ВОЗЛЕ БАССЕЙНА. ЧАСТЬ СЕМНАДЦАТАЯ

Оставив обконченную Пархоменко приходить себя, Большаков поспешил отыскать свидетеля его заслуженного успеха...

Заканчивались последние минуты футбольного поединка взрослых. «Ястребки» выигрывали у «Ленинцев» со счётом 4-2. На поле готовились выходить подростки. Радист запропастился где-то среди болельщиков. Пришлось пройтись мимо трибун, чтобы увидеть его сложенную в наклоне фигуру на краю дальней скамьи.

«Вот он где затаился... - возликовал находке Борик. – Когда бить будем?»

«Ну, ну, ну, - притормозил драчливую ипостась Петрович. – Сначала надо узнать, как он относится к увиденному...»

«Я бы побил, - сказал Я. – На всякий случай. Авансом. Чтобы не стучал...»

«Стоп! – сказал Большаков, - тут мне решать!»

Пробегающий по полю Санёк спросил:

— С ногой порядок?

— Да, подтвердил Борис, - порядок. - Подошёл и сел рядом с Николаем. Тот зыркнул и молча подвинулся. Потом сказал:

— Уделал ты меня, старшой... Опередил...

— Тебе показалось.

— Хе. Козе понятно...

Матч закончился. Стадион приветствовал победителей. Несколько человек подбежали к Большакову поделиться впечатлениями. Тот поднялся, пожал футболистам руки, сказал:

— Потом, потом обсудим в деталях.... Давайте сразу в душ... Игорёк посудишь пацанов? Окей. Мне сейчас поговорить надо... Нога? Да – нормально... проходит... О чём мы с тобой Николай говорили? – Борис сел на прежнее место и воззрел на хмурое лицо радиста.

— Хотел же пойти на полчаса раньше... - глухо произнёс тот. – Но наш пострел, всюду поспел... Надо было пойти за ней сразу. Видел же, что реально потеряла берега... Раскисла... Бабы, когда они такие... сам знаешь... Сажай на лопату и выноси из хаты...

— Не вынес бы...

— Ну да. Ты её давно обхаживаешь... А тут я, со своими новостями подсуетился...

— Всё это – липа липовая.

— Не боишься, что Ковальчучка узнает?

— О сплетне? Неа. Тебе же и попадёт.

– Причём тут я?

— В лагере не знаешь откуда прилетит... Сам говорил.

— Ну, да... Ну, да... - закивал головой наш «Аллен Делон»,

— Слушай, - положил ему на плечо тяжёлую ладонь Большаков, – у тебя с ней может ещё и будет. Но только не при мне. Как уеду в альплагерь. Дерзай. Дорогу осилит, сам знаешь кто... Иначе могу нечаянно зашибить. Она же моя коллега. Не забывай. Веришь?

— С таким бугаём станется... - радист пытался сбросить с плеча руку оппонента, не получилось. Угроза быть поколоченным существовала реально. - Чё ты пристал? Ничего я не видел... Да убери свою лапище, закурить хочу...

— Здесь не курят, - напомнил Борис Петрович. – А дело у меня к тебе, Коля другое. Не менее деликатное. И состоит оно из двух пунктов: приятного и не очень. С какого начать?

— Говори уже...

— Начну с неприятного. Настучишь - утонешь в бассейне. Ты же туда собираешься ходить? Каждый стукач это – зло. А добро всегда побеждает зло. Точнее – кто побеждает, тот и есть добро! Усёк?

Под рукой Большакова, ладная голова «Аллен Делона» бессильно дёрнулась.

...

Как Вам читатель ТАКОЙ Большаков? Грубый и агрессивный? Это ведь в нём сейчас говорит ипостась по имени Борик. Тот самый, что сидит в башке Бориса Петровича, вроде бы этаким сексуально озабоченным придурком, но, на самом деле, его основная функция - защита интересов хозяина. Умеет своевременно исполнять свой долг: и кулаками, и веским словом! Но сейчас грозит радисту Коле для острастки...

