Исповедь одинокой женщины кн.2. ч.18 (эроповесть)

Книга 2 Часть 18

На следующий день, Катя с Димой получили ордер на квартиру. Перевезли туда, приобретённую Димой мебель с ведомственной жилплощади: двухдверный шифоньер, журнальный столик, раскладушку, люстру в одну из комнат, небольшой телевизор, посуду, купленную Катюшей и что-то ещё по мелочи. Вечером мы проводили наших мужчин в Москву. На мой вопрос, чем же завершилось переселение? Она, вздохнув, смущённо ответила, подтвердив мою догадку:

– Ксюш, не могла я ему отказать в последний раз. Теперь уж не знаю, когда и с кем ему приведётся этим заняться...

– Нашла за кого переживать, глупенькая, – усмехнулась я, удивляясь её простоте, – сходит в вагон-ресторан или, на крайний случай, проводницу уболтает.

– Да в их вагоне проводнице за пятьдесят, станет он после меня на пожилую тётку кидаться, – с уверенностью рассудила Катя.

– Вагонов в составе – не один, – заверила я подругу, – захочет, найдёт...

– Ну и пусть ищет, теперь – это уже не моя печаль, у меня есть ты – мне хватит.

Я улыбнулась ей и с сожалением подумала о Диме:

– Да, Димочка, что имеем – не храним, потерявши – плачем.

Неделю Катя жила у меня. Вместе ездили на работу, вместе возвращались домой, вместе спали в одной постели. Одного мне не хотелось, чтобы мои родственницы узнали о Катерине. Однако, звонок от Надежды, ускорил переезд Кати к себе, в новую квартиру. Тем более, мы купили кровать-полуторку в спальню на смену её раскладушке Квартирка – очень хорошая, на солнечной стороне, с трёхметровой лоджией, была в доме напротив нашей клиники. В соседях – приятная пара с двумя детьми. И всякий раз, приходя на работу, меня ждал свежезаваренный Катюшей чай. Я не скрывала от подруги отношений с Надей, уверяя её, что они не столь постоянны как кажутся и носят характер скорее родственный, чем сексуальный. Просто нас многое связывает с давних пор, когда я рассталась с мужем, ведь никого рядом не было. Это потом появился наш Дима, и не я, первой проявила инициативу к сближению. Он пришёл к нам в поликлинику с острой болью, а мужики остерегаются крайних мер и готовы терпеть любые муки, только бы не потерять зуб. Пришлось приложить немало усилий, чтобы избежать удаления почти безнадёжного зуба. Но однажды, при удалении остатков нерва из дупла больного зуба, Дима невольно дёрнулся от резкой боли, ухватив меня за колено. Я не придала этому особого значения и его рука осталась на моём колене. Закончив с нервом, я отстранилась и сочувственно спросила:

– Очень больно? – он кивнул, болезненно морщась, глядя на меня.

– Руку, больной, уберите пожалуйста. У меня от ваших пальцев на ноге синяк останется.

– Извините доктор, я не хотел, совершенно непроизвольно получилось.

На мой ироничный взгляд, он тут же добавил:

– При других обстоятельствах, я бы себе не позволил сделать Вам больно, Ксения Владимировна.

– При других обстоятельствах? – переспросила я, готовя на стекле шпателем временную пломбу, – это при каких же?

– При любых, на Ваш выбор.

– А Вы – фантазёр, Дмитрий Николаевич, в детстве сказки читать любили?

– Мы рождены, чтоб сказку сделать былью, Ксения Владимировна! – возразил Дима с двусмысленной улыбкой на губах.

– Держите рот открытым, а руки при себе – войти могут...

Словом, к ночи – сказка для нас стала явью. Дима оказался сказочным любовником.

* * *

Субботним вечером ко мне заявилась Надежда. Из принесённой сумки на стол она выставила бутылку коньяка, лимоны, большую плитку горького шоколада и пачку сигарет.

– Ну и зачем ты это притащила, Надя? Выпить и у меня найдётся, – я достала рюмки и села рядом за кухонный стол, – по какому поводу пьём?

