Семейный альянс ч.21 (эроповесть)

Семейный альянс ч.21 (эроповесть)

В ресторане за накрытым столиком сидели Чекмарёв и Светлана Васильевна. С эстрады доносилась томная мелодия оркестра. В центр зала, под звуки рыдающего саксофона, плавно перемещались пары танцующих по паркету, в ритме аргентинского танго.

– Потанцуем? – предложил Сергей Сергеевич, подавая руку Светлане.

– С удовольствием... – согласилась девушка, вставая из-за стола. – Только недолго. Время позднее.

– Действительно, – удивлённо признал правоту спутницы Чекмарёв, – в таком случае, последний танец и уходим.

Когда музыка стихла и пары танцующих стали возвращаться к столикам, Сергей Сергеевич, разлил вино по рюмкам, предложив выпить за то, чтобы перевести их общение на более доверительные отношения.

– То есть? – удивилась Светлана.

– Нет, нет, я имел в виду, всего лишь перейти в нашем общении на – ты... – предупредительно уточнил Чекмарёв, положив ладонь на руку Светланы.

– Разумеется, именно так я и поняла, но не на брудершафт, – улыбнулась Светлана, обещающе добавив, – во всяком случае, не здесь.

Света лишь немного пригубила бокал виноградного вина и вернула его на середину стола.

– Светочка, тебе не нравится вино? – спросил Сергей Сергеевич, проводив глазами наполненную рюмку своей спутницы.

– Предпочитаю общаться с приятными людьми на трезвую голову, Сергей.

– Завидное предпочтение, дорогая, я всё больше убеждаюсь в правильности моего выбора избранницы, – удовлетворённо предположил Чекмарёв.

– Сергей, ты не слишком торопишься?... – удержала Светлана кавалера. – Помнится, в этой роли я уже была когда-то.

– И чем же плох оказался твой избранник?

– Как ни банально звучит – не оправдал моих надежд в интимном плане – с горечью призналась Светлана.

– Возможно, завышала требования к мужу? – посочувствовал Чекмарёв.

– Увы!... На водку сил хватало, а на молодой жене предпочитал их экономить, – беззлобно заключила Светлана.

– Поэтому и детей не заводила?

– Сначала сомневалась, а позже и вовсе отказалась от этой затеи.

Сергей Сергеевич подозвал официанта и, расплатившись за ужин, повёл спутницу к выходу.

– Светочка, берём такси и едем ко мне, если не возражаешь? – предложил Чекмарёв, нежно сжимая запястье женщины.

* * *

В кабинете фельдшера на стуле сидела посетительница, внимательно слушая наставления Зинаиды Федоровны.

– Анастасия Ивановна, слушай и запоминай, впрочем, лучше запишу, – толковала она старенькой бабке, обратившейся к ней с желудочными коликами, – По две таблетки, три раза в день, перед едой.

– Они от чего, Зиночка? – дребезжащим голоском заинтересовалась старушка, разглядывая упаковку через толстые стёкла очков. – Не навредят желудку?

– Поменьше за внучатами подъедай всякую дрянь, – настоятельно посоветовала Зинаида, – у них желудки покрепче твоего. Жвачки эти – сплошная химия. Куда только родители смотрят? А тут ещё бабушка старается – жрёт всякую гадость, как синичка с ладошки.

– Так они эти конфеты из садика приносят, меня угощают. Как можно дитю отказать, если Галюня мне их в рот силком заталкивает. В доктора внученька играет, а я у неё за место заболевшей кошки.

– А ты и рада, что девчонка о тебе заботится. Эдак, она тебе когда-нибудь козью какашку в рот засунет и скажет, что это мумиё.

Быстрые шаги по коридору амбулатории отвлекли внимание Зинаиды Фёдоровны от пациентки. Дверь распахнулась и в кабинете нарисовалась улыбчивая физиономия Валерки.

– Привет, девчонки! Скорую вызывали? Специалист широкого профиля прибыл.

