Дневник Мата Хари (Глава 4)

Глава 4. БРАЧНАЯ НОЧЬ

Нимеген, 1904 г.

Я. честно заявляю, что счастье моего брака исчезло в тот момент, когда отец поцеловал меня в лоб после сва – дебного обеда. Вернее, мои страдания начались вскоре после этого родительского поцелуя. Эти страдания были прямым результатом моего брака с капитаном Маклеодом – страдания, которые я, глупая девушка, только что вы – шедшая из монастыря и почти сразу попавшая на брач – ную постель, не могла увидеть даже в страшном сне. Они начались в нашу первую ночь. Я не думаю, что так часто бывает, когда молодую девушку – я не утверждаю, что была невинна, но можно сказать, я ожидала нашего уединения с трепетной надеждой, – более грубо насилу – ют, унижают и оскорбляют, чем меня во время этого от – вратительного, варварского ритуала, который остался в моей памяти как брачная ночь. Мы ушли со свадебного обеда, когда гости еще ели, и поехали не в Висбаден, где должны были провести медовый месяц, а в Зандвоорт, не – большое местечко около Амстердама. Мой любимый муж хотел воспользоваться своим правом первой ночи в уют – ном отеле, а не в тесном купе.

Атмосфера нашей комнаты в отеле была какая – то угне – тающая, и я чувствовала себя не молодой невестой, а жертвой. Стены были темные, двери тяжелые, с железны – ми завесами, как в средневековом замке. Тяжелые порть – еры были не такими чистыми и заглушали все звуки.

Короче говоря, когда мы вошли в комнату, было при – мерно десять часов вечера, мой муж строго сказал служи – телю, чтобы нас не беспокоили, после чего надежно запер дверь. Потом... потом он повернулся ко мне. Он меня ис – пугал. В его глазах был странный блеск. Сегодня сразу узнаю садиста по такому блеску в глазах.

– Ну, моя дорогая Гретти, ты, наверное, ожидала этого момента с нетерпением? – спросил он. Я заметила, что он даже не ждет моего ответа. Он помог мне снять пальто, бросил его на пол и оттолкнул ногой. А потом он начал буквально рвать на мне платье. Буквально. Я была на – столько ошеломлена, что даже не догадалась его спро – сить: «Что ты делаешь?» Мое свадебное платье было сде – лано из тонкого белого шелка. Оно было очень длинное и облегало фигуру. Мои роскошные черные волосы были покрыты тяжелой вуалью, которая делала меня похожей на монахиню. Я решила сохранить свое красивое свадеб – ное платье, а теперь куски его разбрасывались по всему полу.

Затем капитан ухватился за мой красивый корсаж, от – деланный кружевами, рванул его и оголил мою грудь. Я не могла произнести ни слова, дрожа от страха. Вид моей голой груди просто лишил его рассудка. Он грубо хватал – ся за мое платье и продолжал рвать шелестящий шелк, как сумасшедший – нет, как демон. Он разорвал его у талии, на бедрах, и в конце концов красивое свадебное платье валялось у моих ног. Вернее, это были жалкие ос – татки шедевра, сделанного известным парижским масте – ром.

Затем была разорвана нижняя юбка, и нечем было при – крыть мое тело. Я стояла в полной растерянности, при – крывая руками свою наготу, замерзая и умирая от страха. Ушли все мои надежды, забыты все мои мечты. Я теперь была лишь его жертвой. В следующий момент я осознала, какому чудовищу попала в руки.

Ревущий зверь напал на меня. Полностью одетый, он обрушился на меня всем своим весом. Его борода запол – нила мой рот. Вначале я ощущала невыносимую тяжесть его тела, потом его рука стала щупать мое самое сокро – венное место, и вдруг без всякого предупреждения и под – готовительной ласки я ощутила ту часть мужчины, о ко – торой так часто мечтала и которая должна быть источни – ком неописуемого наслаждения.

Я почувствовала горячую штуку между ног – мой муж силой раздвинул их своими коленями. Его дубинка была твердой, и, несмотря на свою растерянность, я ощущала, как она тычется, ища то место, в которое надо было влезть.