– Не догадываешься что ли? Наши дети закончили школу. Разве это не повод? Ты Леночке купила платье к выпускному?

– Неделя ещё впереди, что-нибудь подберём. Сашка у тебя молодец! Всё на пятёрки сдал, Леночка рассказала. Куда поступать думает?

– К тебе, Ксюш, в любовники. Пока, говорит, не согласится, никуда до армии поступать не стану.

– Вы опять за своё!? – закуривая сигарету, возмутилась я.

– Да погоди ты ругаться, Ксюш. Ну к чему тебя это обязывает? Ведь нет у тебя никого, сама говорила, а надо чтоб был. Ну хочешь, я тебе Вовку отдам, так что с него толку? Стала бы я с сыном, если бы отец соответствовал...

– Ещё того не лучше, мне-то он на что, коли, самой не нужен? А Саша молод для меня и позору не оберёшься, если кто узнает – взрослая тётка с мальчишкой трахается. Да у меня дети его ровесники. Это всё равно, что я с Юриком начну этим безобразить. Ведь мне Сашка, как родной, на руках, считай, вырос.

Надька сунула мне в руку полную рюмку и я, в запальчивости, махнула её разом в рот.

– Лимончиком закуси, Ксюшенька. Чего ты зря кипятишься? Будет тебя слушаться, как меня, он ведь послушный и сговорчивый парнишка.

– Да уж вижу, какой сговорчивый! Прицепился как репей к хвосту старой кобылы – не отмашешься.

– Да уж меня-то чего срамишь, мне поболее годков чем тебе, девка! Но я скажу, что у него только к тебе сердце лежит...

– Вижу я, Надя, к чему у него сердце лежит... А узнает кто?...

– Про меня никто не знает и про тебя не узнает. Чего ты трясёшься попусту? В любой момент отказаться не поздно. А так и тебе, и ему польза, об удовольствии я уж не говорю. Да и мне не так хлопотно с двумя мужиками кувыркаться на сменку.

Я врастяжку устало выдохнула и, выпив очередную рюмку, подсунутую мне Надюхой, произнесла:

– Бог нас с тобой накажет, дур ебливых!

– Дел у него других нет, Ксюшечка, как бабами заниматься. А мы тихо, чтобы и он не знал... Когда Сашу прислать?

Я обречённо вздохнула и сказала Надюхе:

– Если не передумаешь, то завтра к вечеру, а может не стоит, Надь? – кисло поморщившись, предложила я, выпив вновь наполненную рюмку.

– Посмотрю, что ты в понедельник запоёшь, милочка! – довольно улыбаясь, заявила Надежда, – я, так, дня три, в себя прийти не могла, до чего было срамотно и приятно... А если сегодня? Ещё не поздно, только семь вечера. Зато завтра весь день проваляетесь, на работу выспишься по-человечески.

– Боишься, что за ночь просплюсь и раздумаю? Пьяную дуру легче уламывать, – исподлобья взглянула я на эту сводню.

– Вовсе не пьяную, выпили-то по чуть-чуть – для храбрости.

– Мне, Надь, после моих мужиков, сопливый мальчишка не страшен. Куда ты его, тоже в сумку запрятала? Так доставай...

У тебя во дворе дожидается. Вот и умница, – чмокнув меня в щёку, поднялась Надька со стула, – сейчас придёт, не запирай за мной.

– Боже мой! – ужаснулась я, сидя за столом на кухне. Эдак, я по рукам пойду с такой жизнью! Докатилась до безобразия, что в постель пацана пускаю. Видала бы бабуленька свою внучку-потаскушку... – пьяненько хихикнула я.

– Нечего лукавить, коли, бог мужа не дал! – послышался голос Анны Егоровны у меня за спиной.

– Допилась до глюков! – медленно оборачиваясь на голос, сообразила я.

Но тут услышала неуверенный стук в дверь.

– Зачем стучать, дверь не заперта и звонок исправен, – не поняла я.