– Твой что ли, Зин? – приветливо щерясь на Валерку, догадалась баба Настя.

– На врача в городе учится, – с гордостью пояснила Зинаида Федоровна. – Валера, посиди на кушетке, я сейчас эту подопытную отправлю восвояси и поговорим.

– Может, Зиночка, он меня посмотрит, раз на врача учится? – заискивающим тоном попросила баба Настя.

– Была бы ты лет на тридцать помоложе – не отказался бы. А теперь у тебя только на меня надёжа. Забирай своё снадобье и ступай домой, страдалица. И осторожней с вашими играми. Ещё раз тебя угораздит травануться – промывание сделаю.

– Старушка учтиво попрощалась с присутствующими и засеменила к двери.

Зинаида Федоровна выглянула в коридор и, убедившись, что очередников больше нет, вернулась за стол.

– С полчасика поболтаем и пойдём домой, – прикинула она, но, видя как Валерка бойко расстегивает брючной ремень, строго остановила внука:

– Не затем тебя звала, прохиндея, чтобы развратничать на службе. Ты, Валера, нынче с другой своё усердие проявлять будешь, а мне уж, что останется.

Валерка разочарованно застегнул ремень, но услышав, что предстоит нечто важное для него, насторожился:

– Это с кем, бабуль?

– С Глафирой – моей давней знакомой... Мужик от неё сбёг и осталась она: и без мужнего пригляда, и без ребёнка. А у неё годы уходят и искать мужика для этих дел, решительно негде. Претензий к тебе на отцовство не будет, а вот спасибо за содействие в рождении ребятёнка, непременно выскажет. А чтобы не зазря ей рассчитывать на тебя, Шурка призвала на благое дело своего зятя с сыном. Глядишь, у кого-то из вас, что и выйдет. Согласия твоего не спрашиваю – за удовольствие для тебя сойдёт. Посему, меня к своим нежностям не склоняй, побереги силы на нужное дело. Шуркины мужики к понедельнику уедут, тут тебе будет с кем разгуляться. Компания наша тебе уже на половину известна – мы с Шуркой, а с этими тремя вечером познакомишься. Подругу нашу звать Глафирой, зятя Шуры – Павлом, сына его – Петькой. Этих двух с тем и позвали, чтобы какая-то вероятность от них была. Ведь Верку кто-то из них сделал мамкой! Только о том, что ты помог ей избавиться от беременности, знать никому не следует.

– А с ними двумя, бабуль, у вас с Шурой раньше было? – спросил Валерка, по хозяйски оглаживая грудь Зинаиды Федоровны.

– Год назад было разок и то, по случаю... Тогда для Петьки я стала первой женщиной. Но не об этом тебе надо думать сейчас. – отстраняя от груди Валеркины руки. – С Глафирой зря лютовать запрещаю. Объяснять почему, думаю, не надо... Пойдём домой, пора готовить баньку.

К вечеру банька была готова и Валерка, сидя за столом, слушал обстоятельный рассказ Зинаиды Федоровны об успехах её Тани на вступительных экзаменах. На крыльце застучали каблуки мужской обуви и в комнату вошли гости: Шура, с кастрюлей щей, за ней Павел с Петькой.

– Могли бы и раньше заявиться, гости дорогие! – приветствовала мужчин Зинаида Федоровна. Пока Глафиры нет – познакомьтесь с моим Валерой. Мы с Шурой позвали вас затем, чтобы порадовать нашу подругу вашим усердием. У неё небольшая депрессия после ухода мужа и от вас требуется утешить её. Как это сделать – учить вас не надо, но безобразить с бабёнкой – ни в коем случае. Вы натешитесь с Глашкой и уедите, а нам её приводить в чувство. А это не в ваших интересах. Всё понятно, мужики?

– Без вопросов, Зина, – поддержал Павел хозяйку, обнимая и целуя в губы.

