Семейные проблемы 4 часть

Часть 4

Вечером Колька шагал по просохшей обочине дороги на окраину посёлка к дому, где жила когда – то его мать, где и он сам провёл первые годы своего беззаботного детства. Варвара Степановна – его бабка, женщина ещё крепкая и строгая, жила когда – то со своей дочерью и сыном, пока не пришла пора им покинуть родное гнездо, но постоянно навещая мать, они всё были также дружны и внимательны к старухе. Более того, Владимир частенько наведывался к матери по давно установленной традиции, где после недолгих бесед о здоровье, они уходили к ней в комнату и Шура, сидя на кухне, могла слышать лёгкое поскрипывание кровати, и постанывание матери под грузным телом давно повзрослевшего сына. Затем пили чай и после короткого отдыха Володя уводил в ту же комнату Шурку и всё повторялось. Однако, всё это происходило не так регулярно, как в первые годы их самостоятельной жизни. Владимир не всегда находил время проведать мать, возможно силы уходили не только на жену, но и на любовницу завклубом, куда он регулярно наведывался по делам службы, т. к. должность районного инспектора по культмассовой работе, обязывала иногда проводить проверки «поселковых очагов культуры». Шура была в курсе его интимной жизни и порой с неприязнью смотрела вслед, их с матерью, соперницы. Да что греха таить, Шура понимала, что постепенное отдаление брата от них, становится всё более закономерным и для неё самой недостаток в мужчине был вполне ощутим. Потому и появилась у неё новая замена брату, в лице Кольки, которой она не могла не поделиться со своей матерью. Но об этом Шура молчала, надеясь больше на сына, на его необузданную потенцию, которую нельзя выпускать из круга своей семьи. Всё бы было не плохо, кабы не её муж… Старыгин, на n лет старше своей жены, не отличался большой активностью уже в первые годы их супружества. Если бы не сходство Надюшки с отцом, то вполне можно было отнести её зачатие к отцу её брата. Разумеется, о тайне рождения Кольки он даже не догадывался, полагая, что его отцом был кто – то из заезжих студентов стройотрядовцев. Но при внимательном рассмотрении, лицо пасынка имело много схожих черт с внешним обликом его дядьки. Оно и понятно, в родню пошёл, но темпераментом он превзошёл дядю Володю во много раз, да и параметры члена перешли к нему от деда, – мужа Варвары Степановны. С возникновением у Шуры молодого любовника, она стала всё чаще размышлять о разводе со Старыгиным, понимая одного охлаждения в их сексуальных отношениях будет недостаточно. Тут требовался более весомый повод, например, чья – либо измена. Рассчитывать на своего супруга не приходилось, да и терять коттедж и переселяться опять в отчий дом, ютиться вчетвером в старом деревянном домишке, было невозможно. Вот если бы подсунуть мужу любовницу и «обнаружить» их связь, вряд ли найдётся такая женщина, которая смогла бы склонить Старыгина хоть на банальную интрижку. Об этом стоило бы подумать…

* * *

Ещё издали Колька различил довольно ветхое строение – домик своей бабушки. Снаружи крыша выглядела вполне благополучно, но её пригодность можно определить лишь при сильном дожде. Впрочем, на засыпке потолка под перекрытиями стропил крыши, можно увидеть в случае протечки сырые лунки. Следует проверить и отремонтировать если найдётся чем. Варвару Степановну Колька нашёл в сараюшке, где она держала десяток кур и одного петуха. К вечеру женщина собирала небольшую миску яиц и следила, чтобы ни одна из них не приладилась высиживать цыплят. На оклик Николая, бабка вышла из курятника и признав внука широко улыбнулась крупными белыми зубами.

– Николка! Что ли соскучился или мать направила зачем? – Пытаясь угадать, поинтересовалась Варвара Степановна.

