Её десять поцелуев. ч.8 (эроповесть)

Её десять поцелуев. ч.8 (эроповесть)

Тёплые лучи утреннего солнца заглянули в окно Верушиной спальни. Скользнув по подоконнику, они коснулись лиц спящих подруг, обнявшихся на кровати, в тишине пробуждающегося дома. Валентина первая приоткрыла глаза, вглядываясь в рисунок обоев на стене комнаты. Взглянув на спящую подругу, Валя потянулась к её лицу и коснулась губами тёплой щеки девочки. Веруша тут же распахнула тёмные глаза и остановила взгляд на лице Валентины.

– Валюш, наши не вернулись домой? – спросила она, теснее прижимаясь к подруге.

– Татьяна Николаевна не будила, наверное, не пришли. Давай, маленькая, вставать. Пойдём на кухню, пора готовить завтрак.

– Валюль, поцелуй меня, как ночью целовала. Мне было так хорошо с тобой...

– А вдруг Костька влетит и увидит двух голых девок, я ведь его куннилингусу не обучала. Он сочтёт нас за ненормальных. Давай всё же оденемся...

Девушки вышли на кухню и принялись готовить лёгкий завтрак. Веруша подумав, смущённо спросила Валентину:

– Валь, ты теперь меня бросишь?

– Мою любимую девочку? Да ни за что, Верусь! – Валентина прижалась к подруге со спины и обняла её, сложив руки под грудью Веруши, целуя в тонкую шейку.

На кухню вышла Татьяна Николаевна, услышав бодрящий аромат сваренного кофе, она похвалила девушек.

– Умницы девочки, сейчас сделаем бутерброды и можно садиться за стол. Джульетта, ступай ко мне и вытащи из постели своего Ромео, чтобы это не сделали наши мужики.

Возмущенно хмыкнув, Веруша направилась в спальню матери. Оставшиеся на кухне женщины, проводили её тёплым взглядом. Валентина, глядя в глаза хозяйки, спросила напрямик:

– Татьяна Николаевна, как Вам наш Костя? Не слишком беспокойный любовник?

– Уж тебе ли не знать, Валечка, каков наш Костя. Только не вздумай меня убеждать, что не спала с ним. Надеюсь, нам не придётся ссориться из-за этого шалопая?

– Он что-то обо мне рассказывал, засранец? – смущённо уточнила девушка.

– Ничего не рассказывал ни о тебе, ни о вашей маме. Да я и не особо расспрашивала, иначе какой я профессионал в своей профессии.

– А как к этому отнесётся Веруша? Вы ведь не станете его закладывать нашей девочке?

– Разумеется, а зачем? Она сама поймёт. И потом, должна же я знать в чьи руки отдаю свою дочь?

– На всех нас, Татьяна Николаевна, его рук не хватит, – усомнилась будущая сноха.

– Вот, милая, и поделись с подружкой своими мужичками. Тебя одной Семёну всегда будет мало. Если примется сам на стороне искать – скверно для семьи будет. А так и для тебя не в ущерб и Верушке не обидно, что её Костик наших баб будет радовать. Ведь Сёма – большое подспорье в нашем женском хозяйстве. Кстати, там глядишь, и твоя матушка с ним разговеется. На то и семья, чтобы помогать друг другу. Потребуется, я и Князеву дело найду. Он мужик ещё хоть куда. Артачиться не станет, коли предложу посодействовать в таком деле. На трёх мужиков четыре бабы – не так уж много. Ты меня понимаешь, дорогая? Для тебя, Валечка, два из них уже не в новинку.

– А для Вас, Татьяна Николаевна?

– Из наших мужчин, милая, уже никто.

Валентина с усмешкой пожала плечами и с иронией в голосе поинтересовалась.

– Надо понимать, Татьяна Николаевна, что Вы и от женщин не отказались бы?

– Разве что в порядке разнообразия, дорогая.

– Есть опыт в общении с женщинами? – недоумённо взглянув в глаза свекрови, спросила Валентина.

