Вкус женщин - 11

10 класс позади. Экзамены закончились. Когда Светлана Анатольевна задала нам вопрос «Кто как собирается провести лето?». Я уверенно ответил, что поеду к бабушке. Всех в классе рассмешило моё решение, лишь Светлана Анатольевна настороженно и серьёзно переспросила меня.

— Виталик, у тебя есть бабушка?

— Конечно. Это мама моей мамы. Она живёт в небольшом городе, в ста километрах от нашего города. Я уже провёл у неё в прошлом году целую неделю и собираюсь этим летом провести все три месяца, - ответил я с гордостью.

Ожидая предстоящий летний отдых, я строил очень большие планы на то, что моя сексуальная жизнь будет переполнена восхитительными эмоциями и приятными ощущениями. Может быть, кому-то покажется мало того, что со мной было, но я всё-таки доволен произошедшим и даже извлёк кое-какую пользу из тех событий, что произошли со мной. Итак, перескажу вкратце события лета 1992 года.

Когда я поставил дорожную сумку на пол у порога бабушкиного дома, мне показалось, что всё, что происходило со мной за последние три-четыре месяца, унеслось от меня в неведомую даль. С улыбкой на лице, я сообщил бабуле, что полностью в её распоряжении до самого 31 августа.

— Милости просим. Ой, какой уже взрослый! Вроде бы в мае ещё чуть пониже ростом был, а сейчас совсем как мужик, - запричитала бабушка, идя ко мне на встречу.

Она с нескрываемой радостью кинулась обнимать и целовать меня. Прижимая свои пышные груди к моей груди, она похлопывала меня по спине. Я же, в свою очередь, обнял её и медленно провёл руками по её спине. Опуская руки на попу бабушке, я убедился, что бабуля, как всегда, была без лифчика и трусов. Мой член за пару секунд принял боевое положение. Я сильнее прижал своё возбуждённое «хозяйство» к животу бабушки. Она с улыбкой посмотрела мне в глаза, и ничего не ответив на этот жест, поцеловала меня в подбородок.

— Хорошо, что борода ещё не выросла, - засмеялась бабушка и пригласила меня пройти в комнату.

Я, чуть наклонившись, шагнул в зал, который одновременно был бабушкиной спальней.

— Как раньше на диване будешь спать или в чулан пойдёшь!?! – спросила меня она.

— Нет, бабуль, я рядом с тобой! Вдруг, что интересное у тебя подгляжу, - пошутил я.

— Уж всё интересное видел тыщу раз, - засмеявшись, ответила бабушка.

— А может, что изменилось!?! Или новое, что появилось? – продолжал я.

— А что появится!?! Всё по-старому, без изменений. И измениться, ничему не дано, - поддерживала разговор бабушка, проводя руками по своим бёдрам.

Я подошёл к ней и обнял её снова, ухватив обеими руками за ягодицы. Немного сжав её пышные формы, я снова прижался к бабушке своим возбуждённым членом.

— Ну, ты, давай не балуй. Матери нет рядом, кто напряжение снимать тебе будет!?!

— Дык, я руками, - ответил я, не решаясь предложить бабушке исполнить восхитительный ритуал ей вместо мамы.

— Руки на другое дело сгодятся. У нас с тобой, внучек, работы на всё лето – делать, не переделать, - более серьёзным тоном произнесла бабушка.

— Всё сделаем, не переживай, - успокоил я её и принялся переодеваться.

На следующий же день, дав мне в руки, молоток и гвоздодёр, бабушка повела меня в огород к покосившемуся забору. Она шла впереди меня и несла в руках лопату.

— Наша задача с тобой аккуратно разобрать старый забор, чтобы не затоптать картошку. Я хоть и отступала при посадке от забора подальше, но всё-таки места не очень много оставила.

Работа спорилась. Я быстро приноровился работать гвоздодёром, отдирая от жердей доски. Бабушка принимала их у меня и складывала рядом. Всё время я не сводил глаз с бабушкиного халата. Мелькавшие сквозь пуговицы чёрные волосики внизу бабушкиного живота, постоянно подбадривали меня.

Выдёргивая гвоздь из очередной доски, гвоздодёр как-то нечаянно выскользнул и ударил меня по руке. От неустойчивости жердь резко упала и зацепила мне ударенную руку, образовав на ней ссадину. От неожиданной боли я присел на корточки, зажимая руку между колонок. Бабушка тут же подошла ко мне.