Поднявшись из-за стола, я пошла в прихожую.

– А может не открывать? Постоит и уйдёт... – мелькнуло у меня в голове слабая надежда. Привалившись спиной к стене, я решила не отзываться, хватаясь за его нерешительность, как утопающий за соломинку. Дверь скрипнула и открылась. В проёме двери стоял этот негодяй, хмуро глядя себе под ноги.

– Стыдно в глаза мне смотреть? Передумал или надеешься, что я передумаю?...

Он испуганно поднял на меня глаза.

– Заходи, мерзавец, твоя взяла – малолетний домогатель!

Сашка перешагнул порог и притворил за собой дверь. Я подошла к нему и в последний раз спросила:

– Надо понимать, что ты сюда пришёл не мои нравоучения слушать? Обещай, что никто не узнает, что был у меня.

– Зачем ты так, Ксюша? Я люблю тебя, как я могу так поступить...

– И это мне приходилось слышать, Саша. А что ты матери за ультиматумы выдвигаешь? – «Пока не согласится, никуда до армии поступать не стану». Это с твоими-то оценками! Тогда я тебе тоже условие предъявлю – наши отношения не будут причиной к подобным заявлениям. Ты добросовестно готовишься к поступлению в ВУЗ, а я не буду возражать против твоих посещений распутной тётки. И то, когда это будет позволено. Сам понимаешь, тебя здесь никто видеть не должен.

– Ради тебя, Ксюша, я согласен на всё, – поспешил заверить меня Сашка.

– Кроме одного – оставить меня в покое? – добавила я за него. Он охотно закивал головой.

– Есть будешь?

– Спасибо, Ксюшенька, я дома поел и помылся.

– Смотри, как основательно подготовился, ну с такой сводней, как твоя мать, чего только не добьёшься. Но я всё же душ приму, только ложе разврата подготовлю.

– Не говори так, Ксюш, я, правда, люблю тебя. Если больше меня не захочешь, никогда не появлюсь у тебя.

– Куда же ты, Сашенька, денешься? – удивлённо спросила я.

– В военное училище поступлю.

– Ну, хоть не в бандиты и то – слава богу, – усмехнулась я, – а вдруг я замуж соберусь за кого-нибудь?

– А почему не за меня? – серьёзно спросил Сашка, уверенно глядя мне в глаза.

– Если это не шутка, то я вызываю твою мамку и пусть она, забирает своего сынка. Я согласна только на секс, а не на бредовые фантазии подростка. Может, она и тебя коньячком напоила? Ладно, идём, поможешь пьяной тётке постель сменить.

Сашка с готовностью отправился за мной в спальню. Я достала из шкафа комплект постельного белья. Вдвоём мы быстро управились с простынёй и подушками. Парень, сняв с одной из них наволочку, с упоением вдохнул её запах. Наволочка оказалась с моей подушки, зато другая была Катина.

– Ты кроме пива пробовал что-нибудь крепче? – спросила я Сашу – мы с твоей матерью выпили немного, то ли за ваше окончание школы, то ли за моё согласие спать с тобой... уж точно не помню. От меня коньяком пахнет, может, половинку рюмочки примешь для комфорта? Наде я не скажу...

– Я даже не почувствовал...

– Ну, если обойдёмся без поцелуев, то не настаиваю.

– Я выпью за тебя, Ксеня, – с готовностью согласился Сашка, – а ты тоже со мной?

– Ты хочешь, чтобы я вырубилась под тобой до самого утра?

– Нет, конечно! А знаешь, у меня была такая мысль, прийти с коньяком и напоить тебя, а там уж, как получится... Я где-то слышал о таком.

– А ещё говоришь о какой-то любви! А мыслишки-то – мерзкие, как и то, где ты этого набрался, – возмутилась я, выпроваживая любовничка на кухню.

– Хватит с тебя, – наливая ему половину рюмки, решила я – можешь прополоскать рот и сплюнуть в раковину.

– Это ты у себя в клинике предлагай сплёвывать всякую дрянь. Я сам выбирал этот коньяк в магазине. Твоё здоровье, моя Ксюшенька!

