Больничная история (инфантилизм). Часть 6

Я не знал, что ответить медсестре, потому что перспектива спать в детской кроватке с решетками меня совсем не устраивала.

– Давай решай быстрее, – нетерпеливо посмотрела на меня Ира.

– У окна, – обиженно буркнул я.

– А он вообще туда поместится? – скептически улыбнулась Аня.

– Сейчас посмотрим, – сказала Ира и, подойдя к выбранной мной кроватке, быстро опустила одну из боковых решеток.

– Что стоишь? – прикрикнула на меня Надя, – Залезай в кроватку!

– Действительно поместился, – сказала Вика после того, как я улегся в детскую кроватку.

– Эти кровати достаточно большие, – заметила Надя, – Даже восьми – девятилетние дети спокойно в них помещаются.

– Откуда ты знаешь? – поинтересовалась у медсестры Оля.

– У нас один раз девятилетний лежал, – улыбнулась Надя, – Целых две недели.

– Так у вас такой большой ребенок не в первый раз? – удивилась Марина.

– Периодически присылают, когда в других палатах нет мест, – объяснила Надя.

Ира быстро подняла решетку моей кроватки.

– Мы всем поднимаем решетки, – пояснила она, перехватив мой недовольный взгляд, – И сам ее пожалуйста не опускай. Не говоря уже о перелезании.

– Правила у нас одни для всех, – строго сказала мне Надя, – И для малышей, и для таких, как ты. Вылезать из кровати можно только с разрешения врослых.

Ира встряхнула и протянула мне градусник. Я послушно сунул его подмышку и уставился в потолок, задумавшись о своем новом положении. Разумеется с попаданием в эту палату взрослые не могли относиться ко мне иначе, как к ясельному малышу. Но несмотря на обиду за такое обращение, мне было с этими мамами намного спокойнее, чем с девчонками, от которых в любую минуту можно было ожидать какой – нибудь гадости.

Дождавшись, когда одна из медсестер придет за термометром, я попросил, чтобы она опустила решетку кроватки.

– Зачем? – поинтересовалась Надя.

– Я хочу в туалет, – смущенно признался я.

– Сейчас я принесу тебе горшок, – улыбнулась Надя, опустив решетку моей кровати.

– Горшок? – удивился я, чувствуя, что еще больше краснею.

– Ага, – кивнула медсестра, – У нас все дети пользуются горшками. Или ты думал, мы будем водить тебя в туалет?

– Так я сам, – сказал я.

– Самому тебе покидать палату категорически запрещено, – строго заявила Надя, – Дети могут это делать только в сопровождении взрослых.

Медсестра записала показания термометра в маленькую тетрадку и куда – то ушла. Решив проверить ее слова, я подошел к двери в коридор. Та действительно была заперта.

– Ну что, убедился? – насмешливо улыбнулась подошедшая ко мне Надя, – Ключи от двери в палату только у взрослых. Мы никого из детей в коридор не пускаем. Даже таких, как ты. Я тебе уже сказала – у нас правила одни для всех.

Надя подвела меня к стоящему у моей кровати горшку.

– По – маленькому или по – большому? – с улыбкой спросила она.

– По – большому, – смущенно признался я, еще больше покраснев.

– Так снимай колготы и садись на горшок, – приказала мне медсестра.

– Прямо тут? – удивился я, по – прежнему не представляя, как пользоваться детским горшком у весх на виду.

– А где? – улыбнулась Надя, – Маленькие дети не должны стесняться ходить на горшок в присутствии взрослых.

"Неужели мне сейчас придется при них какать в горшок?" – с ужасом подумал я. Происходящее казалось кошмарным сном.

– Чего ты ждешь? – нетерпеливо спросила медсестра, взявшись за мои колготки.

Я пытался сопротивляться, но Надя насильно убрала мои руки и рывком стянула мне колготки до щиколоток.

– Какие мы стеснительные, – улыбнулась медсестра, разнимая ладони, которыми я прикрыл пах, – Знаешь что? Давай – ка мы штанишки вообще снимем, чтобы ты их не намочил.

– Я своему тоже всегда полностью снимаю штанишки, – сказала Вика.

– Ага, мальчикам надо обязательно снимать, когда сажаешь на горшок, – заметила Аня.

– Эт точно, – улыбнулась Катя, – У мальчишек в положении сидя струйка не всегда в горшок попадает.

– Для мальчиков должны выпускать специальные горшки, – сказала Оля, – У моей соседки такой. Импортный – муж недавно привез из загранкомандировки. Такой весь красивый, пластмассовый. А главное,

там спереди специальный выступ – на случай, если малыш писанет вверх. У мальчишек такое очень часто бывает.

