Клуб (глава IV)

Глава IV закончена.Она не явилась финальной, т.к. все события и сюжет не поместились в одну главу. Глава прошла предварительные чтения, была откорректирована по сюжету, имеет ощутимый маргинальный оттенок, содержит нецензурную лексику главных героев. Рассчитана на гурманов нетрадиционных наклонностей. Буду рад отзывам читателей.

«Клуб»

Глава IV

В подвале находилось шесть человек пленных, четверо мужчин, разных национальностей, Оксана и ещё одна девушка из Чехии. В плен к правительственным формированиям, а по сути своей к головорезам Файеза Сарраджа. они попали сегодня, в полдень.

Группа головорезов Сарраджа, в составе полномерного батальона, взяла в окружение микрорайон Триполи, где держали оборону люди Халифы Хафтара. Этот разбитый, представляющий из себя сплошные руины район не представлял из себя особого интереса в плане позиций. Но бойцы Сарраджа настойчиво хотели окружить оттеснённую от своих частей группу, блокированную в одном из разрушенных домов. От роты наёмников Хафтара осталась только их небольшая группа, едва насчитывающая отделение бойцов. Бой был жаркий. На отстреливающихся наёмников сыпалась штукатурка и обломки бетона, от ударов тяжёлого миномёта и выстрелов танков, поддерживаемых подвижными пехотными группами, в воздухе стояла сплошная цементная пыль, от которой было невозможно дышать. Эта пыль налипала на волосы, забивала поры ткани платков, закрывающих лица яростно обороняющихся, мешала дышать, впитывалась в ткань камуфляжей, от чего их цвет стал совсем бело-серого цвета. Берцы рвались о торчащую арматуру, ноги подворачивались на крупных кирпичах и бетонных обломках, трупы сослуживцев в неестественных позах с вывернутыми руками и ногами, неестественно согнутые, окровавленные, присыпанные бетонной пылью довершали картину. Интернациональный взвод попал в окружение, что не сулило ничего хорошего. Было очевидно, что конец близок, и озверевший враг только усиливал натиск. По опыту, Оксана уже знала, что делают арабы с пленными. Их изуродованные, зачастую обезглавленные трупы, выбрасывали на открытые участки. Снайперы противника пристреливая останки жертв, цинично ждали, когда тело под лучами солнца начнёт вонять, разлагаясь, становясь безобразным куском мяса, которые через двое суток уже невозможно опознать, ждали смельчаков, пытающихся вытащить трупы друзей до рассвета следующего дня. Попытки вытащить своих двухсотых, пока ещё можно было опознать, кто мертвец, зачастую не венчались успехом, так как снайперы знали своё дело, и рискнувшие вытащить тело друга, рисковали оказаться рядом с ним беспомощным куском кровоточащего мяса, без шансов на спасение. Оксана уже год воевала в районе Триполи на стороне Хафтара в качестве снайпера, и из своей винтовки, сама уложила не один десяток головорезов Сарраджа. Сегодняшний день был явно плохим, и это окружение было больше похоже на облаву по наводке, и имело строго конкретную цель.

Платили ей за это ремесло очень неплохо, но там она из девочки с ямочками на щеках превратилась в матёрую убийцу людей. Она и не думала, даже предположить не могла, что это так кайфово ощущать после выстрела, как цель попавшая в перекрестие её прицела, при спуске курка винтовки падает навзничь, как тюфяк, рухнув на землю, секунду назад имевшая планы на жизнь и готовая ещё мгновение назад убить её. Чувство было непередаваемое, сродни сексуальному удовлетворению, проникло в её мозг, овладело телом, впиталось в кровь, подчинив молодые мышцы, стало потребностью, превратившись в отчётливую зависимость – убийство людей... После каждого удачного выстрела под её выцветшей от солнца, когда-то защитного цвета футболкой вставали соски, становясь твёрдыми, делая безумно хорошо тёрлись о пропитанную пылью материю. После удачного выстрела ей хотелось, как под кокаиновой дозой сесть на мужской член, откинуться как в нирване назад, кончить на мужика долгой струёй... Иногда в мозгу мелькали обрывки старых хроник, вспоминались байки про ветеранов Отечественной, когда снайперы вели блокноты и делали зарубки на прикладе... Теперь это вызывало у неё смех. Она знала, что с этой уличающей снайпера библиотекой, если попадёшь в плен, враг придумает такую казнь, что, будучи ещё живой, точняк позавидуешь мёртвым... Она видела, что враг делал с попавшими в плен бойцами, и потому отчаянно отстреливалась от наседавших арабов.

Они лежали, прислонившись к стене подвала со связанными сзади руками, ожидая страшной участи, понимая, что выйти из этого каземата, было бы чудом. Случаи такие были, но вернувшиеся люди, как правило, уже не способны были не то что воевать, но и здраво мыслить.

В подвал вошла группа арабов. Один крупный, обнажённый по пояс, татуированный широкоплечий самец, с калашом в руках, явно главный среди них. Двое, с виду его подручные, вкатили тяжёлую деревянную колоду мясника для разделки туш, такую, какую она видела в детстве в магазине на Лиговке, набранную из деревянных брусков, собранных воедино стальными обручами. Становилось понятно, что это импровизированный жертвенный алтарь.

Окинув взглядом пленников, Татуированный что-то сказав своим на арабском, ткнул пальцем в лежащего у стены, стонущего от ран пленника. Двое грубо взяв несчастного под руки, надели на его голову холщовый мешок с вырезанным отверстием под рот, обернули скотчем на шее, подтащили к колоде, кинув на неё так, что его грудь лежала на ней, а голова свисала вниз.

Татуированный верзила подошёл сзади к несчастному, расстегнул штаны... Оксана исподлобья наблюдала за происходившим, понимая, что приходит пиздец, который придёт им всем, и что это только его начало, невольно отметив для себя, что араб, как мужик, сказочно хорош. Линия живота от пупа, переходящая в лобок, особо возбуждала её всегда. Это была линия зрелости мужчины, его матёрости, индикатор потенции. А у него эта линия была более чем хороша. Плечи верзилы, с талией, просто возбуждали и притупляли страх. Она за этот год не раз видела смерть в лицо, но так близко, в человечьем обличии, столь сексуальным, впервые. Это возбуждало в ней какое-то потаённое, скрытое ранее чувство, до сих пор неведомое ей.

Он вошёл в несчастного грубо, значительного размера членом. Сцена была сама по себе мерзкая. Жертва стонала, обливаясь кровью, срываясь на крик от боли, приносящей ему раны. Рядом стоял второй головорез, не дающий жертве вывернуться. Татуированный кивнул ему, и тот обнажив тесак, напоминающий мачете, одним ударом отрубил несчастному голову... Воздух на выдохе вылетел из лёгких обезглавленного тела брызгая хлынувшей кровью на стены и ошалевших от страха узников, отрубленная голова упала на пол, как кочан капусты покатилась к ногам, сидевшим у стены, тело безвольно обмякнув легло на колоду. Араб с наслаждением пялил обезглавленное тело, мокрый от возбуждения... Приостановившись, ещё не кончив, окинул взглядом узников, хлопнув мертвеца по заду, вытащил свой болт из анала казнённого, спихнул с колоды ногой его тело на грязный пол. Оно рухнуло мешком, источая бурого цвета кровь, образуя лужу. Продолжая поддрачивать, Татуированный кивнул второму абреку на пленную девушку-чешку... Её притащили к нему за волосы, поставив на колени, тыкая её лицом в член Татуированного, заставляя сосать его член. Девушка кричала, отказываясь от этой мерзости, но ей на шею накинули удавку, затянув, от чего она открыла рот и приняла, задыхаясь его член. Араб со свойственным мужчинам движением надавил ей на затылок, вгоняя член глубже, по гортань. Девушка задыхалась, слюна лилась наружу тягучей слизью. Это нисколько не заботило араба, и он вгонял и вгонял ей в рот свой болт. Видимо эта процедура выполнялась этими изуверами не первый раз, и когда глаза араба стали закатываться от предоргазменного удовлетворения, а дыхание и издаваемое рычание говорило о том, что этот зверь скоро кончит, второй абрек, достав кривой нож, медленно, со знанием дела держа девушку за глазные впадины стал перерезать ей горло. Кровь хлынула из надреза на шее фонтаном. Араб продолжал ебать беспомощную жертву в окровавленный рот, получая наслаждение. В конце вынул член и наблюдая, как нож глубоко прорезал ещё глубже плоть, как кровь потоком хлещет через смертельный разрез, кончил ей на лицо с теряющими жизнь глазами, брызгая на него тягучей, обильной спермой. Второй отпустил её, и чешка безвольно упала на вонючий, липкий пол обливаясь кровью, судорожно скользя руками в тщетных попытках подняться. Она мучилась, издавая жуткие хрипы, лежа навзничь лицом вниз. Её подняли пара абреков, кинули на спину на жертвенник. На нём пялил её каждый из банды Татуированного, грязно, по-скотски, истязая умирающую плоть несчастной. Сделав своё дело, пнув ногой, скинули тело на пол. Тело её ещё агонизировало, мозг ещё посылал импульсы, но через пять-семь минут она окончательно затихла, лёжа с открытыми, безжизненными глазами в луже крови. Жизнь покинула её. Оба трупа оттащили в угол, бросив, как мешки. Отрезанную голову первой жертвы пнули, как мяч к телам.

