Дверь. Часть вторая. Глава третья.

Часть вторая. Коло обернулось.

Глава третья.

Света швырнула кику. Жест отчаянья, не более. Легкая береста все же долетела в старца, неуловимым вскидом клюки, он обвел её вокруг себя, и она потерялась где-то за его спиной.

От бессилия брызнули слезы. С мольбой, Светлана послала Змею сигнал SOS, но осталась без ответа. Мудрый Каа — как старый и глухой удав, грелся на солнышке, во дворе. Неужели он был ещё и слепым? Светка же остановила время! Море волнуется раз. Море волнуется два. Море волнуется три! Адепты Большого Хлыста застыли, в удачных или неудачных позах, но застыли...

— Привет, сестренка! — поговорил старец, ладонью, словно лезвием бритвы, убирая бороду. — Ты прямо на двенадцать лет выглядишь. Совсем худенькая стала. Здесь девушки твоего возраста крупнее, мясистее. Измотал тебя Полоз, таская во времени.

Света открыла рот. Единственное, что она сейчас понимала — Конец Света откладывался. Точнее, она ничего не понимала! Перед ней стоял мужчина, пусть не старец, пусть без бороды, но старше её лет на десять! В чертах Владимира Света уловила нечто от младшего братишки, но его виски серебрила седина. И руки, — пальцы! В жесткой сцепке они держали клюку, словно персты монаха Шаолиня шест Якши. Уверены были не только движения, но и взор.

— Вов... чё... нок?!!..

— Так и будешь сидеть? Не обнимешь?

— Господи, Вовчёнок!!!

Света кинулась в объятья брата. Пока она летела в радостном прыжке, Владимир успел откинуть клюку. Принял её на руки — крутанул вокруг себя. Ладошкой, обследовав брови, нос и вернувшись снова ко лбу, она толкнула его, пальчиком, выше переносицы.

— Кун-фу, да! Ладно, отпускай. Я и так из-за тебя чуть-чуть сикнула! Самую малость, но... Слушай, а две рубахи бывают просто не заменимы.

— Светка! Све...ее...тка! Как я соскучился! А раньше ты была скромнее! Таких слов, я от тебя не слышал...

— А то. Раньше ты кем был?! Мальчишкой! Угрястым тинэйджером. А сейчас — ух! Прямо дух захватило! Отпускай, да рассказывай...

Владимир поставил её на ноги.

— То, что меня в Китай закинуло, тебе известно?..

— Ага. Читала послание сестрам Костровым от Русского Географического общества. Это ты оттудова вывез?

— Что?

Света сморщила носик, почесала его кончик ладошкой, как бы в паузе, и показала пальчиком на кровать, где за балдахином возлежала силиконовая кукла.

— Это!.. Ну, когда ты был подростком, я подозревала, что у тебя могли быть фантазии, иногда, под подушкой журнальчики находила и всё такое, но это! Давай, колись, братишка, зачем она тебе, сейчас-то? Полный двор адепток! Любая согреет!

— Так тебе о Китае рассказывать или...

— Сначала об «или». Про ЭТО! Китай подождет!

— Кукла...

— Я не слепая!

— Света, ты воспитываешь меня?..

— Пытаюсь. Как-никак, я старшая сестра! Имею право!

— Неуверен...

— В том, что я старшая, что сестра? Или в том, что имею право?!

— Не уверен, что надо воспитывать.

— А в зыбке? Моя племяшка качается?

— Много вопросов и, как всегда, следующий противоречит предыдущему. На все нужно отвечать?

— А то!..

Послышались шаги, Света прислушалась. Слух её не обманывал, в светёлку кто-то поднимался. Она бросила быстрый взгляд на колыбель — зыбка плавно бороздила воздух под бормотания ребенка.

— Я что время не остановила? — удивилась она.

— Остановила, — ответил Полоз.

— А Змеюшка! Соизволили! Но, зыбка-то качается!

— Взгляни лучше на небо, Свет, — проговорил Владимир, приятельски кивнув Змею и подходя к окну.

Светлана подняла взор, такого она ещё не видела. В безоблачных небесах, к западу, висело солнце, а на востоке взошла полная луна. Между двух светил, огоньками, раскинулась звездная карта Северного полушария. Ярко светила Полярная звезда, — ковши Большой и Малой Медведиц, меж ними змеей тянулось созвездие Дракона.

— Ух, ты! Какая красота!

Света подскочила к зыбке, взяла из колыбели девочку.

— Посмотри...