– И то, и другое, подтвердил внук – оглядывая статную женщину, с трудом признавая в ней свою бабку, с которой провёл все младенческие годы, вплоть до детского сада. Правда, вряд ли он мог помнить, как требовал выдать ему на забаву бабкины соски, без которых наотрез отказывался от дневного сна. Да и не было ему в этом никогда со стороны Варвары Степановны отказа. Коли двоих выкормила, так третьему хоть позабавиться оставлю, рассуждала женщина, поощряя младенческую прихоть. Порой засыпала вместе с внуком, оставляя во рту мальчонки насосанный и слегка прикушенный первыми молочными зубками твёрдый тёмный сосок. Конечно, таких мелочей Колька уже не помнил, разве только на подсознании где – то…

– Ну здравствуй внучек, шельмец эдакий, забыл свою няньку старую. Сколь годков к ряду с рук не слазил, а съехал в хоромы каменные, так и бабушку родную забывать стал, – суровым голосом выговаривала Варвара Степановна внуку. Ну, иди поцелуй родню и прижав Кольку к необъятной своей груди поцеловала словно молодого Володьку, по привычке потеребив мальчишеский писюн. Но тут лицо Варвары Степановны выразило крайнее недоумение и отодвинув от себя внучка, женщина посмотрела ему на брюки, заправленные в сапоги.

– Чего ты в карманах таскаешь, Николаша? – подозрительно оглядывая штанину внука поинтересовалась бабушка.

– Так там нет ничего… – смутился воспитанник.

Варвара Степановна ещё раз опустила вниз руку и ухватив Колькино немалое достоинство громко изумилась:

– Это ты называешь «нет ничего?!». Ах ты охальник бесстыжий, на родную бабку торчок свой настраиваешь, – с возмущением накинулась она на Кольку.

– Бабуль, да чего ты раскричалась, говорю тебе, что он у меня просто такой с рождения… ну только чуток подрос за пару лет.

– Ступай в избу, не к месту разговор завели, всю округу только за зря соберём, – опомнившись, направилась к дому через двор Варвара Степановна.

Зайдя в сенцы и открыв тяжёлую дверь в хату, бабушка включила свет. Сев на табурет, расстегнула брючной ремень на Николке. Брюки поползли вниз к сапогам и стащив в след за ними трусы, Варвара Степановна с навернувшимися слезами на глаза, уставилась на напряжённый от щекотливой ситуации Колькин ствол.

– Боженьки мои! Да это ж чистый, Василия Игнатьевича, инструмент. Просто один в один! – помолчав, заворожёно глядя на него пробормотала бабка, – а я, дура старая, хотела его поутишить до поры. Всё Шурка пустоголовая! «Чо мам теперь будет?». Ты слышь – ка, Николка, мамке дурёхе своей, поди, успел вставить раз другой?

Колька утвердительно кивнул головой, добавив, – и Надюхе нашей тоже…

– Оно и правильно, коли ломать целку, так лучше от такого красавца, будет, что в старости вспомнить, – согласилась Варвара Степановна, одобрительно кивая седеющей головой. – Может, заночуешь до завтра, бабушку свою порадуешь, сколько лет инструмент своего Василия Игнатьевича, не видела в деле, вспомянуть хоть на старости лет родимого…, – всплакнула Варвара Степановна утирая заслезившиеся глаза уголком головного платка.

– Я, бабуль, всегда за, коли желание у тебя такое, – посулил Колька, – а крышу на завтра оставлю, в дожди не протекала?

– Мы с ей, голубушкой, давно не течём, оттекли своё, – усмехнулась Варвара Степановна, застенчиво прикрывая ладонью молодые зубы, – садись милок за стол, покормлю тебя и выпить налью, да и сама чуток приму в честь праздничка.

После второй рюмки водки Колька, учитывая, что ему привалила четвёртая за день удача, поостерёгся от дополнительной порции алкоголя и ощутив в голове некоторую лёгкость, предложил укладываться на покой. Варвара Степановна охотно согласилась, про себя радуясь, что внук не падок на выпивку. Дольше дар божий сохранится без бутылки и себе польза и бабам в радость. Зачерпнув ковшиком из ведра колодезной водицы, разбавив кипятком из чайника, Варвара Степановна подвела Николая к рукомойнику. Обмыла с душистым мылом ему член, от чего он вмиг воспрял, словно и не было у него трёх отменно страстных совокуплений за день, два из которых достались от матери и одно от Симы.