– Ещё не твоя, – уточнила я преждевременную тираду мальчишки.

Он довольно грамотно выпил налитый коньяк, предварительно выдохнув изо рта. Я тут же предложила ломтик лимона, но Сашка прихватив меня за спину припал губами к моему рту, наслаждаясь первым поцелуем.

– Не сильно пахнет? – осведомилась я, отодвинув от мальчишки лицо.

– Ещё как, но очень вкусно, – заверил меня Саша и вновь потянулся ко мне повторить поцелуй.

– Давай с этим позже, малыш, – а то до дела так и не дойдём.

Я убрала остатки коньяка в шкафчик и пошла в ванную.

– Иди в спальню, Сашенька, я не долго. Если уснёшь, будить не буду.

– Какой уснёшь! Меня трясёт всего, наверное, переволновался.

– Скорее перевозбудился, сейчас пройдёт, – успокоила я парня.

Стоя под душем, я размышляла:

– Глядя на этого ходока, в пору самой выпить. Так бы и сделала, если бы не ополовинила с Надюхой бутылку коньяка.

Надеюсь, мамка положила ему в кармашек пару презервативов. От такого любовничка, может, не залечу, но бережёного бог бережёт. Хотя кто знает, возьмёт и накажет за блуд с подростком... Чего гадать? Может, заснул уже...

Я вышла из ванной, с надеждой, что мой гость уже спит и не придётся брать грех на душу, а завтра отправлю домой, к мамке. Но тут из кухни раздалась телефонная трель.

– Одиннадцатый час, кого там на ночь глядя... – пронеслось в моей голове. Вернувшись на кухню, я взяла трубку, полагая, что звонит Надежда – узнать, как дела у её мальчика с несговорчивой тётушкой и буркнула раздражённым голосом:

– Ало... Слушаю.

– Кисуленька, это я, твоя племянница Клава.

– Чего тебе не спится, племянница Клава?

– А ты разве уже спишь, Ксюшенька?

– Сплю.

– А с кем?

– Не твоё дело – засранка. Чего звонишь?

– А хочешь, угадаю с кем?

– Какое твоё дело, паршивка, с кем я сплю? Я вот Шуре скажу, она тебе нос укоротит.

– Ксюш, мне что-то так к тебе захотелось, можно я приеду?

– Это ещё зачем? Не выдумывай, пожалуйста!

– Пообщаться по-женски, – пояснила эта дурёха идею ночного визита.

– Ты на часы не смотрела? Дня тебе не хватает пообщаться!

– Ксюш, познакомь меня со своей подружкой. Клёвая тётка. Я вас двоих видела.

– На черта ты ей нужна, соплюшка малолетняя? Всё, не звони мне со своими глупостями. Вешай трубку.

– Так-то ты любишь свою дорогую племянницу... Вот выйду замуж за твоего Юрика, узнаешь – почём фунт лиха, мамаша. Всё равно, я до тебя доберусь, Ксюшенька!

– Чёртова девка! – возмущённо бросила я трубку, – выкормила на свою голову лесбиянку.

– С кем, Ксюш, ругаешься? – обнимая меня, спросил Саша.

– Я думала ты уже спишь, малыш. С Клавой поговорила. Нашла время названивать среди ночи... Хорошо хоть позвонила, а то прийти собиралась, только мне вас здесь не хватает. Идём в комнату, что-то я озябла после душа, на сквозняке.

Саша подхватил меня на руки и понёс в спальню. От неожиданности я обхватила парня за шею, с испугом прижавшись к его груди. Когда-то я его на руках держала, теперь он меня – чудно как-то...

– Пусти меня, мальчик, я разденусь, не в халате же мне лежать, – попросила я Сашку.

– Можно я сам тебя раздену, Ксюш? Мне так давно этого хотелось.

На память пришло, как, много лет назад, его отец раздевал меня в баньке, на даче. Теперь сын просит о том же. Хотя, Надя предупреждала, что Саше есть чем меня порадовать, но мне ли не знать о происхождении этой радости.

