Домашняя лаборатория 2.0. Часть 2.

Эта глава написана совместно с соавтором! Думаю, поклонники Вована Сидоровича быстро найдут в тексте его знаменитый стиль повествования. Всех с наступающим Новым 2020 годом!

— Роб, Эля спасайте детей, — кричу в след набирающей скорость машины.

— Ма... — голосок Элечки оборвался чьей-то рукой,

и я впадаю в небывалую истерику, слыша удаляющийся крик остальных своих малышей.

С вернувшимися Таньками стоим на коленках посреди дороги и ревём, обнявшись в три голоса.

— Возьми себя в руки и не истери́, — слышу голос Роба.

— Если это похищение, то найди свой сотовый телефон и жди звонка, — это уже Эля.

Подбежали мои родители и старшие дети. Видимо кто-то из интеллектов сообщил им о случившемся. Юлька с мамой в слезах,

папа с сыном хмурые. Никто не знает, что делать. Одни кричат, чтобы вызывали полицию, другие просто кричат что-то невнятное, типа, что же делать, что теперь будет?

— Никакой полиции! — что-то жёсткое щёлкнуло в голове.

Мозги как будто взорвались. Я тут же вспомнила всё! И Африку, и жизни своих родителей, и страшную рожу моего убийцы, и даже то, как пуля влетела в голову. Решительно встаю с колен и быстрым шагом иду в дом.

Все разом замолкают и смотрят мне вслед. Вхожу, нахожу свой телефон. Разряжен. Наверно, месяц не пользовалась. Ставлю на зарядку. Включаю. Две СМСки от оператора и всё.

Мозги напряжённо работают, цепляясь за каждую мелочь. Родственники стоят толпой, смотрят на меня. Надеются на что-то. Соберись, Таня, думай, думай. Безвыходных положений не бывает. Так. Полиция пока расшевелится… вряд ли поможет, да и детей могут убить из-за этого. Если похитили с целью выкупа, то остаётся только ждать. А если нет? Тогда зачем? Не́зачем. Значит точно из-за денег. У нашей семьи их много. Вот же твари. Но кто? Кто мог на такое пойти? Тот, кто любит деньги или... кому они очень нужны. А нужны практически всем. Не вычислить. Видео камера. Точно, над входом в дом.

— Роб, покажи видео с этой камеры.

Мелко, увеличение размазано. Лиц не разобрать. Номер заляпан снегом. Две бабы и мужик. Ещё один за рулём. Не густо. Где же их искать? И главное как? Не думаю, что их увезли далеко. Ехать в другой город с такой оравой детей в грузовой Газели — не вариант. Риск провалить дело огромный. Значит они где-то недалеко.

— Роб, ты уже установил всем новые процессоры с модулями синхронизации? — спрашиваю вслух, чтобы слышали все.

— Нет ещё, — отвечает интеллект и мне плевать, что его никто не слышит, кроме меня.

— Эля, что сейчас происходит с вашими детскими телами, я так понимаю, они до сих пор управляются из моей головы?

— Да. Сейчас они, скорее всего в коме, но дыхание и сердцебиение автономны. Опасность заключается в том, что они не могут ни есть, ни пить. У нас есть сутки, чтобы их найти и всё обошлось без вреда для здоровья.

— А ты сможешь почувствовать, когда мы окажемся в зоне действия их передатчиков?

— Да, конечно.

— На сколько метров нужно приблизиться к ним?

— Для устойчивой связи пятьдесят, а просто засечь — метров сто.

— Отлично, есть идея. Папа, машину скорой помощи можешь дать?

— Да, хоть десять, — удивился он.

— Звони, быстрее своим эскулапам, пусть как можно скорее едут сюда. Таньки, берите сладкую тёплую кипячёную воду в термос и детское питание, поедете со мной. Остальные остаются тут и ждут нас. На всякий случай приготовьте термостолы.

— Можно с тобой? Я хоть и не умею драться, но мужик, как ни как, — сын решительно делает шаг вперёд.

— Ладно, но на рожон не лезь. Мама, доча, звоните узбеку, пусть ворота отремонтирует, а лучше другие, покрепче поставит, вот его номер, — показываю на телефоне.

Почти два часа колесим по городу.