Он нашел это место быстрее, чем я ожидала, – то кро – шечное отверстие, которое так часто испытывало наслаж – дение от тонких пальчиков Генриетты. Но тут же все мое тело охватила такая страшная боль, что я заревела, как раненый зверь. Как будто раскаленный железный прут вонзился в мой живот. Боль была такой невыносимой, что мужу не потребовалось затыкать мне рот рукой, как пер – вый раз: я потеряла сознание.

Когда я пришла в себя, он стоял надо мной почти голый и собирался положить холодный компресс на мой горя – щий треугольник. Возле кровати стоял таз с водой, по – красневшей от моей крови.

Я смотрела на тяжелый, громадный инструмент мужа, который свисал почти до колен, – инструмент пытки, так мучительно терзавший меня. Это был инструмент, кото – рый сделал бы честь любому жеребцу. И, к своему ужасу, я скоро это осознала.

– Ну, все кончено. Ты меня здорово напугала своим обмороком. Не беспокойся, первый раз всегда бывает больно. Ведь больно было, да? Но все кончено, в конце концов, ты не старуха, так ведь? – И тут я услышала эти ужасные слова:

– Ладно, дорогая, давай приступим. Я еще не закончил свое ужасное представление.

С этими словами мужчина, который стал мне совер – шенно чужим, отодвинул таз и сказал:

– Что, ты удивлена, что он так висит? Подожди, сейчас он изменится. Только прими нужную позу.

«Позу»? Какую позу? Я ничего не понимала. Мой муж был совершенно другим человеком по сравнению с тем, каким он был в период ухаживания. Но оказалось, я еще не до конца испила эту горькую чашу.

– Ладно, давай, раздвинь ноги, теперь подними бедра. Я хочу посмотреть эту прелестную ямку. Это меня при – водит в возбужденное состояние. Да, дорогая, ты еще по – дивишься своему мужу. Капитан Маклеод знает, как это делать, все это знают!

Невероятно, это был мой муж! На свадьбе он выпил не – мало вина, он даже был пьян, может быть, он и сейчас та – кой от вина? Я еще не знала о необыкновенном распутст – ве этого человека.

Он раздраженно бормотал:

– Вот, черт, не встает! Ну, ничего, дорогая, я тебя не – множко похлещу, больно не будет. Но зато у тебя будет твердое внутри.

С этими словами, которые я не сразу поняла, он взял свой кавалерийский хлыст – тонкий, очень гибкий бам – буковый прут, который всегда носил с собой.

– Несколько слабых ударов – и он встанет, ты будешь довольна. Ты чего шарахаешься? Разве тебя отец не нака – зывал?

Его жестокие руки, которые привыкли давать по уху новобранцам, схватили меня. Он бросил меня на кровать, почти вывихнув плечо, и я вынуждена была сдаться. Я легла на живот, как он приказал, и, рыдая, проговорила:

– Ты хочешь бить меня в нашу брачную ночь! Но что я сделала, скажи мне, чтобы меня наказывать? Почему ты хочешь бить меня, а не заниматься любовью?

– Но я тебе все это возмещу, я тебя введу в мир люб – ви. Ох, уж эти монастырские девицы, их – то я и люблю!

С этими словами его хлыст просвистел в воздухе и впился в меня. Первый удар был ужасен, как укус змеи.

– О, он начинает двигаться. Посмотри, Грит, я же тебе говорил! Еще несколько шлепков, и я тебе доставлю та – кое наслаждение, что ты долго будешь ходить с сияющи – ми глазами.

Неужели он действительно считает, что делает мне одолжение? Но наносимые им удары явно доставляли удовольствие моему палачу. Я подверглась адской пытке. Я ерзала, пытаясь избежать побоев, но все было напрас – но.

– Да лежи ты спокойно, черт возьми, ты лучше по – смотри на мою штуку!

Скосив глаза в его сторону, я со страхом убедилась, что он не хвастается. Его член стоял, как дубинка. К счастью, мне тогда не пришло в голову, что этот зверь намерен снова всунуть в мое тело этот страшный инструмент.