Хотя и был эпизод в «Отпускнике». Помните (те, кто читал), его быструю троечки: по корпусу, в челюсть и снова по корпусу? Напрасно тогда проводники купейного вагона хотели избавиться от солдатика... Даже, пытались садануть стальным совком по башке упрямого рядового. И чем закончилось? Конфискацией у проводников их замечательного порошка китайского происхождения. Они его пили перед тем, как несколько часов сношали в закрытых купе хорошеньких пассажирок! Киноартисток, между прочим...

Кстати, давненько наш герой того порошка не пробовал! Своих сил хватало. А сегодня? Вечером? Ну, как случится в «Юном Ленинце» сущая оргия?..

...

— Так, а теперь – пункт приятный, - продолжил голосом Большакова Борик. – Сегодня имеется приглашение посетить соседей, для участия в, так называемом «чаепитии». Зовут меня и... тебя. – рука Бориса Петровича оставила макушку радиста и, почти дружески легла на его плечо. - Догадываешься, КАКОЙ «сладкий стол» нам готовят физручки?

Потухшие было глаза «Аллен Делона» оживились.

— Только есть один нюанс. Их будет трое. Надо ещё кого-нибудь, из наших, за компанию... Какие на этот счёт соображение?

— Возьмём Вовочку! Он сегодня - герой матча. Три гола забил...

— Неа. У Вовочки фейс не тот. На зэка смахивает. Девочкам нужны гости с безупречной внешностью... Они видишь ли - эстеты... Ещё кандидатура имеется?

Николай сделал лицо сосредоточенным...

Нахмурил свой высокий лоб и Борис Петрович. Это был сигнал включаться в обсуждение кандидатуры остальным ипостасям.

«Кого-то из физруков? Сашку или Игоря?..»

«Ага! Чтобы до конца смены зависеть от их молчания? Шефу с ними ещё работать... Нужен человек со стороны и, желательно, чём-то скомпрометированный... Чтобы не болтал лишнего... Как на счёт вон того парня?» - Петрович указал в сторону общежития.

«Так это же...»

«Верно. Сенечка. По всем показателям - идеальная кандидатура для участие в чаепитии...»

«Петрович, ты – гений!» - вскочил на ноги Борис Петрович, и указал радисту на удаляющегося со стадиона Кудряша:

— Вон кто нам нужен! Томочкин муженёк. Подожди здесь, я с ним почирикаю...

...

Людмила Сергеевна и Ксения Абрамовна сидели на открытой лоджии второго этажа общежития и вели неспешную «светскую» беседу. Обе были в лёгких сарафанах, модных солнцезащитных «хамелеонах» и в легкомысленных шлёпанцах на босую ногу – вполне подходящее одеяние для зоны летнего отдыха.

Синхронно покачиваясь в плетёных креслах-качалках они держали в руках по бокалу с тёмно-рубиновым напитком и, время от времени, подносили краешек тонкого хрусталя к одинаково алло-окрашенным губам.

Вообще-то, Людмила Сергеевна предпочитала бледно-розовую или слегка аметистовую помаду. Но гостья, которой алый цвет особенно шёл, по-приятельски, настояла:

— Давай, сегодня, мы будем во всём одинаковыми...

Рядом с кайфующими, на маленьком столике стояла початая бутылка десертного «Букет Абазии» а на бетонном полу у кирпичного парапетом лоджии – уже пустая, но с этикеткой «Чёрные глаза».

Подруги отмечали запланированную встречу. Слегка захмелев, и лениво «закусывая» кусочками кишмиша, что находился в высокой вазочке, очень удобно расположенной на столике. Стоило, слега качнувшись, протянуть руку и - бери приглянувшийся кусочек сладости...

Кишмиш и вино, привезла в «Ястребок» – «Шахерезада». Любила она организовывать подобную атмосферу восточного комфорта. Особенно для подруги Люськи, которой откровенно симпатизировала.

— Когда я пойду выше, - говорила она полушутя, полусерьёзно, - ты, обязательно, сменишь меня...