Ребенок снова протянул к небу пальчик.

— Ма...

— Большая Медведица или Малая? — спросила Света.

Девочка лишь тянула руку и булькала губами:

— Ма...

— Одно понятно, что не Дракон! Он скорее па... Дракон, он же Змий! Господи, так это ты, Змеюшка, метешь хвостом между Медведицами?! — Света обернулась к Полозу с вопросом во взгляде и выдала: — Ух, какой проказник, а!

— У астрономов Земли, я значусь всего лишь звездой созвездия Дракона под HIP 56948 без названия. Точная копия земного Светила и это единственное отличие звезды от других, не названых, с номерами как у зеков. Да и ту откроют только в седьмом году двадцать первого столетия.

— Бедный Змей! Непризнанное Светило! Как люди не благодарны. Да ладно, не переживай! Сарматки-то тебя и такого знают и любят...

— Я и не переживаю...

— А ковшики? Их-то люди ещё в древности признавали...

— Признавали. Две Медведицы. Греки их называли Большая — нимфа Мелисса, и Малая — нимфа Киносура, — ответил Полоз. — Киносура — хвост собаки!

— Ах, вот кто твоя ма! — Света, слегка, подкинула девочку, — Хвостик собачки!

— Мудро, ничего не скажешь, — подытожил Змей.

Света задумалась, сузила зрачки...

— Хвостик! Собачка! Что-то я не поняла, мальчики! Колитесь, чей ребенок! И от кого?!

— Не наш! — дружно открестились они.

— Его Кит принес, — добавил Владимир.

— Да, это Кит! — подтвердил Змей.

— Кит? А где он его взял? В капусте?! Только не жмите мне тут плечами!

Брат переглянулся с Полозом...

— Говори ты. Я, вроде как, и не знаю! — пробурчал Змей.

— Ребенка, вместе с силиконовой куклой, принес Кит, Елизар Чудинов, — ответил братишка. — Сказал — Версония...

— Верка?!

— Она.

Света всмотрелась в улыбающуюся девочку. Беленькие кудряшки, пухленькие щечки, глазки пуговками. В маленьком ангелочке тяжело было узнать подругу из детдома — оторву Верку, Рыжую Соньку. Версония выполнила своё обещание, перекрасилась в мадам Жемчугову, правда до мадам ей было ещё далеко.

— Верка! Да!..

Мужчины дружно кивнули.

— Ладно, поверила! Допустим, этот ангелочек — Верка! Но, Вовка, откуда ты про Кита знаешь?! Змей, объясни!

— Познакомься, Света... — ответил Полоз.

— Издеваешься? — оборвала она его. — Я брата не знаю!

— И всё же, познакомься снова. Волк!

— Кто?!!

— Волк...

Покачивая ребенка, Светка обошла Хранителя Белого Угла Неба. Осмотрела.

— Так ты мне родственник или нет?

— Я брат княгинь Версофии и Ольги Костровых, Владимир Павлович Костров, — Волк элегантно поклонился. — Моя отправная точка в Коло одна тысяча восемьсот пятнадцатое — именно в этот год я родился. В девяносто девятом двадцатого столетия ты подарила мне шашку с клеймом Волка.

— Совсем запутали, мальчики! Выходит, когда я — детдомовка Светка Переверзева, будучи в кинотеатре, на глазах у Голесницкого сунула в искривленные пальцы брата, — который получается мне и не родственник, выигранную шашку, я посветила князя Кострова в Хранители Белого Угла Неба?!

— Именно, — подтвердил Змей.

— Ну, знаете! В книгах об инициациях, я по-другому читала. Рыцарский мальчишник. Виват! Виват! Пиратские песни, вино рекой, кровь девственниц...

— Кровь девственниц подождет, — остановил её Полоз.

— Это как подождет?! — Светка бросила огненный взор на охальника. — А чего ты, Змеюшка, тогда в усадьбе, отправил Волка в свой кабинет, глазеть на библиотеку, а?!

— Тогда он не был Хранителем...

— Сон про не сон?

— Типа того...

— Свет, не переживай, — проговорил Волк, успокаивая, — для меня ты, как сестра. Мы же выросли вместе...

— Ага, вместе. Осталось только выяснить где? В имении или детдоме.

— Это относительно, Света, — ответил Полоз.

— Всё!!! Проехали! Мальчики, включайте время. Верка кушать хочет. Нужно сгонять за питанием в детскую кухню. В семидесятые годы двадцатого века неплохо кормили малышей, настоящим грудным молоком. Ну, кто пойдет?

