Нецензурированный журнал репортерши-потаскухи / Thе Gаngbаngеd Rероrtеr’s Jоurnаl by аmаndа сlоvеr © Часть 7.2

Часть 7.2: Рабство в Москве. Обслуживание фабрики.

Мне снился Гурьев. Его руки на моем теле. Его поцелуи на моей шее. Во сне я хотела его. Но когда я проснулась, меня ласкал и целовал не Гурьев. Сердце заколотилось в груди, когда я поняла, что это был один из головорезов Гурьева. Толстошеий мужчина, которого я видела в аэропорту и слышала, как его называли — Костя.

Я проклинала себя за то, что легла в постель голой. Я лежала на боку спиной к Косте, он обхватил меня и ласкал мою грудь своей грубой рукой. Другая его рука сжимала и играла с моей упругой попкой. Попка была еще очень чувствительной от грубого обращения со мной Ильяны и ее резинового хуя. Он думал, что я сплю, и приставал ко мне, наслаждаясь моим обнаженным телом без моего разрешения. Нужно ли мне вообще было давать ему в этой постели?

Может быть, подумала я, Костя оставит меня в покое, если я притворюсь спящей. Я держала глаза закрытыми и старалась дышать ровно. Это было нелегко, когда его пальцы нащупали мой нежный анус и стали теребить его. Мне пришлось бороться с тем, чтобы не втягивать воздух, когда он сжимал мои груди одну за другой, покачивая их вес в своих руках, а затем грубо щипал и выкручивал соски. Его пальцы милосердно переместились с моей задней дыры на мою пизду, зажатую между бедер, но все еще уязвимую для его прощупывающих пальцев.

Палец Кости проследил полумесяц моей пизды, затем открыл ее и провел по пухлым внешним губкам. Почти случайно кончик его пальца коснулся моего клитора, и я не смогла подавить дрожь. Мне показалось, что я услышала, как он хихикнул в ответ, но я не могла быть уверена.

— Ты очень красивая, — пробормотал он по-русски.

Думаю, он назвал меня красивой. Трудно принять комплимент от мужчины, который думал, что пристает ко мне во сне. Хотя, признаться, его, похоже, не волновало, что он должен быть нежен, когда я спала. Костя сжал мою пизду и просунул пальцы в мой мокрый канал. Он вводил пальцы в меня так глубоко, как только мог, его ладонь грубо шлепала по мягкому изгибу моей попки. Я не могла не извиваться и не издавать тихие крики.

Он вынул пальцы из моей мокрой пизды. Меня больше не волновало, что меня используют, как кусок спящего мяса, для удовольствия этого бандита. Мое тело жаждало этого. Я прикусила губу и надеялась, что подушка скроет мою улыбку, когда Костя опустился на кровать позади меня. Я услышала звук его молнии, шорох одежды, и через мгновение теплая твердая головка его хуя уперлась в заднюю поверхность моего бедра. На коже была гладкая влажная капля спермы, прохладная на ощупь, когда он размазывал ее от бедра до моей горячей влажной пизды.

Костя что-то бормотал мне, повторяя это снова и снова, почти успокаивающе, играя своим хуем по моей пизде. Для моего слегка пушистого персика, зажатого между бедер, это было бы тесновато. Я сделала глубокий вдох и сдвинула ногу, слегка приподняв одно колено к груди, чтобы лучше обнажить нежную влажную розовую дырочку для его хуя.

— Спасибо, — прошептал он, опять по-русски.

Он протолкнул свой хуй внутрь меня, растягивая и заполняя мою нежную киску каждым горячим дюймом своего мяса. Даже когда я подняла ногу, чтобы он мог поместиться, он плотно прилегал ко мне, и я чувствовала, как каждый гребень и вена прижимаются к моим чувствительным губам и нежным внутренним стенкам. Он положил руку мне на бедро и трахал меня медленно и нежно. Я старалась не шуметь. Я видела, что он тоже старается, но он не мог удержаться от стона удовольствия, когда я сжимала его своими кегельными мышцами. Хватка моей тугой пизды заставила его на мгновение остановиться. Когда он снова начал двигаться, его головка коснулась моего клитора и послала резкий удар удовольствия через меня.