— А ну-ка, Виталька, вытяни ушибленную руку, - скомандовала она, стоя вплотную около меня.

Я вытянул руку, показывая бабушке ссадину. Бабушка подняла халат и расставила свои ноги так, что моя рука оказалась как раз между ними. Её волосатая манда красовалась прямо перед моим лицом. Раздвинув пальцами немного большие половые губы, бабушка начала писать, направляя струю мочи мне на руку. От того, что тёплая моча попадала мне на руку, я почувствовал слабое жжение в области ссадины. Терпкий запах ударил в нос, будоража сознание. Вид писающей мне на руку бабушки заставил мой член увеличиться.

— Полегчало? Это, можно сказать, самая первая неотложная помощь при таком деле, - заговорила бабушка, выдавливая из себя последние капли.

Я и вправду не чувствовал уже сильной боли. Пошевелив пальцами, я взглянул на бабушку. Одёргивая халат, она отошла от меня на шаг.

— Другой раз, сам себе так сделай, не стесняйся. Моча она издавна людей лечит. На ночь марлю с твоей мочой привяжем, и на завтра ничего не будет. От твоей-то пользы больше будет, - прокомментировала бабушка, пытаясь подтереть себя между ног полами халата.

После увиденного представления, я ещё минут двадцать продолжал работать с торчащим членом. Когда мы пошли вечером мыться в баню, я обратился к бабушке.

— Бабуль, а, может, не стоит привязывать марлю на ночь. Рука, вроде бы, не болит. Что если ты ещё раз пописаешь мне на неё!?!

Бабушка улыбнулась и встала со скамейки.

— Ты, только смотри мне, не травмируй больше себя. А то, видишь что, понравилось ему бабушкино лечение. Подставляй свою руку уже.

Расставив ноги, бабушка слегка присела. Я сразу же переместился со своей скамейки на пол, подставив сразу две руки между ног бабушки. В этот раз бабушке не пришлось помогать себе пальцами. Губки её манды раздвинулись и золотистая струйка начала вытекать из розового бутона. Я старался всё ближе приблизить свои руки к этому источнику. Когда я коснулся нежных складочек, бабушка перестала писать.

— А ну-ка, не мешай! Ишь, что удумал, - погрозила бабушка.

Я снова вернул руки в исходную позицию и с изумлением продолжал наблюдать за тем, как тонкая струйка возобновила своё извержение. Это был единственный сеанс за всё лето. Больше мне ни разу не представился случай держать руку между бабушкиными ногами во время того, как она опорожняла свой мочевой пузырь.

В баню мы с бабушкой ходили по-прежнему вдвоём. Хотя, однажды, бабушка задержалась немного, и я какое-то время находился в бане один. Пользуясь, случаем, я решил доставить себе удовольствие, тем более что в тот раз моё возбуждение просто зашкаливало. Оказавшись в бане, я вспомнил случай, произошедший в мае. От воспоминаний, когда мама взяла в рот мой член и довела меня до извержения, а бабушка в это время наблюдала за нами и удовлетворяла себя рукой, мой член начал пульсировать. Расположившись на полке, я зажал свой «инструмент» правой рукой. Мой член был уже довольно толстым и длинным. Я представил себе продолжение того случая. Как будто, испытав оргазмы, мама и бабушка попросили меня ещё раз помочь им испытать такое же блаженство. Они встали рядом и упёрлись руками на полок, выпятив свои аппетитные попки. Я по очереди начал насаживать их волосатые писи на свой член, прижимая сильнее к себе их пышные попы. Мне хватило лишь несколько секунд, чтобы кончить. Сперма мощной струёй брызнула мне на живот и грудь, достав до подбородка. Немного полежав, я слез с полка и обмыл себя приготовленной чуть ранее водой. Когда зашла в баню бабушка, мой член даже не отреагировал на её появление, что было непривычным для обоих из нас. Иногда я специально ходил в баню один, чтобы ещё раз испытать такое блаженство.

Но, всё-таки, мне нравилось, когда мы с бабушкой мылись вместе. Каждый раз, когда я тёр ей спину, размазывая мыльную пену мочалкой, я одной рукой скользил между пухлых половинок попки. Нащупав нежную дырочку, я постоянно пытался проникнуть в неё пальцем. Бабушке, видимо, это тоже нравилось. Каждый раз при этом она выпячивала свою попу и слегка разводила ноги. Однажды я попытался засунуть свой палец ей в заросшую чёрными волосами щель, расположенную чуть ниже.