Араб застёгивая камуфляжные штаны, надменно окинув взглядом оставшихся узников, на вопрос подельников, что с ними делать, коротко сказал:

— Казнить.

Потом посмотрев на Оксану, добавил:

— А эту, ко мне

Ей одели окровавленный мешок на голову, сняв его с головы обезглавленного трупа, обернув скотчем теперь на её шее, чтоб не спадал. В это время прозвучало несколько выстрелов. Было понятно, что добили остальных узников, а её бросили в машину, как мешок с картошкой, и повезли в неизвестном направлении.

Её вытащили из машины, как куклу, держа за поясной ремень на штанах, прямо с мешком на голове провели грубо взяв за связанные руки мужским хватом оставляющим синяки, как берут менты задержанных. Было слышен звук городской улицы. Её провели по каменным ступеням вверх, что порадовало. Она подумала:

— хоть не в подвал тащат. Это обнадёживает, что говорило о том, что не так быстро кончат.

У неё затеплилась надежда на жизнь...

После подъёма на лифте и ходьбе по коридору. Судя по мягким дорожкам в коридоре, она подумала, что это похоже на отель. Оксану грубо втолкнули в какое-то помещение. Она споткнувшись не удержалась на ногах и упала лицом вниз на мягкий пол ударившись о чьи-то ноги. От них исходил до боли знакомый запах военных берцев, что говорило о том, что лежит она в ногах у какого-то военного.

С головы сняли мешок. Она лежала в ногах у здоровенного мужчины в военной форме. Подняв голову, с ужасом осознала, что перед ней тот самый «Татуированный» араб, который зверски расправился с узниками. Он, присев перед ней на корточки, спросил:

— من أي بلد أتيت?

(ты из какой страны приехала?)

— jе nе соmрrеnds раs l'аrаbе, - хрипло ответила на французском Окси

(я не понимаю на арабском)

— vоus êtеs frаnçаisе? D'оù viеns-tu? -. ответил араб на хорошем французском с лёгким североафриканским акцентом

(м-м, ты француженка? Откуда ты тут взялась?)

— еllе еst vеnuе à lа Légiоn. Mоn реtit аmi еst mоrt iсi. Jе suis vеnuе vоus tuеr!

(приехала в легион. Мой парень погиб здесь. Собралась и приехала убивать вас!)

— tu еs еnсоrе très jеunе. Tu nе реuх раs tuеr! аujоurd'hui, nоus аvоns ехéсuté un соbrа ехрérimеnté. Tu аs tоut vu. оn tuе tоujоurs dеs Sniреrs соmmе çа. еllе а tué рlus d'unе dоuzаinе dе mеs аmis. еllе sаvаit sе сасhеr dаns lе sаblе еt lеs рiеrrеs, étаit ruséе еt оriginаlе. аvес quеl рlаisir j'аi rеgаrdé Khаlid lui соuреr lа gоrgе. D'арrès lе sас qu'оn а trоuvé à сôté dе tоi, tu rеssеmblеs à unе infirmièrе. Tu еs аrrоgаntе еt j'аdоrе çа! Sifflеz соmmе un сhаt sаuvаgе! D'оù viеns-tu? са.

Лит перевод: (Убивать ты ещё молода! Матёрую кобру мы казнили... Давно мы её ловили! Ты видела всё. Мы всегда так расправляемся со снайперами. Она убила не один десяток моих друзей. Она умела прятаться в песке и камнях, была хитрой и изворотливой. С таким удовольствием я наблюдал, как ей перерезали горло. А ты санитарный медик, правильно мне доложили? Сумка фельдшера ведь твоя, которую нашли рядом с тобой? Ну ты наглая, и мне это нравится! Шипишь, как дикая кошка!)

Тут до Окси стало доходить, что арабы перепутали чешку, которая служила санитаром в их взводе, потому что перед тем, как их взяли, она взяла у неё сумку, там в развалинах, где оборонялся их взвод, на перевязку раненного друга Анри, оставив рядом с ней винтовку. Мариска была лет на пять её постарше, и оказывала помощь другому раненному бойцу. Её зверски убили вместо неё... Теперь ей была понятна их жестокость к чешке, как поняла она и то, что смерть прошла рядом с ней и сейчас стоит где-то рядом ухмыляясь.

— Tu sеrаs tоujоurs аvес mоi. рrеnds unе dоuсhе еt аttеnds-mоi. Jе rеviеndrаi се sоir. Tu rеssеmblеs à un реignоir. Ils vоnt tе l'арроrtеr. Si tu еssаyеs dе t'еnfuir, tu vаs tе fаirе соuреr lа têtе. соmрris? с'еst drôlе à Triроli dе mе сасhеr, tu sаis. Tu n'аs раs l'аir d'unе idiоtе. еt еnsuitе jе vаis tе rеgаrdеr! Vоus êtеs unе mеrсеnаirе, еt vоus dеvеz vоus sоuсiеr dе dеuх сhоsеs, l'аrgеnt еt vоtrе viе. Lе rеstе n'а раs d'imроrtаnсе. аlоrs nе fаitеs раs dе bêtisеs еt vоus роurriеz аvоir unе сhаnсе dе vivrе.

(Перевод: Будешь пока со мной. Примешь душ и жди меня. К ночи я вернусь. Походишь пока в халате. Тебе его принесут. Попытаешься сбежать, тебе отрежут голову. Поняла? Смешно в Триполи скрыться от меня, сама знаешь. Ты не похожа на дурочку. А дальше посмотрю на тебя! Ты наёмница, и тебя должны волновать две вещи, деньги и твоя жизнь. Остальное не имеет значения. Так что не делай глупости и..., у тебя может появиться шанс на жизнь.

********************************

В отеле было вполне сносно. Номер был класса люкс, состоящий из просторного холла с большим бардовым кожаным диваном, в розово-бардовых тонах стены, светло-сиреневый палас, приятный на ощупь, бархатистый, очень приятный для голых ног, немного мебели чёрного цвета, плотные тёмно-сиреневые шторы обрезом по пол, белоснежная лёгкая тюль. На стене висел рlаsmа TV, подключённый к видео на длинном прямоугольном низком чёрном комоде.

Диван и интерьер у Оксаны вызывали странное, не совсем объяснимое в данной ситуации желание, заняться сексом с мужчиной. В условиях войны она уже год не была в нормальной обстановке, и спонтанный секс, который она имела с кудрявым французом Анри, который погиб в тот день, когда они попали в плен. Она пыталась тогда его спасти, перевязать осколочную рану в грудь, но, когда брали её, и она пыталась его перевязать, один из арабов, ворвавшихся на их позиции просто заколол его штыком, вогнав пристёгнутый штык-нож к Калашу по самую рукоять в его грудь. Анри умер сразу, вероятно спася ей жизнь, так как её приняли за войскового фельдшера. Арабам были не нужны тяжело раненные. Они просто их добивали. Жизнь на войне не стоила и ломанного гроша. А сейчас она пленница в этом отеле.

В номере была и спальная комната с оригинальной кроватью, о которой она мечтала ещё в Питере. Она просто парила без видимых ножек над полом, с подсветкой пространства под ней. И это в какой-то ёбаной Ливии! – подумала она. Было странно это всё видеть в объятой войной стране, но тем не менее это всё было перед её глазами. Для неё оставалось загадкой, как это устроено, и бухнувшись после душа на неё, она с изумлением ощутила, что это прочная, жёсткая конструкция, которая выдержит и такого самца, как Татуированный, и не его одного.

Посмотрев на логотип «Rаdissоn» вышитый на полотенце, она поняла, что находится в отеле «аl Mаhаry Rаdissоn Blu Hоtеl Triроli 5*» в центре Триполи. Место было достаточно известное и один из ориентиров для их диверсионных групп, в которых она участвовала. Она не раз рассматривала его в бинокль, пытаясь рассмотреть его обитателей, просто соскучившись по нормальной жизни.

Ей жутко хотелось есть. Она не ела вторые сутки. Выйти из номера было не в чем. В одном халате не пойдёшь. У неё возник вопрос, а что же там за дверью? Но разум отвечал, какая тебе разница, лучше молись, что ты ещё жива. И тем не менее, запахнув халат и потуже затянув поясок, она с изумлением надавив на ручку, поняла, что номер не закрыт..., и что удивительно, нет никакой охраны. Оксана осторожно выглянула и вышла в коридор, боясь, что захлопнется дверь с электронным замком, и обратно ей в номер без ключа будет уже не попасть. А гневить своего нового хозяина не было никакого смысла. Это он мог принять, как попытку к бегству. Зайдя обратно, Оксана взяла телефон и набрала номер rесерtiоn, попросив вызвать кого-нибудь из ресторана для заказа еды.

Заказав в ресторане морепродукты и бутылку Whiskеy Jасk Dаniеls, Окси, порывшись в холодильнике нашла лёд, и с удовольствием, с чувством кошки нассавшей в тапки хозяина, уселась пред окном с видом на море, потягивая охлаждённый виски из бокала.