— Охххх, — вскрикнула я.

Он замер на мгновение, его хуй был погружен в меня, но мне нужно было, чтобы он двигался. Я была на грани оргазма, и мне это было необходимо. Я покачивалась на нем и прижималась попкой к его бедрам. Его хуй погружался в мой сжимающийся бархат. Я открыла глаза, и мы увидели друг друга.

Костя был мускулистым мужчиной средних лет. Его темные волосы были коротко подстрижены по бокам, он был одет в свитер и брюки цвета хаки с вынутым через открытую ширинку хуем. У него была подстриженная борода и усы. Он мог бы быть красивым, если бы не шрамы от прыщей или каких-то травм на его лице. Мне было все равно. Меня ебали и более уродливые мужчины, и я получала от этого удовольствие.

— Еби меня, — прошипела я.

Это были единственные слова, которые мы произнесли в течение следующих нескольких минут. Грубые руки Кости раздвинули мои бедра и перевернули меня на спину. Он забрался на меня и тяжело привалился к моему телу. Его шерстяной свитер кололся о мои твердые соски. Он ебал меня короткими толчками, держа свой хуй почти полностью погруженным в мою сочную щель, и целовал меня. Это был колючий поцелуй, с открытым ртом и небрежный, он стонал мне в рот, когда его язык скользил между моими губами.

Я обхватила его бедрами и обняла его за плечи, пока он избивал мою щелку. Это был полный аналог грубого траха моей попки Ильяной накануне вечером, и тяжелые яйца Кости даже прижались к моей попке, чтобы напомнить мне, насколько нежной я была там.

Я кончила быстро, вскрикнув от оргазма в его удушающем поцелуе и обсасывая его хуй с пульсирующей силой моего оргазма. Волны содрогались по моему телу, и я пыталась ебать его, пыталась использовать его хуй, чтобы продлить свой экстаз, но его вес держал меня прижатой, и его хуй, быстро протискиваясь в мое влагалище и выходя из него, был хозяином моей сжимающейся пизды.

Костя продержался недолго.

— Кончи для меня, — стонала я, чувствуя, как напряглось его тело. — Кончи в меня.

— Кончу в рот, — прорычал он.

Я задохнулась, когда он быстрым движением вынул из меня свой хуй и обхватил блестящий жезл кулаком. Он неловко перелез через меня, его свитер свисал мне на глаза, когда он балансировал над моим лицом. Я открыла рот, высунула язык и через мгновение почувствовала влажный жар его головки.

Костя дрочил свой толстый хуй несколько секунд и жалобно захрюкал, когда кончил в мой открытый рот. Горячие струи его спермы брызнули мне в рот и на язык. Я проглотила все, пока он разряжался. Он вытер головку своего хуя о мою нижнюю губу, размазывая последнюю порцию своей соленой спермы. Я взяла головку его хуя в рот и лизала и сосала ее, пока он не отстранился от меня.

— Хорошая ебля, — сказал Костя без улыбки. — Одевайся. Мы идем к Ольге.

Он оставил открытой дверь в соседнюю ванную, и я второй раз за день приняла душ после того, как меня использовали для чужого удовольствия. Я начинала привыкать к этому. Стоя под горячей водой, проводя руками по телу и между ног, я понимала, что это становится чем-то большим, чем рутина. Я наслаждалась этим.

Я поборола желание помастурбировать в душе и вытерлась полотенцем. В моем гардеробе было полно сексуального белья, поэтому я выбрала прозрачный бюстгальтер и прозрачные трусики, которые не оставляли места для воображения, и подобрала к ним убойные черные туфли на высоких каблуках, чулки и черную двойку с короткой юбкой и облегающим топом, который прижимался к моей груди, как вторая кожа. Мои соски виднелись сквозь плотную ткань, а короткая юбка едва прикрывала мою попку. После нанесения густой помады, теней для век и подводки для глаз я выглядела и чувствовала себя как элитная проститутка.