— Ну-ка, проказник. Определись сначала куда лезешь. Нечего из одной дыры в другую заразу переносить, - сделала мне замечание бабушка.

Больше я никогда не пытался повторить этот «трюк», довольствуясь тем, что бабушка позволяла мне скользнуть указательным пальцем ей в попку.

Был случай, когда бабушка тёрла мне спину. Я стоял расслабленный к ней спиной, упираясь в полок. Вдруг, я почувствовал, что бабушка попыталась тоже повторить мои действия. Она перестала водить мочалкой по моей спине, и я почувствовал, как её пальчик пытается проникнуть ко мне в анальное отверстие. У меня сразу же напрягся член. Вместе с ним, машинально сжался и анус. Бабушка попыталась помассировать его, но безрезультатно. Тогда она скользнула рукой к мошонке. Мыльной рукой она помяла слегка мои яички, задев кончиками пальцев пульсирующий твёрдый ствол. Я развернулся к ней лицом. Бабушка дала мне понять, чтобы я сел на полок. Набрав в ковш воды, она начала поливать на мой возбуждённый член. Держа в одной руке ковш с водой, бабушка обхватила другой рукой пульсирующий отросток и открыла головку. Продолжая поливать воду, она сделала несколько поступательных движений.

— Раз уж мать так делала, значит и мне можно, - проговорила она глядя на меня.

Я закрыл глаза от предвкушения того, что со мной произойдёт. Бабушка отставила ковш и двумя руками ухватилась за мой член. Уже через мгновение я почувствовал, как горячая головка погрузилась в не менее горячий рот бабушки. Натиск её губ и языка был намного сильнее, чем действия мамы. Плотно сжав свои губы, бабушка просто начала высасывать содержимое моего «сосуда». Мне показалось, что её рот вдвое сильней сжимал мой член, чем когда я делал это своими руками. За такое усердие бабушка была награждена приличной порцией спермы. Ни сказав друг другу, ни слова, мы продолжили помывку.

После этого случая в своих мечтах я «трахал» лишь бабушку. Я представлял себе, что готов был овладеть ею в любой момент. Бабушка же, наоборот, начала избегать разговоров на интимные темы. Она старалась давать мне такое задание, чтобы я выполнял его без её помощи. Я же, в свою очередь, не торопил события, надеясь, что впереди меня ждут увлекательные события. Но ждать было трудно, и я снова и снова сжимал свой член при каждом удобном случае.

Однажды, в июле, к нам с бабушкой приехали на выходные мама с тётей Олей. На целых два дня волосатая манда бабушки вылетела из моей головы. Причём, ничего особенного в эти выходные не произошло. Всю субботу женщины втроём выдёргивали сорняки из грядок. Разделив огород на равные доли, каждая начала пропалывать свои участки. Мне нужно было ходить за ними и убирать сорванную траву, относя её в кучу, расположенную за баней. Собирая сорняки в старый таз, что мне был выдан бабушкой, я наблюдал за женщинами. Хотя, честно сказать, лишь за одной – тётей Олей. Выйдя в огород в стареньком сарафане, она добросовестно принялась за дело. Каждый раз, когда я приближался к ней, чтобы забрать сорванную траву, она поворачивалась в мою сторону и задавала какой-нибудь вопрос. Мне приходилось задерживаться около неё и говорить с ней. Я был просто без ума от наших разговоров, хотя, даже не помню, о чём мы говорили. Разговаривая со мной, тётя Оля сидела на корточках, бесстыдно раздвинув свои ляжки. Трусиков на ней не было. Аккуратно подстриженные волосы на лобке ничуть не закрывали широко раздвинутые большие половые губы женщины. Да и малые губки тоже не смыкались, образовывая небольшую дырочку в грот любви. Тётя Оля специально показывала мне свои прелести, зная, что мне это доставляет удовольствие.

— Уф! Кажется, мне достался самый заросший участок. Даже поссать сходить некогда, - сказала тётя Оля, когда я в очередной раз приблизился к ней, чтобы собрать траву.