Сейчас женщины занимались тем, ради чего приехала «Шахида» - перетирать косточки Бориса Петровича. Говорила «Шахерезада»:

— Тактику ты, Люся выбрала верную... Заставь его оправдываться... Психология человека такова, что тот, кто оправдывается – виновен. Во всяком случае, он таким воспримется. Кто первым обвинил, тот и прав, до тех пор, пока не докажет обратное... А это в нашем обществе невозможно. Веди себя сдержано. С достоинством оскорблённой. Вспышка гнева в такой ситуации не уместна. Она только обнажит твою подчинённость обстоятельствам... Прежде чем сказать, - думай, что говоришь. Заранее наметь личную парадигму... Примерно такую: «Ведь какого мужчину мы, женщины хотим видеть возле себя не только дома, но и на работе? Учтивого, щедрого, воспитанного, мужественного, смелого, великодушного, любезного. А что получаем? И перечислять не хочется!» Здесь можно глазами испепелять противника. Мол – и так всё ясно! У тебя это получится...

Ксения Абрамовна встала и сладко потянулась, демонстрируя поистине роскошное тело южной женщины.

— Мужчина ведь кто? В сущности – безволосая разновидность обезьяны. Твой Михаил редкое исключение. Кроме реальной власти имеет и такие добродетели, как аккуратность, пунктуальность и работоспособность... - гостья наполнила свой бокал и снова устроилась в удобной качалке:

— Но и физрук не лыком шит. Относись к нему ответственно. Я навела нужные справки. Представь себе – он не только красив, но и по-настоящему талантлив. Имеет две персональные выставки. Несколько работ уже за рубежом. Значит могут быть связи в МИДе. К тому же – известный в стране спортсмен, тяготеющий к экстриму. Мастер спорта. Чувствуешь какой противовес ты готовишь своему Мише? Прежде чем принять окончательное решение, хорошенько подумай - стоит ли таких мужиков сталкивать лбами? Я бы, на твоём месте просто пользовалась бы обоими в своё удовольствие.

Тонкие брови Людмилы Сергеевны удивлённо двинулись вверх:

— ???

— Ой, только не надо изображать такое удивление, девочка, словно я сказала что-то не понятное. Не можешь противиться ситуации – возглавь её! Именно так я и поступаю, когда приходилось выбирать между разумом и сердцем. я просто делаю, что нужно делать и будь, что будет...

— Не духом и не сном, не ожидала от тебя, феминистки, такое предложение!

— Т-ш-ш–ш-ш... Ты права. Моя шкура не пробиваема. Но сердце нежное. Иначе, как бы я могла понять твою затею? Давай выпьем за двух нормальных мужиков: твоего Михаила, и физрука!.. Кстати, я могу забрать Большакова с собой. Скажем на какой-нибудь семинар по переподготовке...

— На какой семинар, когда на нём сейчас столько завязано!

— Ага. Собачка на сене не согласна? Ты уж, будь добра, определись...

«Шахерезада» коснулась краем своего бокала бокал растерявшейся Ковальчук и хитро поглядывая на разрумянившееся лицо подруги, сдержанно улыбнулась:

— Комплекс превосходства рано или поздно приводит к необходимости спасать свой престиж. А у тебя, моя дорогая, он развит невероятно. И если ты не сможешь уничтожить Большакова, то будешь потом во всю стараться сохранить прежнюю репутацию в любом её виде, идя на уступки... Не исключено, что твоя воля будет сломлена, и авторитетность исчезнет навсегда... Поняла, чем рискуешь? Ну давай, за удачу в твоей авантюре!..

...

На лоджии было слышно, как с обратной стороны здания шумит футбольная баталия.

— Сегодня день межлагерных соревнований?

— Наши играют с «Юным Ленинцем».

«Шахерезада» понимающе кивнула.

Внизу под лоджией послышался чей-то уверенный голос:

— Не простила?

Ксения Абрамовна приподнялась, осторожно глянула вниз и тут же отпрянула, прошептав:

— Надо же, лёгок на поминок...

— Кто?

— Да твой... Кто же ещё?

Ковальчук, как и подруга, осторожно глянула за кирпичный парапет лоджии. Прямо под ними стояли двое: Большаков и Пархоменко. Если первый чувствовал себя уверенно, то второй был явно чем-то обескуражен.

— Даже разговаривать не стала. Забрала гитару и выставила за дверь.

— Ещё бы... И как тебе угораздило с этой медсестрой?

— А, - махнул в чью-то сторону Арсений. – Сигареты есть?

— Не курю.

— А я бы сейчас закурил... или напился бы...