Тишина. Таньки тихонько подвывают, а я вглядываюсь в каждый след машины, идущий к очередному дому. Следопыт, твою мать. Прое… водитель посигналил алкашу, переползающему через дорогу. ..ла детей. В прямом смысле этого слова. Была бы рядом с ними, хоть одного, да спасла. Или опять погибла. Как бы сегодня не угодить под нож или пулю…

— Есть сигнал, — кричит в ухо Элька, наконец-то.

Глубокий след в снегу ведёт под створки деревянных покосившихся ворот возле убогого домишки.

— Стоп. Паркуемся возле соседнего дома, без шума и пыли, — говорю водителю и показываю где.

— Роб, нанороботы долетят до похитителей?

— Отсюда нет, но есть вариант получше.

— Говори.

— В каждом ребёнке по пятьсот роботов, в телах Роба и Эли по три тысячи. Зайди во двор, чтобы я смог взять управление на себя.

— Все сидят тут и не дышат, Витька, за мной, машину не глушить, — раздаю всем команды.

Подхожу к воротам, дёргаю за ручку калитки.

— Закрыта.

— Звони в звонок, — предлагает Роб.

— Тань, можно я возьму управление твоим телом на себя? Мало ли кто там внутри? — просит Эля.

— А я возьму тело Витьки, на всякий случай, — предлагает Роб.

— Ладно, берите.

Моя рука поднимается помимо моей воли и нажимает на звонок. Хотела дёрнуться, чтобы спрятаться за угол, но не смогла даже пальцем пошевелить.

— Кого там нелёгкая принесла? — раздался хриплый женский голос с крыльца дома.

— Газовая служба. Где-то сильная утечка, есть опасность взрыва. Откройте, я посмотрю трубы за воротами, — вот Элька даёт, я бы сама ни за что не догадалась, газовая труба заходит в метре от меня.

— Проваливай, у нас всё в порядке, — слышу в ответ.

— А мой газовый анализатор показывает, что не всё. Это чрезвычайная ситуация, я сейчас МЧС вызову, ворота спилим и всё равно зайдём, — рука достаёт из кармана сотовый телефон и тянется к трубе, чтобы было видно.

— Не имеете права.

— В таких ситуациях имеем.

Деревянный засов с шумом открылся, и калитка заскрипела ржавыми петлями. Наши глаза встретились. Доля секунды зависла как вечность. Это же жена Тарана! Лицо, покрытое глубоким узором шрамов от проведённых боёв и сетью лёгких морщинок, покрывшее измученную временем физиономию перекорёжило напрочь от увиденного.

Будто проснувшись ото сна, она дёрнулась и вижу, как её кулак с хорошим размахом летит в моё лицо. Хочу увернуться и зажмуриться, но не получается. Приготовилась к боли от встречи с костяшками, но… моя ладонь ловит эту ярость на лету и удерживает несколько секунд.

— Остынь, — смотрю ей в глаза, и мой голос звучит как на спиритическом сеансе. — Ты же хотела разобраться со мной? Передумала? А я нет. Веди в дом.

— Пять секунд и она моя, — доложил Роб.

Заходим. Жена Тарана уже со стеклянными глазами садится на стул. Жена Зубило несколько мгновений смотрит на меня. Дети с кляпами в ротиках лежат в углу и тихо воют со слезами на глазах.

— Сука, — кричу ей и пытаюсь кинуться, чтобы свернуть шею этой твари, но не могу.

— Элька, дай управление, я ей башку отверну.

— Кто сука? — жена Зубило бросается на меня с ножом.

— Ты, — Эля моим телом отбивает удар, выворачивает руку и забирает нож.

Сын хватает её сзади. Держит несколько секунд. Она расслабляется. Отпускает. Роб сделал своё дело. Ведёт к подруге и спокойно сажает рядом. Успокаиваюсь сама. Всё кончено, похитители в наших руках. Если бы не Эля, неизвестно чем бы всё закончилось. Уберегла меня. Управление телом возвращается и я бросаюсь к ребятишкам. Вместе с сыном развязываем их, убираем кляпы, попутно осматриваю каждого, вроде всё не так плохо. Всего пара царапин, но испуг...

