Фокус с исчезновением. Часть 18

Глава 8

В одном Эш был прав – какие бы тайные мысли я не лелеяла, мне следовало держать их при себе. Что означало абсолютную покорность этому человеку. Я пришла к этому выводу очень быстро, пока боль во всех частях моего тела стремительно нарастала. Нагрузка на запястья мучительно вытягивала мне руки, и по прошествии первого часа мне казалось, что плечи вот – вот выскочат из суставов. Шея болела от того, что всё время приходилось держать голову прямо... чтобы в нос не попала слюна, вытекавшая из – под кляпа, и чтобы по щекам время от времени могли стекать слёзы. Лодыжки точно так же напрягались под весом моего тела, но боль в них утихла до более – менее терпимой – по сравнению с огнём, обжигавшим мои пятки.

Но все эти мучения были ничем по сравнению с тем, каково приходилось соскам и половым губам под тяжестью жуткого свинцового шара, присоединённого ко всем четырём зажимам. Я видела этот пыточный инструмент под своим животом всякий раз, когда опускала голову... напоминание Эша о том, как глупо не слушаться человека, во власти которого вся твоя жизнь.

Рыдания мои сменились ноющим, хлюпающим звуком. Постепенно я сконцентрировалась на мокром пятне на бетоне, и боль начала утихать. По – настоящему или нет, не знаю. Я пыталась сосредоточиться на этом пятне, не думая больше ни о чём, дабы погрузить себя в сабспейс, где боль утихла бы и где тело перестало бы воспринимать что бы то ни было. Это было нелегко... ничуть не проще, чем освободить разум от всех мыслей. Но в этот раз у меня вроде бы получилось, и я оказалась в странном сумеречном мире, где больше не было Джен Шервуд, и где всё окружавшее сменилось мглой туманных очертаний и чувств. Тишина нарушалась лишь моим прерывистым дыханием вместе с сопением и всхлипываниями, когда я пыталась прочистить себе нос.

Время, и вместе с ним мои мысли, остановилось, когда стальная дверь наконец распахнулась снова и Эш вернулся, чтобы увидеть среди комнаты очертания моего повисшего на верёвках тела.

Возврат всех внешних раздражителей снова швырнул меня в реальность почти с ощутимым толчком – вроде тех странных спазмов мышц, которые случаются, когда ты почти уснула. От этого боль захлестнула меня снова, и я поняла, что вернуться обратно в сабспейс уже не могу. Я жалобно вскрикнула, застонав и снова начав истекать слюной.

– Ну, как мы себя чувствуем, Джен?

Стон вместо ответа.

– Усвоили урок?

Беспомощные кивки.

Стоя рядом со мной, он поднял ногу и носком ботинка качнул свинцовый груз, висевший под моим животом. Стоны мои вознеслись на октаву выше, когда новая боль рванула мои истерзанные соски и влагалище. За этим последовало лёгкое прикосновение к моим исхлёстанным пяткам. Я дёрнулась и попыталась шевельнуться в своих верёвках, но все мои конечности были растянуты настолько, что моё тело лишь легонечко дрогнуло.

– Теперь я на тринадцать с половиной тысяч богаче, и у твоей машины теперь новый хозяин, – сказал он, рисуясь. – По – моему, жизнь прекрасна.

После этого он снял свинцовый шар, и на мгновение я ожила – завыв сквозь резиновый шар во рту, когда в измученные соски снова хлынула кровь. Он спустил на пол мои ноги, но они болели так, что я едва могла на них удержаться. Лодыжки по – прежнему были скованы вместе, и, отстегнув мои руки, он снова сковал их вместе у меня за спиной. Голова у меня кружилась, и я была неспособна ни на какое сопротивление. Он взял меня на руки, отнёс на кровать и бросил на неё, вытащив после этого кляп у меня изо рта. Затем я снова очутилась во тьме, когда захлопнулась дверь – со звуком, который, как я уже понимала, будет преследовать меня в ночных кошмарах до конца моих дней.