– Иди миленький, себя я сама. Знать бы заранее, баньку истопила бы, ну коли ещё когда бабушку навестишь, обязательно истоплю, а то может и бабочек твоих попарим, коли соберутся зараз и переночевать найдётся где.

Николай пошёл комнату Варвары Степановны и расположился в кресле в ожидании хозяйки. Читая названия на корешках книг, стоящих плотными рядами в небольшом книжном шкафу.

– Это ты всё прочла? – Спросил он вошедшую в комнату бабку, с полотенцем на плече и кувшином воды в тазу.

– Да считай почти всё, многое по школьной тематике, я ведь в начальных классах преподавала, потом лет n в старших пришлось классику штудировать, а там сама втянулась. Мне и телевизора не нужно, вся жизнь в книгах прописана, на все вопросы там ответы, только не ленись и читай. Погоди, бельишко на постели сменю для гостя дорогого.

Перестелив постельное бельё, Варвара Степановна приказала Кольке ложиться. Подошла к настенному выключателю, чтобы потушить большой, висящий на потолке выцветший абажур с тяжёлой бахромой кистей, но внук остановил её.

– Бабуль, не туши, а то вспомнить наш первый раз будет нечем. Скажи, а дед во время секса матерился?

– Это для него, охальника было первым делом. А тебе что, нравится по матери, никак? Можешь не говорить, для вас, мужиков женщину обидеть словом, всё что ударить… Коли нравится, то матерись, меня в пастели и дед твой, и Володенька не стеснялись особо.

– Володенька? Это мой дядька что ли? – уставился Колька на Варвару Степановну.

– Кому дядька, а кому батька… тебе, что мать про свои подвиги не рассказывала, а пора уж, тем более спит с тобой. Зря, конечно, я ляпнула, ну да мой грех…

– Ну тогда рассказывай уж до конца, а лучше сначала, попросил Колька.

–Да, что там особо рассказывать… Прихватила я случаем твою мамку с Володькой на сеновале, захожу и слышу они там трутся бесстыдники. Шумнуть, ещё беды натворишь, вдруг с перепугу, что у девки случится. Постояла, подумала, дело сделали, орать только хуже будет, плюнула в сердцах, да пошла вон. Потом уж, Шурку по мордасам отходила, да наказала, как после мужика предохраняться. Только, видно науку свою толи в пустую башку вкладывала, толи поздно хватилась, только вскоре Шурка понесла, да ещё сама не распачухала во время. С абортом было уже поздно торопиться, поезд ушёл, вот и пришлось ей рожать тебя. Для всех твой отец из пришлых, тогда к нам каждое лето стройотрядовцы наезжали, прикинули мы по срокам, Шурка походила с одним охламоном для вида, но до себя не допускала, а там студенты снялись и все съехали от нас по домам. Вот и весь секрет твоего происхождения милок. Но надо сказать, что Володя для тебя был примерным отцом, помогал нам с Шуркой как подобает отцу, укорить не в чем. До самой свадьбы с этим Старыгиным от вас не отходил и жили они по семейному, как муж с женой. Я им не препятствовала – дружно жили.

– Но ты сказала, что тоже спала с…отцом, – напомнил сказанное Варварой Степановной Колька.