— Роб, проверь тщательнее, всё ли с ними в порядке. Витя, веди детей в машину, Танек сюда позови, а сам поезжай с ребятишками домой. Успокой там всех, мы скоро вернёмся.

Запыхавшиеся дочки вбежали в дом и замерли на пороге.

— Подельники где? — мой хлёсткий удар по щеке приводит в чувство жену Тарана.

— Смылось, ссыкло. Сразу, как детей привезли, ноги сделали.

— Видимо у них мозгов больше, чем у вас двоих вместе взятых.

Две женщины сидят напротив меня. Глазами могли бы спалить, если бы не их беспомощное состояние. Не судьба. Хорошая вещь нанороботы. Ни наручников не нужно, ни транквилизаторов. Организм в полном подчинении. Роб с Элей оставили им возможность говорить и сверкать бесстыжими моргалками. Остальные мышечные функции отключены, естественно кроме дыхания и сердцебиения.

— Если не договоримся, сдохните как последние твари, — сажусь за стол напротив них.

— У тебя духу не хватит человека убить.

— А ты человек что ли? Ты же не́людь. Не будь такой наивной. Поверь, вы у меня не первые. Двое уже покоятся под водопадом "Виктория". Если бы меня сейчас не сдержали, вы бы сдохли, как те твари. А сейчас мне даже команду давать не придётся. Я вас сама удавлю вот этими руками.

— Ну и от чего же мы сдохнем? Уж, не от твоего ли маникюра? — ржут, не понимая, что на волосок от смерти.

— От чего? — смотрю на свои коротко подстриженные ноготки, а потом показываю ей. — Я могу просто свернуть вам шеи и всё, только есть варианты почище. Даже ру́ки марать не придётся. Например, сердце остановлю, дыхание, отёк мозга хотите? Человеческий организм весьма хрупок и подвержен всяким болезням. Можно просто несчастный случай устроить. Когда твоим телом управляют извне, невозможно сопротивляться. Вы до сих пор живы только потому, что у меня есть на вас планы. Ну что, поговорим, мадамы?

— Поговорим, коль не шутишь.

— Я так понимаю, что на киднеппинг вы решились не от хорошей жизни?

Среди них наметился явный фаворит. Пока одна собирается с мыслями, вторая отвечает.

— Да уж, не мёдом мазана.

— И какой у вас был план?

— Да какой тут план? Ты платишь за своих выр... — мой резкий хлопок ладонью по столешнице заставил её вздрогнуть и прервал её речь.

Увидев, как я нахмурилась, сменила пластинку.

— Ты платишь за своих детей, и мы разбегаемся в разные стороны.

— Вы меня за дуру держите? Засветили свои морды и убеждаете меня в том, что отпустили бы детей? Самим не смешно? Молчите? Ну, молчите. Тогда я опишу вам несколько вариантов дальнейшего развития событий. Первый. Вы сейчас, выходите отсюда, чему будет куча свидетелей, потому что пойдёте голыми. А вот доберётесь ли вы до дома, то вопрос. И не надо зыркать кадрилками. Демонстрирую. Так, встали обе и разделись. Полностью.

— Роб, поуправляй-ка этими телами, ты же любишь раздевать женщин, — обращаюсь к зелёной точке.

Трудно не подчиниться, когда сама не принадлежишь себе. В глазах ненависть, с губ готов сорваться отборный мат, тело подчиняется чьим-то приказам. Роб, проказник, выполнил команду. Хорошо хоть не заставил стриптиз танцевать, исполнят ведь.

— Ну, убедились? А до дома не дойдете, потому что кинетесь друг на друга с ножиками и порежетесь… на смерть.

Вариант номер два. Вы идёте в магазин через дорогу, забираете выручку, а на выходе вас уже ждёт полиция. Снова едете в места не столь отдалённые. Уж я-то прослежу, чтобы вы связали продавщицу, а не купили у неё бутылку хлеба. Есть ещё один вариант, при котором заставлять и контролировать вас я не буду. Так как ваши мужья честно работали на меня, в память о них хочу предложить вам кое-что.

— Ну, ты су…

— Цыц! — попытку перечить пресекла сразу

. — Вы тренированы. Правда, сильно подзапустили свои тела, но базовые рефлексы остались. Немного потренируетесь и сможете выполнять функции моих телохранителей или телохранительниц. Как вам будет угодно.