– Ну, ты, Паша, мужик серьёзный, это я для наших ребяток говорю. Можете презервативами не пользоваться, беременность ей не грозит. С мужем за столько лет ни разу не сподобилась. А ты что, Петюня, оробел? Шуру, поди загодя пообжимал, а меня даже не замечаешь, пострел. Да и подрос за год шибко, мужиком становишься. Мамку-то без помощников пялишь? Смотри, поганец, чтобы сестрёнку не родила от твоих дружков. Ну, поцелуй бабушку, шалун. На нас с Шуркой не отвлекайся, у тебя сегодня другая задача. Глафира – женщина робкая, вашим шалостям не обучена, не пугайте бабёнку зазря.

– Не будем, Зин, – пообещал Петька, целуя Зинаиду Федоровну, сжимая при этом ягодицу своей первой любовницы.

– Ну будет, будет – придержала она за руку Петьку. Остынь, не слышишь Глафира идёт. На ней и упражняйся, шалун, сколько сил хватит.

Дверь открылась и в комнату вошла гостья, стеснительно оглядывая присутствующих мужчин.

– Здрасьте, – смущённо поздоровалась она с порога, опуская сумку на пол.

– Чего заробела, соседушка, – улыбаясь крепкими зубами, ободрила Глафиру Зинаида Федоровна. Заходи, коль, пришла – познакомлю с моими гостями: Валера – мой внук, его ты видела в прошлом месяце с практикантами. Павел – зять Шуры, Петя – его сын. Они, Глаш, зимой в прошлом году к Шуре приезжали, может, заприметила. Сядем ужинать, под рюмочку поближе познакомишься. Однако, мужики, чересчур напиваться не советую.

– Что ж, бабоньки, – подала голос Шура, – давайте за стол, пока банька не остыла.

– И то правда, – поддержала её соседка, – Шур, борщ разогревать? Ребятки садитесь за стол. Валера, в холодильнике бутылка дожидается, разливай её по рюмкам. Глаш, ты чего смущаешься? Выбирай кавалера пока не разобрали, – успевала распоряжаться Зинаида Федоровна.

– Пусть сами решают, – застенчиво произнесла Глафира, останавливая взгляд на Валерке.

– Как решила, так тому и быть, – одобрила выбор подруги Зинаида, усаживая внука рядом с Глафирой, но и о других не забывай. А в баньке сможешь определить по 'достоинству' каждого. С этим у них полный порядок.

– Иди Петюня ко мне. Садись рядом с бабушкой, поухаживаю за крестником. Пашенька, приголубь свою тёщу. Скучала она по тебе, только и разговоров о вас с Петей.

– Компания выпила по первой и приступила к ужину. Петька, стрельнув хитрым глазом по собравшимся за столом, положил ладонь на колено Зинаиды.

– Соскучился по мне, баловник? – прижав вихрастую голову мальчишки к своему лицу, шёпотом спросила Зинаида. – Ты уж погоди загодя бабушку тормошить без дела. Сперва на Глафире отличись, уж потом со мной позабавишься, коли, захочешь. Да и об отце не забывай. Он на меня тоже имеет право, была бы я с тобой ещё год назад, если бы не он.

– А в попу дашь, Зин? – ухмыльнулся парнишка, передвигая ладонь по ноге Зиниды.

– Как же не дать моему крестнику? Только не при всех и Глафире не вздумай предлагать. Бабку Шуру зря не сильничай, если только сама предложит, ей это в новинку ещё. Ешь пока и сил набирайся.

Валерка коснулся ногой мягкой округлости колена соседки, приобнял её за талию, ощущая податливость женского тела и потянул руку Глафиры на возбуждённый в штанах член. Глафира растерянно взглянула на Валерку, но не стала противиться, подчинившись настойчивости, с которой парень удерживал её руку.

Павел, наблюдая за возникшим за столом оживлением, бесцеремонно притянул к себе тёщу и запустил руку под нижний край широкой кофты, сгребая ладонью объёмную грудь Шуры.

