Искушение. Глава сорок первая.

Глава сорок первая.

Потратив последние километры трассы, до поста ГАИ, на наведение красоты личика. Как только мы проехали окраину города, Настя попросила притормозить возле остановки маршрутов общественного транспорта. Бросила: «Пока, пока!» и шустро вскочила из машины. Соня крикнула что-то про вечер, но она махнула рукой, то ли «да», то ли «нет», и заскочила в троллейбус.

Соня посмотрела на меня.

— Номер... — стараясь не улыбаться, проговорила я.

— Что номер? — вспыхнули вопросом её янтарные глаза.

— Сонь, этот троллейбус проходит мимо моего дома...

— И...? А, поняла! Похоже, ты права...

Соня наклонилась ко мне, поцеловала в уголок губ. Мимолетно, но я поджала клитор. Да, девчонки, вот так от беглого прикосновения поджала, рывком не произвольно, и отпустила — испытывая уютное блаженство и одновременно боясь сикнуть. Соня, пальцами, аккуратно подобрала с моей вспыхнувшей румянцем щеки свою помаду, подчеркнула ноготком мою. Я почувствовала, что вульва распускается цветком лотоса, и я уже не в состоянии сдержать влагу на лепестках.

— Но, нам-то теперь куда?! — спросила она.

— Не знаю, Сонь. Но точно не ко мне. Пусть поговорят, побудут одни...

— Тогда в фотосалон...

— И быстрее... — я зажала ладонь меж бедер. — Соня, ничего, если я кресло подмочу?

— Тань! Да, хоть всю машину!

Мастерски обгоняя троллейбус, на котором Настя ехала к Лёше, Соня посмотрела в зеркало заднего вида. Убедиться — никто не подпирает во втором ряду, и поправить чёлку. Подмигнула и направила серебристый «Пежо» к центру.

— Сонь, недержанием не страдаю, — муркнула я, мягко по-кошачьи. — Дотерплю. Если больше не будешь меня целовать.

Она ничего не ответила, кокетливо спрятала улыбку.

До Нового года оставалось каких-то четырнадцать часов. Зимнее морозное утро было наполнено настроением людей, спешивших по улицам в делах — последние штрихи к наступающему празднику. Настроением набухал украшенный гирляндами город.

Настроение заполнило и салон «Пежо», оно плескалось в янтарных глазах Сони и моих — карих, счастливых от одного осознания, что теперь у меня есть любимый человек, с которым, вот так, без всякого там нельзя, говоришь всё, что тебя волнует, страшит и беспокоит в данный момент.

Неосознанно, или сознательно, но фотосалон «София», я воспринимала не как фотосалон, а как место наших с Соней встреч, тайных свиданий. Здесь случилось много яркого, необычного, волнующего и всё связано с ней — Соней.

Неряхой, раскидав верхнюю одежду, стягивая по дороге джинсы, вместе с трусиками, я уселась на фаянсовый трон и зажурчала. Соня тоже разделась, скинула норковую шубу, встала у дверей в туалетную комнату. Смотрела на меня, приятно оглаживая глазами.

— Сонь, я сейчас кончу от твоего янтарного взгляда.

— Тебе помочь?

— Нет! Не надо... Знаешь, когда жила с мужем, удобства на улице, но и в баню мы ходили раздельно, он — с мужиками и пивом, я — с тёть Тамарой и пепси. С гражданским, в туалете, ванной, я всегда закрывалась. Один раз он даже стучался ко мне, когда мылась, просился, но я не открыла. Дикая! С дальнобойщиком, открыла, он меня поставил лицом в мыльную воду и... Руками разъезжалась по ванне, чуть не плюхнулась головой.

Соня присела рядом.

— Нашла о чем вспомнить. Давай, джинсы сниму.

Я подняла ноги без сопротивления. Соня стянула их вместе с трусами. Поцеловала мои обнажившиеся колени, мелкими, мелкими прикосновениями теплых губ, раздвинула, прикоснулась к бедрам.

— Холодные... Замерзла?