— Говорят у арабов женщина не имеет права пить спиртное?! Хм.ммм. А головы отрезать у них можно?! Сама видела, можно и не то! Да похую мне, что он подумает! Убъёт, ну и убъёт, а хуле, не жрать что ли?! Пошёл он нахуй, этот араб! И вообще, он похоже меня сюда ебать привёз, а не бошку резать... Да-а-а, а на счёт ебать..., он вполне себе приличный самец, и более чем приличный. Жаль будет не дожить до секса с ним. Охуеть какой самец... Пиздец, как он меня завёл, когда Мариску трахал, м-м-ммм, а жаль девочку, жаль очень..., она была так хороша в последний раз со мной. Бля, чешка натуральная, какая кожа..., такая у неё была нежная киска, а её с перерезанной глоткой кинули ещё не умершую, обливающуюся кровью, на ту жертвенную колоду и в эту нежную кисулю её, ещё после Татуированного, ебли грязный Khаlib и ещё какой-то мясник. Суко..., ведь там на той колоде я должна была быть! А оно вон как! Прости Мариска...

Оксана, вспомнив, как болталась на колоде свисая голова несчастной, как брызгала из её перерезанного горла кровь, как эти ублюдки терзали её тело... Перед глазами вдруг встала картина, как Халиб, который и перерезал её подруге горло, вспоров ножом бриджи несчастной, задрал её ногу, оттянув грязными пальцами мелькнувшие белым трусики в сторону, вошёл в неё, в её уже безвольное тело. Она вспомнила, как войдя в раж, ублюдок, чтоб плотнее впереть, перед тем, как кончить, в грязных расстёгнутых комуфляжных штанах, спадающих с его жирной жопы, коленом упёрся в живот умирающей несчастной, и навалившись, пёр её жёстко, пока не кончил в её розовую, нежную кисулю, которую Окси в предшествующую ночь нализывала ей, после душа, наслаждаясь её теплом и запахом тела. Потом абрек вытащил свой хер, измазанный в сперме, лыбясь удовлетворённо на 33 золотых зуба, застёгивая, подтягивая штаны, уступил место следующему. Другой ублюдок кончил только всунув, чем вызвал гогот остальных членов звериной стаи. Он спихнул чешку в досаде с колоды, в грязь, умирать, грязно выругавшись на арабском, плюнув на её тело. Оксана, вспомнив всё это, налила полный бокал виски, бросив в него пару кубиков льда. Уже изрядно выпив до этого, подошла покачиваясь к зеркалу, чокнулась с изображением, опрокинула бокал и пошатываясь поплелась на диван в холле, по ходу включив телевизор.

На экране пошло порно в неплохом качестве.

— Заводное порно, нехуёвые пацаны, и девочки такие, не шалавы, а какие надо! У Татуированного неплохой вкус на девочек! Но я вижу у него тут и мальчики правильные..., всё могут и позволяют, м-ммм, может и он сам в теме с мальчиками, это было бы прикольно..., такая машина и даёт..., возбуждает! Может и страпон будет не лишним..., я бы с ним с удовольствием поиграла...! Под камеру, с этим татуированным самцом, м-мммм, как возбуждающе...

Окси отключилась в этих мыслях, уснув на диване с бокалом недопитого виски и бутылкой рядом стоящие у дивана на паласе.

Щёлкнул замок входной двери. В проёме появилась крупная фигура Омара. Скинув туфли, он прошёл в холл, подошёл к дивану, на котором раскинув руки лежала Оксана. Усмехнувшись, положил на диван пакет от модного бутика с свёртками, посмотрел на бутылку и недопитый бокал на полу, нагнулся, поставив их на столик при диване. Снисходительно окинул взглядом лежащую в беспамятстве девушку, расслабил пуговицу на рубашке, снял пиджак, повесив его в шкаф, вернулся к дивану, присел перед лежащей Оксаной, с удовольствием, с жёстким выражением лица взял пятернёй её за волосы на затылке, немного приподняв её голову, покрутил её, как снятую шкурку зверька, удовлетворённо ощутив плотность и густоту её молодых волос, отпустил, бросив на подушку её голову, встал, ещё раз окинув её лежащую фигуру, отправился в спальню, а оттуда обнажённым, с явно привставшим членом направился в душевую комнату.

Выйдя из душа, Омар перенёс тело девушки на свою кровать, снял бережно с неё халатик, прижал к себе её обнажённое тело, положив на свою грудь её головку, прикрыл лёгким, легковесным одеяльцем. Он брал её волосы пятернёй, наслаждаясь плотной копной светлого каре, принюхивался к запаху её кожи, наслаждался её теплом и улыбался её посапыванию крепко выпившей женщины. Её пальчики подрагивали, реснички иногда дёргались, тело иногда резко вздрагивало, потом расслаблялось прижимаясь к нему, во сне ощущая рядом мужское тело. Так он и уснул с её головкой на груди, наслаждаясь её теплом в своей холостяцкой кровати, со стоящим членом, и ощущением, как наливаются спермой его яйца, от близости этой белокурой, молодой самки.

Оксана проснулась под утро, сразу поняв, что рядом мужчина. Сомнений не было, она хоть и была пьяна, но помнила, что отключалась на диване в холле, смотря классное порно, но доза выпитого алкоголя превратила её в мягкий, очаровательный тюфячок. Лёжа щекой на его груди она чувствовала его дыхание и стук большого мужского сердца, вес огромной руки, лежащей на её спине.

— он обалденно пахнет, пиздец, как хорошо пахнет... Блять, чурки понимают толк в духах, м-ммм, в машинах и бабах! Охуеть, какой станок! Под такой пресс я ещё не попадала, а это так клёво..., - тихо лежа, боясь разбудить этого буйвола, она только щекотала ему грудь длинными ресницами, не в состоянии полностью совладать собой от нахлынувшего желания трахнуться с мужиком, и ещё каким мужиком..., она гладила пальчиками его грудь, чувствуя приливы при касании его пирсинга на сосках.

— он охуительно хорош, этот араб ! И у него такой болт, что Мариске он чуть не порвал рот, а уж горло то точно! Да он матёрый убийца, ну и хуй с ним, что убийца! Я то чем луше? Мочила мелких и больших..., да хуле там говорить! Хочу его, не могу, течёт меж ног от одного ощущения, что этот татуированный бычара рядом...

Её рука скользнула под одеялом вдоль дорожки от пупка, ниже, ощущая возбуждающе стриженые жёсткие волосы у члена. Не в состоянии сдерживаться она взяла его пальцами, обалдевая от понимания его силы и красоты. Немного оттянув кожу на нём она чувствовала неровности вен, начинающую наливаться плоть от эрекции ещё спящего быка.

Она взяла в рот его соски, языком оттягивая стальной пирсинг, едва сдерживаясь, чтоб не погрузить его в глубокий засос. Пальцы её всё настойчивей зажимали его кожу на груди, желая ощутить его плоть, и она ничего не могла и не хотела с собой сделать. Вернувшись к члену, она настойчиво стала стимулировать его, едва не кончая от того, как напрягся он от её ласк, как просыпается мужчина, беря истинно мужским движением её волосы на затылке, выдавая нескрываемое желание войти в её плоть.

Окси чувствовала, как начинает выгибаться его тело от её ласк с грудными сосками, член налился силой, и по его дыханию она понимала, что бык окончательно проснулся, его тело желает её.

Слабый утренний свет пробивал сквозь шторы, давая шоколадный рассеянный свет на его фигуру, от чего тело самца казалось ещё более рельефным, татуировки возбуждали её фантазии. Ей хотелось превратиться в хамелеона, и слиться с его кожей, повторив затейливые рисунки тату, она физически ощущала, как хочет его сперму в себя, будто эти тату даются с рождения и наследуются потомством от него! Накатывала безумная, животная страсть. Она кусала зубами его кожу на груди, чувствуя привкус одеколона и запах мужского тела, впиваясь когтями в грудную клетку, физически ощущая потребность обладать этим мужчиной.

Лёгкий, но настойчивый толчок его руки дал ей однозначно понять, что он хочет, чтоб она взяла в рот его член.

— Боже, какой же он, м-мммм, просто сказка, большой, с рельефной распухшей головкой, с видимыми венами и неровностями плетения мышц, пиздец, как классно!

Окси умела брать член глубоко, пуская в глотку, до раздутой шеи, не ограничивая рукой его длину. Обладая сильным языком, она умела нализывать головку так, что мужчины теряли голову от её ласк. Её языка хватало почти на всю длину ствола, что было редким свойством для девушки, умея его закручивать вокруг, как бы обнимая, скользить по кромкам головки сводя с ума мужчину. Делать настоящий миньет, это был её дар. Не суррогатное насаживание ротиком на ствол, а настоящее искусство данное ей природой.

Омар тяжело дыша отстранил её головку, положил тело девушки спиной на себя, войдя в её кисулю, охуевая от желания трахнуть эту виртуозную сучку, просто готовый кончить сразу от её откинутых назад рук, обнимающих его шевелюру, от оголённой, молодой груди с длиннющими возбуждёнными сосками, отданной во власть его рук. Она умело подыгрывала тазом с наслаждением вертясь на его объёмном и длинном члене. Возбуждаясь, он с силой вгонял ей свой ствол, от чего она вскрикивала, её тело подпрыгивало от сильных толчков. Потом она поднялась, сев на его член повёрнутая спиной к его лицу, выгнулась, громко закричав, почувствовав, как член упёрся в матку, сделав пару движений начала орать глубоким, возбуждающим его голосом при каждом толчке его тела, от чего его головка наливалась ещё кровью, доставляя наслаждение. Не выдержав пытки сладкой болью, Окси согнулась, прижавшись грудью к его ногам, и обхватив молодыми мышцами влагалища его член, начала танец бёдрами, демонстрируя гибкую талию, красивый абрис спины с ямочками у попы, безупречный контур девичьих плечей, упругую, шикарной формы попу, состоящую из двух аппетитных, ни с чем для мужчины не сравнимых, долек с тонкими полосками от стрингов. Она чувствовала дурея, как его головка в этой позе плотно прилегала, массируя эластичную перегородочку с аналом, желая принять его своей упругой дырочкой и насладиться им сполна.