— Как раз то, что он хочет видеть в своих женщинах, — сказала я. Я пыталась произвести впечатление на Гурьева и знала это. Даже нижнее белье было черного цвета. У меня не было большого плана, как соблазнить его и обмануть, я просто хотела, чтобы он захотел меня. Я понимала, что это жалко — отчаянно пытаться соблазнить человека, который держит меня в плену, но мне было все равно.

***

Костя присвистнул, когда я вышла из спальни.

— Может, пора еще поебаться, — сказал он.

Он скользнул рукой к моей попке и сжал ее. Он погладил пальцами прядь моих светлых волос и наклонился, как будто собираясь поцеловать меня.

— Это не для тебя, — выругалась я, отпихивая его руку.

Костя пожал плечами и пробормотал что-то непонятное на русском языке, провожая меня к лимузину. Нам не пришлось далеко ехать за Ольгой. Она выглядела потрясающе в меховой шубке, из-под которой торчали длинные ноги, а волосы были уложены, как у участницы конкурса красоты. Она была не совсем в форме: ее макияж был испорчен, а вокруг рта была красная сырость, как будто она страстно целовалась. Под всеми своими духами она пахла сексом.

— У тебя есть жвачка? — спросила она.

— Нет, извини. — Хотя мне не было жаль.

У меня были сложные чувства к Гурьеву, и даже к его жестокой жене, но к Ольге у меня не было такого чувства. Эта стерва обманула и предала меня. Она позволила случиться ужасным вещам с Бет, хотя все это время работала на Гурьева.

— Не смотри на меня так, — сказала Ольга.

Она достала косметичку и начала поправлять макияж.

— Один из твоих клиентов внес небольшой беспорядок?

— Да, — ответила она, явно не обидевшись. — Премьер-министр любит целоваться, а также чтобы у него сосали яйца.

— Премьер-министр России? — насмешливо спросила я.

Она ловко нанесла слой малиновой помады, надула губы и поцеловала себя в зеркальце косметички. Она посмотрела на меня с тем же полузакрытым, скучающим выражением лица, которое было у нее всегда.

— Да, Федоров, я его ублажаю, а он помогает с паспортом и таможней. А еще я позволяю начальнику московской полиции трахать меня в жопу, а на заместителя руководителя ФСБ я надеваю памперсы, и он сосет мою грудь, как младенец. — Она пожала плечами. — Я делаю то, что хочет Иван.

Я поняла, что лимузин везет нас далеко за пределы правительственного района и шикарного богатого района Москвы. Мы проехали мимо скромных многоквартирных домов в уродливый промышленный район с дымящимися трубами времен холодной войны и грязными грузовиками. Лимузин свернул с главной дороги и поехал по дороге поменьше, которая шла параллельно огромному каменному зданию завода.

— Куда мы едем?

— Иван тебе не сказал? — Ольга нахмурилась. — У меня назначена встреча с управляющим завода, который делает лекарства для Ивана. Специальные лекарства. Эта фабрика была очень надежной в производстве, поэтому я пойду, чтобы наградить господина Курихина, управляющего фабрикой.

— А как же я?

— Ты вознаграждаешь работников.

— Что? — Я чуть не подавилась. — Что значит вознаграждаю? Сколько работников? Что мне делать?

— Для тебя есть место, — сказала она, проверяя что-то на своем телефоне. — "Дыра почёта", как они это называют. Быстро дрочишь и сосёшь. Никаких проблем. Ты даже не смотришь на лицо мужчины.

— Сколько? — повторила я.

— Не много. Даже не сто.

На фабрике производили кокаин или что-то вроде "лекарства", которое вызывало в моих ноздрях точно такой же резкий жгучий запах, как и кокаин. Я не часто употребляла его, но кокаин был реальностью редакции новостей с их адскими сроками, и некоторые парни, которых я знала, часто его употребляли. На фабрике были высокие потолки и недостаточное освещение для столов с ингредиентами и бочек с химикатами, где рабочие в масках и комбинезонах производили лекарства. Место было грязным, и от осознания того, почему я там оказалась, мне захотелось блевать.

Как только мы с Ольгой вошли, каждый мужчина прекратил свое занятие и смотрел на нас. Я чертовски жалела, что выбрала такое сексуальное платье и туфли на высоких каблуках. Мужчины пялились на меня. Я была рада, что их шутки были на русском, поэтому не могла понять, что они говорят обо мне.

