Джекпот. Глава 25

Любовь двулика: разрушительная сила имеет созидательное начало. Вернувшись к бару, Вика погрузилась в воспоминания. Она продолжила на автомате обслуживать клиентов, отдаваясь им за комплимент, по требованию агрессивно работала бёдрами, не замечая хмурых улыбок на затраханных лицах шлюх, но внутри неё разгорался огонь любви, утерянный, вновь обретённый благодаря неожиданному известию.

— С тобой всё в порядке? — спросила девушка, стоявшая за барной стойкой. Неодобрительно поджав губки, она медленно наполняла высокий фужер молочным коктейлем.

— Да, — куколка, не моргая, смотрела в чёрные янтари подруги.

Она успела сдружиться с Ребеккой — юной транссексуалкой, специально выписанной из Аргентины для украшения заведения. Горячая южно-американская штучка носила неприкосновенный статус невинницы.

«Трахать её табу, она — мешать напитки», — сразу обозначила правила игры Петра.

Покачивая огромным задом, Ребекка даже не пыталась скрыть вялый двадцатисантиметровый хобот, болтавшийся под короткой юбкой. Конус в попе с горящим рубином посередине и два стальных кольца — одно на мошонке, другое на головке члена — сверкали бликами в гладко выбритом блестящем паху, обозначенном тонкими шлейками бледной незагорелой кожи. Юбка длиной с ладонь высоко опоясывала широкие бёдра, переходящие в перетянутую корсетом талию. Огромные буфера — под стать упругим булкам попы — свободно колыхались, выдавливаемые корсетом. Чёрные сердечки, наклеенные поверх сосков, подрагивали при плавной ходьбе на силиконовых шпильках. Ребекка была лицом фирмы, ходила в широком стальном ошейнике с кольцом и шипами, блестящих бронзовых браслетах на запястьях и щиколотках. Всё указывало на её статус рабыни, неприкосновенность предмета интерьера. Молодая обладательница ангельского личика, густых пышных волос, крашеных в гранатовый цвет, служила напоминанием о том, как прекрасна природа обмана. Рубин в попе, утянутой ромбовидной сетью, сверкал так же ярко, как чёрные глаза невольницы, как её пухлые широкие губы.

— Ты когда-нибудь любила? — спросила куколка, взбираясь на высокий стул-крутёлку. Круглая попа расплылась резиновым мячиком по гладкой поверхности седушки, чёрный рифлёный член смешно задрался под давлением стула.

Ребекка снисходительно усмехнулась:

— Был у меня друг, — медленно произнесла она. — Драгдилер, его убили в перестрелке, — и немного помолчав, она, будто стесняясь, добавила: — Я бы всё отдала, чтобы вернуть его.

— Извини, — Вика неловко опустила глаза, чувствуя, что нечаянно задела за живое.

— Да ничего. Ну а ты, — Ребекка вновь улыбнулась краешком губ. — Ты любила когда-нибудь?

***

По контракту Вика должна была работать комплиментом в Резиновом замке ещё два года. Паспорт наложницы очутился в сейфе Петры задолго до того, как куколке пришла мысль забрать его.

— Даже не думай! — закинув ножки на стол, Петра оценила комплимент презрительным взглядом. — Знаешь сколько я потратила на твой гардероб?

Вика виновато опускает глаза. Все костюмы из латекса делаются в индивидуальном порядке. Снимаются мерки, дизайнер на компьютере подбирает цветовую гамму. Девушки в Резиновом Замке выглядят стильно не случайно. Приходить сюда, трахать их — дорогое удовольствие. Инвестиции требуют отдачи, и шлюхи стараются вернуть каждый доллар, вложенный в них. Клиент по центу выколачивает потраченные деньги. Если не сам, то пользуясь услугами посетителей пивного бара или специально приглашённых рабов. Те работают в масках, залитые мышцами качки подрабатывают в Замке, трахают дорогих путан в латексе по указке клиента, помогают немощным старикам удовлетворить былые фантазии.

Обычно рабы в Замке не занимаются куколками, но Петра, узнав о намерении комплимента разорвать контракт, решила проучить нижнюю, указать ей на законное место в пищевой трах-цепочке.

Вика лежит на спине в деревянном ящике, лишь её головка и попа с задранными вверх ногами выдаются причинными местами наружу. Тонкая молочная плёнка латекса обезличила куколку, кандалы на запястьях и щиколотках обездвижили, во рту она сжимает зубами стальное кольцо, которое удерживает челюсти открытыми. Рот заклеен плотной повязкой.

В Рубиновой комнате приглушенный свет мерцает вдоль стен, тихая органная музыка льётся из динамиков, которые эргономично спрятаны по углам.

Петра самолично проводит инспекцию ритуала: вырядилась, как сука, в костюм из голубого латекса, расхаживает перед куколкой, покачивая искусственным членом. Свой она давно потеряла, хирурги вывернули отросток и вшили внутрь, сделали щель между ног — идеальную имитацию влагалища. Но старые привычки не вырежешь, не искоренишь, Петра на физическом уровне чувствует фантомы утренней эрекции, ищет в дилдо подтверждение мужского статуса.

— Сейчас тебя будет трахать легион, долго и жёстко, сука! — зловеще шепчет Петра, склонившись над куколкой. Холодный пластик её члена скользит по лицу невольницы, приглаживает распахнутую кольцом дырку под повязкой. Петра щипками прихорашивает непослушный комплимент, шлепками проходится по гладкому бильярдному шару головы.

До начала шоу остаётся пол-часа, времени как раз, чтобы успокоиться и взять себя в руки, приготовиться к немыслимой экзекуции. Весь бар сорвётся с цепи, десяток рабов по указке Госпожи затрахают

Вику в рот и анус.