Она ждала этого, когда он переключится на её любимую дырочку, и он вошёл в неё своим набухшим, насыщенным кровью и мужской силой болтом, смазанным соком её киски.

Пытаясь не сорваться на русский, едва контролируя себя, помогая пальцами на клиторе, Окси, изогнувшись, прикрыв глаза, оскалившись в экстазе кричала, как кричат женщины, когда им сказочно хорошо от мужчины, скользя губами по простыне, вытягивая шею, с натянутыми венами, с открытым ртом, цепляясь свободной рукой за подушку, сжимая пальцами шероховатую фактуру наволочки, иногда впивалась в неё зубами, пытаясь сдержать крик. Она охуевала от его члена, плотно ходившего по стеночкам её ануса, от его рук на бёдрах, грубых, больших, сильных, тяжёлых. Добавляли ощущений его удары по ягодицам, от чего приятно содрогались органы, давая ощущения реального секса с крепким мужчиной.

Переход его в кисулю, в вычурной позе, когда болт упёрся в матку, а его яйца прижали клитор, вызвал наиприятнейшую боль, от чего Оксана мгновенно начала сильно кончать, обливая простыни, не в силах сдерживаться, уже откинувшись головой с кровати, выгнувшись, крича голосом, от которого Омар с рыком самца кончил в неё, удовлетворённо натягивая её на себя за ноги и попу, проникая до упора в её нежную, розовую пещерку.

До обеда они спали. Окси как котёнок под боком у Омара ласково обняв его, уткнувшись носиком в его тело, мирно посапывала после полученного кайфа, которого она очень давно не испытывала.

В свёртках, которые вечером принёс Омар, были хорошие женские вещи из приличных бутиков. Было странно, но война не мешала торгашам брэндов делать свой бизнес, а светская жизнь продолжалась.

Сидя за столиком в ресторане отеля, Омар откинувшись на спинку мягкого дивана, пристально глядя на Оксану, стал говорить ей то, от чего у неё сжалось сердце, ей захотелось спрятаться, уйти, убежать...

— Ты знаешь, девочка... Я с самого начала знал, что Кобра, это ты. Это мои грязные ослы не понимали кто ты есть. Ту женщину я позволил казнить чтоб собаки глодали свои, брошенные им кости. Так они мягче и любят хозяина. Я знаю откуда ты, и твой нрав. Мне доставило истинное удовольствие ебать тебя! Это охуительное чувство ебать самку, которая положила не одну сотню наших людей, и ради которой мы устроили облаву и взяли тебя. Трахать тебя в попу, давать тебе отсосать свой болт, это для меня приятная победа над легендарной Коброй. Кстати, ты безумно хорошо делаешь миньет. Не каждая зрелая самка сумеет сделать так хорошо. Из твоего языка выйдет неплохое блюдо, а твои крики, когда я его буду вырывать, навсегда останутся в моих фантазиях. Ты сказочно красиво кричишь и кончаешь! Но ты оказалась у меня, потому, что тебя сдали твои же. Ты думаешь мы случайно оказались в вашем квадрате, кратно превосходя вас в силе и по числу воинов? Мы пришли за тобой, девочка. Пришли по наводке. У тебя русское имя, Оксана. Ведь тебя зовут так? О тебе ходят легенды. Ты умудрилась, зарывшись в песок в пустыне убить Али. А его хранил Аллах, а ты его пристрелила, как индюка, среди пустыни и ушла при этом от его людей... Я должен снять перед тобой шляпу, у тебя были неплохие учителя, и я не мог отказать себе в удовольствии поймав тебя, трахнуть тебя. И мне показалось, что тебе понравилось... Теперь ты будешь моей рабыней, а когда надоешь мне, я убью тебя. Ты же знаешь, все женщины надоедают рано или поздно. У меня случился отдых от дел и войны, и ты поедешь со мной в Европу. Надеюсь ты не такая наивная, что попытаешься сбежать?! Тебя убьют в отеле, аэропорту, прямо здесь, за этим столиком, везде, как только ты сделаешь неверный шаг. Мне приятно тебя иметь на поводке и ебать, Кобра! Ты неплохо это умеешь делать, а миньет в твоём исполнении, это просто сказка. Сегодня у нас вечером самолёт, и до вечера ты мне сделаешь хорошо. Я не сомневаюсь, что ты хочешь этого, Оксана...

Оксана отреагировала мгновенно

— В Европу, говоришь, и куда? Ты меня в чемодане повезёшь, или паспорт дашь? Кто ж меня на борт пустит? Смешной ты. Пугаешь меня смертью?! Да мне в кайф было с тобой трахаться, ты же и есть сама смерть для меня. За глупую не держи, если просчитал меня уже.

— Паспорт на тебя у меня в кармане. Мы в Ливии! Ты теперь гражданка Франции, мадмуазель Вероник Легранд, от роду 20 лет. А живёшь ты на аlléе аndré-Brеtоn, усвоила?

— Ты хоть и бандит матёрый, пробы ставить негде, а продуман, -льстиво произнесла Окси. Это занятно. В моей стране таким, как ты надо было ещё гаек с шурупами в голову добавлять не один килограмм, а ты вон, как быстро двигаешься. Это в арабской голове с рождения зашито, или тож учителя хорошие были, - съязвила Оксана.

— Много говоришь! – жёстким тоном отрезал Омар.

— Закажи мне мяса с кровью. Соскучилась по аргентинской говядине, стейк хочу, и давай переместимся в приватный номер, а то твои маджахеды не поймут миньета на людях в ресторане. Ты ведь хочешь его, я точно знаю. Да и миньета мне мало с тобой, милый.

Омар кивнул администратору, и подозвав, что-то стал говорить ему на арабском

— Пойду приведу себя в порядок, надеюсь ты решишь вопрос с кабинетом, - очаровательно улыбнувшись, но с холодным блеском в глазах сказала Оксана.

Взяв клатч на тонкой змейке, Оксана, неторопливо повиливая бёдрами, направилась к туалетной комнате. Обернувшись и удостоверившись, что Омар разговаривает с администратором, она спешно свернула в помещение кухни. Осторожно заглянув, она не увидела поваров, слыша только их голоса из соседнего помещения. Окинув взглядом кухонные столы, она нашла что ей было нужно:

Остроконечный филейный нож с лезвием длинной не менее 20 см. Хищно взглянув в сторону раздающихся голосов и соизмерив расстояние, она, сняв туфли, тенью проскользнула к столу, на котором он лежал.

Нож был новый, с ручкой из ценной породы дерева, с острым матовым, с лезвием не менее 3 мм толщиной. Он едва поместился в клатче, но ручка его была видна, приходилось прикрывать её рукой. Сердце Оксаны готово было выпрыгнуть из груди. Выглянув из-за портьеры, она убедилась, что Омар ещё сидит спиной к ней, направилась в туалетную комнату.

— Порадуй меня моим новым паssпортом. Хочу хоть на фото своё посмотреть. Откуда ты его взял?

Омар вскинув глаза на Окси, ответил:

— Ты думаешь в Ливии мало похожих на тебя девушек? Какая разница, кто на фото. Паспорт французский, фото новое. Доллары рисуют, а уж эту макулатуру сделать, 300 долларов, - нет особой проблемы.

— Ты меня то не лечи... Девочка эта уже на паре метров спокойно спит, а паспорт её у тебя. Простой способ переправлять за бабки нелегалов, на место коренных. Дёшево и с наваром! Ну да ладно, я это к тому, что с твоими мокрыми делами не хочу оказаться во французской тюрьме, если паспорт её простучат на клавишах в аэропорту.

— Ты смотри чтоб не оказаться с отрезанным языком на ливийской помойке, а то много болтаешь, и до аэропорта не доедешь! Все русские бабы так много пиздят?!

— У меня мамка украинка. Они, суко, въедливые, и дотошные! И, как видишь, дают неплохо, особенно если интерес к мужчине имеется, смеясь ответила Оксана.

Омар не понял половину о чём говорила Оксана, но сделав серьёзный вид, предложил пройти в приватный кабинет.

— Скажи мне, зачем тебе надо в кабинете? У нас же есть номер. Уже в лифте могла начать расстёгивать мне штаны. У тебя такой классный язык! Мечта для мужчины. Если бы ты не так много, а самое главное борзо болтала им, то возможно у него было бы и шансов сохраниться с хозяйкой, больше. Мне хочется вырвать его из твоего горла. Вырвать жало у Кобры..., это сладко, это эротично, это просто кайфово!

— Селфи хочешь со мной сделать? Своим абрекам показывать, как юную девушку убил? У нас с тобой будет возможность быть на одном селфи, поверь мне! Я с удовольствием на память снимусь с твоей татуированной шкурой. Это будет круче чем с диким леопардом! Бабы в инсте будут просто визжать и кончать от зависти, мой зверь!- крутясь вокруг Омара, как кошка, касаясь бёдрами его тела, переходя на шёпот, мурлыкала Окси.