— Ахххх, Ольга, как всегда восхитительна.

Удивительно красивый и хорошо одетый господин Курихин был рад нас видеть. Он обнял Ольгу и расцеловал ее в щеки. Он сделал то же самое со мной, игриво сжав мою задницу, прежде чем выпустить меня из своих объятий.

— Ты привезла с собой такую красавицу, — сказал он. — Она будет частью моей награды?

Хорошая идея. Если бы мне удалось протиснуть свою сексуальную попку в постель к мистеру Курихину, я бы избежала необходимости проводить свой день за сосанием грязных хуев.

— Ммм, — я скользнула рукой по талии мистера Курихина. — Я бы с удовольствием присоединилась.

— Нет, — огрызнулась Ольга. — Меня для тебя достаточно, Петр. Она для рабочих.

— Она? Но она слишком красива.

Я гладила голову господина Курихина и практически терлась с ним носами. Он был у меня на крючке, но его улыбка померкла перед лицом увядающей от скуки Ольги. Ей даже не пришлось его наказывать. Она просто уставилась на него.

— Конечно, она здесь для рабочих. Она знает, куда идти?

— Я ей покажу, — сказала Ольга. — Иди и приготовься в кабинете. Убедись, что твой хуй очень чистый.

Комната пахла и выглядела как чулан уборщика. Стены были выкрашены в черный цвет, а на потолке висел один светильник. Единственной мебелью был потертый деревянный стул, повернутый к отверстию, прорезанному в одной стене. Под дырой находилась отвратительная коллекция пятен и граффити.

— Здесь есть смазка, презервативы, дезинфицирующее средство, туалетная бумага. — Ольга указала на ведро на полу. — Кто-то принесет воду в бутылках. Она тебе понадобится.

— Большое спасибо, Ольга, — я подарила ей свою самую большую фальшивую улыбку.

— Я приду за тобой, когда закончу.

Она закрыла за собой дверь, оставив меня одну в тишине захудалой кабинки. Я хотела, чтобы все скорее началось, чтобы я перестала бояться этого, и мне не пришлось долго ждать. Я услышала мужской разговор за пределами кабинки, а затем звук открывающейся и закрывающейся двери. Я могла видеть одного из рабочих через отверстие. Или, по крайней мере, я видела его нижнюю половину. На нем был такой же пыльный комбинезон, как и на всех остальных на фабрике.

Он не смотрел на меня. Он не поздоровался и даже не признал, что я человек. Он просто подошел к отверстию, расстегнул молнию на комбинезоне и ввел свой твердый хуй через дырку в мою кабинку. Я видела его напряженный хуй, торчащий из дыры, круг его живота и верхнюю часть бедер. Дыра была около шести дюймов в поперечнике. Он был не очень волосат и казался чистым.

Я почувствовала тревожную пульсацию похоти между ног. Я действовала руками, выдавив немного смазки на ладонь и размазав ее по его хую. Я дрочила его скользкий, хорошо смазанный хуй, скользя пальцами по его стволу от яиц до выпуклой головки. Я крепко сжимала его, пока член не набух, покраснел и начал выделять предсперму.

Через две или три минуты я услышала приглушенный стон с другой стороны стены. Член в моей руке дернулся и выплеснул молочные струи спермы на мою руку. Первые две струйки попали мне на грудь, покачивающиеся шарики выделялись на фоне черного топа, плотно обтягивающего мои груди. Остальная часть спермы рабочего капала на пол.

Я гладила его, пока он не вытащил свой хуй обратно через дырку и не покинул меня, даже не поблагодарив. Через несколько мгновений в комнату вошел новый мужчина, расстегнул молнию и ввел розовую колбаску своего хуя в мою часть комнаты. Моя рука устала от дрочки предыдущего работника, поэтому я сделала то, что было для меня привычно — я начала сосать.