— А зачем далеко ходить? – улыбнулся я ей, не отводя при этом своего взгляда от розоватого бутона.

Уже через мгновение из него брызнула мощная прозрачная струя. Я не шевелился, наблюдая, как из пизды тёти Оли вытекала скопившаяся моча.

— Заметь, это была твоя идея, - произнесла тётя Оля, стряхивая последние капли. Она встала и вытерла себе между ног подолом сарафана.

Проглотив слюну, я отошёл от неё с торчащим членом.

— Виталик, сынок, принеси воды попить, - попросила меня мама, когда я забирал у неё сорняки. Мама, как и бабушка, была в халате. Каждый раз, когда я подходил к ней, она, в отличие от тёти Оли, старалась повернуть свои колени от меня. Когда же я принёс ей кружку с водой, мама села на кучу сорванной травы. С жадностью припав к краю кружки, мама потеряла на несколько секунд бдительность. Чуть разведённые в стороны ноги сразу же привлекли моё внимание. Я заглянул между них. Кучерявые волосы маминой писи плотно прикрывали вход в её пещерку.

— Убедился. Всё на месте? – произнесла мама, передавая мне, пустую кружку.

Я немного смутился, понимая, что мама «запалила» меня. Принимая из рук мамы кружку, я всё равно продолжал смотреть ей между ног. Мама несколько раз развела ноги в стороны, размахивая своими ляжками как веером. Несмотря на то, что она достаточно широко разводила свои ноги, я не смог заметить даже узкой полоски её розового лона. Густая растительность плотно обволокла её лобок, даже бабушкина манда, не была такой заросшей.

— Сопрела вся. Мы в бане-то мыться сегодня будем? Не пора уже затопить!?! – обратилась сразу ко мне и бабушке мама.

Бабушка всё это время ни разу не присев на корточки, стояла раком и дёргала сорняки. Халат на задранной к верху заднице уже достаточно собрался в районе поясницы. Я без труда наблюдал всё это время за её промежностью, когда собирал около неё траву.

— Да, наверное, уже надо воду включить, пусть набирается, - ответила бабушка, выпрямляясь и одёргивая халат.

В баню мама пошла с тётей Олей. Потом, отправили меня. Бабушка пошла последней, когда я уже почти засыпал. Сбегать в предбанник, чтобы подсмотреть за женщинами сквозь щель в дверном проёме не было ни сил, ни желания.

— После Ильина дня приедешь, оконные рамы, и двери с тобой покрасим. Я краску как раз куплю к этому времени, - сказала бабушка маме, когда они с тётей Олей собирались уезжать.

— Хорошо, мам, постараюсь, - ответила ей мама и поцеловала её в щёку на прощание.

Разворошив причёску на моей голове, мама поцеловала и меня.

Июль пролетел незаметно. Когда во второй раз приехала мама, мы принялись готовить дом к покраске. Всё, что было на кухне, мы вынесли в сени. Постель и ковры из бабушкиной комнаты мы разместили в предбаннике. Вооружившись втроём кисточками, мы целый день подкрашивали оконные рамы, дверные косяки и некоторые половые доски. Уже к вечеру, когда я затопил баню, мне пришла в голову мысль о том, как же и где мы будем спать. Вернувшись из бани, я задал этот вопрос бабушке.

— Дык, в чулане ведь кровать стоит, - удивилась бабушка.

— Как же мы втроём уместимся!?! Тесно ведь будет? – произнесла с таким же удивлением мама.

— В тесноте, да не в обиде. Как-нибудь на бочке проспим одну-то ночку, - успокоила её бабушка.

Я не придал этому особого значения. В чулане кровать, действительно, была большая, двуспальная. Да и надышавшись за весь день краской, голова совсем ничего не соображала.

Когда мы помылись в бане и слегка закусили перед сном, бабушка дала команду «отбой». У стенки решили положить меня. Затем легла мама. Бабушка легла с краю, раздав каждому по покрывалу для того, чтобы укрыться. Конечно, было тесно. Лечь на спину или живот не представлялось возможным. Каждый из нас немного поворочался, находя себе удобное положение. Я отвернулся лицом к стене и уснул.