Вновь пальму первенства перехватила жена Тарана.

— Ты посмотри на нас. Думаешь, эти годы нас красят и делают сильнее? Мы же старухи. Какие из нас телохранители? Реакции нет, зрение никудышное. Разве что в няньки к твоим... детям. Так ты нас к ним не допустишь, да и они нас теперь не примут. Это уже не смешно. Хватит издеваться.

— Издеваться? А вы посмотрите на меня. Нравлюсь?

— Нравишься. Я помню тебя тогдашнюю. Ты ни капли не изменилась. Небось, не один миллион долларов на себя потратила? Как люди такое бабло зашибают?

— Как, как, каком кверху. В коме я двадцать лет пролежала, пока вы чалились, вот и не изменилась. Спасибо детям и родителям, а то бы гнила сейчас рядом с вашими мужиками. Кстати, спасибо вам.

— Это за что же?

— За то, что прибили тех уродов, что меня тогда уложили.

Примолкли бабоньки, видимо есть ещё в них что-то человеческое.

— В общем, хочу вас отблагодарить. Открою вам тайну, как я бабло зарабатываю. Всё равно сдохните, если не договоримся. Есть у меня секретные медицинские разработки по омоложению. И даже более того, по полной перестройке тел. Тем и зарабатываю. Только из-за этого бизнеса меня два раза уже убивали. На смерть. Есть ещё технология по воскрешению, но сейчас не об этом. Будете меня охранять — буду вам хорошо платить. Риск большой, но и деньги плачу́ не хилые. Где вы сейчас работу найдёте? Воровать и грабить? Кроме того я сделаю из вас красавиц… бесплатно, чтобы не стыдно было с вами на люди выходить. Да и самой на вас смотреть приятней будет. А имея смазливую морду, может, и замуж ещё по разу сходите.

— И что? Ты нас можешь изменить? Только мы девочки взрослые и в сказки не верим.

— Да какие уж тут сказки? Вы что, до сих пор не поняли? На ринге все мозги стряхнули? Что же сейчас, происходит с вашими телами? Вас никто не держит, наручников нет…

— Ну... Гипноз, может быть. Или накачала чем.

— Нет, дамочки. В вас внедрили несколько тысяч летающих нанороботов, которых под микроскопом не разглядеть. Они взяли ваши тела под свой контроль, а управляю ими я.

— Это из области фантастики. Брешешь ведь?

— Помолчи, Станиславская, все вопросы потом. Так вот, эти нанороботы могут перестраивать организм, перемещая клетки куда угодно, убивая вредных микробов. Я могу вас омолодить, сделать красавицами, убрать все болезни, но мне для этого нужно ваше добровольное согласие. А могу наоборот, сделать вас немощными уродками, и вы сами сдохните, на это ваше согласие не потребуется.

— Если не согласимся?

— Теперь, после того, как я раскрыла свои карты — только смерть.

— А согласимся, станем твоими рабынями.

— И зачем так мрачно? Ваши мужья были рабами?

— Нет.

— Мы заключили договор, и они его честно исполняли.

— Подумать можно?

— Да. Можно. Секунд двадцать, я по детям соскучилась.

— Ладно, банкуй. Всё равно податься не куда.

— Что ж, — задумалась на пару секунд. — Чтобы не быть голословной, начнём прямо сейчас. Встань и подойди к зеркалу. Роб, восстанови её полностью, но если попробует взбрыкнуть, не жалей нервы, рви сразу. Эля, начинай делать из неё красавицу на свой вкус. Сделай это показушно, так, чтобы она это отчётливо видела. Роб, зрение ей поправь и если найдёшь болезни, лечи сразу.

— Ты с кем это там бакланишь?

— Не волнуйся, мою голову пуля пробила, забыла?

У меня самой челюсть отвисла, когда на моих глазах морщинки и шрамы на её лице разгладились, груди подтянулись, увеличились и приняли потрясающий вид. Сразу захотелось их потрогать. Попка подтянулась, обвисшие места исчезли, плавно потухли все татуировки, и кожа стала гладенькой, как у девочки. Пирсинг из пупка выпал и закатился под стол.

