Больничная история (инфантилизм). Часть 10

Ирина Владимировна приложила ладонь к моему животу.

– А вот животик довольно плотный, – нахмурилась она, – Сейчас попробую помассировать.

– Делаете ему массаж от газиков? – понтересовалась одна из практиканток, наблюдая, как врач массирует мне живот.

Я не удержался и громко пукнул.

– Что, Дима, решил за меня ответить? – засмеялась врач и сильнее нажав мне на живот, добилась еще одного громкого пука, – Вот так. Давай как следует попукаем.

Продолжая лежать голышом перед обступившими стол практикантками, я не знал, куда деться от стыда.

– Делайте ему такой массаж как минимум три раза в день, – сказала врач медсестрам.

– Я б просто поставила газоотводную трубочку, – заметила Оксана.

– Тоже вариант, – согласилась врач, – Кстати, как часто он у вас ходит по – большому?

– Сейчас посмотрю наш горшочный журнал, – сказала Маша, взяв лежащую на столе толстую общую тетрадь, – У предыдущих медсестер вчера два раза покакал. И потом уже при нас наложил кучу в штанишки.

– В ясельной палате положено вести учет, как дети ходят по – маленькому и по – большому, – пояснила практиканткам врач.

– Так они и семилетнего в этот журнал вписали? – засмеялась одна из девушек.

– Конечно вписали, раз его официально к нам определили, – раздраженно посмотрела на пркатикантку Оксана, – Ведем подробный учет, как ребёнок ходит на горшок – точно так же, как с остальными малышами.

– Молодцы, – похвалила медсестер врач, – Продолжайте всё записывать.

Врач принялась щупать мне низ живота.

– Вы что мазали такого большого детским кремом? – со смехом спросила она у медсестер, – Чего у него так блестит лобок?

– Ага, решила на всякий случай помазать, – сказала Маша, – Он же наверно всю ночь лежал мокрым.

– Небось полтюбика на него израсходовала, – усмехнулась врач, щекотно щупая мне лобок.

– Лучше подстраховаться, – поддержала Машу Оксана, – Чтоб родители не предъявляли претензий, что у ребенка в больнице появились опрелости.

– Сейчас проверим, – улыбнулась врач, рывком задрав мне вверх ноги.

Неожиданное щекотное прикосновение между ног заставило меня вздрогнуть.

– У мальчиков опрелости чаще всего появляются вот тут, за яичками, – пояснила практиканткам врач, продолжая щекотно меня щупать.

– Как сразу задрыгал ногами, – улыбнулась одна из практиканток.

– Ага, – кивнула вторая, – А лицо какое недовольное. Особенно сейчас, когда вы щупаете ему мошонку.

– Проверяете, опустились ли у ребенка яички? – поинтересовалась третья практикантка.

– У семилетнего мальчишки? – засмеялась первая, – Тоже скажешь!

– Конечно опустились, – улыбнулась врач, – Разве не видно?

– Я знаю! – подала голос стоящая позади всех невысокая девушка с пышным хвостом огненно – рыжих волос, – Вы проверяете ребенку один рефлекс. Забыла, как называется...

Практикантка наморщила лоб, пытаясь что – то вспомнить.

– Кремастерный, – с улыбкой подсказала врач, – Мальчикам всегда его проверяют во время осмотра.

Врач снова потрогала мне мошонку, вынудив задрыгать ногами от нестерпимой щекотки.

– Ну что? – обратилась она к практиканткам, – Кто мне скажет, в чем заключается кремастерный рефлекс?

– Подтягиваются яички, когда их легонько щекочут, – бойко ответила рыжая девушка.

– Правиильно, – кивнула врач, продолжая щекотать мне яички, – Смотрите, как они втягиваются вовнутрь, стоит только дотронуться до мошонки кончиками пальцев.

– Ага, сразу прячутся, – улыбнулась одна из практиканток.

– Кстати, наиболее интенсивно кремастерный рефлекс выражен как раз в этом возрасте, – пояснила врач, – В шесть – семь лет. Ну что, все посмотрели? Или хотите, чтобы я еще раз показала?

– Пощекотите мальчишку еще раз, – со смехом попросила одна из практиканток, – Так прикольно смотреть, как он дрыгает ножками.

Все дружно засмеялись.

– Сейчас еще кое – что проверим, – усмехнулась врач, опустив мне ноги.

Почувствовав, как чужие пальцы приподняли мне письку, я густо покраснел, не зная, куда деться от стыда.

– Непорядок, – неодобрительно нахмурилась врач после нескольких очень неприятных манипуляций с моей писькой.

– Я как раз, Ирина Владимировна, хотела Вам об этом сказать, – обратилась к врачу Оксана.

– Видите вот этот хоботок? – показала практиканткам врач, легонько помяв мне кончик письки.

– Точно такой же, как у малыша, что лежит на соседнем столе, – кивнула одна из практиканток на лежащего справа от меня полуторагодовалого Серёжу, которого Оксана уже успела раздеть догола.