Проснулся я под утро, лёжа на животе. Сквозь маленькое окно чулана луч солнца освещал небольшое помещение. Подняв голову, я обратил внимание на то, что рядом лежала лишь мама, бабушки не было. Я повернулся на спину. В это время мама тоже повернулась во сне и подняла ногу, согнув её в колени. Увидев голую ляжку мамы, я почувствовал утренний стояк. Решив, что мама спит, я осторожно засунул руку ей под покрывало, надеясь дотронуться до маминых трусиков. Засовывая свою руку всё дальше, я, вдруг, почувствовал, что моя рука касается её кучерявых волос, что росли на том самом месте, где я надеялся обнаружить трусы. Я уверенно погрузил свои пальцы в густые заросли мамы. Остановившись, я другой рукой взял в руки свой член, который уже поднимал резинку моих трусов, показывая свою силу. Несколько раз я передёрнул свой инструмент, открыв пульсирующую головку. Мама пошевелилась. Я хотел убрать руку с её лобка, но она задержала её своей рукой, накрыв поверх покрывала. Я расслабил свою руку, мама потянула её ниже. Через мгновение я почувствовал, что касаюсь чего-то горячего и мокрого. Я пошевелил пальцами и понял, что нащупал вход в мамину пещерку. Повторив свои действия, я был уверен, что мой указательный палец находится внутри мамы. Я повернул лицо и посмотрел на неё.

— Продолжай, - произнесла мама, глядя мне прямо в глаза.

Я улёгся удобнее и уверенно начал изучать на ощупь киску мамы. Мама откинула поднятую ногу, и я смог всей ладошкой прикоснуться к нежной плоти мамы. Половые губки были набухшие. Смазка, выделяемая маминой писей, позволила мне легко скользить по её влагалищу. Мама вынула одну руку из-под покрывала и обхватила ею мой член. На самой верхней части головки тоже образовалась липкая «смазка». Мама пальчиком размазала её и открыла головку моего члена. Я засунул два пальца маме во влагалище. Мама застонала и принялась мастурбировать мне. Нащупав клитор мамы, я слегка надавил на него. Мама выпрямила свою ногу, зажав тем самым мою руку в своей пещерке, и сильнее сжала мой член. Какое-то время мы лежали и мастурбировали друг другу. Наше дыхание участилось и мы чувствовали, что вот-вот произойдёт кульминационный момент. Кончили мы с мамой одновременно. Мама громко выдохнула, содрогаясь от полученного оргазма. Выпрыснув приличную порцию спермы, мой член обмяк, оставаясь крепко сжатым маминой рукой. Мы услышали скрип половицы в сенях.

— Она всё видела, - произнесла мама тихим голосом, улыбаясь мне.

Я посмотрел на неё, понимая, про кого она говорила.

— Ну и пусть. Зато нам с тобой было очень хорошо! Тебе было хорошо, сынок? – спросила уже более громким голосом мама.

— Конечно, мама, - согласился я.

Мама откинула покрывало и встала с кровати. Её задравшаяся ночнушка на миг открыла моему взгляду сочную попку мамы. Мама даже не попыталась одёрнуть её, и шагнула к выходу. Через пару шагов ночнушка сама опустилась, закрыв прелести мамы. Я обтёрся покрывалом и тоже встал с кровати.

За ночь краска подсохла, но запах в доме не прошёл. Мама предложила начать заносить всё в дом, но бабушка отказалась.

— Не надо. Пусть всё лучше подсохнет, заодно и выветрится всё. Мы с Виталькой потом сами всё занесём. Ничего страшного не произойдёт, если ещё одну ночь в чулане поспим.

Мама улыбнулась, глядя то на меня, то на бабушку. Она прекрасно понимала, к чему клонит хозяйка дома. Мы с бабушкой, действительно, ночевали ещё одну ночь в чулане на одной кровати. Но ни я, ни она даже не попытались намекнуть друг другу на возможность возникновения между нами какой-то интимной близости.

На третий день после покраски бабушка всё-таки перебралась в дом на свою кровать. Мне понравилась широкая кровать в чулане, и я решил там остаться и оставшиеся ночи спать в чулане. Тем более, что меня продолжали держать воспоминания того, что произошло между мной и мамой в прошлую субботу.