Я кивнула...

— Может, ванную?

— Душ... Сонь, ты про подарок говорила?

Она улыбнулась, поняв, что я её так отвлекаю.

— После, Тань. Иди в душ, а то я тебя совращу...

— Не надо. Уже бегу...

Встав с «трона», сжатием ягодиц втянув клитор, я просеменила в кабинку душа.

— Ты не обиделась? — спросила я, затаив дыхание. Открыла краны.

— С ума сошла, Тань?! На что?

— Я же видела, Сонь, — ты хотела?

— Я и сейчас тебя хочу...

Соня вышла, вернулась совершенно голой, села на беде и, с помощью теплой воды, быстренько довела свое «хочу» до определенного результата. Я наблюдала за ней из кабинки душа, горячая вода текла по моей промежности, обтекая затвердевший клитор.

Соня вскинула голову и содрогнулась, судорожно соединив колени, раскинув, снова соединив. Прижалась грудями к бедрам... Вскинулась и посмотрела на меня.

— Никаких секретов, Тань. Мне это нужно несколько раз в день...

— Я тоже кончила, Сонь, — призналась я, — маленьким, приятным оргазмом. Люблю быстрые приплывы, на ходу, под душем. Никаких секретов...

— Кутайся в полотенце, пошли смотреть подарки...

— Подар... Ки?!

— Ки, ки... Тебе, Насте и себе тоже, купила...

— Уже бегу. Быстро, быстро шлепая мокрыми пяточками...

По велению Сони, я устроилась на диван, подобрав под себя ноги, прикрылась краем полотенца, приготовилась смотреть. Мы решили, — конечно, я настояла, — что сначала она покажет, что подарила себе, потом Насте, а уж после, — то, что мне. Соня изменила программу и начала с подарка Насте.

В виду отсутствия Анастасии, дефиле «котенка» ограничилось показом только его костюмчика. Это было атласное платье-мини, черное, с чашечками для груди, с розовыми лентами, спереди по корсету, с подбитой мехом, — не поверите, соболя! юбочкой, придавая

ей пышность. На попке хвостик «болеро». Ещё головной убор черно-розовые атласные ушки, перчатки шелковые черные, до локтя без пальцев, чулочки того же цвета, чуть выше колен, туфельки на каблуке.

— Соня, ты чудо! — вскрикнула я. — Когда ты успела всё заказать?

— Анжеле позвонила. Размеры: мои, Насти, твои, она знает... Смотри, какой чокер!

Я не усидела. Подскочила и приняла из её рук жемчужное ожерелье с брильянтовой застежкой.

— Сонь, ты ошалела! Это же куча денег!

— Пусть носит... Если ты права, Тань, то, возможно, сейчас она становиться женщиной или будет ей очень скоро...

— Настя, она дева?!..

— По крайней мере, по моим и бабушкиным сведеньям.

— Так что получается, Сонь?! Я подтолкнула её!

— Она сама Лёшу выбрала, если выбрала, конечно...

— А себе что ты подарила, Сонь? — сменила я тему, поскольку дальше накручивать свои фантазии и оговорить их вслух, Соня мне запретила мимикой.

— Сейчас... Сядь обратно на диван, закрой глаза.

Я села, подоткнула подмышку край ослабшего полотенца, зажмурилась.

— Не подглядываешь?

— Нет... Ты скоро?

— Ещё минуту... Открывай!

Я открыла, — и рот, за одним.

Соня надела сиреневое платье, с подолом пышной юбки чуть выше колен. Талию, широкими алыми лентами, стягивал корсет. От корсета шла бритель-петля, облегая шею высоким красным воротником, эффектно выделись обнаженные плечи Сони, ложбинка грудей, большая часть которой, поверх корсета, прикрывала белоснежная сорочка. На голове Сони был маленький-премаленький сиреневый цилиндр, вуаль кокетливо прикрывало лицо. Ноги в прозрачных чулках с сиреневым швом, сиреневые туфли. Перчатки без пальцев, на них летучие мыши, из бархата, пришпиленными брильянтовыми заколками выше локотков.