* * *

Прошло несколько часов, прежде чем он вернулся накормить меня – на этот раз чем – то вроде густой подливки. Это была первая горячая пища, которую я получила за время моего плена, и она, вынуждена признаться, оказалась довольно вкусной. Подозреваю, это был просто готовый баночный продукт, но я и не думала жаловаться, пока он кормил меня, сидя рядом на кровати. Было видно, что он в прекрасном настроении. Он показал мне чек, полученный от продажи машины, и болтал о деталях сделки, но я молчала. Я старалась не глядеть на него, не доверяя самой себе и ужасаясь при одной лишь мысли о том, что будет, если тон моего голоса будет истолкован неверно.

Окончив кормить меня, он встал и прошёлся вдоль комнаты.

– Аукцион по продаже дома назначен на следующую неделю, Джен. Вдруг тебе интересно. Риэлторы в один голос уверяют, что к нему проявлен большой интерес. Они сейчас проводят рекламную кампанию. Дадут в воскресные газеты красочные фотографии, выпустят листовки. Думаю, возьмём за него хорошую цену. – Он остановился и, повернувшись, посмотрел на меня. – То есть, я возьму хорошую цену, – ухмыльнулся он. – Насчёт тебя у меня нет никаких сомнений, Джен – ты явно меняешь мою жизнь. К лучшему, прошу заметить, – добавил он и хохотнул. – Однако, кое – какую составляющую этой жизни мы до сих пор не обсудили, правда?

Я знала, что будет дальше.

– Мы обговорили условия наших отношений, Джен. Теперь ты знаешь своё место в рамках этого мира – по крайней мере, я на это надеюсь. Так?

– Да, сэр, – выдавила я, не поднимая глаз.

– Очень на это надеюсь. Мне бы не хотелось утруждать себя очередной трёпкой вроде той, что была сегодня утром... Меня бы очень огорчил тот факт, что я снова потерпел неудачу. Все наказания, которые ты претерпела до этого, покажутся песчинкой по сравнению с тем, что будет, если мне придётся начать всё сначала. Ты хорошо меня понимаешь, Джен?

–

Да, сэр.

– Точно?

– Да, сэр.

– Хорошо. Ложись обратно на кровать.

Я подчинилась, подложив под себя скованные руки. Он подтянул меня по – прежнему скованными ногами к изножью кровати, после чего отошёл к шкафу возле двери. Оттуда он извлёк несколько мотков верёвки и рулон серебристой липкой ленты. При виде последнего я мысленно застонала – воспоминания о первых часах моих мучений ещё не изгладились у меня из памяти. Равно как и другие, о которых я никогда бы не могла даже помыслить.

Он снял браслет с моей правой лодыжки, после чего плотно примотал её лентой к моему правому бедру. Такая же участь ждала и левую лодыжку., Лёжа так, коленями в разные стороны, я осознала, насколько беззащитной становлюсь. Очевидно, именно это и было целью Эша, так как один из отрезков верёвки он пропустил мне под правой коленкой и привязал оба конца к правому боку кровати. Через несколько мгновений я стала ещё беззащитнее, когда та же участь постигла мою правую ногу, и я лежала там в страхе, развёрнутая напоказ.

Его руки возились с третьей верёвкой, закрепляя её на браслетах скованных подо мной рук, после чего он с силой притянул их к изножью кровати. Мне оставалось лишь сдвинуться вслед за ними, разведя связанные ноги и бёдра ещё шире, и в его намерениях после этого не осталось уже никаких сомнений.

Эш снова отошёл к шкафу. Я задышала чаще, и, когда он вернулся со шлёпалкой и хлыстом, помимо своей воли мелко задрожала. Стоя рядом с кроватью, он смотрел на меня. Я не осмеливалась заговорить и умоляла его взглядом, в котором уже закипали слёзы жалости к самой себе. Я содрогнулась в первых рыданиях.

– Ты, наверно, уже поняла, Джен, что сейчас с тобой произойдёт. Если будешь делать всё, как я говорю, то будет не так уж и плохо.

