Искушение. Глава шестнадцатая.

Глава шестнадцатая.

Софья Павловна была скромна, даже очень! предложив прогуляться по магазинам, совершить примитивный шопинг. Конечно же, мы не поехали по всем этим бутикам, заваленным мятой одеждой неизвестного производителя и страны происхождения. Предпочитая эксклюзив, Софи повезла меня за город, там, в вполне уеденном особнячке, мне и открылся совершенно другой мир. Волшебный мир для избранных, в который я попала, словно Золушка в преддверии первого в жизни бала.

Анжела — хозяйка особняка с мускулистыми охранниками у ворот, встретила Софью Павловну, как старую подругу. У меня появилось подозрение, что связывала их не только дружба. Мелькнула ревность.

Глупости? Наверное! Но, я начала привыкать к Софи, — Боже, что я себе думаю, пишу!

В общем, мы вошли, улыбчивая «горничная» приняла у нас верхнюю одежду и проводила в большой холл, где они и расцеловались.

— Анжелочка, мы к тебе, — проговорила Софья Павловна, представив ей меня. — Тане нужно подобрать что-нибудь по фигуре, к лицу. Ну, ты понимаешь?

— Из нижнего белья или полностью? — ответила та.

— Лучше, полностью...

Я стояла ошарашенная. Как это — полностью?!

— Девочки! — Анжела хлопнула в ладоши. — Работаем!

Открылись смежные с холлом двери, пять или даже шесть стройных красавиц, сошли к нам словно с подиума. Сказка начала оживать, материализоваться. Добрая фея Софи с Анжелой отошли в сторонку, чтобы не мешать.

Закружилось, завертелось. Девушки меня раздели до естества, обласкали улыбками, обмерили бедра, талию, грудь, шею. Через какое-то время, — очень быстро! в холл выкатили несколько стоек одежды моего размера. На них было всё! от трусиков до шуб. За час я перемерила боди, комбинации, стринги, бюстгальтеры. Гольфы и носки, колготки и чулки, белье домашнее и моделирующее, купальники — цельные, раздельные. Блузки, рубашки, брюки, шорты, джемпера, кардиганы, пиджаки, юбки, жилеты, туники. Длиннополые вечерние платья и котельные — коротенькие без рукавов. Туфли, ботинки, ботильоны, сабо, перчатки, варежки, шарфы, платки, шляпы и береты. Куртки, парки, плащи, пальто, шубы. Пересмотрела аксессуары — сумки, бижутерию.

Уф!.. Я поняла, что в понятии Софьи Павловны значит — полностью. Она меня не стесняла в симпатиях и антипатиях к той или иной вещи, я была не вольна только в одном — выбор должен быть сделан.

Набитый пакетами разных размеров, красивыми коробками, «Ситроен» выкатился из ворот особняка в направлении города. Я сидела рядом с Софи, и, вполне резонно, думала-размышляла: куда всё это мне разместить — в своей двушке спального района?

Не знаю, отпечаталась ли на моем лице озабоченность, но Софи проговорила:

— Жизнь изменила тебя, Таня. Теперь нужно менять жизнь.

— Не хочу ничего менять, Софи! — бухнула я, сопровождая свои слова жгучим взглядом. В её глазах, крупно, отразились мои мысли: «Это ты, ты её изменила!».

— Тань, давай остановимся. Подышим... — ответила она, прижимаясь машиной к обочине.

Оставляя свой берет в автомобиле, я нервно открыла дверцу, выскочила, Софья Павловна поспешила за мной. На большой скорости, «Ситроен» обогнала большегрузная фура, волна воздуха, с запахом бензина разметала мне волосы.

— Софи?!.. — крикнула я, сердце ёкнуло, заныло...

— Успокойся, Тань, ты вся дрожишь — обходя машину, ответила она.

Действительно, у меня подрагивали кончики пальцев, но больше пульсировало, там, возле «огонька».

«Поздравляю, тётя Таня! — подумала я — Ты превращаешься в неврастеничку! Или маньячку!..».

Мне неожиданно захотелось кончить. Просто взять и кончить на этой окружной автотрассе, под гул машин и мягко падающий с неба снега, вибрируя животом, вдыхая грудью — расширенными ноздрями носа, дурманящий аромат духов от «Диор»,

— Софи, я хочу! — шепнула, когда она подошла, не понимая, что со мной, с кем я, и где... Смотрела на неё похотливой самкой, необузданно сгорая желанием.

— Хочешь меня? — спросила она.

— Нет! Не тебя... Просто, хочу!

— Давай, сядем в машину...

— Нет, здесь! Стоя на обочине...

Представляю, нечто такое я сказала дальнобойщику! Он ответил бы мне, что я дорожная шлюха, и, я бы согласилась. Наверное, выдал бы мне по бесстыжему лицу, на отмах, остужая. Мы бы сели в машину, в полном молчании поехали. И, я ещё была бы ему благодарна!

Но Софи не ударила, не стала толкать меня к «Ситроену», вталкивать, усаживать, обняла и поднесла пальцы к моему рту. Я их облизала и прислонила горевшую огнём щёку к её щеке, — замерла в ожидании.

Другой рукой, Софи расстегнула мне куртку, ремень, обняла меня. Её узкая ладонь, согретые и увлажненные в моем рту пальцы, приподняли свитерок, кофточку, отогнули пояс джинсов, проникли...

Я закрыла глаза и приоткрыла рот...

— Тань? — шепнула она

— Да...

— Быстро или медленно?

Чувствуя, как её рука, нежно и ласково, осваивается у меня там, раздвигает половые губы, находит клитор, я сглотнула и ответила:

— Быстро...