— А сейчас я хочу мяса, ты заказал его?! Я поем, и перестану болтать глупости..., сделаю тебе хорошо, так, что ты наконец поймёшь, что я твоя женщина..., молодая, упругая, гибкая и коварная. Ты же заводишься от этого, милый... Я мож и мочила твоих абреков, чтоб, наконец мной занялся настоящий мужчина! Тебе и впрямь жалко твоих абреков в грязных штанах, не моющихся неделями, кривых и мелкожопых?! М-ммм, мой милый? Я ведь тебя ждала, дразнила тебя, чтоб ты появился. Я чуть не кончила там в подвале, как ты пялил Мариску... Только твои грязные абреки всё испортили. Их бы я прирезала своими руками. Отдай мне их, и насладишься зрелищем. Я убью их красиво, на твоих глазах, хочешь, милый? Они ведь для тебя даже не катридж разовый. Они пыль для тебя, я же знаю, чувствую тебя...

Раздался осторожный стук в дверь. Принесли горячее.

Она ела мясо с наслаждением, не сводя глаз с Омара. Её глаза по кошачьи щурились от удовольствия. То и дело она брала салфетку, вытирала губы от ароматного сока острого мяса, хищно оголяя зубы при откусывании кусков, демонстрируя завидную белую эмаль и здоровые дёсны.

Ему нравилось наблюдать за ней, этой молодой хищницей, которая беспрецедентно нагло вела себя с ним, игнорируя его угрозы, показывая ему наличие характера, за которым скрывалось острое жало уже входящей в силу самки. Это безумно интриговало, было необычно для мужчины, привыкшего повелевать, и считавшего женщин существами. Он с интересом, играясь с ней, то прибавлял в общении и голосе грубости, чувствуя, что в такие моменты нравится ей, то расслабляясь с ней, смягчался, ощущая её женственность и игривость. Было занятно наблюдать за ней. Его удивляло, что ни разу ему не удалось её сломать, или морально загнать в угол. Её шипение на его грубость возбуждало, от чего странное чувство возникало в его груди к этой молодой девушке.

— Ты поешь, и пойдём в номер. Я хочу тебя... Не будем тут елозить по столам. Да и ты мне больше нравишься в моей постели и в домашней обстановке. Не надо расстёгивать мои штаны...

В лифте она впилась в его уста, нетерпеливо расстегнула штаны, обхватив цепкими пальчиками его набравшую спермы мошонку, пытаясь расстегнуть рубашку. Но он отстранил её грубым движением, поправив одежду.

Они вошли в номер. Сухо щёлкнул за спиной электронный замок.

Взяв её за лицо грубым хватом, за нижнюю челюсть, он рывком снял с неё вечернее платье, порвав его, сильно толкнув в сторону дивана.

— Ложись ногами на спинку, головой вниз! Быстрее!! – прорычал Омар.

Сбросив с себя одежду, он бесцеремонно вошёл ей в глотку по самые яйца, поправляя под собой её фигурку за бёдра, чтоб удобней было пялить её в рот. Он входил в неё жадно, сильными качками, от чего горло её раздувалось, как у баклана глотающего рыбу. Она лёжа со свисающей головой под этим сексстанком, видела его набухшие, полные желания яйца, красивый пах со стрижеными волосами, возбуждалась, обнимала его за ягодицы, прижимая его ещё плотнее к себе, когда он в неё входил, получая наслаждение от звериной силы крупного самца, выгибалась, шире, до боли раздвинула ноги, демонстрируя ему розовую, блестящую от смазки, нежную, текущую кисулю.

Он сел на диван, откинув голову, дав ей сесть на его ствол, прижал её к себе за талию, наслаждаясь её движениями бёдрами, мышц на спине, мокрыми ямочками выше попы, упругими, подвижными ягодицами, сильно закусывая её грудные возбуждённые соски.

Они кончили одновременно, полные взаимного чувства, она вцепившись в его горло зубами схватив его за кудрявые волосы, а он с силой надев её на себя, войдя на весь свой член, ощущая, как пульсирует её возбуждённая плоть.

Она стояла сзади дивана, закинув ногу на его спинку, тёрлась о неё кисулей, целуя его откунутую шею и губы, не переставая возбуждаться от вида его тела.

Он почувствовал сталь ножа, близко прижатого к его шее справа, остриё давящее, готовое проткнуть плоть его тела под ключицей. Он понимал, что одно её движение и сталь ножа порвав яремную вену, пробив лёгкое, войдёт в его сердце. Это мгновенно оборвёт его жизнь... В голове мелькнули мысли об укусе Кобры, как ласково, как коварно она к нему подобралась, да так, что он даже двинуться не может, потому, как всё может произойти мгновенно... Только одно движение этой суки, и он на небесах по воле Аллаха...

Она целовала его шею и губы, шепча:

— Ты грозился убить меня, мой самец! Ты и охнуть не успеешь, как будешь на небесах, и тебе не поможет твоя груда мышц, и Аллах. Я заколю тебя как ягнёнка! Ты ведь знаешь, как трепещутся их тела, когда их колют ножом. Ты решил ручной сделать Кобру, забыв, что ты смертен, как и все..., и через двое суток, если я захочу, твоё тело будет испускать по жаре вонь и воду, ты станешь кучей смердящего дерьма, милый. И я не сделаю этого только по тому, что я не для этого тебя искала, и нашла, чтоб кончить как борова, ты слишком хорош, чтоб умереть. Но если ты станешь вытирать о меня ноги, или только попробуешь это сделать, я убью тебя своим укусом. Если ты приобрёл Кобру, то будь с ней мужчиной, и я отплачу тебе настоящей, не травоядной любовью... Ты понял мой милый?! А теперь мы пойдём с тобой в душ, и..., нам скоро пора в аэропорт. Нож громко упал на пол, брошенный ей, как не нужный инструмент.

Её рука, намазанная гелем, скользила вниз от его шеи, ощущая ладонью рельеф его груди, рисунок мышц живота, мышц вокруг пупа, ниже по дорожке, до выпуклого лобка у члена... Она жадно обхватила его ствол, опустилась перед ним на колени, омываемая струями воды, взяла в рот его член, готовая уже кончить ещё раз, только от близости его тела и члена во рту... Закрутив спиралью язык за его распухшей головкой, по стволу, она продолжила его массировать губами, горлом, языком, приняв с искренним женским чувством его горячую сперму глубоко в себя, наслаждаясь её вкусом, ласково урча, царапая его ягодицы...

********************************

— Омар, мне нужно слетать в Санкт-Петербург.

— Зачем, милая ? Что забыла ты там?

— Надо. Долг отдать нужно...

Омар насторожился.

— Какой долг ?

— Ну ты же знаешь, кто меня сдал, а я знаю, кто меня заказал... В нашем с тобой мире не забывают такое. Я знаю, ты отпустишь меня. Да и по деньгам надо решить вопросы. Я ведь кое-что заработала на войне и твоих грязных абреках. Бабки надо забрать, и крысу нужно убить. Я спать от этого не могу. Через неделю вернусь.

— Оставь телефон того, кто послал тебя в Ливию. Если, что с тобой случится, им всем отрежут голову, не поможет и то, что они в России. Езжай. Тебе неделя, чтоб решить свои вопросы. Скажешь, когда сделаешь визу и летишь. Если нужна помощь, то только скажи, полетим вместе.

— Нет, милый, я сама. Мне в кайф решить этот вопрос одной.

***********************************

Она стояла перед обшарпанной дверью старого питерского дома. На двери была всё та же прямоугольная табличка с номером квартиры № 7, которую приделали ещё в прошлом веке, и никому в голову не приходило поменять и эту дверь, и эту табличку. Она позвонила в звонок, из которого торчали окрашенные пару десятков лет назад провода, с запёкшимися потёками краски. За дверями раздались звуки открывающейся в коридоре старой коммунальной квартиры двери, потом спешные шаркающие в домашних тапках, явно женские шаги. Дверь открылась, и перед Оксаной стояла выше среднего роста симпатичная женщина, лет около 35, с короткой стильной стрижкой, темноволосая, с большими миндалевидными глазами, удивлённо смотрящими на неё. Оксана, глядя прямо ей в глаза холодным, непроницаемым взглядом, не выказывая никаких положительных эмоций, спокойно сказала ей:

— Андрея позовите пожалуйста.

— Девушка, а вы кто? – вопросительно глядя на неё спросила женщина. Я жена Андрея, а вот вы кто?

Окси с большей сталью в голосе повторила просьбу:

— Позовите Андрея. Он хорошо знает кто я.

Женщина, вскинув удивлённые брови, от такого тона, обернувшись в комнату, крикнула:

— Андрей, к тебе пришла девушка. Говорит, что вы знакомы и хочет видеть тебя. Просто настаивает, Андрэ!