— Сонька, ты просто женщина вамп! Дай померить!..

— Костюм так и называется. Ладно, я разрешу тебе его с меня снять. Но не сегодня, оставим это удовольствие на после-после...

— Ну, хоть цилиндрик, надеть можно!

— Без полотенца?..

— Конечно, без! Видишь?!

Одним жестом я обнажилась, за что в награду получила маленький цилиндр с вуалью, на время. Подбежала к зеркалу. Соня приладила его к моим волосам шпильками.

— Красиво, Сонь?

— Обнаженная с вуалью. Мне нравиться...

— А я знаю, о чём ты сейчас подумала! Но нет, Соня, давай позже...

— Свой подарок смотреть будешь?

— А где?!

— Выдвини у шкафа с одеждой среднюю стойку.

— Эту?

— Да...

— Это мне?!

— Да... Наряжайся...

— Наряд «Миледи»! Ты меня такой видишь?

— Настя. Она так захотела. Я думала подарить тебе костюм Снегурочки, но Настя заупрямилась. Выбрала этот.

— Настя?

Я осмотрела шикарную атласную шляпу, в кружевах и бантах, со сверкающими брильянтами брошью, пышное перо страуса. К ней, да, пожалуй, именно к шляпе, в черно-розовых тонах прилагались зубчатая мини-юбка с поясом, дополненная корсетным топом и мини топом, который завязывается спереди, перчатки.

Рассмотрела, ощупала, огладила, обернулась к Соне.

— Надену, но после...

Соня вкинула бровь.

— Не понравился?

— Очень даже!

— А надевать не хочется!

— Мне хочется... Хочется раздеть тебя, обласкать... В цилиндрике, под вуалью...

— Согласная я, Тань. Начинай...

Вуаль пришлось откинуть. Мы жадно слились губами, я подобрала на Соне платье и наша свою любимую игрушку, последних двух недель, — её большой теплый и влажный клитор. Долго искать мне его не пришлось, она была без трусиков. Чуть раздвинула ноги, и он сам лег в мои пальцы, как только я проникла ими в её естество.

До дивана пытались дойти, но настолько плотно слились телами, что это у нас получилось лишь на половину, — обессиленные, упали на него уже после. Мы кончили стоя, проникая друг в друга языками, в неутомимом лобзании губ, и руками, — лаская раскрывшиеся влажные желания.

Я прошла по грани блаженства первой, отдышалась и, пропуская клитор Сони меж средним и безымянным, ввела пальцы глубже, прижимая бугорок ладонью. Соня присела, я поймала её вскрик поцелуем.

Не размыкая объятий, уснули. Нас разбудил сотовый.

— Где он...

Вопросительный, восклицательный. Дальше Соня ругнулась.

Я уже привыкла, что она вечно его теряет. Встала, вильнув ягодицами, нагнулась. Нашла телефон в сброшенной на пол её норковой шубе.

— Да...— проговорила она, быстренько чмокнув меня в благодарность и огладив попу, с проникновением пальчика в тепло промежности.

— Мам! Лёша просто красавец! Ты бы его видела! — раздалось в телефоне. Соня дала понять мне, — это Настя!

Я пристроилась с другой стороны телефона, она ответила:

— Увижу вечером...

— А вы где? Мам, уже вечер!..

Мы дружно посмотрели на настенные часы — полседьмого...

— Через час будем, Насть...

Соня отключила телефон.

— Тань! Чуть Новый год не проспали! Ещё нужно к новогоднему столу накупить! Побежали... В душ... краситься, запаковываться...

В холодильнике у меня была только колбаса, сыр, мандарины. Ещё хлеб! — на бутерброды. Я согласилась с Соней, нужно спешить. Понеслись в душ, наперегонки.

Девчонки! Любовь — это что-то с чем-то... Или нет — это кто-то с кем-то. А вообще-то, любовь это когда и что-то с чем-то и кто-то с кем-то, вот!..