Больничная история (инфантилизм). Часть 19

– Хватит дразнить мальчишку, – недовольно сказала Юля, – Сама его держи. Он от твоего щекотания так вырывается.

– Хорошо, – нехотя согласилась Наташа, – Сейчас одену ему пижаму. Только сначала обернем между ножек марлей.

– Правильное решение, – с улыбкой кивнула Юля.

Вынув из ящика стола большой кусок марли, Наташа ловко сложила из него толстый треугольник.

– Я тоже своему такие треугольные подгузники складываю, – заметила Марина.

– Ага, настоящий марлевый подгузник, – улыбнулась Катя, – Как у грудного.

– Ты б его еще запеленала, – шутливо предложила Вика.

– И чепчик не забудь одеть, – добавила Аня, – Чтоб все было, как у грудного. Подгузник, пеленки, чепчик...

– Соска во рту уже есть, – сказала Оля и все дружно засмеялись.

Попросив Юлю поднять мне попу, Наташа подсунула под меня марлевый подгузник.

– Писюнчик вверх, как положено, – улыбнулась она, задрав мне письку.

Мамы малышей тихонько захихикали, вогнав меня в краску.

– Что, действительно положено всегда нарправлять вверх? – поинтересовалась Оля, – По – моему все равно, куда у мальчишек писюнчик смотрит.

– Я своему никогда вверх не направляла, – улыбнулась Вика.

– А мне медсестра из нашей поликлиники сказала обязательно задирать писульку вверх, – заметила Марина.

Плотно запахнув со всех сторон марлевый подгузник, Наташа скрепила его концы булавками. После этого она не без труда натянула поверх марли мои пижамные штаны.

– Слезай! – сказала Наташа и помогла мне слезть со стола, – А теперь марш в постель!

Я побежал к своей кровати, неуклюже ковыляя в толстом подгузнике. Дождавшись, когда я залезу под одеяло, Наташа подняла обе решетки детской кроватки и пожелала мне спокойной ночи. Довольный, что медсестры наконец оставили меня в покое, я повернулся на левый бок и сладко зевнул. Не прошло и пяти минут, как я крепко спал.

Проснувшись следующим утром в мокром подгузнике, я тоскливо подумал, что такое теперь наверно будет повторяться каждую ночь. Настенные часы показывали полседьмого. "Чего все малыши так рано встают?" – недовольно подумал я, услышав детский рёв. Вскоре выяснилась причина рёва.

– Такие маленькие постоянно какают после термометра, – улышал я громкий Наташин шёпот.

Я повернулся на правый бок и принялся наблюдать за склонившимися над Артёмкиной кроватью медсестрами.

– Извините, девочки, что так получилось, – виновато улыбнулась заспанная Марина, подойдя к кроватке своего шестимесячного сынишки, – Сейчас я вытру ему попу.

– Я б и сама вытерла, – усмехнулась Наташа.

– Ничего страшного, у малышей это часто бывает, – сказала Юля, – Мы уже привыкли.

– Ох, горе ты мое, – вздохнула Марина, – Наложил такую кучу на марлечку у себя под попой.

– Мы всем малышам такую подкладываем перед тем как ставить термометр, – пояснила Наташа.

"Хорошо, что хоть мне так не меряют температуру" – подумал я. Мне, как большому, давали держать градусник подмышкой. Впрочем радоваться было рано. Подойдя к моей кровати, Наташа принялась мазать острый конец термометра вазелином. Прекрасно понимая, что это означает, я похолодел от неприятного предчувствия.

– Что лежишь с такой миной? – обратилась ко мне Юля, – Опять описался?

Юля стянула с меня одеяло и понимающе улыбнулась. Мне хотелось провалиться под землю от стыда.

– Ай – яй – яй, – нахмурилась она, бесцеремонно щупая меня между ног.

– Ничего себе, – усмехнулась Наташа, – Даже майка снизу мокрая.

– Направили мальчишке писюнчик вверх, – ехидно бросила проходившая мимо Катя.

– Хорошо, что обернули между ножек марлей, – сказала Юля, стягивая с меня мокрые пижамные штаны, – Хотя все равно постель менять придется.

– Описался? – спросила Оля, остановившись у моей кровати.

– Еще как! – ответила Юля.

– Мой тоже таким мокрым проснулся, – сказала Оля.

Быстро расстегнув булавки, Юля осторожно развернула мой подгузник.

– Предыдущие девчонки были правы, – усмехнулась Наташа, раглядывая меня между ног, – Каждую ночь мочит постель.

– Как не стыдно, Дима! – обратилась ко мне Юля, – Чтобы в семь лет так писат

ься!