– Заставили детки – подлецы. Надумала я замуж за одного заезжего пойти, звал поначалу. Я им и говорю, что надоело, мол, слушать через стенку вашу возню, сама ещё не старая, а годы уходят, да и мужик в хозяйстве дело не последнее. А эти мерзавцы сообразили, что деваться им некуда, при чужом человеке их жизнь поменяется, той вольности уже не будет. Шурка – мерзавка, надумала меня под Володьку положить, вроде как шведская семья, но так, чтобы назад ходу мне не было, т. е. коли откажусь, он меня силой принудит с ним спать. Я, конечно, в отказ, как это с сыном в постель, я учительница, в школе работаю, узнает кто, сраму хоть с посёлка беги, а он мне говорит, что Шурка согласная на всё, без претензий ко мне и если я не соглашусь, то силой возьмёт, но своего добьётся и как женщину меня всегда хотел, потому и на сестру позарился. Ну подумала, прикинула одно к другому: Володя мужик хороший, не пьющий, не драчун, положительный во всём, эта курва только его с толку сбила. А тот, что в женихи набивался, редкий день трезвым ко мне ходил, а там, глядишь, гонять бы кулаками стал. Словом, уступила я им, махнула рюмку водки, чтобы от стыда забыться, смазала своему «мужику» раз по морде для успокоения совести, да и легла с ним. Так оно и пошло, что четыре дня Шурка ноги раздвигает, три дня я под ним от сладости женской задыхаюсь. Но вижу у парня перебор от нашего внимания к нему, устаёт мальчишка, а тут ещё эта ненасытная тащит его на себя, так я бывало и пропускала свою очередь и он отсыпался рядом со мной. А когда ваш Старыгин взял Шурку вместе с тобой, хотя очень просила эту дурищу оставить мне тебя, но куда там… «семья должна жить вместе». Вот тебе и вместе, с мужиком своим не хочет, а с тобой за милу душу, стерва бестолковая, да ещё и дочь в грех ввела. Но у тебя, надеюсь, отцова кровь, Володька очень порядочный, ничего себе не позволял ни с кем, дай бог, ты не в мать, семя блядское, – закончила свой рассказ Варвара Степановна, – не передумал с бабкой своей в постель ложиться? Хоть и грязь вся эта история, но стыдно сказать, что не жалею о произошедшем. Считай, почти всю жизнь прожила со своими мужиками счастливо и благополучно, только стариться при молодом муже нельзя. Чуть подрос Володя, да стал заглядываться на сторону, а Шурка съехала от нас, то я его и отпустила на свободу. Но они меня не бросали, наведывались, чтобы не слишком одиноко мне было, когда вместе, когда по одному. Так Володя не уезжал от меня без э

того… да и Шурка его перехватывала, как могла, видно с мужем не больно ей хватало, ну да Бог ей судья.

Колька, лёжа в постели внимательно слушал бабку, поражаясь чистоте её разума и порядочности. Варвара Степановна расстегнула на себе домашний халат и аккуратно положила его на кресло, оглянувшись на Кольку стянула через голову рубашку и подошла к кровати. Села рядом с внуком и взяла в руку Колькин бугристый член.

– До чего хорош красавец! – восхищённо покачала головой женщина, разглядывая его.