– Конечно, Сашенька, это твоё право, только ты уж самостоятельно разденься. Я ведь ещё не забыла, как тебя пеленала...

Дрожащими пальцами Саша развязал поясок халата и, волнуясь, медленно спустил его с моих плеч. Сдерживая улыбку, я наблюдала за эмоциями на лице мальчишки. Более искреннего восторга, в его глазах, я уже врят ли когда увижу, – подумалось мне. У меня под халатом не было даже трусиков и руки парнишки потянулись к моей груди, но, спохватившись, он отступил и принялся быстро сбрасывать с себя одежду.

– Не спеши, Саша. Мне уже нечего от тебя скрывать, может, стоит ограничиться этим?

Сашка избавился от одежды и накинулся на меня. Повалив на кровать, обхватил руками грудь, намереваясь присосаться к твердеющим соскам.

Его порывистые, жадные поцелуи, сильные руки, блуждающие по моему телу, напомнили слова, недавно сказанные исчезнувшему из моей жизни, Диме:

«– Не знаю, где найти такого темпераментного любовника, когда уедешь. Твоя грубость, Дима, мне порой приятна, буду скучать по ней.»

Похоже, Господь внял моим словам и дал мне столь пылкого любовника, но надолго ли? Подробно описывать детали нашего совокупления, думаю, – излишне. Даже трудно припомнить, во сколько закончилась эта оргия. После каждого оргазма, Сашка восстанавливался очень быстро, вновь привлекая меня в свои объятия. Теперь я окончательно поняла Надежду, в её желании поделиться своим сыном, а вернее тем, чем он меня неоднократно ввергал в состояние оргазма, своим членом. Отцовских размеров он ещё не достиг, но ощущения были мне очень знакомы. Сашка давал мне короткие минуты отдыха, я уходила в ванную, а он стоял под дверью, в ожидании пока выйду, подхватывал меня на руки и возвращал в спальню, где всё повторялось вновь. Под утро я окончательно выбилась из сил и взмолилась о пощаде:

– Санечка! Ты хочешь меня замучить до смерти? Нам надо выспаться. Тебе с утра необходимо исчезнуть отсюда, хотя бы до вечера. Боюсь, Клава нас спалит. Она вчера была слишком настойчива, пытаясь напроситься ко мне. Всё, мальчик мой, твоя мама уверяла, что ты добрый, послушный и не станешь меня огорчать.

– Да, конечно, родная. Но мы можем не открывать Клавке, пусть хоть весь день сидит под дверью.

– Ты её не знаешь, она будет сидеть. Тем более, я сама ей сказала, что не одна дома.

Сашка возмущённо хмыкнул и попросил:

– Ксюш, можно мне... сзади? – и приложил палец к моему анусу, слегка нажав на него.

Немного поколебавшись, я согласилась:

– Но потом мы спим до утра, а ты меня больше не трогаешь... – если я смогу после этого заснуть, подумала про себя.

Я достала тюбик с кремом и легла на спину. Пока Саша подготавливал себя, я в тревожном напряжении ждала начала нашего совокупления.

– С матерью ты делал это? – поинтересовалась я у Саши. В ответ он отрицательно качнул головой.

– Могла бы предупредить меня... – вздохнув, я с запоздавшим раскаянием, сказала:

– Если, по первому требованию, ты сразу не прекратишь, то наша встреча будет для тебя последней. Ты меня понял, Саня?

– Конечно, Ксюшенька. Зачем любимой женщине доставлять боль?

– Только не спеши, малыш.

Я приподняла ноги, открыв доступ к моей звёздочке, глядя Саше в глаза.

Мне показалось прошла вечность, пока головка протискивалась в колечко сфинктера. Короткие, тихие стоны срывались с моих губ, при каждом продвижении жёсткого члена Саши. Чем глубже он погружался в меня, тем чаще я отдыхала, останавливая своего партнёра. Долго пришлось дожидаться полного погружения, и я была даже удивлена, касанием его лобка моих ягодиц.