– Павлуша, не спеши до времени, – сдерживая зятя, бормотала Шура, – мальчишкам позволительно – молодая кровь в телах бродит. Ты мне лучше про Верку скажи. Правду что ли Зинка говорит, что Петька мать с дружками делит?

– Откуда ей известно? Может, Зина мальца на пушку взяла?... По-правде говоря, было дело, надрал пацанам уши, гадёнышам. Застал дома эту компанию. Петька, с двумя дружками разложили Верку на троих, ну не сдержался и вломил – сперва им, потом этой суке. Не хватает, чтобы залетела от дураков...

– Ты уж, Павлик, не выгоняй её. Если заслужила, бей, но не гони. По рукам пойдёт, вовсе пропадёт, идиотка.

– Ну, по последней и в баньку, – предложила Зинаида Федоровна гостям, в завершении ужина, – а то ребят только заводим попусту. Мужики, вы идите и жару добавьте, а мы соберёмся и к вам явимся.

Оставшись одни, женщины стали собирать чистое бельё, полотенца. Шура пошла в другую комнату за Зиной и прикрыла за собой дверь, оставив Глафиру дожидаться их в одиночестве.

– Ты чего это ляпнула при Паше, что Петька с дружками мать сильничал, – возмущённо подступилась Шура к подруге.

– Не ляпнула, а подначила, стервеца. Вышло, что не ошиблась. Верка в прошлом месяце с фингалом приезжала, с лица сошёл, однако, не до конца. И на Петьку сильно ругалась У Петюни, кстати, до сих пор фингал видать... Паша – мужик серьёзный, не допустит безобразия в семье. Ты внуку скажи, что такие фортеля с мамкой делать негоже. Мы-то, дуры, сразу не сообразили у Верки дознаться, откуда такая красота на физиономии взялась, а как Петьку увидела, так и прикинула, чей кулак гулял по их рожам. Боюсь только, что истинный виновник Веркиной беременности отсутствует...

Шура оторопело смотрела на Зинаиду, поджав губы, удивлённо покачивая головой.

– Тебе бы не в амбулатории сидеть, Зинк, а в ментовке дознавателем. Зря его Павел до матери допустил, ему бы девок похабить на пару с друзьями.

Женщины вышли из комнаты и, захватив бельё, направились из дома.

Ну, бабы, пошли – мужики заждались, – поторопила их Зинаида.

Подруги гуськом спустились по тропинке к баньке. В предбаннике Зинаида предусмотрительно застелила скамейку матрасом. Женщины скинули халаты с плеч, развесив одежду по крюкам на бревенчатых стенах.

– Глашк, – оглядев справную фигуру соседки, напомнила Зинаида, – ты уж не кочевряжься перед «женихами», всё лучше, чем с кем-то другим...– многозначительно намекнула она Глафире.

– Когда ещё доведётся под столькими мужиками полежать за раз, – ободрила её Шура, – нам-то с Зиной эта сладость поздненько досталась, а и то, есть что вспомнить порой.

– Ну, это как посмотреть, у неё, может, и свои впечатления не хуже наших найдутся, – усмехнулась Зинаида Федоровна, ущипнув Глашку за упругую ягодицу, – и достанется же тебе нынче, подруга!...

– Да будет тебе стращать бабёнку, – вступилась Шура за Глафиру, – она и так сама не своя от страха.

Завернувшись в простыни, женщины вошли в парилку. Зинаида, пройдясь глазами по голым торсам мужчин, воскликнула:

– Не много ли вас, не надо ли нас?!

– Ещё как надо, заждались вас, – откликнулся Павел из густого клуба пара. Кого первой попарить, бабоньки?

– Нет уж, Глафиру я сама попарю, как полагается. Исхлещите почём зря бабёнку, ни удовольствия, ни проку. А там уж сами в очередь к ней. В предбаннике матрас приготовила. Шур, займись очередником. Валера, ложись на полок. С городскими сильно не усердствуй, подруга, им наши бани в новинку. Глаш, скидывай простынку и ложись под веничек. Я тебя на скорую руку – до лёгкого румянца на жопке.