Я лизала и сосала, сжимая губы и покачивая ртом на хуе безымянного рабочего. Моя слюна пропитала его ствол и капала с яиц. Прошло совсем немного времени, прежде чем он застонал, а его твердый хуй начал подрагивать. Я позволила ему кончить мне в рот, а затем выплюнула слюну на салфетку. Вытерла губы от его соленой спермы. К тому времени, как я поняла, что его хуй исчез, другой уже протискивался сквозь дыру в стене.

Эти первые двое мужчин установили для меня определенную схему. Я дрочила у одного, а потом, пока моя рука восстанавливалась, сосала у другого. Анонимность возбуждала. Я не знала ни одного из этих парней больше, чем увидела их одним взглядом, когда шла на фабрику. Уединение, когда я закрывалась в комнате, тоже было возбуждающим. Мне нравилось, как звучали влажное посасывание и развратные поглаживания смазанного хуя. Мне даже нравились запахи пота и спермы. Мужской мускус, который возбуждал меня и заставлял намочить трусики.

Я, наверное, отсосала и отдрочила дюжине мужчин, прежде чем первый из них действительно заглянул в кабинку. К тому времени я уже сняла топик, чтобы не испортить его. Щетинистое бородатое лицо, появившееся в отверстии, оглядело меня, обратив особое внимание на мои большие груди, засунутые в прозрачный лифчик.

— Привет, — сказала я.

— Очень хорошо выглядишь, — сказал он на ломаном английском. — Мне нравится твоя грудь. Можно пососать?

Мои руки болели, челюсть болела, и хотя я и сплевывала, я проглотила столько спермы, что хватило бы на всю жизнь. Я решила рискнуть и дать этому извращенцу попробовать мою грудь.

— Конечно, милый, — сказала я.

Я выпуталась из лифчика и поднесла одну из своих толстых сисек к отверстию. Я протиснула ее через отверстие, и тут же он поймал ее в свои руки и начал гладить и сжимать. Я чувствовала вокруг моего соска жар его рта, посасывающего и облизывающего меня, и я примерно представила, каково было этим мужчинам, просовывающим свои хуи в отверстие.

Я не понимала, какую ошибку совершила, пока не попыталась вытащить свою грудь обратно через отверстие. Все, что нужно было сделать мужчине с другой стороны, чтобы этого не произошло, это слегка сдавить мою грудь.

— Эй, отпусти меня, — крикнула я через стену.

Примерно в это время дверь в мою кабинку открылась. Их было трое, два индоевропейца и один азиат. Они говорили друг с другом короткими фразами по-русски, но ничего не сказали мне, столпившись вокруг. Поскольку я была зажата, одна грудь торчала в грязном отверстии, я мало что могла сделать, чтобы помешать им ласкать меня. Они приподняли мои бедра и сняли с меня трусики. Один из них начал грубо тискать мою пизду. Азиат расстегнул молнию на комбинезоне и стал тереть свой хуй о мое лицо. Другой его товарищ встал на колени рядом со мной и начал лизать и сосать мою грудь.

Я вскрикнула, когда хуй проник в мою хорошо смазанную пизду. Азиат воспользовался моим открытым ртом и заполнил его своим хуем. Когда я начала содрогаться от толчков мужчины, взявшего меня в пизду, я ничего не могла сделать, кроме как сосать хуй во рту. Другой мужчина разбрызгал большое количество холодной смазки в мою щель и начал грубо ласкать пальцами мое сморщенное очко. Вскоре он неловко опустился на корточки позади меня и добавил свой хуй, засунув его в мою нежную попку.

— Ммммммммммфхххх! — удивленно вскрикнула я, когда мне засунули во все три отверстия.

Мужчины не были грубы со мной, но и не были нежны. Их хуи погружались в мою попку, пизду и рот, а пришедшие мужчины были озабочены только собственным удовольствием. Моя свободная грудь качалась и ударялась о стену. По моему стройному телу пробежали мурашки и достигли мягкой попки.

Сначала я почувствовала пульсацию в попке, когда мою сжимающуюся дырочку накачали горячим кремом из хуя. Вскоре после этого мужчина, вставлявший свой хуй в мою мокрую пизду, кончил, и из обеих дырочек потекли бороздки липкой спермы. Я глотала сперму, которая вытекала мне в рот, чтобы не захлебнуться, а мужчина еще долго держал свой хуй между моих губ.