– Я слышала, у буржуев даже есть детские горшки с музыкой, – улыбнулась Вика.

– Чего только не придумают, – усмехнулась Катя.

– Свекровь недавно Мише такой в "Березке" купила, – сообщила Аня.

– Какая она у тебя крутая, – уважительно посмотрела на Аню Вика.

– Доктор наук, – улыбнулась Аня, – Ездила месяц назал в Норвегию на симпозиум. Мне, если честно, было так неудобно. Разве чеки на такие вещи тратят? На них обычно аппаратуру покупают: двухкассетники, телевизоры...

– И еще эти, как их, – добавила Катя, пытаясь вспомнить нужное слово, – Видики!

– Ага, видеомагнитофоны, – кивнула Аня, – В – общем, как я ни отказывалась, потащила она меня в "Березку" не за аппаратурой, а навороченным детским горшком с музыкой. Там кстати кроме этих горшков еще куча хитрых принадлежностей для малышей, которых я вообще никогда в жизни не видела. Далеко буржуи шагнули. Одни одноразовые подгузники чего стоят.

– Какие подгузники? – удивилась Марина.

– Одноразовые, – повторила Аня, – Они сделаны из специального супер – впитывающего материала. Ребенок может чуть ли не целый день в такой подгузник писать и какать – и попа все равно остается сухой.

– Везет буржуйским мамам, – протянула Марина, – У них прогресс, а у нас обычная марля. Вот бы мне такие чудо – подгузники. Просто замучилась менять Артёмке пеленки. Он тут, в больнице, вообще каждые полчаса их мочит.

Вспомнив, что стою с голой попой, я быстро уселся на горшок. Молодые мамы продолжали вовсю на меня глазеть – с такими снисходительно – ехидными улыбками, что я не знал, куда деться от стыда. Все пятеро без сомнения собрались наблюдать от начала и до конца, как я схожу на горшок по – большому.

– Что просто так сидишь? – обратилась ко мне медсестра, – Уже расхотелось какать?

Заметив, что Надя уставилась мне между ног, я быстро сомкнул коленки.

– Ножки не сдвигать! – строго сказала мне медсестра и, наклонившись, развела мои колени в стороны, – Вот так и сиди! Чтобы мне было видно, чем ты на горшке занимаешься.

Надя отошла к кроватке полуторагодовалого Серёжи и принялась быстро раздевать малыша.

– Что – то я ничего не слышу, – оглянулась она на меня через полминуты, – Ты будешь какать или нет?

Я не выдержал и громко пукнул.

– Кажется процесс пошел, – засмеялась Катя и вслед за ней остальные мамы.

Оставив Сережу лежать в кроватке голышом, Надя быстро подошла ко мне.

– Только хотела похвалить, – разочарованно сказала медсестра, заглянув мне между ног, – Почему до сих пор пустой горшок? Значит так – даю тебе пять минут. И если не покакаешь, тебя ждет клизма. Я не собираюсь полчаса ждать, пока ты соизволишь сходить по – большому.

Понимая, что медсестра от меня не отстанет, я тяжело вздохнул и начал тужиться.

– Как клизмы испугался! – засмеялась Катя.

– Давай, тужься, – улыбнулась медсестра.

Надя снова заглянула мне в горшок – как раз, когда я начал громко какать.

– Какой молодец, – похвалила меня медсестра, – Видишь, надо было просто сильнее тужиться.

Видя, что медсестра по – прежнему смотрит мне между ног, я, не в силах побороть свою стеснительность, снова сомкнул коленки. Хотелось провалиться под землю от смущения.

– Хорошо, не буду смотреть, – засмеялась Надя, – Такой ты, Дима, стеснительный. Подумаешь, в семь лет посадили на горшок.

– Может и нам отвернуться? – шутливо спросила Вика и все мамы тихонько захихикали.

Весь красный от стыда, я неожиданно для самого себя начал писать.

– Решил заодно сходить по – маленькому? – улыбнулась медсестра.

– Так писает, как будто целый день терпел, – усмехнулась Аня.

Я продолжал вовсю писать в горшок, стараясь не обращать внимания на смех и комментарии мам.

– Всё? – спросила Надя, когда моя струйка иссякла, – Вставай. Сейчас вытру тебе попу.

Моё лицо захлестнула новая волна стыда. "Малышам, которые ходят на горшок, не положено туалетной бумаги, – с ужасом осознал я, – Им вытирают попу взрослые – мокрой тряпочкой" Представив, что медсестра сейчас будет это делать мне, причем у всех на виду, я подумал, что наверно умру от стыда.