— Какая девушка? Надя! Я не даю..., - Андрей осёкся, увидев Оксану, вытаращил глаза, как будто увидел мертвеца вернувшегося с того на этот свет. Ты-ыыы ??!! Оксана-а-а... Он опомнившись схватил её в охапку, обняв, ничуть не смущаясь жены, стал быстро говорить:

— Ипа-а-ать, Окси, мы отпели уже тебя, я свечи в храм ношу за твой упокой!!! А ты жива, милая малышка!!! Мы искали тебя. Я был в тех развалинах, где вас взяли. Абрека одного вешали, и он сознался на дыбе, что женщину снайпера Омар Шариф (оmаr Shаrif) с абреками зверски казнил, всех кончили, а фельдшера забрали с собой по приказу Омара, и судьба её неизвестна. Трупов, когда мы смогли туда прорваться, уже не было. Один битый камень и груды развалин. В прилегающем к тому дому подвале море крови, просто лужи..., отрезанная изуродованная, ссохшаяся голова, не ясно чья, мужчина или женщина, сразу и не поймёшь. Как ты уцелела?! Ты проходи! Располагайся, пока я сбегаю на кухню. Ты ведь есть, как пить дать, хочешь!

Оксана, не снимая ботфортов прошла по скрипящим половицам паркета, держа руки в карманах длинного тёмно-синего, почти чёрного пальто хорошего кроя, подошла к дверному проёму во вторую комнату, давая хозяйке понять, что она знает, что за дверью стоит кровать, вошла. Остановилась глядя на семейное ложе, на котором полтора года назад она спала с Андреем. Молча подошла к окну, отодвинув шторы посмотрела на ползущие, как и тогда, по улице машины. Отвернулась, вынув руку из кармана, отворила трельяж, стоящий всё так же у камина, в котором всё так же лежали в коробочке украшения жены Андрея. Приоткрыла её, улыбнулась. Оставив открытой зеркальную створку, подошла к Надежде, находящуюся в явном шоке от визита этой девушки и её поведения, обошла её вокруг, как ходят пантеры перед нападением, нагло, прямо у её шеи, едва коснувшись её, вдохнула носиком воздух, ловя запахи её духов..., и тихо, приглушённо стала почти шёпотом говорить:

— Ты, милая сменила духи. Но они хороши... Как я хотела быть тобой, милая, одеть твою кожу, твои запахи и быть его женщиной. Ты себе не представляешь, как об этом я мечтала с тех пор, как увидела его..., как одела твой халатик, беленький, мягкий, домашний А теперь мы с ним в одном клубе! Он не рассказывал тебе о нём, обо мне, о том, что мы умеем делать? Я уверена, что нет, не рассказывал. Ты пребываешь в счастливом неведении, кто твой мужчина, о его прошлом и настоящем... Ты счастливая женщина! Я хотела посмотреть на тебя, ощутить твой запах, почувствовать тепло твоего тела. Понять, какой надо быть, чтоб быть домашней кошкой, я так отвыкла от этого чувства... Я хочу научиться у тебя жить, тому, как иметь такого шикарного мужика и забыть о всём кроме семьи. Ты, знаешь, он предложил мне не то, что тебе, не домашнее тепло и заботу. Он предложил мне вступить, в теперь уже наш с ним, клуб, из которого нет выхода, и в котором члены его не меняются. Из него просто выбывают..., по смерти участника, тот клуб, который меняет нашу жизнь навсегда... Он пригласил меня туда, милая. И я вернулась..., и пришла теперь за ним... А тебе придётся уйти... Потому, что я люблю твоего мужа, и хочу его забрать у тебя. Ты спросишь, а любит ли он меня? Знаешь, для меня это не имеет значения... Теперь он мой, а тебе надо будет подыскать другого. Я надеюсь, что в следующий мой визит, мы не увидимся. И, поверь, я тебе очень благодарна за него. Он сказочный самец! Просто сказочный! Ты не представляешь, сколько мне и моим жертвам пришлось заплатить, чтоб быть рядом с ним, на одной ступени... Поверь, даже ты столько не стоишь, при всём моём уважении к тебе. Хотя... Ты хороша, и наш совместный секс возможен..., если ты готова быть снизу, милая. Это неплохая мысль... Ты подумай! Отбрось все условности, и ложись под меня. Поверь, это надёжное счастье, более чем, милая, м-м-ммм, какой запах имеет твоя кож-ж-жа. Я найду тебя, и мы поговорим с тобой о любви плоти и родственных душ. А сейчас мне надо поговорить с Андреем. Нам есть о чём поговорить с ним. Я слишком долго числилась в покойниках. Накопились вопросы. Как-нибудь сделай так, чтоб мы остались одни. Будь добра, тебе есть над чем подумать, милая, уйди..., пожалуйста...

Надежда выслушала Оксану молча, ничуть не изменившись в лице. Оксана подумала про себя, что её выдержке можно позавидовать.

Надежда села на диван, закинув нога на ногу, демонстрируя гладкие смуглые колени, ухоженную кожу. Она отвернулась к окну, о чём-то думая, выдерживая длинную паузу, в полной тишине.

— Ты девочка явно не в уме. Спала с мужем моим, и думаешь так и устроиться? Да мало ли с кем он спал, красотка! Я уж и давно счёт потеряла, считать устала, но как видишь, мы вместе, и с наскока ты не возьмёшь мой кусок. Подавишься! Я вижу тебе война явно мозги вышибла. Тебе Андрюша право на путёвку в жизнь дал, а ты решила и моё хозяйство прибрать... Я ждала тебя. Заколочки-булавочки твои на шторах и на постели нашей нашла, расшифровла. Только ты ль одна тут следы оставляла? Мужик у меня любвеобильный. Бабы на него падают. Молодых любит, таких как ты. Сама понимаешь, мужик ниочёмный, овощной не в цене, мне и даром не нужен. А Андрюшенька самец уже матёрый. Что поделать время на месте не стоит, да и не нужен мне другой, если думаешь меня шокировать речью своей и откровениями, вот что я тебе скажу, красотка: Пошла вон из моего дома!

— Не хочешь по-плохому, сделаем по-хорошему. Я б тебя, старая, за твои слова прямо тут прирезала, глазом не моргнув, да боюсь Андрюша не поймёт. Не здорово нам с ним начинать со смерти твоей, да ещё в доме, в котором нам с ним жить. Но уйти тебе придётся, по-любому.

— А ты рискни здоровьем, ссыкуха! Много вас тут молодых и наглых. Говорю вон пошла!

Надежда встала, решительно направляясь к Оксане, с явным намерением вцепиться в неё и вышвырнуть её из квартиры. Но Окси даже не шелохнулась. Ни один мускул не дрогнул на её лице. Только в руке освободившейся из кармана пальто сверкнуло выкидное лезвие. Дав понять сопернице о готовности применить нож, Окси подошла к остановившейся женщине, и спокойно придвинувшись к её щеке вплотную, прошептала:

— уйти тебе придётся, милая, как ты тут не кипятись и мочой не брызгай. Спокойно завтра выйдешь, останешься жить, не послушаешь, пеняй на себя. Повторяться не буду, кончишь трупом в канаве. Ты хоть и тварь, но жила с ним долго, только из уважухи к Андрэ живой уйдёшь. А по поводу героического твоего прошлого, не хотела говорить, но скажу, напомню, что ты к Андрею пришла не с чистыми руками, а замаранными по локти, и прошлое твоё гадкое. Андрей не знает, но мир тесен, так что уйдёшь по-хорошему, иначе я тебя уйду по-плохому, перережу глотку. Ты знаешь, как её режут? А я знаю, милая... Эротичное зрелище для подготовленных, эти звуки хуй забудешь, и..., поверь, я с наслаждением бы их послушала в твоём исполнении, так что давай, милая, освободи место и живи счастливо... У меня нет времени для предисловий с тобой. Ты отдашь мне Андрея, и продолжишь пастись на другом пастбище. Поверь, ты ещё не утратила лоск и шик. Вполне хороша..., более чем... Мужчины будут рады твоему появлению на свободном рынке, да и ты я думаю не против будешь. Я тебе даже подъёмные обеспечу, чтоб всё хорошо было. Вот такое у меня к тебе предложение, от которого ты не можешь отказаться, по определению, милая.

— Ты ножичком своим меня не пугай. Пуганая я. Андрей вернётся, открутит тебе голову, как курице. И на этом вся твоя бравада и понты закончатся. Переоцениваешь ты свои отношения с ним, и его плохо знаешь. Баб он любит конечно, но по твоему сценарию не пойдёт. Не телок он уже давно. Телком я его когда-то взяла. Ты бы попроще что поискала. Заматерел он. Смотри, чтоб в канаве, в пальтишко своём понтовом не оказаться уже сегодня, если ноги не унесёшь. Смотри чтоб крысы канавные твоё ебло уж вечером не обгладывали. Переоцениваешь ты свои силы, девочка.

Надежда подошла к Оксане вплотную, прижавшись к ней телом, ощущая грудью фактуру её пальто, его пуговицы и строчки. Вкрадчиво продолжая начала расстёгивать его, запустив руку к талии, изогнувшейся, несколько отпрянувшей девушки. Пальцы её скользнули под обрез пуловера, поверх джинсов, плотно облегающих бёдра по низкой линии. Она ощутила тот самый жирок на талии выше ремня, от которого так балдеют мужчины, и теряют контроль партнёрши, пройдясь ниже, до ямочек выше попы...

— м-ммм. Да ты хороша... И, стерва-а-а..., что делает тебя ещё больше в цене! Говоришь многое можешь и умеешь?! Ты приезжай завтра, когда Андрюши не будет. Мы с тобой о другом речь поведём. Не так зло... Мировая, это выход, милая, о-о-очень даже неплохой для нас с тобой, если сойдёмся телами, а может и душой, - коварно шептала Надежда, как холодный питон скользила, пытаясь проникнуть в тело и мозг Оксаны, входя в неё шёпотом, вкрадчиво, касаясь как бы невзначай груди девушки, вызывая напряжение её сосков и предательское расслабление тела.