Эти трое были только началом головокружительной череды мужчин с твердыми хуями, не стесняющихся обспусканной пёзд. В какой-то момент мужчина по другую сторону стены отпустил мою грудь, но к тому времени я была так окружена рабочими, что не было никакой возможности избежать массовой групповухи, которую они приготовили для меня.

Твердые хуи входили в мою щелку и попку. Они взяли меня по-собачьи, заливая меня спермой, а затем заставили меня оседлать одного мужчину, пока другой приседал позади меня. Они выстраивались в очередь, чтобы я сосала их хуи, и я давала им возможность, обрабатывая ртом каждый елдак, который подносили к моему лицу.

Несколько работников даже продолжали использовать "Дыру почёта", их хуи торчали из черной стены и ждали моего внимания. Когда мне разрешали мужчины по очереди, "ласкающие" мою пизду и попку, я даже давала им то, что они хотели, с удовольствием всасывая хуи, подаваемые через "дырку почёта", пока их горячая сперма не орошала мое горло. Я была грязным, липким месивом. Сперма пузырилась из каждой дырочки. Она залила мои бедра и образовала лужу на полу между коленями. В комнате стоял густой запах секса и животный запах спермы.

В какой-то момент я перестала чувствовать отвращение и отдалась ощущениям. Мои отсосы стали жадными. Я переходила от хуя к хую, изголодавшись по их твердому мясу и жаждая их спермы. Я подпрыгивала на каждом хуе, растягивая свою сливочную пизду на их хуях и сжимая их, пока они не кончали в меня или на меня. Пальцы погружались в все мои дырочки. Руки сжимали мои груди и щипали соски. Я знала, что некоторые из мужчин выебали меня по два или три раза, и мне было все равно.

Моя пизда, анус и даже рот стали сырыми, а затем онемели. Никакое количество смазки не могло полностью успокоить меня, и никакое количество спермы или хуев, сколько бы раз я ни кончила, не могло полностью удовлетворить меня. Это было слишком физически. Я была сломана, я знала это, и мне было все равно.

Только Ольга освободила меня из этой опасной тюрьмы наслаждения. Ей стало противно от моего распутного поведения, и она выдернула меня из толпы обкуренных рабочих. Они жалобно стонали и выкрикивали оскорбления в ее адрес на русском языке. То, что она рявкнула им в ответ, заставило их мгновенно замолчать.

— Тебе, — сказала Ольга, — нужно к врачу.

Она вытащила меня с помощью Кости, и они отвезли меня к пожилому врачу, который дал мне мази, примочки и различные таблетки, чтобы избежать инфекции и помочь заживить потертости. Мы вернулись в шикарную квартиру Гурьевых, и Костя отнес меня на кровать. Ольга сделала мне укол чего-то. Возможно, это был героин. Что бы это ни было, оно погрузило меня в омут сильного счастья и удовольствия на несколько следующих дней.

В наркоупоении я осознавала, что Гурьев проверяет меня, Костя ласкает, а Ильяна насмехается над моим положением. Я смутно поняла, возможно, от самого Гурьева, что Ольгу наказали за то, что она позволила ситуации выйти из-под контроля, а рабочих завода заставили выдержать несколько сверхчеловеческих смен.

***

Я вышла из этого наркотического омута через несколько дней, более или менее полностью исцелившись от грубой групповухи. На самом деле, я чувствовала себя потрясающе, несмотря на адское похмелье после нескольких дней невольного употребления тяжелых опиатов. Моя кожа выглядела хорошо, никаких синяков, и не было никаких неприятных медицинских побочных эффектов.

— Я хочу увидеть Бет сейчас же, — сказала я Косте, когда он навестил меня.

— После того, как тебя посмотрит Гурьев, — сказал Костя.

Гурьев заставил меня ждать. У меня была относительно нормальная ночь, несмотря на то, что я была закрыта в комнате для гостей. Костя принес мне пиццу и несколько бутылок русского пива. Он также принес телевизор, и я наслаждался уморительно сексуальной русской версией "Танцев со звездами", где половина танцоров оказались стриптизерами.

— Тебе хорошо? — спросил Костя.