>

— Может, кормилицу найдем? — предположил Змей.

— Не подходит. Во-первых — кормилица быстро привяжется к ребенку. А во-вторых — в этом возрасте разнообразие в питании малышке очень вредно. Верке надо привыкать к пище двадцатого века.

— Это почему же двадцатого? — поинтересовался Волк

Света вздохнула.

— Ее ждет детдом. Итак, кто сбегает?

— Я — вызвался Хранитель Белого Угла.

— Он... — подтвердил Полоз.

— Давай ты, Вовка, — сделала она выбор.

Хранитель Белого Угла Неба взял клюку и растворился.

— Так, Змей! И чего ещё я не знаю! — положив дитё в колыбель, Светка, по-семейному подпирая бока кулачками, напустилась на него. — Старец хлыстов Владимир, Вовка, Волк, Хранитель — просто Брюс Ли какой-то!

— Пока Русское Географическое общество разыскивало князя Кострова в Китае, при дворе императора династии Цин, Волк долго время обучался боевым искусствам на горе Суншань. Только было это при династии Тан. Вилка во времени этак в двенадцать столетий. В шестьсот двадцатом году, на закате династии Вэй, тринадцать монахов Шаолиня помогли основателю новой династии Тан — Ли Шиминю, придти к власти. Князь Костров бы двенадцатым монахом, Елизар Чудинов — седьмым. В шаолиньском монастыре Кит Волка и отыскал.

— А это? — Света указала на куклу. — В монастыре, монахам в награду за доблесть выдают?! Чтобы не скучали между мордобоями.

Полоз сделал невинное лицо и брякнул:

— Возможно. Я пострига не принимал...

— Вот, Змеюшка, возьму и всё сарматкам расскажу! Пусть знают, какого извращенца обожают и кому покланяются.

— Боюсь, они тебя не поймут.

— Женщина женщину всегда поймет! Конечно, если захочет. Теперь дальше. Если я посвятила Волка в Хранители, зачем ему клюка?

— Ты забыла Света, что шашка с рукоятью из кости мамонта до сего дня находится у тебя. Ты не отдала её Волку. Пришлось князю обучаться гун-фу, — работе человека.

— Фу — означает человек?

— Да иероглиф «фу» означает человека. «Гун» — работа.

— Надо же! Больше не буду говорить Сапфиру на овсяные пуки — «фу»! С его обжорством можно и все человечество профукать.

— Ты пользуешься многими иероглифами Китая, но не знаешь о них...

— К примеру?

— Воробей...

— И что?

— Ху-ий-ня...

— Змей, фи!.. Этим я не пользуюсь! Постой, а «фи»?

— «Фи» — это фи...

— Ладно, рассказывай дальше.

— Гун-фу или, правильней, у-и — достижение, мастерство, приобретенное в процессе упорной работы за длительный промежуток времени. В том числе и в искусстве владения своим телом, разумом, энергией, с целью получения превосходства в рукопашном бою. Достижение, которым Волк владеет в совершенстве.

Света ещё многое хотела спросить, но появился Хранитель Белого Угла Неба. Сформировался в светелке прямо из воздуха с картонным ящиком, плотно упиханным бутылочками грудного молока, резиновыми сосочками кверху.

— Господи, Вовка! Ты чего — целый роддом подоил?

— С запасом. Путь же не ближний...

— И чему только тебя монахи на священной горе Суншань учили, бестолочь! — взяв одну бутылочку и согрев в руке до необходимой температуры, проворчала Светка. — Разум, энергия с целью получения превосходства! А не знаешь, что молоко ребенку каждый день свежее нужно. С запасом! Ты бы еще елку, шаров стеклянных, апельсин и конфет «Мишка на севере» к Новому году захватил! На вырост. До указа Петра Великого о переходе на Григорианский календарь, обязательного празднования начала года первого января, совсем ведь ерунда осталась.

Света пристроила ребенка на левую руку, облизала соску и сунула ей в рот.

— Прямо Мадонна! — проговорил Змей.

— Ага, с бутылкой! — согласился Волк.

— Да! С бутылкой не очень, согласен...

— А ну, зоопарк, смирно! А то сейчас сами кормить будете! Между прочим, ваша отмашка на Кита не убедительна. Но, отложим выяснение до его появления.

Хранители предпочли промолчать.

— Кстати, когда он объявится? — спросила Света.

— Кит будет с нами, когда под Глашей запылает костер, — спокойно ответил Волк.