– Хочешь убедиться, Валюш? В таком случае, я бы не отказалась с тобой понежиться, если не станешь возражать, – прямолинейно заявила Татьяна Николаевна, притянув к себе за талию Валентину, проведя ладонью по лобку девушки, – ведь ты не против, красотка?

Валя, вспыхнув лицом и, смущённо потупив глаза, неуверенно положила ладонь на грудь Татьяны Николаевны.

– Вот и умница, я в тебе не ошиблась, дорогая. Захочешь моих ласк, девочка, что-нибудь придумаем. Дай мне тебя поцеловать, красавица.

Татьяна Николаевна приблизилась к лицу девушки и, прильнув губами к приоткрытым губам партнёрши, настойчиво протолкнула язык в глубину рта Валентины. При этом, скользнув руками со спины на пышные ягодицы своей любовницы, она больно сжала их в ладонях, напомнив Валентине страстные ласки своего сына.

Слава Богу, моя Веруша не в мать пошла, – отметила про себя Валентина, запуская пальцы в волосы на голове Татьяны Николаевны.

* * *

Верушка вошла в спальню матери и, склонившись над спящим Костькой, коснулась губами кончика носа парнишки.

– А вдруг сейчас заявятся мамкины любовники?... – вкрадчивым голосом произнесла она над ухом Костьки.

– Уже пришли?... – сквозь сон пробормотал Костька, с трудом раскрывая заспанные глаза.

– Самое время, Константин, успеть натянуть трусы, – приподняв край наброшенного одеяла над расслабленным членом парня, посоветовала Веруша.

Костька спешно отыскал в постели трусы и, манипулируя ими под одеялом, быстро надел бо́ксеры, сев на кровати.

– Чего раньше не разбудили? – недовольно пробурчал он, натягивая спортивное трико.

– Забрался в чужую кровать и ещё недовольство высказывает, прохиндей. Брысь отсюда, подзаборник! Умывайся и приходи на кухню, вшивота, сейчас завтракать будем.

– Костику на завтрак яишенку сделать? – озабочено предложила Татьяна Николаевна дочери, появившейся в дверях.

– Его и спрашивай, – огрызнулась Веруша, – похоже, что всю ночь вы не утреннее меню обсуждали...

– Полагаю, что и вы не о меню думали, – съязвила мать, строго взглянув на Верушку, – в другой раз, заберу Валентину к себе, а ты спи со своим разбойником. Тебя он хоть слушается.

– Мало тебе сына, так ещё и сноху к рукам прибрать надумала, – возмутилась Веруша, – этак и отчима ко мне в постель уложишь, добрячка...

– Как знать, дочка, только не всё так скоро, дорогая. Вот я Валюшу спрошу:

– Не откажешься составить мне компанию, солнышко?

– Всё равно, Татьяна Николаевна, настоите на своём, вы в семье – всему голова, – подавлено кивнула Валентина, отводя глаза в сторону.

– В этих делах, деточка, – произнесла мать, глядя на Верушу, – ты нашей Валечке только в подружки хороша, а со мной ей интересней будет. Не ревнуй, чудачка, как лизались, так и продолжайте. Вреда от ваших шалостей никакого. Я своим детям не враг. Только одно скажу, девоньки, все наши непотребства за пределы семьи уходить не должны. Наши мужики для нас общие и мы для них тоже. На то мы и семья. Я верно говорю? – спросила Татьяна Николаевна, положив руку на колено Валентины.

Девушки лишь неопределённо кивнули в ответ, обернувшись на Костю, появившемуся в дверях кухни.

– Чем кормят в родном отечестве? поинтересовался парень, обводя взглядом сидящих за столом женщин.

– С кем ночевал, бродяга, того и спрашивай, некормленый, – равнодушно обронила Веруша.

– Справедливое замечание, доченька, – согласилась Татьяна Николаевна, вставая из-за стола, – яишенку с рыбными консервами поешь, малыш? Бутерброд с красной икоркой кофеем запьёшь, будет в самый раз.