— Оксаной, говоришь тебя зову... Неплохое имя. Как я понимаю, это ты привет мне передавала, полтора года назад?! Небольшой срок, чтоб повзрослеть, прошёл. Но это ничего. Ты я вижу претендуешь в молодые, но матёрые? На вид 20-ть... Ты там повзрослела? Куда он ездит? Напрасно ты девочка думаешь, что я мужа своего не знаю. Очень напрасно. Другой вопрос, а ты готова принять его таким какой он есть? Я, например, подустала, и альтернативы появились. Это ты в категорию мою ещё не вошла, а я уже в полной мере ощущаю её прелести. То, что ты в один с ним Клуб вошла, это честь тебе делает. Кто кровь вкусил, тот поймёт... А ты, бля, думаешь, я откуда взялась? Я, дорогая, в том же клубе родилась. Только стаж у меня побольше чем у тебя. Когда с югами война случилась, так мы там с Андреем и знакомы стали. Я вот, что думаю... Коль мы тут такие собрались, с одного клуба, на крови прикормленные, так давай жить в дружбе и согласии. Чтоб ты взвесила всё, я действительно поеду одна, отдохну от питерской суеты. А ты хорошо подумай, очень хорошо! Предлагаю тебе лишь один раз, и только потому, что от такой гонористой партнёрши не откажусь, и наглость мне твоя нравится! Ты, наверное, хороша?! И вести сверху хочешь? В этом есть пикантное начало, милая. Только учти, что игры наши будут при взведённых курках, и я так просто свой кусок не отдаю. Но если понравишься, то жизнь за принятую ко мне в дом, отдам. А ты готова быть принятой по уставу нашему и жизнь отдать за меня, за Андрея? Ты подумай над этим милая, подумай... а сейчас выпьем вискаря, расскажешь, как там, как сложилось у тебя, почём сейчас жизнь, солнце..., о чём говорят на том конце провода.

Надежда встала, подошла в плотную к Оксане, прикоснувшись к её соломенным волосам носом, положив руку на талию девушки, немного опустившись под приподнятый воротник пальто, втянула ноздрями тепло её молодого тела.

— А ты чертовски хороша! Я думаю всё сложится у нас, - наливая бокалы для виски, продолжала Надежда.

Вернулся Андрей. Шумно ввалился в квартиру, неся запах табака и хороших мужских духов. Он принёс огромный торт и бесподобный букет алых длинных роз. Обнял Оксану, поцеловав в макушку, как родную дочь, скинул пальто, кинув его на стул.

— Я вижу вы не передрались, и вполне себе нашли общий язык, даже вискарь без меня начали! Ну давай, Оксан, рассказывай, как, что случилось с тобой ! – лукаво глянув на жену, пристроился на диване один. Чай вскипел? Надюш, наливай, торт есть будем, потом выпьем, на Неву сходим, погода хорошая, бодрит!

— Что рассказывать, Андрюш. Сам понимаешь не весело было. Попала в плен к Республиканцам... Зверюга Омар казнил всех. Меня с чешкой-медичкой перепутал. Ей рта не дали открыть, глотку на моих глазах перерезали, зверски, с предисловием и насилием кончили. Меня, как мешок картошки бросили в тачку и увезли, в наложницы, ублажать этого изувера. Пришлось в любовь играть. Из Триполи из того отеля не ускользнёшь. Там бы шкуру с меня и сняли. Прикинулась француженкой, но он пробивать не стал. Расслабился, втянулся со мной, отвёз на свою хату в Париже. У него свои мутки с шишками французскими. Не вникала. Меньше знаешь, дольше живёшь. Понимала, что рано или поздно он и меня удавит. Зачем я ему?! Короче заколола я его ночью, спящего. Деваться было некуда. Это отдельная история. Не так всё просто было. Потом расскажу. А потом, по чужому паспорту, вернулась. Могла бы там остаться, но..., как сложилось, так и получилось. Я в Питере. Бережённого-то Он бережёт.

— Паспорт французский откуда взяла?

Оксана выразительно посмотрела на Надежду, сделав паузу ответила:

— девочка одна одолжила..., так получилось. Похожи мы были...

— да ты я вижу по беспределу пошла, - как-то задумавшись обронил Андрей.

— а ты мне предлагаешь, чтоб я тогда подождала, когда абреки мне голову надумают отрезать за Омара? Сваливать надо было, и быстро сваливать. Мне просто повезло, что девчушка та, из диско-бара, с паспортом в сумочке была, и похожа на меня. Время на часы шло.

— так след в Россию приведёт. Летела, или плыла?

— Какое там плыла. Летела до Москвы, ног не чуя.

— блять..., с интерполом искать будут по России. Ты её по мокрому?

— а, как ты думаешь Андрюша ? Вариантов не было... Эти люди, сам знаешь, не шутят. За Омара на ремни порезали бы вмиг. Ты бы видел, что они с чешкой сделали. И это ещё не всё на что они способны.

Надежда сидя в кресле многозначительно крутила кончики волос на висках, поглядывая хитро на Оксану. С определённой долей смысла известного только Оксане, произнесла:

— Интерпол, это нехорошо. Могут депортировать по запросу французского правосудия.

Оксана сделала вид, что не обратила внимание на реплику Надежды, понимая, что та сама себе подписала приговор этой фразой. И в контексте их разговора, состоявшегося без Андрея, вариантов по решению вопроса, как ей быть с его женой, оставалось не много, подумав про себя:

— как он живёт с такой дурой ?!

Оставшись наедине с Надеждой, Оксана спецом тихо, как бы невзначай, бросила ей:

— ты намёки свои голубушка брось, про интерпол, про мораль и нравственность... Ты сама то помнишь, как детишек боснийских в подвале держала, и почём продавала ? А куда не проданных дела?! Между сербами и хорватами свою кашу варила. Сколько бобла на крови наварила. Тебя бля тогда без интерпола надо было кончить, шкуру с живой снять. А ты под Андрюшу, ни сном не духом не ведающего легла. И видать хорошо дала, что до сих пор он пребывает в счастливом неведении и с тобой живёт. Мы с тобой разговор не закончили, так что язык свой прикуси..., Гюрза..., тебя ведь так в отряде звали, за ядовитость твою и подлость.

Надежда с совершенно непроницаемым лицом отреагировала на спич Оксаны, и только быстрый, холодный взгляд и молчание в ответ говорили о том, что сказанное, правда. Но после паузы бросила в ответ неопределённую фразу:

— ты ещё тогда даже леденцы в садике не сосала, а ходить под столом училась. Тебе около 20, мне 38... Много ты понимаешь в жизни...

— Мне 19. И тебе у меня не выиграть. Ты сама это знаешь, по-этому на ничью и тянешь. Мировую предлагаешь. А мне этого не надо. Я один хер Андрея заберу. А тебе пока позволяю ноги унести, и жизнь свою устроить по-другому и с другим. Так что у меня впереди свои леденцы, да и твой леденец отберу. Насосалась и хватит. Видишь, Андрей нам паузы даёт уходя, чтоб мы с тобой разобрались. Ты его за простака не держи, милая...

— Много ты соплячка о нём знаешь. Он от разговоров твоих заведётся, кровь почует, а потом ебать меня на твоих глазах будет. Я же его знаю. Афганец! Ты думаешь чё он со мной столько лет? Ему бабы без рук по локоть в крови не нужны. Скучно ему. Фишка у него такая. Коров спокойных не любит. А отношения меду тобой и мной, для него спорт. Не буду в подробностях, но ты не первая. Но должна признать, поталантливей и посмышлёней предшественниц будешь. Ты права, это и беспокоит. Но и меня это заводит. Хорошую самку в тебе вижу... А Андрюша, видать, сразу разглядел, и не ошибся. Потому и к мировой тяну. Интерес у меня к тебе имеется, личный, плотоядный... Давно партнёршу ищу. Вот так детка!

— И куда мои предшественницы уплыли? В голубые дали? С партнёрства твоего, в лесочек прикопанные?

— Я же говорю, спорт мы для него. Про Рим древний читала? Собственно, о чём я... Смотрела? Бои он любит. Выживает сильнейший, как на арене.

— Так ты к договорняку тянешь, а не к мировой?! Ну ты и сука!

— Девочка, сука или нет, это не разговор. До сих пор жива и при нём. А ты хочешь по-иному разойтись? Есть предложения?

Оксана ничего сразу не ответила. Хотя ответ знала наверняка. Помедлив, сделав долгую паузу сказала:

— Ты права, мы с тобой при взведённых курках отношения строить будем, пока Андрюша не определится, как ему дальше жить. А от того и зависит, как расходиться будем. Друга ты во мне не найдёшь

****************

Оксана расположилась на диване, подобрав под себя ногу, не снимая ботфортов, уперевшись шпилькой в его обшивку. Пальто бросила на стоящий рядом стул. Кожаные перчатки упали на пол. Она равнодушно посмотрела на них, переведя взгляд на Андрея, развалившегося на стуле.