— Хочешь посмотреть?

Я протянула ему пиво. Может быть, дело было в предложении пива или в том, что на мне были трусы, футболка и больше ничего, но Костя решил смотреть шоу вместе со мной.

— Кто эта женщина с темными глазами? — спросила я.

— Катя — поп-певица из 90-х годов, — объяснил он. — Мужчина с ней — Борис. Он большой засранец, баскетболист. Какое-то время играл в США, а сейчас на пенсии.

— Он похож на Франкенштейна, — заметил я.

— На чудовище Франкенштейна, — поправил Костя. — Франкенштейн был врачом. Борис не доктор.

Благодаря пицце, пиву и смеху с Костей я почувствовала себя почти нормальным человеком. Наверное, поэтому я растянулась на кровати и позволила футболке задраться до бедер, пока не показала Косте розовый треугольник трусиков. Они были из обычного хлопка, но так плотно прилегали к моей маленькой письке, что я знала, что он все видит. Вместо того, чтобы захлебнуться слюной, как я надеялась, Костя сделал такое выражение лица, будто я наставила на него пистолет.

— Мне пора, — сказал он.

— Останься ненадолго.

— Я должен идти, Эмили.

Костя направился к двери. Я спрыгнула с кровати и встала между ним и выходом. Я толкнула его в грудь и озорно улыбнулась.

— Несколько дней назад ты не был таким застенчивым, — сказала я. — Почему ты сегодня должен убежать?

— Господин Гурьев все разъяснил. Никаких прикосновений. Он хочет...

— Что он хочет?

— Завтра-послезавтра... — сказал Костя, его тошнило. — Он хочет... Я имею в виду, что были тесты...

— Тесты?

— Завтра и послезавтра ты самая, что ни на есть... хорошая для осеменения?

— Плодородная?

— Да, это слово, — сказал Костя.

— Он проверял меня на овуляцию?

В своем неверии и шоке от этой новости я позволила себе ослабить бдительность, и Костя сумел проскользнуть мимо меня и через дверь.

— Спокойной ночи, Эмили, — сказал он и скрылся в квартире. Замки на двери щелкнули за ним. Я была закрыта на ночь.

Бертон Кинг, отвратительный техасский миллиардер, купивший меня на аукционе рабов как кусок мяса, пытался сделать меня беременной от него, чтобы удовлетворить свои фетиши. Видимо, из этого ничего не вышло, но я была потрясена, когда узнала, что Гурьев, который избегал прикасаться ко мне, как к больной, пытается измерить мой пик фертильности. Собирался ли он попытаться оплодотворить меня? Есть ли у него кто-то еще, с кем он хотел бы, чтобы я занялась сексом?

Хотелось бы мне притвориться, что я чувствовала только гнев или даже отчаяние по поводу этого последнего вторжения в мою личную жизнь. Но это было неправдой. Новость о том, что Гурьев интересуется моей фертильностью, была как афродизиак. Я растянулась на кровати и запустила руку в свои розовые трусики. Мой бугор был шелковисто-гладким от волос, а моя маленькая щель была влажной. Я ласкала себя пальцами и фантазировала о том, как Иван Гурьев, этот мерзкий человек, этот монстр секс-бизнеса, осеменяет меня. Мне было все равно, будет ли это для удовлетворения каких-то больных фантазий или просто потому, что он хочет ребенка. Я вводила и выводила пальцы из своей пизды и выгибалась.

Я выгнулась на кровати, мои груди натянули футболку, и твердые соски выпирали под тканью. Я толкалась о пальцы и стонала: — Иван. Иваааан!

Я представляла, как он лежит на мне, целует меня, восхищается мной, и когда я кончала, я представляла, как он кончает, как его хуй извергается глубоко в мое лоно и наполняет меня своим семенем. К тому времени я была полностью во власти Ивана Гурьева.

Я провалилась в сон, продолжая играть пальцами со своей сочной щелью. Во сне мне снились моя мать и покойный отец. Мои родители были так счастливы за меня на моей свадьбе с Гурьевым. Они присутствовали при рождении моего сына от русского криминального авторитета. Это был тревожно-счастливый сон.