– Пойдём к себе, Валюль. Пусть любовнички поворкуют наедине, – предложила Верушка, – нам такую вкусноту даже не предлагали.

Девушки ушли из кухни к себе в комнату, оставив Татьяну Николаевну с Костькой одних. Войдя в спальню, Веруша откинулась на постель, с горечью произнеся:

– Так и знала, Валечка, что бросишь меня ради неё.

– У неё бывало с бабами? – опускаясь рядом с подругой на кровать, спросила Валя, целуя открытую ладошку Веруши.

– Какая-нибудь прапорщица, – без сомнения, заверила Вера, удерживая подругу за руку.

– Не переживай, малышка, я тоже буду мучиться ревностью, когда ты будешь ложиться в постель с Сёмкой или с Князевым. А это уж поверь, так и будет. С Семёном в обиде на Костьку, а с Князевым из-за карьеры, а то и удовольствия ради...

– Да и пусть, а любить буду только тебя, мерзавку, – раздражённо заключила Верушка, больно прикусив руку Валентины.

– Не злись, мой зайчонок, мы ведь теперь одна семья. А Костику спокойно можешь отомстить с братом. Это не считается за измену. Спинку-то перед сном он тебе чесал до самой попки, сам мне рассказывал, – улыбнулась Валентина, – я после того на тебя и запала. Всю жизнь о тебе мечтала, а с женщинами только бабская похоть от скуки.

* * *

Из прихожей послышались два коротких звонка. Девушки вскочили с кровати и устремились к дверям. Из кухни выбежала Татьяна Николаевна, но внезапно остановилась, на слабеющих ногах, ухватившись за косяк в прихожей. Валентина, путаясь в щеколде дверного замка, резко толкнула от себя тяжёлую дверь наружу.

– Ёпс твою! Вот блин! Не хватает, чтобы на пороге дома, свои же башку дверью разбили, – услышали женщины возмущённый голос Семёна.

– Сёмка! Чего там за дверью прячешься? – крикнула Татьяна Николаевна, – куда моего Михалыча задевал?

– Чего шумишь, Танюш? – послышался за дверью густой бас Князева, – дай хоть в дом войти, снимай оборону, майор.

– Заждались мы вас, мужики. Все живы, здоровы?

– Всё в порядке, мам, – успокоил Семён, собравшихся в прихожей женщин, – в офисе банка захватили персонал. Но всё обошлось без жертв, даже террористы не пострадали.

– А заложники как?

– Нормально, только уборщица обделалась с испугу. Потом всех чаем поила всю ночь.

– А что за бабскую ржачку я слышала по телефону? – подозрительно спросила мать, вошедших в квартиру мужчин.

– Да прапорщицы трусы для уборщицы искали, чтобы передать.

– Дмитрий Михайлович, иди в спальню, вздремни часок, я приготовлю поесть и разбужу, а вечером отметим ваши воинские подвиги и Сёмкино звание.

– Сёма, куда Валюху повёл? – вступилась мать, – ей через час на работе следует быть, неугомонный.

– Как раз до завтрака успеем. Да, Валюш?

– Это здесь будем обсуждать? – возмутилась Валентина, пытаясь высвободиться из объятий Семёна.

– Действительно, – согласился Семён, уступая невесте, – чего на́спех успеешь?... Пришей пока погоны к кителю. К обеду на оперативку идти. Разборка операции обязательна при любом результате. А как начнут за промахи мордой по столу таскать, так и погоны менять не придётся, а тут они уже пришиты. Верно мыслю, мамуль?

– А за что, Сём, таскать, – удивилась Веруша, – коли личный состав сохранили и гражданские не пострадали?

–Тут, Веруня, дело в другом, – вмешался Князев, – среди заложников, из персонала банка, оказалась дочь нашего губернатора. Эти отморозки, на радостях, удвоили сумму выкупа за освобождение заложников. Банк коммерческий под патронажем городской администрации. Вот они и заломили цену – будь здоров. Губернатор со своей командой примчался и давай прикидывать, что вернее: средства из бюджета города изымать, или помощь из Москвы ждать. Тут у нас с Семёном включился «Афганский синдром» и мы влезли в их сраную дискуссию, попросив полчаса на всю операцию. Опыта в таких делах нам ещё с Афгана не занимать...