– Ну, Грит, попробуем снова?

Боже, эти слова напугали меня больше, чем ужасное избиение.

– Нет, пожалуйста, я больше не могу, у меня болит все тело, – взмолилась я.

– А, чепуха. Ты тоже этого хочешь, я не слепой. Нука, быстрей раздвинь ноги, к чему эта фальшивая скром – ность? Я тебе уже говорил – невеста солдата должна быть быстрой, иначе она испортит самый красивый ма – невр мира.

– Но... ты мне делаешь так больно! Ой, ой, я не могу, я больше не вынесу... Ой, ой, пожалуйста, прекрати это...

Я извивалась, как червь, я кричала, визжала, но все бесполезно. Этот сумасшедший, овладевший моим телом, не слушал. Мои мольбы, казалось, еще больше возбужда – ли его. Сегодня я точно знаю, что это так. Слезы, крики и отчаяние – то, что этому чудовищу было нужно, чтобы сломать все естественные барьеры стыда и нежности, су – ществующие между полами. Только таким путем этот скот был способен закончить половой акт.

Мой муж – да разве достоин он этого названия? – по – ставил свой инструмент пытки удивительно точно перед моими узкими воротами, преисполненный решимости к новому штурму, несмотря на мои протесты. Первый тол – чок этого тяжелого орудия чуть не лишил меня чувств. И мне стало ясно: либо эта толстая дубинка должна стать меньше, либо моя бедная маленькая дырочка просто ра – зорвется, так как она не способна так сильно растянуться.

Чудовищный разряд, который потряс все мое тело, уст – ранил все сомнения по поводу результата этой неравной битвы. Громадный поршень вонзился в мое тело, дав ход какой – то адской машине. Это единственное сравнение, которое я могла сделать, потому что теперь регулярное, бесконечное движение вниз – вверх этого ужасного порш – ня, дьявольское постоянство которого напоминало мне слепое движение страшной машины, – это движение об – рушивалось на меня. К сожалению, на этот раз я ощуща – ла, что со мной делают, так как не было ни спасительной анестезии, ни потери сознания, которые облегчили бы мои страдани

я. Каждый болезненный толчок в мое тело точно регистрировался моей расстроенной нервной систе – мой.

Я бы никогда этому не поверила: чудовищу удалось проникнуть в меня на две трети своей величины.

Этот прямой кол вонзался в меня все глубже и глубже, каждый последующий удар поражал меня все сильнее...

Туша, придавившая меня к матрасу, хрюкала, хмыкала, бормоча: «О, фантастика, чудо – какая прелестная ма – ленькая п..., как будто сделана из резины... намного луч – ше, чем первый раз... хм, она тоже становится мокрой... неудивительно, с таким х..., как мой!»

Меня начало тошнить. Я была потрясена не только болью и унижением, но и ужасной вульгарностью этого человека, которого я любила, а теперь испытывала к нему отвращение. Мне казалось, что меня пронзают все сильнее, что громадный кол истирает меня до крови, с каждым толчком становясь все длиннее и толще. Я больше не мог – ла этого вынести. Меня охватила лихорадка, у меня воз – никали галлюцинации. Я видела снежный ландшафт, а потом – как будто плыву на парусной лодке в бурю. И эта страшная боль, разрывающая меня...

– Ну, малышка, разве тебе не хорошо? Это то, что на – зывается хорошей е... Теперь ты можешь наслаждаться – я буду е... тебя, сколько тебе нужно. Требуется немало времени, прежде чем я кончу. Чем дольше, тем вы боль – ше это любите.

Я задыхалась – из – за слез и рыданий мне не хватало воздуха. Из горла вырывался оглушительный визг, я во – пила так громко, что даже это тяжело дышащее животное стало обращать на меня внимание.

Конвульсии, сотрясающие мое тело, судороги, побуж – дающие меня дергаться, очевидно, еще больше возбужда – ли моего партнера. Возможно, эти рефлексы моего стра – дающего тела усиливали его страсть, потому что остатки моего угасающего сознания позволили мне заметить: его член стал еще утолщаться и увеличиваться. Да, я могла ясно это ощущать, он стал еще тверже в моей ослабевшей плоти. Стало так невыносимо, что я попыталась схватить этот бесконечно тяжелый кол обеими руками и вытащить его их себя.