— Совсем сдурели, животные?!

— Закон Времени, — не согласился с ней Хранитель Белого Угла Неба. — То, что было или только будет нельзя изменить.

— Это я уже слышала. Вон, — от Змея. Новые идеи есть?

— Есть...

Волк подошел к силиконовой кукле и любовно обнял.

— Вовка! Это уже далеко не ново!

Хранитель Белого Угла Неба подмигнул Хранителю Желтого, доводя Светку до точки кипения. Если бы у неё на руках не было ребенка, неизвестно чем бы это кончилось. В ответ Полоз моргнул Волку. Тот нежно взял куклу за шею и наклонил.

Синди оказалась говорящей. Произнесла: «...Углы на Небе проявятся, когда шестеры перевернутся в девяты, и придет Хранитель». Волк ещё раз её наклонил и снова она изрекла: «...Углы на Небе проявятся, когда шестеры перевернутся в девяты, и придет Хранитель». Проговорила голосом Глаши.

— Правильно, Глашенька, — Волк погладил куклу и положил обратно на кровать. — Умница! Жаль, такую красоту сожгут.

— Так это! — Света положила насытившегося ребенка в зыбку, и подошла. — Это Глаша, а не Синди.

— Ага, — ответили Хранители, как двое из ларца, неодинаковых с лица.

— Дальтоники!!! Она же шатенка!!!

— Такую купил, не успел перекрасить, — ответил Волк. — Но краску для волос, я, сейчас, прихватил. Пришлось в девяностые заглянуть. Завтра и займусь.

— Нетушки, сама перекрашу. Оставлять куклу для интима наедине со зверинцем, думаю, опасно. Глаша-два, должна умереть девственницей. Я сказала!

— Хау! — добавил Змей.

— Вовка, — Света сотворила масленое, лисичкой, личико, — махнемся игрушками?

— Не знаю. А что у тебя есть?

— Вот и есть! Ты мне куклу, а я тебе саблю.

— Саблю?!!

— Ага. На колено можешь не вставать. Мы так, по-домашнему, твою инаугурацию обстряпаем.

Светлана подошла к Змею, загадочно улыбнулась и протянула вверх кулачек. В тот же момент, в её и в руке Змея блеснули шашки, скрещиваясь.

Светка повернулась к брату и пропела:

«По воле рока так случилось,

Иль это нрав у нас таков?

Зачем троим, скажи на милость,

Такое множество врагов?»

В унисон ей, Полоз добавил:

«Но на судьбу не стоит дуться.

Там у других вдали, бог весть,

А здесь у нас враги найдутся.

Была бы честь, была бы честь»...

Личико Светки разрумянилось, и она добавила:

— Поняли, зверье мое? Была бы честь!

— Ага, — кивнули Хранители, как двое из ларца, неодинаковых с лица.

— Лови клинок, Вовчёнок! — Света кинула брату шашку с клеймом — три тройки и мордашка волка — Теперь она твоя! А Глаша-два — моя! Договорились? Мальчикам оружие, девочкам куклы. Так будет правильно!

Шашка пролетела по воздуху, мимо рук Хранителя Белого Угла Неба, и, на распахнутых глазах дарительницы, была готова упасть на пол, — бесславно звякнуть. Когда она была в пяти сантиметрах от половицы, Волк извернулся, оперся на левую ладонь, подсунул под рукоять правую и крепко сжал.

Через секунду, Владимир выплясывал, каблуками сапог отбивая барабанную дробь, положив лезвие шашки на правое плечо и вытянув левую руку немного согнув в локте.

Змей лихо посвистывал, и, крепко хлопая в ладони, пел:

Ой да, да ой да!

Ой, да ой!

Ой, да, да ой да!

Ой, да ой!

Шашка замелькала над головой Волка, растворяясь в быстроте движений...

— Ну, вы даете, мальчишки! — восхищенно воскликнула Света. — Имейте совесть! На мне две рубашки, а не три!

— Хороша сабля! — ответил Волк.

— Кукла моя?!

— Твоя, Светка, твоя! — согласились они в один голос.

Ой, да, да ой да!

Ой, да ой!..

— Жаль, Кита нет! Втроем мы бы ещё не так отплясывали, — крикнул Змей, переходя на присядку, выкидывая коленца, — Жги, Волк! Жги!..

В Сионской горнице послышались заунывные песнопения хлыстов. Адепты старца Владимира ожили, на дворе забегала кликуша Дуся. Время пошло своим чередом...