– ОЙ. Идиоты!.. – осев на стул, простонала Татьяна Николаевна, – себя не жалко, людей не жалко, хоть бы о нас вспомнили, вояки чёртовы.

– Михалыч, кончай стращать несознательное население, – прервал рассказ Князева Семён, – действовали по принципу или грудь в крестах, или голова в кустах, но с упреждением на внезапность.

– Ещё круче! – хихикнула Верушка, – совсем мать доконают. Последние кресты поснимают на подушечки под оркестр. И эти люди руководят целым отделением МВД в городе.

– Собственно, мы рассказали то, чего вы не прочтёте в газетах. Словом, девочки, операцию провели в самый короткий срок и без потерь.

– Вы, конечно, герои мужики, – заключила Татьяна Николаевна, – на таких молодцах вся Россия держится, но хватит на амбразуру бросаться. Ладно, отдыхайте пока, а я на стол соберу. А молодёжь на учёбу не опоздает сегодня? – спохватилась Татьяна Николаевна, – тебе Костик задание, после занятий съезди к матери и привези её на вечер к нам. Столько времени прошло, а мы с ней даже не познакомились. Всё, друзья, разбежались по делам, вечером посидим без спешки.

У себя в комнате Веруша застелила постель и, не прикрываясь халатом перед Костькой, натянула на бёдра стринги. Оглядев себя в зеркале, достала из шкафа повседневную форму курсанта полиции, готовясь облачиться в неё.

– Чего гляделки вылупил, изменщик? Кого ты ещё не успел трахнуть, дрянь подзаборная? А чего вдруг мордочка скисла? Значит так, паразит блохастый, пока я не пересплю с Сёмкой, ты ко мне даже не подползай на пузе. Раз тебе с сестрой можно, значит и мне с братом не возбраняется. Я ещё планирую бравого полковника потешить собой. Не всё ж тебе с нашими мамками кувыркаться с одной на другую.

– Что-то широко размахнулась, Веруш, я опять в конце очереди оказался.

– Оказался ты там, где тебе самое место, Костенька. Твоя нынешняя любовница провозгласила открытый инцест внутри нашего семейства. И всё это в рамках большой и дружной семьи, куда входит и твоя мамочка. Вопросы есть?

– Так Князев тебе в отцы годится... – напомнил Костька.

– А ты моей матери в сыновья, а Валюшке братом. В чём проблема? Ты с сестрой, я с братом. Ты с матерями, я с отчимом – думаю, справедливо?...

– А к чему вся эта кадриль?

– Чтобы никого на сторону не вело. Хотя это ещё с мужчинами не согласовано. Но наша женитьба не отменяется при любых обстоятельствах, Костик. Застегни мне лифчик и поцелуй свою Верушку... пока ещё свою.

* * *

Надежда Сергеевна домывала полы, когда в дверь позвонили. Кто бы это мог быть? Валечка не обещалась проведать, припомнила женщина, вытирая на ходу о фартук мокрые руки. Открыв в прихожей входную дверь, Надежда Сергеевна обнаружила за ней добродушную физиономию своего сына.

– Костик, ты чего приехал в такую даль? – взволновано воскликнула мать, – никак, случилось что? У Вали что-нибудь?

– Дай хоть зайти в квартиру, мамуль, – попросил Костька, переступая через порог и бросая на пол сумку, – без предупреждения к родной матери придти нельзя? Мам, что у нас может случиться, кроме того, что нашу Валюху, с просроченным батоном колбасы под юбкой, спалили на выходе с работы. Сколько раз я ей говорил, Просрочка – дело тонкое, Валюха. Жри, родная, не отходя от кассы.

– Всё шутишь, говнюк? – расстроено посетовала Надежда Сергеевна, на дурацкую шутку сына, заметив глумливую улыбку Костьки, – садись, оболтус, покормлю тебя. Суп утром сварила, картошечки сейчас нажарю.