— Ух, чем же ты меня накачала, бестия? Я даже в молодости такой не была.

Голос стал приятным, без хрипов. Глядя на молоденькую красивую и к тому же голую девушку, мой член, до поры, до времени спрятанный в теле, зашевелился и стал проситься наружу. А что если слегка похулиганить? А почему бы и нет? Накорми хищника — станет ручным.

Она повернулась ко мне. Излучение неподдельной радости сияло на её лице. Я не смогла удержаться. Её красота сводила с ума, и я, забыв обо всём, положила ладони на её груди.

Она снизу вверх отбросила мои руки и отскочила на шаг назад.

— Ты что, ковырялка?

— На тюремном сленге ковырялками называют лесбиянок, — предупредила меня Эля, шепнув внутри уха.

— Так, девочка. Посмотри мне в глаза.

— Теперь ты будешь всегда благодарна мне, — внушаю своей будущей работнице. — Будешь работать, защищать и оберегать меня и членов моей семьи. Отныне ты никогда не будешь думать обо мне и о членах моей семьи плохо, не будешь грубить, воровать, выражаться, пить спиртное и курить. Будешь любить меня и мою семью, готовая, если понадобится, отдать свою жизнь и держать мои тайны в строжайшем секрете.

Она закрыла глаза, как будто в её голове что-то перевернулось. Через несколько секунд ступора она мило улыбнулась, посмотрела на меня другим взглядом, как будто мы всю жизнь были с ней самыми близкими подругами.

— Ага, сейчас так тебе наковыряю своей ковырялкой, долго в раскоряку ковылять будешь, — смеюсь от души. — Нет, конечно. Я вам уже, сколько времени талдычу о том, что мои нанороботы могут модифицировать тела. И вот тебе ещё одно доказательство. Нервы крепкие? В обморок не упадёшь?

— Постараюсь.

Я медленно разделась. Девчата хмыкнули.

— Что за стриптиз? Я что, бабу голую не видела что ли?

Но когда из-под клитора вначале показалась головка члена, а затем и сам член, на их лицах проступило неподдельное изумление.

— ?!

Молчание заменило тысячу слов.

— Понятно?

— Мы что, тоже станем такими? — жена Зубило прервала своё добровольное молчание. — Я лично не хочу.

— Нет. Ты станешь такой как она — молодой и красивой. Ну, что? Хотите у этого красавчика прощения попросить? — напомнила не заглаженную вину на данный момент и кивнула в сторону члена.

Жена Тарана дёрнулась, посмотрела на меня, залилась румянцем на щеках, а потом развернулась и наклонилась, опираясь на стул.

— Маловат он у тебя, красавчик-то. У Тарана раза в три больше был.

— Ну да чем богаты, — загадочно улыбаюсь.

— Давно там никого не было. Давай, пощекочи мою девоньку.

Сучка! Сейчас ты удивишься этому малышу. Она не видела, что происходит, замерев в ожидании, а вот жена Зубило от удивления раскрыла рот. Член на глазах увеличился, становясь длиннее и толще. Она смотрела, широко открыв глаза, как я прицеливаюсь этой толстой штукой.

— Тань, она потекла, — Роб прокомментировал состояние жены Зубило.

— А эта?

— Эта уже давно изнывает, — Роб хихикнул. — Я ей починил матку с яичниками, так что гормоны хлынули в кровь и около часа она будет сильно возбуждена.

— Ты проверил их на наличие заразы? Не хочу подцепить французский насморк. И клапан поставь обоим, чтобы не залетели, — посылаю мысли в зелёную точку, чтобы никто не слышал.

— Уже проверил и поставил, давай быстрее, я давно весь в предвкушении, — на проекторах появился огромный пылающий член перед колодцем, полным воды… Юморист хренов, лишь бы засадить…

Испуганные Таньки, не понимающие почти ничего из нашего разговора, жались друг к дружке и дрожали.

Как их родительница могла так быстро из ласковой беззащитной женщины, не меняя облика, преобразиться в кровожадного монстра, готового, убивать и насиловать?

— Ай, — взвизгнула жена Тарана, когда я пронзила её своим шомполом.

