Уровень второго плана. Часть 15

Мама давно ушла в верхние пределы этого живого земного мира. Давно он и его брат Евгений потеряли ее. Остался еще живым только отец, который там в том поселке Молодежный живет с его братом и сестрой Татьяной. Там перебиваются с копейки на копейку. Ели сводя концы с концами. В этом поганом мире, мире бедных и богатых.

Андрей вспомнил свою маму и захотел к ней. Он только думал о ней и о том времени, когда он был единственным сыном пока еще у своих родителей.

Да время течет и все меняется, но он не хотел теперь, чтобы все текло и менялось. Он Андрей Сурганов хотел вернуть себе, то драгоценное время, когда он был еще мальчишкой. Совсем мальчишкой и жил с мамой и папой в той еще старой двухкомнатной квартире на улице Терешкова.

Он просто хотел вернуть тот мир. Спокойный для него мальчишки мир. Где только он и его мама и папа. Вернуть свое детство и любовь родителей и их о нем заботу.

Он хотел вернуть свое детство. Детство, которое уже не вернуть. Таков этот жестокий мир. И он Сурганов Андрей Александрович подумал опять о смерти. У него вновь заболело сердце, и навернулись слезы на его глазах.

Сердце вновь дало о себе знать. Боль распространилась по всей его груди, и он снова вспомнили свои сны. Сны блужданий по запредельным мирам. Там куда попадают только мертвые или живые, такие как он Сурганов Андрей, по определенным причинам. Может как избранные.

Она приходила к нему этой ночью. Она сказала, что за ним прейдет уже очень скоро сама смерть и вот заболело сердце.

– Скорей бы – произнес Андрей Сурганов вслух и закрыл свои глаза уже лежа на постели – Скорей бы все произошло и он вернулся туда откуда появился на этот жестокий и безжалостный свет. Может он увидит маму. Может ему позволят с ней увидится. Может:

Снова больно колонуло в его груди под больничной рубашкой, и снова закружилась голова. Андрей руками начал растирать свою грудь, но боль ни проходила. Стало тошнить, и Андрей заерзал на постели пытаясь отвлечь себя от боли и этой тошноты, думая о той, которая была здесь недавно, которая, толи наяву, толи во сне, приходила во сне снова к нему. Этой прошлой ночью. Она обещала его любить и говорила даже о детях. Там в тех мирах, куда он приходил время от времени на то черное озеро. То из черного леса, то еще откуда – нибудь, откуда начинался его сон. Но всегда сюда в тот дворец и замок на том черном почти недвижимом как блестящее сверкающее водой зеркало озере.

Изуфуиль она называла себя. И любила его прошлой ночью. И обещала снова прийти и спасти его.

Ее слова были только о любви и скором его возвращении.

Он вспомнил, как первый раз встретил ее. Точнее она пришла к нему, когда он дома после работы на Медпрепаратах еще лет практически десять назад в этом городе, приехав с работы сильно уставший от всей езды, уснул лежа на диване. Тогда еще была живой мама, и она готовила на кухне ужин.

И Изуфуиль пришла к нему.

Тихо и неслышно и невидимой подошла к нему, и буквально навалившись своей полной красивой женской грудью на него, прижалась к Андрею и прошептала, что любит его. И что он принадлежит ей и она ему. Что они одно целое и неразделимое. Как все кругом мироздание.

И он Андрей ощутил ее. Ощутил присутствие и ее тело. Горячее как у живой женщины тело, гибкое и красивое на ощупь. Тогда же он и увидел ее Изуфуиль первый раз.

Он словно открыл свои глаза и оказался в другом мире. Другом и живом мире, мире, заполненным звездами, и он словно стоял перед этим звездным миром. У огромного окна. Окна без стекол. Окна открытого тому миру, в которое он Андрей Сурганов глядел. И с чем соприкасался и ощущал.

Ощущал даже ледяной холод того за окном мира и летящий в лицо звездный ветер и жар звезд.

Она ему сказала, что только из окна этого помещения виден этот мир, мир, уходящий к самому Творцу и Богу.

Он стоял у окна того болотного замка и она лежала на красивой большой застеленной белыми простынями и звериными шкурами постели. Красивой огромной резной и золотой постели. Их постели на двоих. В самой глубине этой большой ночной комнаты. Комнаты освещенной только одним светом ярких струящих жизнь и смерть звезд.

Совершенно голая. С распущенными длинными вьющимися как змеи меняющими цвет волосами и сверкая такими же красивыми влюбленными в него глазами. Она приглашала его к себе. Она была его женщина. Женщина инфернального его выстроенного его руками ангела Вуаленфура руками мира.

Женщина меняющая всю себя ради него. Применяя все, чтобы привлечь внимание своего любимого. От медузы горгоны до молодой совсем еще девчонки, жаждущей его ласки и любви. Приходящей к нему ночами из того загробного мира сновидений, и мира

мертвых. И он был сыном самого ангела Азраила. Как и живущий в нем и вне его сознания теперь демон Диамир. Жестокий и кровожадный. Захвативший тот его мир, но не способный справиться с ним. С Андреем Сургановым внутри его сознания и его тела.