Глафира нехотя распустила на груди простыню и оставила её на лавке, притянув на себя пристальные взгляды присутствующих мужиков. Да и было на что посмотреть. Тонкие черты лица, мягкие губы небольшого рта, чуть вздёрнутый нос, предавали тихую строгость выражению на лице Глаши. Узкие плечи, переходящие на статную фигуру молодой женщины с приятной округлостью тугих дынь, тяжело покачивающихся при ходьбе над крепким животом. Соски с нежными ореолами небольших кружков, так призывно возвышающиеся на вершинах грудей Глафиры. Изящная талия, перехваченная тонкой линией, уходящей в ложбинку скрытого пупка. Небольшой холмик, обрамлённый дорожкой завитков тёмных волос, убегающих в промежность женских, стройных ног. Всё завораживало при взгляде на молодую женщину среди собравшейся компании.

– Ну, покрасовалась и будет, – строго поторопила невольную демонстрацию женских прелестей соседки, Зинаида Федоровна, – ложись рядком с Валерой. Мы с Шурой не сильно похлещем в пару веников.

Через четверть часа, Валерка, тяжело дыша слез с полка и окатив себя водой из тазика, отдуваясь, выскочил в предбанник.

– Уф! Что б я ещё раз согласился на эту хрень!... Я не мазохист, в самом деле.

Из парилки вышла Глафира, прикрывая рукой груди и, присев рядом с Валеркой, смущённо улыбнулась.

– Поди, замучила тебя Шура? Тебе лучше отдохнуть. Уступи Павлу, а с тобой, Валер, у нас после будет.

– Ещё чего! По-любому я у тебя буду первым. Или тебе всё равно с кем?

– Нет, конечно, с тобой хочу, но ты дышишь с трудом...

– Всё нормально, Глаш. Собственно говоря, я уже отдышался.

– Ты меня не хочешь поцеловать, Валер? Или без нежностей обойдёмся?

– А муж тебя в постели целовал? – спросил Валерка, нежно обнимая Глафиру.

– Только когда выпивал, но я и сама не любила этих ароматов.

– Тогда о другом я и не спрашиваю... – заключил парень.

Глафира удивлённо подняла глаза на партнёра:

– О чём другом?

– Ему минет, а тебе куни...

– Ни разу. Какая гадость! А тебе это нравится? – брезгливо покривив губы, спросила женщина.

– Это всем нравится, Глаш. Хочешь, научу?...

– Давай обойдёмся без этого... во всяком случае, не сегодня.

– Вот потому он от тебя и ушёл к той, для кого это не гадость.

Глафира пересела на скамью, застеленную матрасом.

– Иди ко мне, Валерочка, – позвала она парня, а то Павел ждёт и Петя тоже. Только начни сначала сзади... по собачьи. Я привыкла так, не обижайся, миленький, а кончишь на мне сверху.

– А в попу не пробовала? – осторожно поинтересовался Валерка.

– Скажешь тоже! Даже собаки этого не делают! – с сомнением поведала она.

– На то они и собаки, Глаш, а у людей это обычное дело... Захочешь, я тебе это завтра покажу.

– А моим подругам ты это делал?... – настороженно поинтересовалась Глафира.

– Конечно, и не раз.

– И эти двое тоже?

– Свечку не держал, но с ними ты сама решай.

– Да ни в коем случае... с ними!

В предбанник заглянул Павел и окликнул Валерку:

– Чего так долго, Валер?

– Надо обсудить кое-что, ждите, вам же проще будет...

Павел лишь ухмыльнулся, и скрылся в парилке, где Зинаида охаживала Петьку берёзовым веником.

– Чего они так долго? – спросила Шура у зятя.

– Да болтовнёй занимаются. Твой внучок, Зин, с бабой хоть раз был?