Мы стояли обнявшись. Мимо пробегали автом

обили, но мне не было до них дела. Софи, круговыми движениями с нажимом, стала гладить мою пульсирующую промежность, массировать, проникать вглубь. Я осела, ноги ослабли, волна наслаждения захлестнула меня порывисто. В этот момент она нашла мои пересохшие губы своими.

Я раскрыла глаза. Позади «Ситроена», приостановилась машина.

— Смотри-ка, тёлки совсем обнаглели! — крикнули из неё мужским голосом и нажали на газ, уходя по трассе.

Я кончила ещё раз, краше прежнего. Мимо пролетела ещё одна фура, ветер от неё приподнял мои, запорошенные снегом волосы, а мы целовались, целовались...

— Софи, — проговорила я, когда наши губы разомкнулись, — я сука, но мне понравилось.

Она вынула руку из моих джинсов, поднесла влажные пальцы к своему носу. Вдохнула, прикрыв глаза.

— Пошли в машину, я хочу тебя пока ты влажная.

Мы сели в «Ситроен». Я, со страхом, подумала: сейчас она наброситься на меня. Сама виновата — назвалась... не важно! Полезай!.. Приготовилась терпеть. От мужика терпела, стерплю и от женщины, зажмурившись.

Софья Павловна сидела за рулем только в брючном костюме, закинув шубу назад, в «Ситроене» было тепло. Расстегнув пиджак, под которым ничего не оказалась, она стала мять нависшую в руку грудь, сосок, а второй, той, что была во мне, приспустив брюки, трусики, огладила половые губы.

Первый раз я видела, как женщина мастурбирует. Тёть Тамара лишь говорила, но никогда не ласкала себя при мне.

Погружаясь в вульву двумя пальцами, Софи захвалила клитор, массируя. Стыдливо, с интересом, я стала наблюдать, как меняется её лицо. Она закрыла глаза, покраснела, шея напряглась жилкой, бедра приподнялись, рука убыстрилась — выдохнула, вдавилась в кресло автомобиля, замерла. Огладила промежность, выпуская меж пальцев подрагивающий бугорок.

Янтарные глаза Софи медленно — лениво, открылись, они смотрели в никуда, лишь потом, осмысленно, перешли на меня.

— Теперь можно ехать...— проговорила она, сухим горлом.

— Посидим чуть, — помогая ей навести порядок в одежде, предложила я.

— Не торопишься?

— Нет.

— А как же сон?

— Какой сон? Ах — сон! Мальчик! Такой стеснительный! В жизни... А в интернете прямо соблазнитель, мачо...

Замолчала. Нежданно-негаданно, я выболтала про Лёшу Софье Павловне. Меня так размягчила откровенность происходящего, — не описать. Мне захотелось поделиться, я и поделилась. Сразу передумала, осеклась, но поздно. Так, волнами, — приливы, отливы, я и живу последнее время.

— По интернету с ним общаешься?

— И в реале — немного помучившись, мысленно поругав себя за болтливый язык, я всё же решила рассказать.

Софи вопросительно уперлась в меня взором. В янтаре её глаз ещё плескалось, поблёскивая, упоение бурным оргазмом. Я снова завелась. Невольно вспомнила, как её крупный, возбужденный клитор выпрыгнул из-под влажных пальцев, которые еще пахли соками моего влагалища.

Стараясь не подать виду, я ждала вопроса, не зная на него ответа.

— Поехали в фотосалон, там расскажешь.

— Ладно...

Я села удобнее, расслабила спину и посмотрела вперед. «Ситроен» съехал с обочины, набрал скорость.

— Тань... — спросила Софья Павловна, через минут пять.

— Да...

— Ты его любишь?

— Лёшу-то?

— Его Лёшей зовут?

Я прикусила язык.

— Да... Не знаю, Софи. Приехал мальчик из деревни, сын школьной подруги. Я в одной комнате, он — в другой. Сначала не понравился. Молчун!

— А сейчас?

— Нравится... Но, люблю ли? Наверное — нет.

— Тебе нужна не другая жизнь, Таня, — вторая.

— Как это?

— В интернете, ты же не Таня?

— Лукреция...

— Трусиками, поясками, чулочками... «Ситроен» набит доверху. Это для Лукреции, для него, и, иногда, для меня.

— Я не смогу... Двойная жизнь не мое.

— Сможешь, Тань. Я уже тридцать лет как Софья и Софи, одновременно. Это сейчас, свекор, — член партии и почетный гражданин города, первый секретарь горкома, — пять лет, как умер. Мужу я давно безразлична, дети выросли, в столице живут, а тогда... Женщина всё может, если захочет...

— Двойной жизнью жить страшно?

— Да, нет, Тань... Страшно, когда сомневаешься, — я не сомневалась. Влюбилась!

— Софи...

— Да...

— Я никогда не видела, как женщина мастурбирует. Себя — не считаю.

— Ты и сейчас не видела. Приедем, покажу, если хочешь.

Не зная ответа, я лишь пожала плечами. Из разряда неприемлющих, я попала в сомневающиеся. Не влюбилась же! Пока не влюбилась...

Я смогла рассказать Софи про Лёшу — она не отобьет. Получается, изменяю ей с Лёшей, — Лёше с ней?! Дальнобойщику, и с ней, и с ним! Ещё я изменяю Природе!

Что-то я запуталась, заблудилась. Или заблудила? Нет, запуталась!

— Приехали...

Припарковав у жилого дома, Софья Павловна остановила «Ситроен» возле крыльца, перестроенной квартиры первого этажа, с вывеской на козырьке: «Фотосалон София».

Я надула щёки, выдохнула: Приехали!..