– Ага, у них почти одинаковые писульки, – улыбнулась дру

гая практикантка, – У семилетнего конечно покрупнее.

– Совсем ненамного, – усмехнулась третья, – А по форме точно одинаковые.

– Я как раз на это и хотела обратить ваше внимание, – сказала врач, – У семилетнего мальчика уже не должно быть такого плотного хоботка.

Врач снова неприятно помяла пальцами мою письку.

– Крайняя плоть в этом возрасте должна быть достаточно эластичной, чтобы полностью оттягиваться, – продолжила Ирина Владимировна, – А у него – смотрите – головка вообще не открывается.

– Физиологический фимоз? – подала голос рыжая практикантка.

– Давай не будем преждевременно ставить никаких диагнозов, – улыбнулась врач и повернулась к медсестрам, – Значит так, девочки. Будете теперь каждый день водить его к процедурной медсестре. Она знает, что делать.

– Мы сейчас никак не успеем, – виновато сказала Маша, посмотрев на часы, – Через полчаса смена заканчивается.

– Тогда попросите следующих медсестер, чтоб сводили, – сказала врач.

– А чё им сказать – то? – спросила Оксана, – Как эта процедура называется?

– Скажите, чтоб попросили процедурную медсестру разработать ребёнку крайнюю плоть, – пояснила врач, переходя к следующему пеленальному столу, – Всё, можете его одевать.

Врач склонилась над лежащим на соседнем столе голеньким малышом.

– Сейчас я тебя одену, – сказала мне Маша, отправившись к моей тумбочке за сухими трусами.

Представив предстоящую мне загадочную, но явно малоприятную процедуру, я похолодел от страха. К счастью ночные медсестры действительно не успели сводить меня в процедурный кабинет, потому что у них закончилась смена.

– Привет, Светка, – поздоровалась Маша с вошедшей в палату девушкой в белом халате, – А Таня где задерживается?

– С Катькой в коридоре лясы точит, – усмехнулась Света, – Сейчас я ее позову.

Света вышла из палаты и через полминуты вернулась с другой девушкой, на ходу застегивающей белый халат.

– А у нас новенький, – объявила Оксана, кивнув в мою сторону.

– Этот? – удивилась Таня, – Что такой большой тут делает? Опять в обычных палатах нет мест?

– Э – э, как тебе сказать, – замялась Оксана, – Этогог мальчишку немножко по другой причине сюда направили. Мы его, как малыша, учим ходить на горшок.

Ночные медсестры принялись рассказывать своим сменщицам о моих конфузах. Слушая их, я периодически ловил на себе насмешливые взгляды Светы с Таней, от которых хотелось провалиться под землю.

– Даж не знаю, чего еще от него ожидать, – с улыбкой сказала Оксана, – В постель писал, в штаны какал. Даже во время подмывания умудрился пустить фонтан.

– Представляю эту картину! – засмеялась Света и вслед за ней остальные медсестры.

– Мда, веселый нам дёнек предстоит, – улыбнулась Таня, – Спасибо, что предупредили.

– О, чуть не забыла! – спохватилась Оксана, – Ирина Владимировна просила сводить его в процедурный кабинет.

– Зачем? – поинтересовалась Таня.

– Разрабатывать крайнюю плоть, – ответила Оксана.

– У него что фимоз? – спросила Света.

– Ага, – кивнула Маша, – Врач при нас несколько раз пробовала открыть писульку – и никак. Кожица собрана в очень тугой хоботок, как у грудного.

– Понятно, – улыбнулась Света, – Только зачем к процедурной медсестре с такими мелочами идти? Сделаем все тут – сами. У Юли и так пациентов хватает. Я только что с ней разговаривала.

– А ты что знаешь, как делать эту процедуру? – недоверчиво посмотрела на Свету Маша.

– Конечно знаю, – усмехнулась Света, – Столько раз малышам писюны открывала.

Поболтав с новыми медсестрами еще пару минут, Маша с Оксаной начали собираться.

– Обещаешь вовремя ходить на горшок? – обратилась ко мне Оксана, снимая свой белый халат.

Я смущенно опустил взгляд.

– Чего молчишь? – повысила голос Оксана.

– Обещаю, – смущенно выдавил я.

– Разве так обещают? – улыбнулась Оксана, – Давай, повторяй за мной. Громко и четко, чтоыбы все слышали. Обещаю вовремя ходить на горшок по – маленькому и по – большому.

– Что ты к нему пристала? – сжалилась надо мной Маша, – Смотри, как покраснел.

– Ничего, мы проследим, чтобы он почаще ходил на горшок, – сказала Таня.

"Почаще" в Танином понимании означало каждые полчаса. Отбившись от нескольких попыток медсестер поставить меня перед горшком, я с обидой подумал, что наверно придется в следующий раз послушно туда пописать – настолько мучительным стал позыв по – маленькому. Я пытался терпеть, по – прежнему стесняясь прилюдно ходить на горшок. Как и предыдущие медсестры, Таня со Светой настаивали, чтобы я это делал в общей комнате у всех на виду.