– Немножко супчика можно, а вечером идём с тобой в гости. Я за тем и приехал, чтобы тебя к семи часам привезти к нам.

– А что у вас вдруг за гости такие, Костик? – недоумевая, спросила мать, доставая из посудного шкафчика тарелку.

– Не у нас, мам. Валюхин жених и его матушка с дочерью, жаждут познакомиться с тобой. Отказ не принимается. Так что наглаживай стрелки на панталонах и вперёд на помолвку. Должны же мы когда-нибудь выдать нашу Валюшку замуж. Между прочим, мне тоже светит поучаствовать в скором бракосочетании с дочерью будущей Валюхиной свекрухи.

– Ты-то куда торопишься, Костяша, или опять твои дурацкие шуточки? – хмыкнула Надежда Сергеевна, ставя перед сыном тарелку фасолевого супа, – хлеб себе сам отрежь, болтун. Мне-то и наряжаться особо не во что, сынок, – задумчиво произнесла Надежда Сергеевна, – по гостям давно уж не хожу, разве что к соседке и то в халате. Если вдруг по случаю изнасилуют в подъезде, так убиваться буду больше от стыда за бельё, чем от позора изнасилования.

– Кстати, покажи, мамуль, своё нижнее бельишко. Обещать, что изнасилуют не берусь, это вряд ли, а так, – на крайний случай...

– Твоя девочка в курсе, что ты у неё с придурью? – поинтересовалась Надежда Сергеевна, положив рядом с тарелкой столовую ложку. Как девочку звать, сынок?

– Домашние зовут Верушей. Нам с Валюхой она нравится. Уверен, тебе тоже понравится.

– Посмотрим, Костя. Я в душ и будем потихоньку собираться.

– Мамуль, тебе помыть спинку? – предложил Костька Надежде Сергеевне.

– Посуду после себя помой, помощничек, откликнулась мать, заходя в ванную,

Костик с сожалением пожал плечами и принялся за еду, прислушиваясь к шуму воды, доносящемуся из ванной. Когда напор воды стих, Костька метнулся из-за стола прямиком в ванную, передав полотенце со змеевика, в руки Надежды Сергеевны.

– Примчался-таки мать помацать. Держи полотенце и вытри спину, попу не трожь, сама справлюсь, – закончив обтирание полотенцем, Надежда Сергеевна, придерживаясь за плечо Кости, перешагнула бортик ванны и тут же была подхвачена сыном на руки. А через минуту оказалась у себя в комнате на кровати.

– Мамуль, мы недолго, минут за десять успеем, – бормотал в спешке Костька, стягивая с себя брюки.

– Знаю я твоё «недолго», Костенька. Бывало с пелёнок по часу мою грудь изо рта не выпускал. Не поверишь, я уже тогда стала понимать, что твои забавы хорошим не кончатся. Тот ещё сосун был. А вырос, всё ручонки норовил запустить мамке запазуху, шутник. За что и получил от бабки палкой, хорошо не в башку. Вот и опять присосался, паршивец такой. Верушу свою, поди, измызгал всю, губошлёп стоеросовый!

– Только сиськами и ба́лует, – оторвавшись от груди матери, причмокивая буркнул Костька.

– Ты там не уснул, Костик? Собираться пора, неудобно опаздывать. Давай, дружок, по-людски, от твоего «по-быстрому» на заднице сидеть невозможно. Тем более к людям в гости идти.

– Ты от них не чурайся, мамуль, если проявят к тебе интерес. У них с этим делом без комплексов. За тем и ждут тебя. Хотя, там видно будет, но уверен, не пожалеешь.

Надежда Сергеевна с недоверием и тревогой взглянула на сына, приняв его слова за очередную шутку. Подхватив руками себя под колени, мать в томительном ожидании приготовилась к столь желанному проникновению Костика в глубину своего влагалища.

Право. Чисто срамота! - обречённо вздохнула мать, нетерпеливо взглядывая на Костика.

Продолжение следует