— Не валяй дурака. Сходи в душ и успокойся...

— Ладно бы что серьёзное. А то так – баловство... И ведь какая-то сволочь донесла...

— Сам виноват. Слишком в открытую распутничал.

— Так ведь прилипла – не оторвать! Что мне было делать? Ты бы оттолкнул?

— Может быть и так... Только я не женат...

Внизу, кто-то негромко матюгнулся.

— Ну, ладно, не раскисай. Приводи себя в порядок. Сегодня на дискотеке подежуришь вместо Томы. Ей не до дежурства. А после отбоя сходим к соседям. Приглашали познакомиться поближе... Тоже физруки, как и мы... Попьём чайку, покумекаем о совместных тёрках... То да сё... Отвлечёшься... Глядишь - и жена остынет...

— Я её такой злой никогда ещё не видел...

— Молодые браниться – только тешиться...

— Ага, ещё скажи, что – чем громче ссора, тем слаще примирение.

— И этот тоже верно. Как там на Косе? Нормально?

— Курорт. Купайся, загорай... и, - похоже, Пархоменко молча показал старшему физруку известный всем жест...

— Вот это и было лишнее... Следующий поход поведёшь совместно с женой... Там и помиритесь...

— Ковальчук не отпустит... Скажет - работы в лагере много.

— Я договорюсь...

— Ведь, если бы в первый раз эта... стерва отпустила, ничего бы не случилось...

— Да понятно... Только ты на Людмилу Сергеевну зря бочку не кати. Не могла она Тому отпустить. Мы тут и вчетвером, еле справлялись. Знаешь сколько навалилось? Да ещё это дежурство возле бассейна...

— Она тоже дежурила?

— А как же. По графику – самая первая...

— И как себя показала?

— Во всех ракурсах – положительно...

— Она у меня покладистая... - в голосе Пархоменко послышались тёплые нотки.

Большаков, как будто в смущении, откашлялся в кулак:

— Значит так. Сейчас: душ, ужин, дискотека и после отбоя - к соседям.

— Ночью?

— Самое время чаи гонять. Днём-то не до этого... За футбол спасибо. Игрок из тебя классный. Навесы Вовчику, как на блюдечко выкладывал. Только забивай! Жаль я колено подвело, пришлось другим заниматься...

— Колено? А мне говорили – стопа.

Большаков снова откашлялся:

— И стопа... Колено - старая травма... надрывом мениска... Из-за него и в лагерь поехать согласился. Пока после операции заживает... Когда первый раз встретились, я про это упоминал...

— Не помню... Злой на тебя был... Что на жену мою пялишься... А теперь вижу, что мужик ты правильный... И вообще – сработаемся. Вот только бы с Томой уладить... Поможешь? Ты для неё – авторитет.

— Само собой... Для того и к соседям идём... Надо будет и другие лагеря посетить. Доказать, что мы - лучшие во всём... Кхы... Кхы... Что-то кашель замучил... Пожалуй, горячий душ тоже приму... «Ястребок» должен быть первым во всём. И в пионерболе, и в футболе...

— И в теннисе.

— О! И в волейболе. У тебя с этим как?

Беседующие начали отходить в сторону душевой.

— Нормально...

— Завтра должна приехать новый физрук. Классная волейболистка. С ней надерём соседей без сомнений... Слушай, я что хотел тебя спросить...

Разговор физруков поглотил взрывной шум болельщиков, сообщающих, о забитом мяче. И, судя по громкости, гол был направлен в ворота гостей...

...

Подслушивающие посмотрели им вслед, вернулись в свои качалки. Молча пригубили вино.

Заходящее солнце пробивалось сквозь раскидистые кроны, играло на всём, что касалось, мерцающими бликами.

— Как много можно узнать, находясь незаметными, - сказала Людмила Сергеевна.

— А именно?

— Что я стерва. Что кто-то начальник похода загулял на Косе. И что этой ночью мои работники собираются идти в самоволку.

«Шахерезада» приподняла дужку «хамелеонов», глянула на директрису «Ястребка» прищуром своих миндалин ореха в шоколаде:

— Ты это серьёзно? Похоже, твоя внешняя пресыщенность в разладе с внутренней неудовлетворённостью живой избирательной души, делают тебя человеком несчастным даже в таких мелочах.

