Тайная жизнь викторианской семьи. Часть 15

За время, оставшееся до приезда мамы и Гейл, у нас состоялись три азартные скачки: один раз выиграл снова я и два выиграла Бет, но право пользоваться удовольствиями своей второй победы она отдала Кэти. Так что мы вполне вошли во вкус двойной жизни – очень праведной до ужина и волнующе развратной после него.

— - -

В понедельник я отправился на экипаже с кучером на станцию. Прибывший поезд стоял всего восемь минут, так что толком поговорить с мамой и Гейл на перроне мне не удалось. Мама только успела сказать, что очень по мне соскучилась и что в Лондоне у них с Гейл было много приятно волнующих событий. И я, конечно же, обратил внимание на то, что мама и Гейл были в новых платьях, видимо, приобретенных в столице.

До Нориджа я ехал в купе вместе с дедом и его очень учтиво ведущим себя со мной секретарем. Я больше слушал их разговоры о предстоящей й сделке и отвечал на вопросы деда, который весьма основательно проверил глубину моих познаний в сельском хозяйстве и инженерном деле.

В Норидже мы остановились на ночлег в шикарной гостинице, а утром отправились осматривать огромное, но довольно подзапущенное имение, которое дед хотел выкупить у одной не очень разбирающейся в хозяйстве дворянской семьи с тем, довести его до ума и впоследствии с выгодой продать. В разговорах с владельцем дед время от времени интересовался моим мнением о необходимых мерах и остался вполне довольным моими ответами.

Вечером, когда мы вернулись после заключения сделки в гостиницу, дед сказал мне, что намерен составить завещание, согласно которому я как его внук стану наследником трети его имущества. Но мне нужно еще многому научиться у него как в плане управления бизнесом, так и в плане оценок того, как новые изобретения – особенно связанные с развитием электротехники – могут повлиять на перспективы рынка. И еще он сказал, что очень важна передача мне нужных связей в деловом и политическом мире. Поэтому он предпочел бы, чтобы я переехал жить в Лондон или, хотя бы довольно часто бывал в Лондоне, чтобы быстрее получить нужный опыт управления капиталом. Я ответил, что прежде, чем дать согласие, хотел бы обсудить все эти перспективы со своей семьей.

— - -

Около полудня мы отправились на лондонском поезде в обратный путь. Так что до нашего имения я добрался только к пяти часам. Дома из домашних я застал только Бет, поскольку мама, Гейл и Кэтти отправились на прогулку. Поговорив с Бет о том, что произошло за прошедшие сутки, я узнал, что мама с Гэйл очень подробно рассказали о визите к принцессе Елене, о посещении модных ателье на Кливленд-роу и Риджент-стрит, о светской вечеринке, устроенной леди Монтгомери ради приглашения кумира лондонской публики Оскара Уайльда. Но на все старания Бет и Кэти выяснить какие-то детали интимной стороны визита в Лондон, мама отвечала, что все расскажет, когда я вернусь. Точнее, как она выразилась, «расскажет и покажет». Когда мама вернулась с прогулки, она выслушала мой рассказ о поездке с делом и сказала, что после ужина у нас будет семейный совет.

— - -

Оживленная атмосфера нашего ужина оказалась совсем не похожа на ту размеренной, которая обычно царила на наших уединенных вечерних трапезах без прислуги. Разговор крутился вокруг завораживающей талантом своего остроумия персоны Оскара Уайльда и его вскрывающей двойную мораль английской аристократии пьесы «Женщина, не имеющая никакого значения» в театре Хеймаркет <комментарий от Шехеризады – это произведение 1893 года позднее была основательно переработано Уайльдом в куда более знакомую нам пьесу «Как важно быть серьезным»>. Гейл была в полном восторге от этого спектакля и тех великосветских пересудов, которое вызвала пьеса. Мама же такие эмоции старшей дочки не вполне разделяла.