И тут же в меня прыснула горячая струя. Я думала, это кипящая вода, и испугалась ожогов, и в этот момент страшное копье вылезло из меня. Теплый сок стекал с моих бедер, простыня подо мной стала мокрой. Так я провела первую брачную ночь.

Невероятно, но факт. Несмотря на ужас первой брач – ной ночи, несмотря на мое разочарование и страх, кото – рый я испытывала после нее, несмотря ни на что, я жила с капитаном как его жена. Хуже того, я твердо считала, что так и должно быть. И когда обстоятельства требовали мо – его унижения, причем в таких формах, которые не поддаются описанию, я терпела его выходки с преданностью жены. Мы провели медовый месяц в германском городе Висбадене. Капитан снял в аренду дом, к счастью, здесь не было близких соседей, потому что не было недостатка в криках и громких рыданиях. Он не щадил меня ни днем, ни ночью. Его похоть, похоть собаки или горячего жереб – ца, была ненасытной. Я уверена: единственное, о чем он жалел в этом мире, так это о том, что природа дала ему только один половой член.

Его страсть не имела границ, и даже во сне его громад – ный стоячий орган говорил о желании. Он преследовал меня везде: в спальне, в гостиной, на различных кушет – ках и диванах – все они были свидетелями наших много – численных совокуплений. Каждый уголок, даже самый незаметный, использовался этим сатиром для удовлетво – рения своей похоти. Не думаю, что остался хотя бы один стул, который не служил бы хоть раз пьедесталом для плотских забав моего мужа. У него была мания использо – вать самые невероятные места для действий, которые большинство людей предпочитают совершать в уедине – нии. Я сгорала от стыда, когда муж набрасывался на меня во дворе и даже в парках Висбадена. Он ставил меня у де – рева, задирал платье и работал надо мной среди бела дня, не боясь прохожих. Он говорил, что нет ничего более возбуждающего, чем импровизация этого дела, и что у людей глупые предрассудки заниматься любовью только в изолированных комнатах, подальше от окружающего мира.

– Какого черта нам прятаться? Даже звери делают это, где хотят, прямо на глазах людей, и они не находят в этом ничего особенного. О, мораль наших городов – сплош – ное лицемерие! – он говорил это не только мне, но и зна – комым, что вызывало удивление, а меня повергало в страшное смятение.

Я терпела эту жизнь три недели подряд. К счастью, от – пуск моего мужа кончился, и мы уехали в Голландию. И тут я обнаружила, что у него есть еще одна страсть – картежная игра. Не знаю, когда он выполнял свои слу – жебные обязанности. Мне казалось, что все время, сво – бодное от секса, он тратит на азартные игры. Его невоз – можно было оттащить от карт. Мое приданое растаяло быстрее, чем снег весной, и наши средства бывали очень скудны, особенно когда капитан снова оказывался в дол – гах. А это было чуть ли не всегда. Его жалованья едва хватало, чтобы расплатиться с ними, и он регулярно зани – мал деньги у тети Фриды, которая всегда была готова по – мочь любимому брату. Он занимал у друзей и коллег, но поти никогда не возвращал им долги, и это кончилось тем, что ему перестали одалживать деньги.

И вот наступил день, когда он вынужден был прибег – нуть к последнему средству.

Он совершенно спокойно, без всякой тени смущения, объяснил мне, что наступила моя очередь достать денег. Это были ложь, потому что после возвращения в Голлан – дию я часто обращалась за помощью к папе, и тот, желая помочь своему зятю, платил и платил, пока не потерял терпение.

– А что ты так беспокоишься? У меня же много дру – зей, и тебе повезет хотя бы с одним из них. Я не слепой, я знаю некоторых, кому ты очень нравишься. В конце кон – цов, ты же не принцесса. Не забывай, моя дорогая Григ, что у меня в жилах благородная кровь и что мой род сыг – рал большую роль в славной истории Шотландии, очень большую роль...