— Ну, Ксения, ты же слышала!

— Прекрасно слышала! Что: два твоих ведущих физрука нашли между собой общий язык, а значит - спортивное лидерство в борьбе за Почётное Знамя, при с толь сплочённом коллективе инструкторов физического воспитания и двух мастеров спорта (Гржабовская, что приезжает, ведь тоже - Мастер?) можно не беспокоятся; что у тебе есть защитник в лице того же Большакова. Прекрасно! Что ещё нужно желать от оппозиционера? Так что, кончай искать чёрную кошку, сама знаешь, какой комнате, а лучше - давай, добьём этот «Букет», да пойдём ужинать по-настоящему. Что-то я проголодалась...

Подруга областного значения встала и принялась по-хозяйски разливать оставшуюся часть вина.

— А...

— А по поводу чьих-то шашней, тебе вообще дела нет. Твое внимание – дети! Чем занимаются взрослые в СВОБОДНОЕ от работы время – то их проблема. И не спорь! После двух пузырей я бываю особенно правдолюбивой. Могу наговорить лишнее... Потому, что старше тебя на десять лет... Имею право... И такого породистого кобеля, как твой старшой, не упустила бы... Держи, - протянула гостья полный бокал разочарованной собутыльнице.

Попьяне ОЧЕНЬ осторожно чокнулись.

«Но, видит бог, излишняя забота – такое же проклятье стариков, как беззаботность – горе молодёжи». – процитировал «Шахерезада»

— Смотри-ка, ещё не забыла... Уи́льямчика...

Выпили. Людмила Сергеевна провела по лицу вялой рукой:

— Кажется, я совсем опьянела...

— Тогда – в люлю. И не спорь! Нехер тебе в пьяном виде по лагерю шастать. Ещё увидят...

— Но ужин...

— Дорогу в столовую найду без тебя, слабачка... Как же ты собираешься в будущем управлять государственным коллективом, если пить не умеешь?.. Идём, провожу в постельку... Большаков ей, видишь ли, не подходит... Дурёха зашоренная. Да у него сама фамилия говорит о большом... Не понимаешь, от чего отказываешься...

...

Радист Коля объявил об окончании танцев и пожелали детворе спокойной ночи. Июньский ультрамарин выплёскивал из глубины далёких галактик звезду за звездой. Их был уже миллиард! Не меньше. Серебряные горны сообщали об окончании очередного дня.

Трое «самовольщиков» прошли через хозяйственные ворота «Ястребка», перешли заасфальтированную дорогу и оказались под фонарём, возле калитки «Юного Ленинца».

Прежде чем шагнуть на чужую территорию, Арсений пропустил впереди себя товарищей и оглянулся на общежитие, что виднелось по другую сторону дороги.

— У Томочки свет уже не горит... - сказал он, по-видимому Большакову. Может даже и не зажигала...

— Спит твоя жена, - сказал Николай и посмотрел на Большакова. – За день натрахалась...

— В смысле?

— В смысле - устала.

— А...

— Физручки уже ждут.

Окна крайнего домика были занавешены, но достаточно сильно освещены.

— Физручки? – тормознулся Сеня.

— Ага, хорошенькие и очень приветливые, - хихикнул Николай. – Чего переживаешь? Попьём чайку, пообщаемся... А если договоримся, устроим тёрки...

Сеня снова оглянулся на окно третьего этажа. Там в тёмной комнате, спала его любимая жена, которую он нечаянно обидел. Глянул на фонарь, что висел на столбе у калитки.

— А вдруг Тома нас сейчас видит? Что она подумает?

— Да спит она, - заверил Большаков, подталкивая состоявшегося рогача в спину, и, с особым смаком повторяя мысленно вульгарное слово, сказанное за минуту до этого, чересчур откровенным радистом: - Натрахалась!»

— Спит без задних ног...

— Почему без задних?

— Потому, что других ног у девушек нет. Так ты, идёшь или как?