Вынув гребень из пучка волос на затылке Варвара Степановна распустила поседевшие волосы по плечам и наклонившись к Колькиному лобку стала целовать член, обхватив его ладонью. Раскрыв рот с ровными белыми зубами, бабка осторожно положила его на язык, сведя губы на стволе Колькиного инструмента. Медленные заглатывания головки, чередуемые скольжением языка по бугристому стволу, не потребовало много времени и через минуту он был готов к основной работе с очередной своей любовницей. Николай с сомнением смотрел на свою бабушку, сможет ли она после долгого перерыва со своим мужем принять в себя его дубину, ну коли у неё это было с дедом, так и с внуком получится. Глядя на Варвару Степановну, Колька сравнивал её внешнюю схожесть со своей матерью и пришёл к выводу, что рано или поздно Шура станет очень похожа фигурой на свою мать. Грудь у них почти одинаковая по размеру, разве что соски матери чуть меньше бабкиных и светлей по цвету. Зато в объёме бёдер бабка явно преуспела над дочерью. Стоя перед внуком, ягодицы Варвары Степановны были настолько полны и широки, что любая бабкина юбка едва вмещала их в себя, обтягивая её зад до неприличия. Малейшее расположение, со стороны Варвары Степановны в адрес любого соседского мужика, грозило его жене обоснованной тревогой за покой семейного уклада. Да, что там соседские мужики, приступив к преподаванию в старших классах, она часто ловила на себе пристальный взгляд своих воспитанников мужского пола, не столь целомудренный, коим ему полагалось быть, глядя на педагога. Был даже случай, когда один из более смелых молодых людей предложил ей перейти границу учителя и ученика, но её моральные принципы не позволили её нарушить, к тому же Володька иногда ещё баловал мать своим вниманием. Так это предложение не получило своего продолжения, с приятным юношей в рамках их отношений. Но этот парень всё же не оставил своего намерения и повторил всё, уже через три года, отслужив армию и вернувшись домой совершенно другим человеком, сформировавшимся физически крепким серьёзным молодым мужчиной. Устроился работать в полицию и стал участковым в районе, где проживала только что, вышедшая на пенсию Варвара Степановна. Надо сказать, что к этому времени визиты Володьки стали настолько редкими, что о их сексуальных забавах можно уже и не вспоминать, а если они и случались, то носили весьма традиционный характер, без прошлой страсти и возбуждения, похожие на добрые и заботливые отношения сына перед стареющей матерью. Вот тут и появился на пороге её дома молодой участковый с очередным предложением услуг своей бывшей учительнице.

– Денис, столько лет прошло, а ты опять за своё. Ведь я по годам уже бабка с внуками, ко всему прочему, твоя учительница, – расстроено произнесла Варвара Степановна, глядя на высокого накаченного парня в форме полицейского, бывшего своего ученика, – что же ты не найдёшь себе молодую девчонку или хотя бы не старую женщину, тебе любая женщина с удовольствием даст.

– Ну, учительница в прошлом, а с девчонкой ещё подожду, мне хочется погулять и реализовать свои юношеские мечты и Вы мне подходите, как никто лучше, – безапелляционным тоном заявил Денис Варваре Степановне, – можете считать это домогательством и даже принуждением, но лучше всё же договориться. Любые Ваши условия будут соблюдены. Не поверю, что такая женщина, как Вы, можете отказать свободному молодому человеку. Если кто и заметит мои визиты, ничего страшного, что бывший ученик приходит к своей учительнице оказать посильную помощь в хозяйстве

– Ну, логическим мышлением ты ещё в классе от многих отличался, глядя исподлобья на парня, подтвердила сказанное Варвара Степановна, пытаясь незаметно от глаз гостя застегнуть верхнюю пуговицу на кофте.

– Это да или нет?

– Если до воскресенья ты не изменишь своих намерений положить под себя свою старую учительницу, то возможно я и соглашусь, правда, не помню, когда я тебе дала надежду на это безобразие, но ты, видать, от меня не отстанешь…

– Тогда, в качестве аванса один поцелуй, если можно… В любом случае никто никогда не будет знать не о чём – слово офицера.

– Надеюсь ты знаешь, что говоришь, – согласно кивнув головой согласилась Варвара Степановна, подходя к Денису и положив руки ему на грудь приподняла лицо на встречу губам парня, поспешившего тесно обнять женщину. Но страстный поцелуй Дениса слишком затянулся и Варвара Степановна отстранилась, принуждая его оставить её в покое.

В субботу хозяйка прибралась в доме, достала все свои скромные наряды из тех, что носила ещё на работу, выбрала наиболее приемлемое для встречи своего нескромного гостя и истопив баньку с усердием вымылась. К вечеру следующего дня в дверь Варвары Степановны постучались. Женщина сунула в холодильник тарелку с застывшим холодцом и мимоходом поймав своё отражение в настенном зеркале, степенно шагнула к двери принять званого гостя.

– Проходи, не заперто, – крикнула через дверь Варвара Степановна, останавливаясь у порога. Дверь, скрипнув отворилась и в прихожку вошёл Денис, одет он был в гражданское, в руке держал спортивную сумку.

– Добрый вечер Варвара Степановна. Я к Вам не по службе…, – поспешил уточнить Денис.