– Почему ты не попросился ночью на горшок? – накинулась на меня Наташа.

Слушая, как медсестры меня стыдят, я еле сдерживался, чтобы не зареветь от обиды.

– Ну что, Юль, задирай ему ноги, – сказала Наташа.

Юля взяла меня за лодыжки, но я, изловчившись, вырвал одну ногу и лягнул медсестру.

– Ты что? – крикнула Юля, потирая ушибленный локоть.

– Ах вот значит ты как, – сказала Наташа таким ледяным тоном, что у меня по спине пробежали мурашки, – Сейчас узнаешь, как у нас непослушным меряют температуру.

Наташа быстро вытерла градусник мокрой тряпочкой и сходив к пеленальным столам, вернулась с уже знакомой мне мыльницей. Догадавшись, что она затеяла, я громко заревел.

– Так и хочется отшлепать по голой попе, – рассерженно сказала Юля, снова задирая мне ноги.

Я с опаской наблюдал, как Наташа тщательно намыливает градусник.

– А теперь помажем дырочку в попе, – улыбнулась она.

– Мылом? – усмехнулась Оля.

– Каким мылом? – притворно возразила Наташа, – Это специальный детский вазелин. Для непослушных.

Все тихонько захихикали.

– Вот так помажем Димину маленькую дырочку, – приговаривала Наташа, намыливая мне попу.

Было очень щекотно, не говоря уже о неприятном пощипывании.

– Смотри, Юлька, – улыбнулась Наташа, продолжая дразнить мою дырочку, – Так смешно. От каждого прикосновения вздрагивает.

– Ага, – усмехнулась Юля, – И сразу начинает ерзать, пытаясь увернуться от твоего пальца.

– Ты что, Дима, серьезно думаешь, что сможешь мне помешать? – насмешливо посмотрела на меня Наташа, – Я тебя в этой позе могу трогать между ножек, где захочу.

– Суй ему уже в попу термометр, – проворчала Юля, – Достаточно везде помазала.

Почувствовав, как мне в попу быстро скользнул посторонний предмет, я снова заревел.

– Сейчас же перестань капризничать! – строго сказала мне Наташа, – Что это такое? Не даешь мерить себе температуру.

– Так меряют только малышам, – обиженно заявил я, продолжая тихонько всхлипывать.

– А ты значит считаешь себя большим? – насмешливо спросила Наташа, – Почему ты тогда носишь подгузник? И не просто носишь, а писаешь туда, как маленький.

– И какает в штаны тоже, – добавила Юля.

– Нам все про тебя рассказали, – сказала Наташа, – Особенно, как ты любишь пускать фонтаны во время детских процедур. Совсем, как грудной.

Я густо покраснел.

– Что, Дима, нравится все делать, как малышу? – не отставала от меня Наташа, – Писать и какать в штанишки, пускать фонтаны на пеленальном столе... Я просто уверена, ты и сейчас, после термометра, кучу наложишь. Как шестимесячный Артёмка. Чем ты от него отличаешься?

Слова медсестры были такими обидными, что я снова горько заплакал. Вдобавок неприятное пощипывание в попе и вправду вызвало у меня сильный позыв какать.

– Я тебя после этого мокрого подгузника по – другому не воспринимаю, – продолжила Наташа, – Хорошо, что у тебя под попой марля. От тебя сейчас всего можно ожидать.

– Что, серьезно боишься, что мальчишка наложит после термометра кучу? – засмеялась вошедшая в комнату Вика.

– Конечно наложит, – уверенно заявила Наташа, – Хотите поспорить?

Наташа принялась шевелить термометром у меня в попе, резко усилив и без того мучительный позыв по – большому. Наблюдающая за ней Юля тихонько хихикала.

– Давай договоримся, – снова обратилась ко мне Наташа, – Я слышала, что из третьей палаты выписывают одного мальчика. Значит там сегодня появится как минимум одно место. Если ты будешь себя вести, как большой, мы с Юлей похлопочем от твоем переводе.

– Наташка! – с упреком посмотрела на Наташу Юля, неодобрительно покачав головой.

– Но если ты что – то сделаешь, как маленький, останешься тут, – продолжила Наташа.

Я с надеждой взглянул на Наташу, смутно догадываясь, на что она намекает.

– Пора вынимать, – сказала Юля, посмотрев на часы.

Хитро переглянувшись с Юлей, Наташа быстро вынула у меня из попы термометр. Я еле сдерживал мучительно острый позыв по – большому.

– Ну что? – улыбнулась Юля, – Так ты, Наташка, за Диму боялась. Надо было Вике с тобой поспорить.