— Ты же говорила, мой приборчик маловат?

— Какой, там… вытащи, у меня глаза на лоб лезут, — пищит, насаженная на мой кол.

Уменьшаю, утоньшаю. На проекторах картинка меняется. Теперь из колодца пылает огонь, а член в виде брандспойта тянется к нему, капая с конца капельками холодной воды.

В руках упругая попка, член внутри красавицы, начинаю двигаться. Застонала. Помогает. Ух, как хорошо. Не умет киской зажимать, ничего научится. Темп сама задаёт, бьётся в мой пах. Уже просто стою, руками направляю, чтобы не… Ох, сучка, темпераментная. Видно, что давно её никто не… Затряслась, кричит. Мышцы внутри слабенькие, не зажимают, еле чувствуется. Не интересно как-то. Выхожу.

— Ещё хочу, — лезет обниматься и хватает меня за член.

Таньки мои зашевелились, порозовели. Ручонками в непристойные места полезли.

— Раздевайтесь уже́, — обращаюсь к ним.

Обнимаю за талию новоиспечённую красавицу.

— Тебя как зовут-то? — смотрю в осоловелые глазки.

— Муж Лялькой звал, а так Люда.

— Люда, Люда, съешь верблюда. Если хочешь ещё, Лялечка — иди к ним, это мои дочки, они такие же, как я, — хлопаю по попке, задавая нужное направление.

В углу зашуршала одежда, а разогретая женщина с ласкающим слух именем направилась к ним. Смотрю в непонимающие глаза жене Зубило и внушаю ей тоже, что и подруге.

— Роб, восстанови её. Эля начинай своё творчество.

Беру за руку, подходим к зеркалу. Груди наливаются, тату растворяются. Кожа натягивается, приобретает золотистый оттенок. К стоматологу потом свожу. Талия сужается, попа подтягивается. Ляжечки преображаются. Глажу новые булочки. Рука тонет в приятных ощущениях. Второй щупаю грудь. Ох, какая упругая, тёплая. Член стои́т ко́лом. Сажусь на стул, тяну на себя. Садится лицом ко мне.

— М, — мычим обе.

Протискиваюсь глубже. Горячая. Садится полностью, прижимается ко мне сиськами. Замерла. Киской ощупывает мой агрегат. Даю привыкнуть. Обнимаю, глажу по спинке. Выгибается как кошечка. Мурлычет чего-то. Соскучилась по ласке, сучка. Вспоминаю, как Зубило чуть не плакал, боясь её потерять. Нежная. Кладёт руки мне на плечи. Поехала. Медленно. Вверх-вниз, вверх-вниз. Сиськи трутся об мои. Глазки прикрыла, губки что-то шепчут. Тащится. Держу за талию, помогаю глубже насаживаться. Ох, как хороша. Вагина чавкает, сочная, упругая. Задышала. Ускоряется. Поскакала. Давай, крошка, жми на всю катушку. Повизгивает. Я на подходе. Сильнее. Да. Ещё чуть-чуть.

— Ааа, — кричим обе.

Обняла, прижала к себе, насадилась полностью. Трясётся. Стреляю в неё. Ещё. Тяну на себя. Крепче. Стреляю, стреляю, стреляю. Кричим, что есть силы. Давай, крошка, насаживайся сильнее, принимай в себя всё до капли… Уф. Отстрелялась. Держу, не даю слезть. Затихла. Прижалась. Дрожит. Поглаживаю нежную кожу по спине, по попке. Крутится от ласк.

— Мне так хорошо ещё ни с кем не было, — шепчет на ушко.

— Тебя как зовут, лапонька?

— Маша. Муж звал Мася.

— Я, к сожалению, не муж и им не стану, но буду звать Масей, если ты не против.

— Не против.

Шумная тройка в углу закончила свою триаду звучными охами, и мы стали одеваться.

— Мама, мама, скорее, — кричит сын, когда наша пятёрка перешагивала через изуродованные ворота.

— Что случилось? — взволновалась не по детски.

— Маленькие Роб и Эля без сознания. Папа положил их в термостол. Они в себя не приходят. Железные роботы зависли, не двигаются. Что делать?

— Ляля, Мася, охраняйте ворота, — бегу сломя голову.