– Ну, вижу, что не в форме и без оружия, проходи коли так, я гостям всегда рада, – пригласила хозяйка нерешительного гостя.

– В обмундировании, Денис, ты посмелее был, надеюсь с добрыми вестями для меня, хотелось бы услышать искренние слова раскаяния и извинений, – наставническим, строгим тоном педагога произнесла Варвара Степановна.

– Я не передумал и могу повторить, что не доставлю Вам никаких неудобств в наших отношениях.

– Надеюсь, в дальнейшем не пожалеть об этом «в наших отношениях», – с сомнением и иронией в голосе проронила Варвара Степановна, разглядывая гостя, – и как ты это всё себе представляешь, Денис?

– Я тут кое – что с собой захватил… отметить в смысле, – раскрыв принесённую сумку, он достал компактный букетик, вручив хозяйке и звякнув бутылками в сумке вопросительно взглянул на Варвару Степановну.

– Неси на кухню, немного ли для трезвого разговора между пожилой женщиной и молодым человеком?

– Не волнуйтесь, Варвара Степановна, мне завтра на работу и сегодня нас ждут более интересные занятия, чем распитие горячительных напитков.

– Ну, с этими занятиями торопиться не будем, пока я тебя не покормлю.

Всё, что последовало затем, Варвара Степановна никогда не рассказывала ни дочери, ни сыну. Во всяком случае, небольшое отступление в повествовании переросло в длительное описание необязательных деталей и если в них погружаться, то небольшой рассказ о перипетии членов семейства, может весьма затянуться. Но для более терпеливых читателей мы, возможно, ещё вернёмся к этой линии сюжета. И так, беседа бабки с внуком была прервана небольшим отступлением в биографии Варвары Степановны. А между тем, подготовленный Колькин член к первому знакомству с родной бабкой раскачиваясь у её лица искал новых ощущений в потаённых местах женского тела. Варвара Степановна легла рядом со своим внуком, полагаясь на его выбор позы проникновения в вагину, заросшую редеющими волосами. Не ожидая особого приглашения своей любовницы, Николай захватив в руку огромный шар бабкиной груди, принялся покусывать крупный сосок, втягивая его в рот и выпуская из слегка сжатых зубов, заставляя бабушку вскрикивать от чрезмерного старания. Оторвав его рот от соска, Варвара Степановна притянула голову Кольки к губам и ввела свой язык ему в рот. Колька, наигравшись языком бабки, опустился в своевременно расставленные ноги женщины с жирными ляжками и подняв её колени, не церемонясь вогнал своё орудие в глубину широкого влагалища. Как ни странно, но ожидаемого возгласа от грубого вторжения не последовало, наоборот, по комнате пронёсся удовлетворённый стон и тяжёлые икры бабкиных ног легли ему на ягодицы, подгоняя ритм погружения его члена в глубоко уходящую матку старой женщины. Учащая движения своего таза, Колька ловил встречные удары промежности Варвары Степановны. Шлепки тел продолжались ещё некоторое время, покуда она не разразилась тонким визгом нарастающего оргазма, перешедшего в хныкающее нечленораздельное причитание. Колька воздержался от финала соития, т. к. его намерения имели конкретные желания. Он скатился с тела своей любовницы и потянулся к брюкам на спинке кровати. Нащупав в кармане тюбик вазелина, купленного в медпункте, парень, предложил бабке сменить позу и встать в стойку на широкие колени, упереться локтями перед собой. Варвара Степановна, ещё не отдышавшись после быстрой гонки огромного орудия по своему влагалищу, не стала возражать и приняла нужную позицию, в ожидании продолжения разрядки молодого внука по каналу своего влагалища. Уронив голову на согнутые в локтях руки, она терпеливо ожидала, памятной ей по мужу, утомительной экзекуции мощным орудием. Кольки. Парень, выдавив на пальцы большое количество смазки отложил тюбик и обильно нанёс вазелин на свой мощный член, остатками увлажнив промежность и анус