— Ты же сама слышала от сэра Оскара, что он недоволен тем, что актер ради ажиотажа публики намеренно сыграл главного героя с предельно акцентированными намеками на автора пьесы, подражая манерам его поведения, - заметила она Гейл.

— Ну и что, мама? - возразила Гейл, - зато какой невероятный успех у публики!

— Знаешь, иногда кортеж превращается в конвой. И чем выше человек забрался на вершину успеха, тем больнее с нее падать. Леди Монтгомери же говорила тебе, что эта постановка имеет для публики свой скандальный подтекст из-за слишком уж явного увлечения Оскара Уайльда поэтом Альфредом Дугласом. Алиса знакома с этим златокудрым красавчиком и оценивает его как испорченного, капризного и очень наглого юношу. Это точно не тот человек, с которым можно до конца пройти длинный путь вместе. Боюсь, что из-за слухов о порочной связи с ним успех сэра Оскара в светском обществе будет скоротечным.

— Надеюсь все же, что у сэра Оскара все будет в порядке. Он же так невероятно талантлив! – с горячностью воскликнула Гейл. – Я буду хранить его автограф и гордиться своим знакомством с ним до конца дней своих!

Мама только покачала головой.

— Он не только талантлив, но и очень психологически зависим от своей публичности. В сущности, он раб своей популярности, а это значит, что его судьба уже не принадлежит ему. И вообще, Гейл, тебе не стоит свое время на женатых людей из творческой богемы. Это публика весьма рискованных нравов, которые не скрывает и которые слишком быстро становятся известны в так называемом порядочном обществе.

— И что – ты предлагаешь мне общаться только с юнцами типа Уинстона Черчилля? – надулась сестра.

— А это еще кто такой? – удивился я.

— Твой ровесник из рода первого герцога Мальборо. Но десятым герцогом ему точно не бывать, поскольку его бабушка-герцогиня терпеть не может ни его самого, ни его мать-американку. Он только что закончил армейский класс школы Херроу и пытается поступить в Королевское военное училище в Саундхерстве.

— Мне он не понравился. от горшка два вершка, а строит из себя пуп земли и ведет себя так, как будто он без пяти минут премьер-министр, - фыркнула Гэйл. – Так и крутился вокруг меня на вечеринке, пытаясь привлечь к себе внимание. Пришлось мне обмахивать себя веером левой рукой…

— А это еще зачем?

— Тебе, Дэниэль, придется, встречаясь на людях с молодыми девушками из высшего общества, выучить тайный язык молчаливого общения веером, карточками для флирта, перчатками и так далее. Например, если дама оказавшись на светском приеме с интересующим ее мужчиной, достает из кармашка свою записную книжечку и держит ее при этом вверх ногами, то это означает вопрос: «Вы меня любите?» Когда держат веер правой рукой у сердца, это означает: «Я вас люблю». Если дама медленно снимает правую перчатку, обнажая перед мужчиной свой большой палец, то это приглашение: «Поцелуйте меня». Ну а знаки, подаваемые с левой стороны тела, означают отказ мужчине во внимании.

Я расхохотался.

— Замысловато. Едва ли смогу запомнить все эти штучки.

— Самое главное, Дэниэль, чтобы дама не выворачивала наизнанку свою перчатку, глядя тебе в глаза. Потому что это означает: «Я вас ненавижу», - ехидно заметила Гэйл.

— Как бы то ни было, дети мои, нужно постоянно помнить, что Лондон для нас - это мир двойной морали и двойных стандартов, - заключила мама. – И нам всем, похоже, нужно придется учиться в этом, четко разделяя всех, с кем общаемся, на тех, с кем можно искренне пройти вместе длинный путь, и тех, кому по- настоящему доверяться нельзя. Я и Гэйл доверились леди Монтгомери и тем, кому доверяет она. А сейчас я вам покажу знак их доверия к нам.

Мама отпила чай из чашечки и попросила Гэйл, принести из спальни фотоальбом, который они привезли из Лондона...