— Конечно идёт! Не на улице же ему ночевать, - сказал радист, он же - киномеханик, он же - электрик, он же – бабник, он же - стукач директрисы. И, возможно – будущий ёбарь Сенечкиной жены. Скольких он уже за эти летние сезоны В «Ястребке» разных баб перепробовал! Не сосчитать... А теперь вот идёт к соседям. Ихних баб трахать. И всё ему, как видно, с руки. Только подавайте очередную суку на вздёрнутый уд. Он, как и Большаков к этому делу «Всегда готов!»

А подталкиваемый в спину, Сенечка шёл на это заклание обрубая все пути к Томочкиному прощению. Знал бы он... Но в том и проблема, что не знал...

«Самые счастливые люди – идиоты. Они просто не в курсе своих проблем», - поглядывая на Кудряша, думал Борис Петрович (точнее - одна из его ипостасей).

В дверном проёме домика в длинной, до середины бёдер майке, гостей встречала Светлана. Майка, подсвеченная со спины, являя чёткий силуэт стройных ножек. По одному этому уже было ясно, что парным готовится нечто необычное.

Так и случилось. «Мирей Матье» упорхнула в глубь коридора. И там, Вошедших гостей встретили три босые грации в одинаково длинных майках, напоминающих ночнушки. Казалось, что под ними у девушек вообще ничего не было. По крайней мере глубокие вырезы не скрывали грудей и обнажённые плечи.

— Сюрприз! - сказала Светка. – Как вам наше облачение?

— Охренеть! – сказал Николай.

— Девочки, показываем товар лицом, - скомандовала начальница и низ длинных маек был дружно поднят вверх, обнажая три пары восхитительных ног и узкие светлые трусики.

Быстрое вращение и кратковременная демонстрация прекратилось.

Троица, как заворожённая стояла на пороге.

«Судьба готовит нам необычайные радости!» - сказал в башке Большакова Петрович.

«Охуеть и не жить!» - в один голос воскликнули Борик и Я.

Ни духом не сном не мог представить себе подобный приём Борис Петрович. Без всяких сюсюканий, каких-либо вступлений – вот так – СРАЗУ раскрепощённо и не двусмысленно! Мечта для любого, кто не знает, как подступиться к девушке.

— Сегодня у нас ночь полной расслабухи, какие мы устраивали на Новый Год в универе. – сказала Светка. - Девочки разбирайте мужиков и помогите им переодеться в майки наших парней...

Две грации быстрыми шажками преодолели коридор, взяли за руки обалдевших Николая и Севу, увлекли каждая в свою комнату.

— Сегодня ты мой! – заявила Светка, затягивая к себе и толкнула Большакова на кровать. – Переодевайся!

Комната было хорошо освещена и старшая физручка «Ленинца» без малейшего смущения, а напротив, с нескрываемым интересом разглядывала разоблачающегося Бориса.

— Это тоже снимай, - указала она на трусы. – Они тебе сегодня не понадобятся...

«Охренеть! – поражался Борис Петрович хозяйскому напору, переступая через снятую с себя одежду. Он знал красоту своего тела и не стеснялся его демонстрировать, однако, то с какой целеустремлённостью его заставили оказаться голым, поражала совершенно необычной новизной общения. По сути, он ведь почти не знал этой женщины, так похожую на французскую певицу...

«Она ведёт себя словно надзиратель, а я перед дней – как заключённый» - думал он, стягивая нейлоновые плавки.

Этот шарм с замашками мазохизма, по слухам, был известен ему в стенах педагогических и медицинских учреждениях. Но, судя по всему, он процветал и институтах с уклоном физвоспитания. Так и казалось, что сейчас, стоящая перед ним Светка, извлечёт из-за спины кожаную плётку и пройдётся ею по ногам и ляжкам послушного мужика.

Надо ли пояснять, что от подобных измышлений «малыш» нашего героя проснулся? Быстро, точно по тревоге стал солдатиком привычно прикрывая открывшейся залупой углубление пупка на плоском животе хозяина.

— Ничего себе «Смит энд Вессон»! – сказала Светка разглядывая вставшую булаву. – Почти, как у моего баскетболиста... Только калибр побольше. Где-то под два дюйма...

— Дюйм и три четверти, - уточнил Борис Петрович. – Двести два миллиметра...