Варвары Степановны. Не понимая, чем занят Колька, бабка недоумённо обернулась на возню своего внука, но крутые бока и мощные ягодицы заслоняли суть происходящего. И то, чего Варвара Степановна никак не ожидала, вдруг обрушилось на её обширный и необъятный зад. Первое, о чём она подумала, мальчик слегка промахнулся и произвёл ужасное вторжение в запретную зону, женского организма, хотя мужики друг с другом делают именно это. Он, что из этих что ли!? Всё это пронеслось в голове бедной женщины в одно мгновение, потому, что следующие мгновения замерли, превратившись в одно бесконечное ощущение проталкивания «слоновьего хобота» в девственное колечко сфинктера. По стороннему взгляду на это совокупление, можно принять напряжённое выражение лица Варвары Степановны за подступающий оргазм. При достижении полного погружения монстра в тесный туннель своей наложницы, её рот раскрылся, ощерив оба ряда крупных зубов, из которого раздалась гневная тирада, состоящая из матерных слов в адрес любимого внука. Но должного результата она не достигла. Кольке словно заложило уши, он продолжал движения своего поршня, вызывая на лице бабки слёзы, стекающие по скулам на подбородок. Рвущий тишину стон старой женщины, разносился по комнате, дополняя её зубовным скрежетом. Тело Варвары Степановны раскачивалось от шлепков, наносимых молодым насильником. Смирившись с необузданным темпераментом парня, женщина перешла на тихое постанывание умоляя Кольку скорее закончить сумасшедшую пытку, не рассчитывая на сиюминутный отказ с его стороны, понимая, что мужчине невозможно запретить подступающий оргазм. Терпеть ей оставалось недолго и разработанная прямая кишка орудием внука, уже не приносила той жгущей, тянущей боли, что по началу довелось испытать старой женщине. Мало того, где – то в глубине промежности возникло знакомое ощущение нарастающего волнения. Удерживая бесконечные толчки в свои ягодицы, женщина перенесла свою руку в раскрытую вагину и попыталась не потерять возникшее возбуждение в своём лоне. Перебирая пальцами все участки вагины, скрытые развесистой вульвой, скрывающей крупный клитор, она пожалела о забытом ей традиционном фаллоимитаторе, в виде моркови. Но кто бы мог предположить, что в ней возникнет необходимость при наличии партнёра, да ещё с таким орудием, как у Николая. Возбуждение нарастало и у парня, частота толчков возросла, стоны у партнёров слились в один нарастающий вой и разом оборвались перейдя на хриплое мычание, сопровождающее одновременное извержение в глубину анала бабки и выплесками женских выделений из её вагины. Навалившись на спину женщины Николай, с трудом вытянул обмякший ствол из пышного зада Варвары Степановны и рухнул на спину рядом с ней, тяжело переводя дыхание.

– Ну, внучек ты и дедушку своего превзошёл, такое даже он со мной не проделывал, – произнесла восстановившимся голосом женщина, оглаживая громадину внука, – уважил бабку, скажи мне кто – нибудь раньше, что мой внук отдерёт меня таким образом, ни за что бы не поверила. Ты уж меня не бросай, хоть разок за месяц навещай свою похотливую бабку. С мамкой такое вытворял? Обязательно опробуй эту шлюшку, пускай покряхтит, с мужем поди не пробовала, с Володей уж точно у ней не было так. Давай спать, родной мой. Как домой соберёшься, непременно на дорожку порадуй свою бабушку – бесстыдницу, она чмокнула внука в лоб и придвинув грудь к его рту, предложила свой лиловый сосок, отчего Колька, разумеется не отказался, втянув его губами и положив на язык, периодически причмокивая, пока веки его не сомкнулись и из приоткрытого рта он не лёг у нижней губы парня. Так было и в его младенчестве, когда просыпаясь, он не искал сосок своей няньки, а тут же втягивал его раскрытыми губами и вновь погружался в приятную дрёму тёплого, уютного сна.

Продолжение следует