– Ещё бы, не мешай им, – откликнулась Зинаида, – закончит, сам придёт. Петюня, не лапай без пользы бабушку. Я же сказала, что со мной миловаться будешь после Глафиры.

– Тогда чур, я следующий! – вызвался Петька, вставая с полка.

– Не лезь поперёк батьки в пекло, – приструнил Павел сына.

– Что-то пеклом там и не пахнет, – усомнился Петька, целуя сосок, стоящей возле него Зинаиды.

– Цыц, остряк, не спорь со старшими, – шлёпнув подзатыльник, отпихнула Зинаида Петьку.

Тем временем, Валерка, придерживая партнёршу за пухлые ягодицы, с усердием вбивал в смачно чавкающую, узкую вагину нерожавшей бабы жесткий, эрегированный член. Глаша, сдерживая энргичные толчки партнёра, сладко постанывала и, что-то бормотала, уткнувшись лицом в подушку.

– Ещё, ещё, родненький мой, Амурчик мой! – заваливаясь на бок, стонала женщина, – ох, как хорошо-то! Теперь скорее ложись на меня и кончай, как положено, Валерочка...

* * *

– Войдя в парилку, Валерка сел на скамью и, кивнув Петьке, устало сказал:

– Тебя зовёт, извращения не предлагать, – предупредил он парнишку, – всё равно – не даст.

– А я и спрашивать не буду, не впервой... – выходя из парилки, подумал Петька.

Прикрыв плотнее за собой дверь, он подошёл к лежащей на скамье Глафире и по-хозяйски положил руку на грудь женщины, грубо сдавив пальцами жёсткий ещё твёрдый сосок.

– Чего канителились так долго? Мы уж решили, что ты ему минет по второму заходу делаешь – глупо усмехнулся мальчишка.

– Ничего я ему не делала и тебе не собираюсь, – покосившись на Петьку, предупредила Глафира, – если торопишься – зови отца.

– Ты сперва меня подготовь, а то чем я тебя трахать буду?

– Могу рукой, не обязательно в рот тащить всякую дрянь, – нехотя согласилась Глаша.

– Это грубо и долго, а ртом за пару минут поднимешь и корячиться подо мной меньше времени придётся. А член я мыл, не сомневайся. Уверен, что тебе понравится, глубоко вставлять в рот не буду. Моя мать сама не отказывается пососать нам с отцом. Ей это даже нравится.

– Ладно, в твоём возрасте стыдно ссылаться на мужскую немощь. Попробую, но без грубости.

Глаша присела перед Петькой и приподняла пальцами ослабший член пацана. Подвигав рукой вдоль ствола, она прикрыла глаза и приблизила лицо к лежащему в руке члену. Зажмурившись, женщина приоткрыла рот и впустила в него тёмную головку. Сделав несколько движений навстречу лобку, Глафира ощутила возрастающую твёрдость члена парнишки.

– Во, уже лучше, ещё прибавь темп и всё будет в порядке, – подбодрил её Петька.

– Всё, с меня хватит, больше не буду, – отпрянула Глафира, – не хватает, чтобы кончил мне в рот. Или вставляй то, что есть, или иди к своей бабке, пусть сама импотенту ставит его свистульку.

– Тебе же хуже, ложись сучка, трахну тем, что есть...

– Этих выражений я от бывшего наслушалась, ещё от тебя должна терпеть... – с негодованием возмутилась Глафира.

– Потерпишь, заодно и мужа вспомнишь, – усмехнулся Петька.

– Уж если кого и вспоминать, то не его, а моего Амура! – с горечью посетовала Глафира.

– Кто такой? – поинтересовался Петька.

– Мой пёс, помер насильственной смертью, знала бы наперёд, лучше бы мужа усыпила. Любил меня Амур, за хозяина в доме был. А мужика моего недолюбливал, паразита. Ну, кончай разговоры вести. С Валерой быстрее дело сделали и без извращений. Полезай на тётку и делай за чем пришёл, а то твоим расскажу, какой у них мачо. Друзей к матери за этим приводил, чтобы не позориться?

