Все мои женщины. Часть 6

"ВСЕ МОИ ЖЕНЩИНЫ"

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ. ЛЕНА

Часть 2 – я

После танцев, по обыкновению, мы принимали с Париным "наркомовские" и шли домой. Помню, попросил его рассказать о Лене подробнее. Санёк внезапно стушевался, что стало для меня неожиданностью... и насторожило.

Если вкратце, то его рассказ свелся к следующему: у Лены были два ухажера. Не одновременно, конечно. Девки болтали, что в первого она влюбилась без памяти, но тот, наигравшись, бросил ее и завел другую кралю. Ленок месяц ревела, ходила с красными глазами и с невыспавшейся физиономией. Лейтенант тот, по пьяне, хвастался, как она умоляла его жениться на ней... говорила, что безумно его любит, что у нее никогда не было такого мужчины, как он. Сволочь лейтёха!

Потом у нее был роман с другим "двухзвёздочником". "Кажется, они недавно расстались", – сказал мне Парин.

– Опять ее бросили?

– Не – е, сама... ну, так девчонки говорили.

С этим Ленкиным "номером 2" у меня произошла стычка, но о ней позже.

Поздний вечер, суббота. Дотопали до дома, Сашка позвал к себе "на посошок". Добавили. Выходя от Парина, я решил стукнуть в Ленкину дверь: хотелось узнать, почему она так быстро ретировалась, не попрощавшись?

Стучу. Тишина. Стучу сильнее. Тихо. Затем слышу шаги, дверь открывается. На пороге в ночнушке ее соседка: "Чего тебе?". "Где Лена?". "Нету её!", – и тянет ручку на себя. Вставил в проём носок туфли: "Врёшь ведь! Дома она!". И кричу в темноту комнаты: "Лен!". "Нет её, сумасшедший! Хочешь, сам убедись", – и машет рукой направо. Приоткрываю дверь в ее комнату – темно и пусто. "Убедился? Ну, тогда вали отсюдова!", – и закрыла калитку.

"О – о – отво – о – ори – и – и потихо – о – оньку кали – и – итку и во – о – ойди – и – и в летний сад ты как те – е – ень... ".

"Где же она?", – стучит мысля в полупьяном мозгу. И включается МОЯ БОГАТАЯ фантазия. Более, чем богатая. Живо представляю порнографические картинки с ее участием: теплая ночь... кустики – полянка... поцелуи – ласки... "Вот, зараза! Приглашала на танец, прижималась, а сама сбежала с кем – то! Трахается щас, бл... !".

Нагруженный доверху переживаниями СОБСТВЕННОГО ПРИГОТОВЛЕНИЯ, пошел к себе спать. "Идите вы все на х... й!".

После обильных возлияний накануне, поутру проснулся рано (с тех пор так и укоренилось такое свойство организма: вскакивать с бодуна, ни свет ни заря). Первая мысль – вчерашние переживания перед сном. Не то, чтобы было жутко обидно, но задело меня Ленкино бегство сильно.

"Слышь, Сяв! Ты чё?. . Ну, кто ты ей?. . Кто она тебе?. . Что у вас было, чтобы высказывать ей претензии? Угомонись, блин, егоза. Заколебал, дурилка".

Голова не болела даже от мешанины спиртного (что значит – молодость!). Умылся, привел себя в порядок, закурил. Воскресенье, выходной, день полностью свободен.

"Чем займемся?" – снова разговариваю сам с собой.

К описываемому моменту я находился на чужбине уже больше месяца. Первые "ахи" и "охи" от пребывания за границей схлынули. И периодически стала накатывать тоска: жена за тысячи километров, а ты тут один кукуешь. В пору брать член в руки... И вроде как, все в порядке, но понятие "в порядке" – лишь верхний слой "наполеона". Не пропитанный кремом. Даже черствый местами. Невмоготу мне стало в то утро, навалилось. Гормоны взыграли, что ли? Мужик, всё – таки!

Встал с кровати. Мои "сокамерники" дрыхли без задних ног. Внутренне собрался, сконцентрировался. От похмелья не осталось и следа. Тихо вышел из комнаты, тихо прикрыл дверь. Выхожу в коридор "Массандры".

Воскресное утро. "Массандра" нежится в постелях: кто в холодной и одинокой, кто – под бочком у супруги – супруга. Подхожу к Ленкиной двери. Стараясь не производить шума, стучу. Открывают через 10 секунд (я считал!). Она! Полусонная. В каком – то белом одеянии – коротенькое "нечто", выше колен. Как это у них называется?. .

Не особо сознаю, что делаю, всё на экспромте. Надежда на что?. .

Ее взгляд полон удивления, но ничего не произносит.

– Впустишь?

Молча отодвигается в сторону, пропуская меня вовнутрь. Показывает рукой – "ко мне сюда". Я уже знаю КУДА – вчера разведал.

Её комната. Солнце, пробивающееся сквозь закрытую занавеску. Лена обходит меня и юркает в еще не остывшую постель. Натягивает одеяло до подбородка. Молчит.

Не знаю, что делать, куда себя деть, что сказать.

– Что встал, как вкопанный? Садись.

Сажусь на край ее кровати. Хотя рядом стоит стул. Она молчит, я тоже. Смотрит на меня, я на нее. Нервное волнение достигает апогея.

"Или делай что – нибудь, или вставай и уходи", – это я сам себе (вы дольше читали эту фразу, она просквозила в мозгу в три раза быстрее).

– Почему вчера сбежала?