Он протянул мне хлыст. К толстой кожаной рукояти крепился хвост около метра длиной, обвитый вокруг рукояти. Он держал его перед моим лицом.

– Лижи его! Вот так, умница. Теперь целуй!

Я повиновалась. Сильно пахло кожей и потом.

– Теперь открой рот...

Рукоять грубо втиснули мне в зубы. Непроизвольно я издала какой – то звук.

– Если отпустишь, почувствуешь его на себе. Не обольщайся.

Его голос внезапно посуровел, говоря медленно и размеренно.

– А сейчас мы познаем друг друга ближе, Джен. В библейском смысле.

Я знала, что рано или поздно это произойдёт, но всё равно испытала шок. Несмотря на все перенесённые мною пытки и унижения, несмотря на пробки и затычки в моих отверстиях, несмотря на зажимы, несмотря на порку моих половых органов, это была кульминация... похититель Джен Шервуд собирался её изнасиловать.

Я закрыла глаза, и из – под зажмуренных век по моим вискам потекли слёзы. Мне казалось, что я уже успела к этому приготовиться, но я ошибалась. Я знала, что Эш не остановится на том, что просто ограбит меня – хотя это железо он явно хотел ковать, пока горячо. Секс был неизбежен, но подсознательно я, видимо, надеялась, что этого не произойдёт – за что теперь и расплачивалась. Наши встречи с Грэмом, в его сиднейской берлоге, безумно возбуждали и стимулировали меня... не считая той, последней ночи.

Теперешнее же было просто продолжением того кошмара. Однако, рассудила я, мне уже вряд ли будет хуже. Я смирилась с тем, что должно сейчас произойти... по крайней мере, это было лучше побоев. Я решила обратить эту ситуацию себе на пользу... обратить свою злость в желание отомстить. Этот акт насилия надо мной лишь увеличил счёт, по которому Эшу предстояло заплатить. Однажды, когда настанет время, когда появится такая возможность...

Я думала, что он войдёт в меня, но неожиданно на мою правую ягодицу со смачным звуком опустилась шлёпалка. Я задохнулась, едва не выронив хлыст из зубов. Затем боль обожгла вторую ягодицу. Шесть раз по каждой ягодице, потом ещё шесть раз по внутренней стороне бёдер. К тому времени я уже снова выла, заходясь в рыданиях – хлыст у меня в зубах глушил меня не так эффективно, как кляп, но такой цели, видимо, и не ставилось. Три финальных удара легли мне прямо на влагалище, и от жуткой боли между ног я впилась зубами в рукоять хлыста, корчась изо всех сил.

Град ударов прекратился, оставив меня всхлипывать лёжа. Я не смела открыть глаз, боясь увидеть очередной готовящийся для меня ужас. От побоев и неожиданной боли я совершенно забыла о сексуальном проникновении и снова оказалась к нему неготова. Я всё ещё задыхалась, желая лишь унять боль, когда его пальцы скользнули внутрь меня.

– Да ты вся мокрая, потаскуха! – победным тоном провозгласил он. – Я так и знал, что тебе понравится.

Меня напугало то, как внезапно и как легко он туда проник. Размер был солидный, но, несмотря на побои, я действительно намокла как следует. Я на мгновение изумилась этому – самому факту и непонятным ощущениям, которых я не ожидала от своего лона при таких обстоятельствах. В Сиднее Грэм однажды выпорол меня по влагалищу – конечно же, далеко не так сильно, но этого хватило, чтобы в нужных местах взыграло ретивое. Когда он входил в меня после этого, каждое его движение словно бы усиливалось во много раз, и ощущения обострялись невероятно.

На этот раз я знала, что порка была слишком жестокой, чтобы усилить то, чего я даже не испытывала. Я пыталась не обращать внимания на застарелый табачный запах, исходивший от Эша. Я знала, что запах этот останется со мной навсегда, напоминая мне о той жуткой ночи, когда меня, ослеплённую, похитили из собственной спальни. С этим запахом для меня уже связалось столько всего, что мне вряд ли когда – нибудь удалось бы отделаться от вызываемых им чувств.