Капитан при любой возможности упоминал о своем благородном происхождении. «Мой дядя, адмирал флота его величества... », – начинал он, и все это меня страшно раздражало. Но это было ничто по сравнению с его под – лым отношением ко мне.

Когда он дошел до ручки, не видя иного способа добыть денег, он послал меня к Калишу. Это был богатый бан – кир, друг моего мужа, и при первом же знакомстве я его невзлюбила. Он нахально раздевал меня своими глазами и даже пробовал назначить мне свидание – ясно, для ка – кой цели. Возможно, его соблазняла моя экзотическая фигура. Даже когда я была совсем девочкой, обо мне го – ворили, что я очень привлекательна. Но я клянусь, что никогда не флиртовала с ним, мне это и в голову не при – ходило. Я была очень расстроена и рассказала мужу о его непристойном поведении. Он лишь рассмеялся, назвал меня глупышкой и сказал, что ничто не разжигает его страсть больше, чем сознание того, что его жена желанна для его друзей. Он тут же продемонстрировал, насколько эффективно моя жалоба отразилась на его страсти...

И когда он еще тяжело дышал, лежа на мне, он возоб – новил разговор о своем затруднительном финансовом по – ложении. А требование помочь ему было недвусмыслен – ным:

– Сегодня ты должна пойти к Калишу, моя дорогая Григ. Иначе я буду полностью разорен и меня выгонят со службы. Я знаю, тебе это все равно, но сомневаюсь, что твой отец пожелает иметь зятя, потерявшего честь, – так цинично начал он.

– Но, – ответила я запинаясь, – ты же не можешь до – пустить, чтобы я пошла к этому мужчине, особенно после того, что я тебе о нем рассказала. Я же новобрачная, жена офицера, он побоится, что ты вызовешь его на дуэль и убьешь его.

Да, я была невинна и глупа в те годы. Мой муж никогда бы не вызвал никого на дуэль. А когда речь шла о день – гах, он был способен закрыть глаза на все. Но тогда я это – го не осознавала.

– Ты что, отказываешься помочь своему мужу? Ну, тогда объясни мне: какая мне польза от такой жены? Я о тебе забочусь, люблю тебя, балую тебя, а когда отчаянно нуждаюсь в помощи, ты даже пальцем не хочешь пошеве – лить!

– Как ты можешь так говорить? Я буду рада тебе помочь, но разве тебе безразлично, как поведет себя Калиш по отношению ко мне?

– А, брось, он тебя не укусит. И даже если... Не будь такой дурочкой. Я знаю, что ты не изменишь мне за моей спиной. А на этот раз я сам хочу этого! Боже, я женился на самой глупой бабе на земле! Я хочу, чтобы ты пофлир – товала с ним и даже занялась любовью! Мне срочно нуж – ны деньги!

Я онемела. В последний раз я попыталась его урезо – нить:

– Маклеод, я, возможно, глупая, у меня мало опыта. Но одно я знаю точно: когда ты сунешь в рот посторонне – му человеку палец, он откусит тебе всю руку, и что даль – ше последует – нетрудно представить.

Мой муж удивленно поднял брови:

– Ну и что? Ты же не ребенок. И со мной ты уже не девственница. Ладно, ладно, – быстро проговорил он, увидев, как я покраснела, когда он произнес эти ужасные слова. – Это будет не так уж плохо. Если ты предложишь что – нибудь лучшее, я не буду настаивать. Но одно скажу тебе точно, – его голос стал угрожающим: – Без денег до – мой не приходи, иначе... Для меня все было ясно. Я еще не знала, кончать ли свою жизнь или выполнять этот ужасный приказ? Имею ли я право уходить из жизни? Вернее, имею ли я право уничтожать новую жизнь, еще не родившуюся? Я была беременна – это был Норман, мой первенец, который под моим сердцем готовился войти в этот странный мир. И потом был еще папа. Проступок, который будет стоить мне чести, от него можно скрыть, но мой трусливый уход из жизни погубит его.