Однажды, я не мог долго заснуть. Мне постоянно в голову лезли разные мысли. Я лежал, открыв глаза в темноту, прислушиваясь к разным шорохам. Вдруг, мне послышалось, как будто бабушка плачет. Я начал прислушиваться. Действительно, из дома доносились звуки, похожие на всхлипывания. Я поднялся с кровати и тихо пошёл через сени в дом. Остановившись в проёме двери, ведущей в комнату, где стояла бабушкина кровать, я был слегка удивлён тому, что увидел. Свет луны достаточно освещал комнату, чтобы я мог без труда разглядеть, что в ней происходило. Бабушка лежала на своей кровати, откинув простынь, которой укрывалась. Её ночнушка была задрана до живота. Бабушка пыталась удовлетворить себя, засовывая по очереди в своё лоно пальцы то одной руки, то другой. При этом она пыталась сдерживать свой стон, который я и принял за плач.

— Бабуль, что-то случилось!?! – задал я тихо глупый вопрос, приближаясь к кровати бабушки.

Бабушка, ничуть не смущаясь моего присутствия, остановила свои действия. Казалось, что наши взгляды пересеклись в темноте.

— Виталик, внучек, а тебя мама сама попросила сделать ей это или вы вместе до такого додумались? – спросила спокойным голосом меня бабушка.

Ничего не отвечая ей, я приблизился вплотную к бабушке и положил ей руку на ляжку.

— А что, если я тебя тоже попрошу об этом, - хотела продолжить бабушка, но остановила речь.

Меня уже не надо было ни о чём просить. Моя рука скользнула между ног бабушки. Она убрала свои руки и слегка раздвинула ноги. Уверенно добравшись до нужной цели, я попытался ввести в бабушкину манду безымянный палец. Бабушка в это время освободилась от стесняющей её тело ночной сорочки. Я положил вторую руку на грудь бабушки. Несколько раз я попытался вынуть палец из горячей пещеры бабушки, засовывая его обратно. Половые губы её манды были такими же припухлыми от возбуждения, как у мамы. Единственное, что отличало бабушкину писю от маминой было то, что бабушкина пещерка не выделяла такого количества смазки, как у мамы. Моему пальцу было трудно скользить между набухших складок. Видимо, бабушке это тоже доставляло неприятные ощущения. Она плюнула себе на ладошку и размазала слюни по своей промежности. Моему пальцу стало более комфортно перемещаться внутри бабушки. Добавив ещё указательный палец, я уже двумя пальцами доставлял удовольствие своей бабушке.

Когда я ввёл в бабушкину манду сразу четыре пальца, она сжала ноги и, убрав мою руку со своей груди, с силой сдавила себе груди руками. Свободной рукой я вынул свой член из трусов, и принялся мастурбировать себе, одновременно доставляя удовольствие бабушке. Нащупав большим пальцем набухший клитор бабушки, я начал одновременно с поступательными движениями массировать этот увеличивающийся в размере бугорок.

— Не останавливайся, внучек, прошу тебя, - проговорила бабушка задыхающимся голосом.

Я увеличил частоту движений руки проворно скользившей между ног бабушки. Клитор бабушки был уже точно в три раза больше, чем был. Ощущая его размеры и продолжая другой рукой мастурбировать свой член, я почувствовал, что готов кончить. Бабушка вся напряглась, пытаясь задержать дыхание. Вдруг, из её груди вырвался громкий выдох. Бабушка дёрнулась, прижав своими руками мою руку, не давая ей двигаться. Затем она надавила на неё, чтобы глубже засунуть её в себя. Правой рукой я успел сделать ещё несколько рывков, прежде чем почувствовать, что сперма прерывистой струёй начала брызгать на расслабленное тело бабушки. Продолжая держать мою руку между своих ног, бабушка размазала по своему животу мой «нектар» и поднесла руку к лицу. Вдохнув носом аромат спермы, бабушка потянула меня к себе. Я лёг рядом с ней и, наконец, освободив руку из её плена, обнял ею бабулю. Глаза мгновенно почувствовали усталость, и я тут же заснул, успев лишь на мгновенье закрыть их.

Всё это произошло со среды на четверг в последнюю неделю моих каникул. Последние три ночи мы спали с бабушкой вместе на её кровати. Она была намного уже той, что стояла в чулане, но нам с ней не было тесно. Прижавшись, друг к другу, мы мгновенно засыпали. Я, конечно, всегда старался задеть её волосатую манду и помять пышные груди, когда обнимал её. Но то, что произошло с нами три ночи назад, больше не повторялось. В воскресенье, 30 августа, я попрощался с бабушкой и поехал в свой город.