– Теперь медленно выходи назад, пока не остановлю.

Всё происходящее заняло много времени, пока я не привыкла к поступательным движениям возбуждённого члена во мне. Я откинула голову на подушку, закрыв глаза, раздвигая ягодицы руками. Саша не спеша раскачивался, причиняя своим трудолюбиво снующим в тесном проходе орудием тянущую боль и, вместе с тем, вызывая всё более нарастающее желание получить разрядку. Жесткая пытка, постепенно переросла во мне в неизбежное подчинение мужской воле. Когда всё завершилось благополучным исходом, от которого мы получили почти одновременный оргазм, я, приложив влажную салфетку к расширенному анусу, убедилась в отсутствии на ней следов крови. Я попыталась встать, но не смогла и Саша, легко подняв с кровати, вновь отнёс меня в ванную. Но уже не вышел, а придерживая меня, сам подмыл тёплой мягкой струйкой из душевой лейки.

– Ты замечательный любовник, Санечка, – оценила я парня, – страстный, заботливый, нежный. Я тебя не сильно разочаровала?

– Что ты говоришь, родная? Я так счастлив, что ты у меня есть!

– Меня никто на руках не носил, милый. Я так признательна тебе, дорогой... – растроганно произнесла я, пытаясь вылезти из ванны, беспомощно болтая ногами в воздухе.

– Сам принёс, сам и унесу.

Подхватив на руки, он унёс меня в спальню. Положив на постель, вытер полотенцем и осторожно смазал кремом, расширенный вход в анус.

* * *

Очнулась я от прикосновения к моему лицу Сашиных губ. Ощущая его дыхание на своём лице, я невольно вспомнила забытую фразу из его детства и прошептала:

– Проснулся малыш? Сейчас покормлю тебя, маленький.

– Маленький уже сварил кофе и хочет разбудить свою девочку.

Я с усилием стряхнула с себя остатки сна и, улыбнувшись, открыла глаза.

– Чудесное утро, Саша! Тебе было хорошо со мной?

– Спрашиваешь! – уткнувшись в мои волосы на подушке, с восторгом произнёс он.

– Примерно так мамке и скажешь. Давай я встану и приведу себя в порядок. Тебе уже пора уходить, ночной соблазнитель.

– «К тебе я стану прилетать,

Гостить я буду до денницы

И на шелковые ресницы,

Сны золотые навевать...» – продекламировал мне на ухо Сашка.

– Предварительно позвонив мне, – уточнила я, – и не слишком часто.

Уже сидя на кухне, мы пили кофе и я спросила Сашу:

– Тебе нравится хотя бы одна девушка в школе?

– Такие вопросы больше уместны для моей матери, а не для тебя, Ксюшенька.

– Мы обе – твои любовницы и матери, неслух! – возразила я.

– Во всяком случае, ты скорее моя кормилица кормилица, – потянувшись к разрезу ворота на моём халате, усмехнулся этот паршивец. Я отпрянула от него, но изловчившись, Сашка успел прижаться губами к моему рту и удерживал меня, пока я не ответила на его поцелуй.

– Никакого почтения к старшему возрасту. Всю ночь не давал спать, а утром – вспомнил, что я его кормилица!

Рядом задребезжал телефон, вздрогнув, я взяла из рук Сашки телефонную трубку:

– Да, слушаю...

– Ты одна? – раздался наглый голос Клавки.

– Ты где, ненормальная! Вся, в свою маменьку.

– К тебе собираюсь, ты обещала...

– Дома поешь, у меня нет ничего, гостей не ждала.

– Сигареты взять?

– У меня есть... Совсем с ума сошла?! – спохватилась я, – Ты разве куришь, идиотка!

– И пью тоже, кисуля. Ну я иду... – в трубке раздались длинные гудки.

– Всё, давай на выход, Сашенька, – поторопила я парня, – позвони к вечеру.

Мы пошли в прихожую и я простилась с Саней, позволив ещё раз поцеловать себя.

Продолжение следует