Пауза. Вопрос, казалось бы, простой... да ответ, подозреваю, сложный. Многоярусный. Не те у нас отношения, чтобы говорить мне, КАК ЕСТЬ на самом деле. С другой с

тороны, я, вроде бы, ей не безразличен. Когда – то ж нужно начинать сближаться. Может, сейчас самое то?

– Мне очень понравилось, как ты танцуешь... правда... потом ты ушел играть, я вышла покурить на порожки... а потом... ты не знаешь, – пауза уже длиннее. – У меня... в общем, я встречалась с одним парнем...

– Я знаю.

– Знаешь? С кем конкретно – тоже?? Ну, да... уже наболтали про меня, – мгновенно холодеет, теплые интонации испаряются, на смену доверительному разговору приходят жесткие ледяные иголки.

– Расскажи сама. Всё, как есть. Без испорченного телефона.

Молчит.

"Доверится или нет? Тоже ведь тест".

Без подробностей стала рассказывать историю о том, что произошло с ней здесь, в Германии. Версия Парина не сильно отличалась от услышанного мною в то утро. Она не уходила в детали – только общие факты.

Я сидел на краю кровати и мои мысли стукались друг о друга: родственно сплетались в тех моментах, когда ее рассказ вызывал во мне ПОНИМАНИЕ, и взаимно отталкивались, когда моё сознание НЕ ХОТЕЛО слышать того, что вызывало негативные эмоции. Она говорила не долго – это мне казалось, будто время остановилось.

Её роман "№2" был ошибкой (цитата). Две недели назад она сильно поругалась с бойфрендом (нынешний термин, в то время называли менее благозвучно) и он не показывал носа. А вчера внезапно пришел на танцы и увидел, как мы танцевали. Когда она вышла покурить, он пошел следом. Состоялся разговор. Он был выпивши, говорил на повышенных тонах. Потом стал кричать. Чтобы не привлекать внимания, Ленка увела его подальше. Они шли по улице, а он всё не успокаивался...

Я сидел и слушал ее рассказ.

Дословно передаю ТЕ ощущения: взлетная полоса аэродрома... поднимающийся в небо самолет... чуть не касается моей головы, чиркая колесами шасси по башке... от рева двигателей закладывает уши... ничего не слышу, кроме бесконечного грохота, заполняющего мои внутренности от кончиков волос до пальцев ног... железная птица давно взмыла в небо, а шум внутри остался... и не уходит...

Я словно отупел. Отшибло способность не только СЛЫШАТЬ, но и анализировать. Вырубило меня. Не было сил (или желания?) искать противоречия в услышанных словах, копаться в несуразностях женской логики. Просто тупо сидел. С заложенными ушами. Включилось МОЁ реле – я не мог слушать ее рассказ, мне было плохо. Физически. Еще толком не зная эту женщину, я стал воспринимать происходящее с ней, как СВОЁ ЛИЧНОЕ. Такое приключилось со мной впервые в жизни. Жену я ТАК не чувствовал.

Наверное, Ленка увидела моё состояние, хотя... мне казалось, внешне я оставался тихим слушателем. Ха! Женщины чувствуют острее! Мы, мужики – тупые наковальни, они – лезвия бритвы.

ОНА ПОНЯЛА, ЧТО Я ВПИТЫВАЮ ЕЁ БОЛЬ.

И тогда, прервав рассказ на полуслове, приподнялась с кровати и обхватила меня руками.

Помню, как судорожно скинул с себя одежду... нырнул к ней под одеяло... крепко прижал к себе и поцеловал! Целовал лицо, начинающее покрываться слезами. Целовал грудь, руки, живот. Она не прятала своих чувств, не пыталась навесить ширму, НИ ВО ЧТО НЕ ИГРАЛА. Мы сплелись в единое целое. Я проникал в нее, она входила в меня. Время исчезло напрочь. Пространство сузилось до размеров ее кровати. Нет, меньше – до ее самой. Рядом лежала женщина, которую я не просто ХОТЕЛ – то была Женщина, которую я ХОТЕЛ ЛЮБИТЬ. И от этого мои желания становились сильнее! И слабее – одновременно! И еще, чёрт его знает, как...

Чудо единения описать буквами невозможно.

Почувствовал, что не в силах сдерживать, рвущуюся из меня струю, замычал:

– . .. больше не могу... терпеть!!!

Сладчайший выплеск огласился Ленкиным криком – мои слова стали для неё завершающим аккордом, приводящим ее плоть к ожидаемому финалу! Я наполнил ее Каплями Жизни, она почувствовала это и задергалась всем телом, перекрывая силу моего оргазма собственным вулканом, куда более мощным. Её крик (уверен!) разбудил половину "Массандры" – этого дремлющего царства одиноких и соединенных.

... Постоянно жить у Лены я не мог: во – первых, ее комнатушка физически не позволяла находится в ней двум людям одновременно – ЧЕТЫРЕ С ПОЛОВИНОЙ квадратных метра (!). Во – вторых, требовалось соблюдать хоть какие – то приличия. Хотя, "массандровская" мораль мало походила на пуританскую – к одиноким девчонкам постоянно шастали вольнонаёмные, офицеры и солдатики. Периодически наша коммуналка наблюдала, как очередная жена наставляла рога благоверному, отбывшему в служебную командировку. Отправив супругу в отпуск, чей – то муж запросто мог привести к себе мамзель со стороны. Или просто соседку, причем – замужнюю, на сей момент "свободную". Скрыть любовные похождения на "Массандре" так, чтобы ни одна душа не узнала – не реально! Все были на виду. Как на центральной площади города. История чьего – либо грехопадения тут же становилась достоянием общественности.

(конец 2 – й части)