Диамир правит пока тем загробным миром. Миром, пожирающим людские души. Души умерших, и где он бывает все время, когда спит.

Этот мир второго уровня. Его мир. Мир ангела Вуаленфура.

Снова колонуло, где – то внутри самого сердца и Андрей даже вскрикнул и простонал.

Он скоро туда уйдет, как ему обещали. Он разделится на трое. Уничтожив, разделением Диамира, и оставив его погибать в мертвом человеческом теле. И Вуаленфур сядет на свой положенный пустующий трон в том каменном из бетона и железа замке на том черном озере. А Андрей устремится выше. Туда, где, вероятно его будет ждать его родная мама. Земная мама. Возможно, он увидит ее, и она простит его за всю его беспутную земную жизнь. Одинокую и пропащую жизнь. Она простит его.

– Что врачи не идут – произнес он сам себе вслух – То, все не слазили с него, со своими вопросами, но теперь никого. Ни влюбленного в него главврача этой Климовой ни ее помощницы Гальпериной.

***

Он овладел ею. Прошлой ночью. Прошлой ночью и свел с ума. Обычную земную женщину. Он пришел к ней в образе совсем еще двадцатилетнего мальчишки, нацепив лицо Сурганова Андрея, и овладел ею Вероникой Климовой. Овладел одинокой совершенно и не замужней тридцатилетней женщиной.

Он ангел Вуаленфур сын самого ангела смерти Азраила, в виде молодого Андрея Сурганова проник в ее квартиру на девятом этаже высотки в центре Красноярска. Проник и овладел. Овладел практически мгновенно.

Он видел ее его глазами. Глазами Андрея Сурганова и был его частью. Одной из его ипостасей. Одно из его живущих в нем инфернальных частей инфернального потустороннего мира. Он родился в нем, когда родился и он.

Изгнанник Небес, отторгнутый и из своего мира. Разделившись на две части и оставив там вторую свою часть по имени Изуфуиль. В озерном невидимом ни чьими глазами дворце и замке из камня и железа.

Вероника Климова была его, как и Андрея, лечащим врачом. И она ему понравилась, и он притянул ее к себе. Влюбил в его Сурганова Андрея в сорокалетнего мужчину. Он умел это делать. Это его природа как ангела.

Она тридцатилетняя дуреха этого так и не поняла, но начала догадываться, что Сурганов не совсем Сурганов после этой проведенной с Вуаленфуром ночи.

И он знал, чем все кончится. Он все знал. Он знал, что Вероника Климова обречена, как обречен, был Гавриков, как будет обречен скоро следователь Дорофеев. Как те две покончившие с собой в городе женщины. Как все в этой клинике. Они все соприкоснулись с его Сургановым Андреем. Тенью своего отца, ангела смерти Азраила. Они соприкоснулись вплотную с его ангела Вуаленфура миром. Миром мертвых. Миром под силой безумного его двойника Диамира. Двойника порожденного уже больным и извращенным сознанием самого человека. Существа сумевшего захватить власть над его миром. И жаждущим только гибели всему живому и даже мертвому. Управляющему теперь всем в мире, который оставил он Вуаленфур.

***

Вероника Климова еле добралась до своего дома в центре Красноярска. Она еле доехала обратно на своей легковой машине и поднялась на лифте домой. И было уже совершенно поздно. Уже близилась ночь и она, думая только о нем, о Сурганове Андрее и о страстной безудержной любви, раздевшись до наготы, и, приняв душ и надев снова ночнушку на голое только в одних свежих плавках женское тело, буквально рухнула в свою постель в своей ночной спальне и мгновенно уснула.

И вот опять, она снова толи, спала, толи нет, но он снова пришел к ней. И она ждала его и не могла справиться от любви с собой. Не могла овладеть своим безумием. Вероника, просто изнывала от ожидания и страсти, шоркая ляжками ног, друг о дружку и катаясь из стороны в сторону по своей постели. Дергая простыни руками судорожно, так, что готова была их порвать, и, дыша прерывисто со стоном всей своей полной налившейся снова с торчащими сосками грудью, Вероника никак не могла унять желание слиться снова воедино с ним. С тем молодым юношей, сошедшим в свете луны и так похожим на ее пациента Сурганова.

Она хотела его этой ночью, и он к ней пришел. Это был он, но он был совсем другой, не совсем такой, как и тот которого она видела в первом своем сне. Куда взрослее и здоровее того первого. С явно выраженной красивой мускулатурой и старше возрастом. Где – то такой же, как и она. Лет приблизительно тоже тридцати, как и сама Вероника. С более взрослым лицом. Тоже, похожим, на ее Сурганова Андрея.