Петра выходит, и через минуту появляется Ребекка с подносом. Подруга сочувственно созерцает куколку, подходит к ней и, опустив поднос на пол, открывает повязку.

— Помоги мне, — мычит комплимент. Напуганные глаза скользят по комнате, останавливаются на закованной в стальные путы мошонке Ребекки, кольцо подковой свисает прямо над лицом.

— Не могу, — отчаянно шепчет невинница.

— Пожалуйста, — Вика с мольбой смотрит вверх.

Ребекка, помедлив, кивает, расстёгивает ремни, удерживающие руки. Куколка быстро раздвигает ящик, освобождает ноги, снимает кольцо.

— Если сейчас сюда войдёт Петра, нам конец, — в ужасе шепчет Ребекка.

— Возвращайся в бар, дальше я сама, — Вика ладонями разминает онемевшие челюсти. — Спасибо тебе, Ребекка, — подходит и целует красотку взасос.

Та вспыхивает восторгом и убегает, счастливо повиливая задом, тут же позабыв о совершённом злодеянии.

Выбраться из Резинового замка незамеченной не так-то просто. рассказы эротические Вика лихорадочно обдумывает варианты. Можно спуститься вниз, зайти в раздевалку, быстренько переодеться и уйти через главный вход, но как только её хватятся, этому плану суждено разбиться о железную стену охранников. Что же делать?

Из коридора доносятся шаги. Петра бодро цокает шпильками, быстро приближаясь к двери.

— Аrе yоu rеаdy, bitch? — весело щебечет она, входя в комнату.

Сильным толчком в спину Вика обрушивается на неё и придавливает извивающееся тело подростка к ковру. Куколке понадобится две минуты, чтобы сломить сопротивление оленёнка Бэмби, придушив, заставить её открыть рот. Глотать воздух она будет через кляп-кольцо, её мычание под повязкой усугубится нелестным положением пленницы. Петра останется брыкаться в ящике. Вика снимет с неё стрэпон и наденет повязку на глаза. К приходу Мастера Sinnеr а ничто не будет указывать на смену ролей в иерархии Замка.

***

Викин паспорт лежал в полуоткрытом сейфе — ещё один знак в необъяснимой череде совпадений. Возвращаясь назад по коридору, куколка решит взглянуть напоследок на Петру. Та по-прежнему брыкалась, правда, уже не так активно. Её неразборчивое мычание крайне веселило Мастера. Он по старой традиции лично подводил рабов, чтобы заткнуть невольнице рот. Бирюзовая, утянутая латексом, задница Петры торчала в туалете бара. Длинная череда желающих потрахаться нахаляву уже выстроилась до двери. Неоновое сияние вывески над входом возвещало начало Hаppy Hоur. Рокеры сношали малышку в анус и искусственную щель, не задумываясь об истинном происхождении предмета искусства, как его окрестил Андреа. Петра впервые очутилась в осадном положении рабыни и до конца обнаруживала бойкость нрава. Её шпильки взлетали, стремясь уколоть берущего сзади. Она брыкалась, как оленёнок, застрявший между двух сосен. Необычная маленькая задница, расстёгнутая в ширинке костюма из латекса, попка, которая к тому же постоянно танцевала и ускользала, поджималась и отказывалась работать на благо общества, возбудила рокеров, привыкших к расслабленным безразличным шлюхам. Она долбили Петру в две дырки, раскачивали качели оргазма, не догадываясь об истинной природе девушки, не рассчитанной на длительные соития.

В Гранатовой комнате кольцо во рту Петры непрестанно принимало члены рабов. Пара клиентов, оплативших шоу, довольно подрачивала колбаски, стоя сбоку. Боровы, залитые мышцами, брали Петру спереди: двумя руками обхватывали голову, обтянутую бирюзовым струящимся латексом, глубоко трахали единственную доступную дырку изнутри, не стеснялись в амплитуде движений.

Это была бесконечная экзекуция, которую Петра придумала для Вики. По замыслу рабы готовят сливки без презервативов и кончают в рот, глубоко засаживая стволы в горло. Снаружи посетителям бара предлагалось воспользоваться резинкой, лубрикантом и оплатить пользование двух дырок по одной цене — пятьдесят центов.

Злой гений заставил Вику занять очередь в череде рабов, расчехлиться и, доведя себя до предоргазменной дрожи, излиться в разбитый рот Госпожи.

Петра к тому моменту вяло реагировала на смену члена. Приспустив повязочку с глаз Петры, Вика вцепилась в затраханный замыленный взгляд Королевы. Новая волна мычания заглохла под напором твёрдого члена, который с трудом влетел в кольцо кляпа. Петра метала искры из глаз, крутила головой, созерцая нежную розовую мошонку, полнящуюся спермой, а куколка впервые за много месяцев насладилась мужским оргазмом.

***

Это была я, был я. Я кончал в горло Петре, удерживая Королеву двумя руками, я агрессивно работал бёдрами, как малышка сама учила когда-то. Я соревновался с рокерами за стеклом в скорости проникновения. В силе и яркости мужского оргазма.

Я потом, спохватившись, покидал Резиновый замок с замутнённым сознанием.

Я бежал из отеля, впопыхах перебирая личные вещи, непрестанно проверяя паспорт в кармане.

Моим неестественным давно забытым голосом звучала просьба продать билет.

Я летел в один конец, бежал из Италии, оставляя разрушенными воздушные замки чужих мечтаний, развеянные крылом самолёта. В моих новых помыслах не было места сомнению, я бежал от себя и к себе. Я бежал к единственному человеку, который когда-либо любил меня, девушке, которая ради меня легла под нож.

Я бежал к Ане.