– Долг возвращал, в карты на мать поставил.

– Ты ещё и подлец, парень. Связалась с тобой, – презрительно вздохнула Глафира, – давай сзади, сможешь?

– В очко что ли? – обрадовался Петька.

– Совсем спятил? Даже не мечтай, пацан, – пригрозила Глафира, – становись на колени и не перепутай, куда принято в женщину входить. Кончать будешь на мне сверху, не раньше...

– Сделаем, не проблема, – обиженно пообещал Петька, – ух, и отдеру тебя, сучку!

– Начинай драть, щенок, или иди за отцом.

Глафира встала на колени, уперевшись локтями в матрас, настороженно озираясь через плечо на молодого любовника.

– Классная у тебя задница, Глаш, – откровенно признался Петька, помяв ягодицы Глафиры. – Лучше чем у моей мамки. А сиськи сами в руки просятся. Мне бы такую бабёнку и мать не нужна.

– Не рожала, потому и упругие, тебя оболтуса дожидались, – польщенно согласилась на скупые комплименты Глашка, покачивая задом перед отвердевшим членом Петьки. Ну, прицелился что ли, вставляй, чего раздумываешь?

Это было последнее наставление Глафиры, в ожидании греховного соития с молодым наглецом. Увлажнив воспрявший член в истекающей спермой вульве, Петька переместил его к тёмной звёздочке, вдавив на половину в горячую тугую плоть женщины. От неожиданной резкой боли, Глафира вскинулась, удерживаемая за бёдра насильником, вскрикнув возмущённым воплем. В мозгу пронеслось давнее воспоминание о подобном проникновении в анал Амуром. Но по двору ходил муж и поднимать шум, находясь в курятнике с её нетерпеливым обожателем, было небезопасно – велик риск быть услышанной мужем. Тогда она стерпела сколько смогла и только после недолгих фрикций, с силой пнула «любовника», за что и была укушена за ногу кобелём. С этой травмой, Глафира поспешила в амбулаторию к Зинаиде Федоровне, прихрамывая на ходу. Осознать мерзкий эффект от полученного соития со своим любимцем, Глафира не смогла, напуганная этим случайным вторжением. Потому и согласилась на уговоры подруги – устранить дальнейшее повторение подобных мерзостей. И вот опять, это произошло с малолетним извращенцем. Как бы не было мерзко и больно, она, пересилила себя. Ощутив усилившийся ритм проникновений в анальную глубину, резко дёрнулась и, опрокинувшись на спину, разбросала ноги, согнутые в коленях. Подхватив рукой вздыбленный член, направила его в раскрывшееся влагалище, ощутив горячий выброс Петькиной спермы.

– Пошёл вон, выблядок! Близко ко мне не подходи, сволочь! Мать свою погань, а меня не трогай, сучонок малолетний.

Петька снисходительно похлопал по плечу сидящую Глафиру и, ухмыльнувшись, вышел из предбанника.

* * *

– Отстрелялся, что ли? – вставая с лавки, спросил отец, – чего рожа недовольная?

– Шибко строга, командует много. – хмуро отозвался Петька, кивнув в сторону двери предбанника.

Валерка, смерив снисходительным взглядом заносчивого пацана, желчно усмехнувшись, добавил:

– А что я тебе говорил, нечего было соваться к бабе с глупостями.

– Это как соваться... – самодовольно проронил Петька, не удостоив соперника объяснением.

Павел, не желая слушать перепалку между пацанами, вышел за дверь. В предбаннике, сидя на лавке, его ждала Глафира, устало склонив голову на полную грудь. Взглянув исподлобья на вошедшего очередного любовника, она с тяжёлым сердцем предположила, что, возможно, яблоко от яблони недалеко укатилось. Что ж, придётся обойтись без излюбленной позы, а лёжа на спине, решила она.