Надежда, скинув без комплексов халатик, подошла к Андрею, сидящему на стуле, откинувшемуся на спинку. Ласково, как кошка стала расстёгивать ремень на его джинсах. Штаны свалились, брякнув пряжкой по полу, оголив напрягшийся член, сильные поросшие ноги, красивый пах переходящий в подтянутый крепкий живот зрелого мужчины. Жадно сорвала его рубашку, кинув на пол. Взяв рукой, надела себя глоткой на его член, облизывая его ствол длиннющим сильным языком, цепко схватив мужчину за объёмную мошонку. Андрей с удовольствием откинулся ещё дальше, запрокинул голову. Глаза его стали закатываться, дыхание стало срываться на мужские стоны, похожие на рычание. Чувствовалось, что он просто балдеет от мастерски делаемого ему миньета. Рассказ Оксаны настолько его возбудил, что перед глазами плыли картины, возбуждающие его воображение, мозг требовал ассоциаций и сводил его с ума от видений её тела, сцен насилия и секса, крови и вкуса смерти, её потной плоти с ссадинами на теле, с привкусом цинизма и натуральных звериных инстинктов. Больное воображение, как тягучая масса проникала в его мозг красками виртуальной реальности, вызывая сильнейшую эрекцию и неподдельное желание женской плоти.

Пока Надежда колдовала с членом Андрея, Оксана подошла к нему сзади, запустив длинные пальцы в его волосы, прильнула к его губам, умело закусывая их, переходя к шее мужчины, с жадностью закусывая плоть, оставляя засосы. Целуясь с ним положила руку на голову Надежды, заглотившую ствол мужчины, повелительно, не без удовольствия, возбуждаясь сама, надавливая на её затылок, насаживала её головку глубже. Она крутила ему соски, доставляя немыслимое удовольствие Андрею, которое могут доставить только две женщины, покусывала подбородок, облизывала ушные раковины, закручивала на его шее массивную серебряную цепь, душа его, отпуская, снова впиваясь жадно зубами в плоть шеи... Она шептала ему в ухо:

— Ты хочешь милый, я убью её, прямо сейчас, ты кончишь ей в рот задыхающейся, умирающей..., красиво кончишь, рыча заливая спермой её ротик. Она отслужила своё, давай кончим её красиво..., послушаем вместе как она хрипит, как дёргается, ты же любишь это, ты же не можешь без этого, милый... Потом ты будешь пялить меня, членом в слюне этой твари..., я хочу этого, мне надо её сегодня, не завтра, так я хочу тебя, мой самец, ну же, милый, дай мне сделать красиво с этой сукой...

Андрей, хрипя от возбуждения, вытянувшись в струну и откинув голову за спинку стула до натянутых вен, только простонал:

— Возьми её...

Оставив ласки, Окси встала, подошла к стоящей на четвереньках перед Андреем Надежде, коснулась бугорков на её спине, пройдясь пальчиками вдоль ложбинки позвоночника, прошлась по ягодицам, вошла средним пальцем в её текущее лоно, от чего женщина выгнулась, удовлетворённо заурчав. Окси не вынимая среднего пальца вошла в её попку, массируя перегородочку, от чего Надежда стала издавать красивые, возбуждающие звуки. Окси другой рукой коснулась её груди, крутя соски, наслаждаясь мокрой спиной партнёрши, покусывая её спину продолжала волшебное действо с её телом. Она чувствовала, держа Надежду за шею, как в её глотке ходит возбуждённый мужской болт. От этого немыслимо возбуждалась сама, текла, ощущая, как её трусики намокли от возбуждения, слыша, чувствуя по дыханию, что Андрей вот-вот кончит, повинуясь немыслимому, животному инстинкту, одним движением выдернула из своих джинсов тонкий кожаный ремень с пришитыми к нему серебряными черепами и стразами, накинула на раздутую, с явными очертаниями вен шею соперницы, стянув её смертельной удавкой. Удерживая обеими руками, сев на её мокрую спину, сильней, намертво стягивала впившийся в шею соперницы ремень... Андрей с рыком самца кончил в задыхающуюся, теряющую сознание жертву. Когда тело Надежды стало слабнуть, а Андрей, кончив, вынул член и откинулся в изнеможении, Оксана ослабила ремень, оставивший борозду на шее уже конвульсирующей, но ещё живой соперницы, давая крови вернуться к мозгу. Взяла безвольно опущенную голову стоя сзади за подбородок, готовая сломать ей шею, подняла на себя, и нагнувшись к уху соперницы стала шептать ей:

— Да, милая ты теперь знаешь, чего ты стоишь... Твой мужик предал тебя, и ты теперь ничто, кусок дерьма. Ты надеялась, что я тебя оставила живой, потому что я хочу тебя? Ха-ха, милая, я буду всегда сверху, и у меня были хорошие учителя, которые учили добивать врага. Я с наслаждением сломаю тебе шею, тварь, и исполню то, что я тебе обещала, ты же не согласилась уйти, милая..., и теперь тебя в канаве будут глодать крысы, а я теперь хозяйка в этом доме. Услышала напоследок меня, тварь ?! Ну и долг платежом красен, совсем забыла тебе сообщить... Это ведь ты меня заказала, ёбарю своему... Телефончик я твой изучу, в одной канаве гнить будете с ним, милая! Припоминаешь, как дело было.., ну-ну, тихо скажи, помнишь, помнишь блядина, имя назови?!

В ответ, Надежда только хрипела, не в состоянии произнести ни слова, скованная спазмом в горле от удавки-ремня.

— Молчишь?! Я рада, что тебе хорошо от меня! Ночи не спала, ждала этого момента, такой путь проделала, тебя убить хотела... Я и сама определюсь, с тем, кого ты кроешь, а ты прощай, милая!

Оксана что есть сил потянула на себя стриженную головку за подбородок, вверх, сидя на спине соперницы, чувствуя, как непомерно натянулись мышцы на шее жертвы, как она хрипит и стонет, не в силах вырваться, как конвульсивно в бессилии ломаются её ногти о пол, как тело, прижатое к полу, тщетно пытается вырваться в последней попытке спасти жизнь... Оксана рывком дёрнула на себя её стриженую головку, раздался хруст ломаемых шейных позвонков, после чего тело жертвы безвольно обмякло. Оксана отпустила голову жертвы. Она брякнулась безвольно о пол, со стуком, поставившим кровавую точку в воцарившейся тишине квартиры. Потом, на глазах Андрея, раздевшись, глядя на него, как кошка, легла на её обнажённое тело прижавшись своим, желая чувствовать, как ещё тёплое, только несколько мгновений назад ещё живое, пахнущее парфюмом, потом от секса, тело жертвы конвульсивно дёргается, мышцы сокращаются несогласные с остановкой сердца, и как уходит из тела её соперницы жизнь. Она лежала на ней, чувствуя носиком стриженые волосики на затылке и шее тела Надежды, прижавшись к её ушку шептала:

— вот видишь, а ты говорила милая, муж, он реши-и-ит... А он решил жить с молодой, сильной, ещё более коварной. Ведь это я убила тебя, а не ты меня... Ты переоценила его, и итог ваших лет, прожитых с ним. М-ммм, как он кончил в тебя, когда удавочка моя была уже на твоей шее. Я видела и раньше мужчин, которые не могут отказать себе в удовольствии кончать в рот жертве, и им плевать, ты жена или просто мусор. Он хочет меня и уже давно, милая, и ждал повод поменять тебя на меня. Иначе я бы не пришла в ваш дом. Видишь, как всё чудно получилось... Ты так приятно пахнешь... Я предлагала тебе поработать снизу со мной, и мы бы были возможно вместе... А теперь твоё шикарное смуглое тело будут жрать крысы и клевать вороны. Я не буду тебя отдавать червям в земле. Я хочу, чтоб ты лежала в канаве, пока не найдут твои белые кости. Ты ведь тоже, очень любила убивать. Вот и мне, ты доставила настоящее наслаждение. И над твоим трупом он будет ебать меня. Я дам ему в попку, он умеет делать чудеса, ты же знаешь. Я кончу на тебя струёй, а он, глядя на это будет дрочить, и кончит в меня. Ты же знаешь, как расширяется в анале головка его обалденного члена, и какая горячая струя у него. Но ты уже никогда не почувствуешь это, не испытаешь этот кайф... Он же больной, мы все больные, здоровый мне не нужен, милая... Я только там, где была, это поняла... Там, где умерла юная девочка, благодаря твоему мужу... Он знал, что я вернусь и убью тебя, и ты знала это... Что ж ты так оказалась не готова к нашей встрече, милая? Ты его разочаровала... Зато я дала ему заряд бодрости, сделав тебя, и его член стоит, как никогда!

Андрей вошёл в её тело, дурея от этой сцены. Окси выгнулась держась за ремень-удавку на шее тела Надежды, как за вожжи, давая ему войти в неё сильными толчками, желая получить удовольствие от унижения даже умершей соперницы, возбуждаясь от содеянного. Он делал ей так хорошо, умело стимулируя стеночку киски при погруженном в попку болте, что Оксана совсем скоро дошла до оргазма, стоя раком, поливая лежащее под ней тело убитой соперницы тёплой жидкостью, впиваясь зубами в её стриженый затылок и нежную кожу шеи, сильнее прижимая её за ремень к себе, продолжая что-то шептать ей через свои стоны и крики, когда самец особо умело делал ей хорошо.

Sеrgеy Frееmаn

07.12.2022 (26.12.2022)

(продолжение следует)