– Как ты, Глаш? Замучили тебя эти сорванцы? – присев рядом, мягко обратился он к Глафире.

– Твой отличился, с Валерой всё обошлось без грубости, а с этим – вспоминать не хочется. Скажи, Павел. Он с матерью также груб? Вроде, ещё молодой, чтобы так унижать женщину своими пацанскими замашками...

– Он что-то сделал без твоего согласия? – удивился Павел своей догадке.

– Что хотел, то и сделал, особо не спрашивал. Во всяком случае, больше с ним у меня ничего не будет. Надеюсь, что с тобой мне это не грозит. Не будем о нём, Павел. Это ваши дела, но я жалею, что связалась с гадким мерзавцем и Вере вашей сочувствую. Нельзя так с женщиной, тем более, с незнакомой.

– Я, Глаша, разберусь с ним, обещаю. Обо мне плохо не думай...

– Тогда давай начнём, пока я ещё могу доставить тебе удовольствие. Как мне лечь?

– Сама решай, сделаю, как скажешь. Он тебе, сволочь, зад попортил?

– Первый раз не с ним было – по моей неосторожности. Не предполагала, что ещё раз попаду в такую беду, да ещё с пацаном... И совестно, и обидно, Паш.

– Я, Глашенька, не обижу, делай как тебе лучше, – пообещал Павел, целуя женщину в шею.

Глафира не захотела искушать Павла, доступным обзором расширенного ануса, легла на спину, открыв доступ возбуждённому члену немолодого любовника для вторжения в ее натруженное, истекающее спермой влагалище.

Всё произошедшее в дальнейшем, было весьма приятно для обоих любовников. Третий оргазм, полученный Глафирой от Павла, оказался не менее сладостным, чем от Валерки.

– Тебе было хорошо, милая? – спросил Павел партнёршу, расслабленно лежавшую перед ним.

– Замечательно, Пашенька. Только устала очень. Если ещё будешь у нас, с удовольствием с тобой повидаюсь, но без твоего сыночка.

– При моей тёще, это вряд ли, а вот если сможешь ко мне приезжать, найду где нам порадовать себя. Хочешь, я тебе оставлю рабочий телефон?

* * *

Увы, привелось им встретиться нескоро – на похоронах тёщи в конце следующего года. На кладбищенском косогоре, где хоронили Александру Матвеевну, стояли односельчане, кутаясь в воротники, под порывами холодного ноябрьского ветра. Глафира держала на руках ребёнка, укутанного в байковое одеяло. Горькие слёзы скатывались по её щекам, глядя на покачивающийся гроб, спускаемый на верёвках в могилу. Зинаида Федоровна, тихим шепотом успокаивала подругу, похлопывая по плечу.

– Ну, будет тебе, Глашк, убиваешься пуще Верки, что люди подумают. Вон и Павел тебя сторонится. Он хоть знает, что Сашенька его дочка?

– Главное, что Шура это знала... Подходил к нам на дочку посмотреть – похожа на отца, как две капельки воды. Дом Шуры за собой оставил. Как Петька отслужит армию, на него отпишет.

– Павел не обещал наведываться к тебе?

– Петю присылает частенько...

– Этого-то дурака? – изумилась Зинаида.

– Паша ему хорошо мозги вправил, совсем другим парень стал, – уклончиво пояснила Глафира прощённую обиду на Петьку.

– А свои дурацкие привычки, надеюсь, бросил?

– Куда ж от них денешься – легче самой привыкнуть, чем его отучить... Но я тоже в долгу не остаюсь...

Люди плотной стайкой засеменили по скользкой хляби с кладбищенского косогора. У ног Глафиры, шлёпая широкими лапами по мелким лужам, бежал кобель чепрачного окраса, преданно заглядывая в глаза своей хозяйки.

– Амур, не путайся под ногами, не видишь – Сашенька на руках!

Продолжение следует