— Трудолюбие оценим в процессе... – «француженка» по-деловому одёрнула задранную залупой майку и, как дитя, повела совершенно обалдевшего Большакова, сначала в коридор, затем - в просторную комнату, где он уже бывал, ранее, перед поединком в пионербол.

В комнате уже находились его друзья «по несчастью». Оба были облачены в просторные, похожие на балахоны, майки баскетболистов. Мимо них, потряхивая выпадающими из маек титьками, сервировали стол тарелками с салатами, мясным, и пирожки девчата. Светка выставила что-то из спиртного. Судя по всему - портвейн три семёрки.

Появление Большаков девушки встретили оценивающими взглядами деловых партнёров. В отличии от остальных майка баскетболиста сидела на Борисе и по фигуре, и по плечам вполне элегантно (если так можно выразиться об этом легкомысленном виде нижней одежды. Даже рельеф «малыша» был очень заметен, что суетившимися проказницами был мгновенно оценён, как - «нормалёк!». Светка и её подчинённые на эту тему обменялись быстрыми и чертовски озорными взглядами. и весело рассмеялись.

В отличии от Бориса у парней под свисающими майками «инструмент» проступал не так эффектно...

— Ну, что же. Пожалуй, начнём, - сказала Светлана. – Прошу всех к столу! Арсений садиться рядом с Ниной, Николай – ухаживает за Надей, а мне – что осталось... – «Мариин Матье» изобразило «кислое» личико и тут же весело расхохоталась. – Разливайте парни своим соседкам по стаканам и будем гулять, как это мы делали в общаге ленинградского Лесгафта!

...

Пробивающий через занавески свет уличного фонаря помогал Большакову видеть сменяющихся партнёрш и тех, кого тут же, рядом, после посещения «малыша», дотрахивали в различных позах радист и муж опущенной Томочки.

У Надьки пизда была рабочая, а рот послушный. Нинка запомнилась узкой вагиной и умением подмахивать... Ещё у неё были очень удобные для офицерской позы ноги: длинные и мускулистые... Обе физручки любили анал, при котором попьяне громко пукали. Отчего хохотали и нещадно матерились (как и положено кадрам из олимпийского резерва...)

Жена баскетболиста имела свою фишку - предпочитала остальным гостям Большаковского «малыша». Едва тот освобождался, тут же оставляла любого из партнёров и перескакивала на его скользкий ствол.

— Напоминает о мужу, - говорила она доверительно, устраиваясь поудобнее и покусывая грудь Большакова своим зубастым ртом. – Такой же большой, и так знакомо пронимает...

— Не боишься залететь?

— От тебя с удовольствием. – двигалась «Матье» по распластанному гостю. - Пора рожать... а у мужа с этим какие-то проблемы... Я тебя выбрала... стараться... подари мне ребёночка...

— А если от них получишь... - изобразил потеющий Борис Петрович некое движение в сторону сочных стонов и кряхтения. - Ведь они тебя тоже имели...

— Через задницу и минет не залетают... - скакала на «малыше» Светка. – Позволила для разнообразия... Ты моя главная надежда, Боренька... Еби, как положено по ГОСТу... ох... с размахом... глубоко... и продуктивно... И всё в меня... Всё! Ты такой большой и сильный... у тебя на всех хватит... со всеми получится... но главное - в меня... а-а-а-аааах!.. опять спускаю... ууууууу... Умничка ты мой! Такой горячий... такой лапочка... давно меня так не ебли... Где ты до этого только был... Сладкий мой, ненаглядный... Сука! Как мне хорошо! Ой, девочки, я опять спускаааююююю...- Орала она на всю комнату...

Получив порцию малафьи, Светка сползала с хуя и жадно вылизывала его выделения...

Такую активную партнёршу Большаков имел не часто. Сущий бес с титьками второго размера! Порой казалось, что не он, а его ебёт это темпераментная спортсменка.

...

Утром встал с трудом, невольно разбудив устроившуюся на его руке «Мариин Матье».

— Что так рано? - спросила та, рассматривая спящих парней и прижавшихся к ним подругам.

Та решила его проводить. Посмотрела на спящих парней и прижавшихся к ним подруг, потёрлась курносым носиком к широкой груди кавалера, тихо спросила:

— Надо иди... проводить зарядку... У вас её, разве нет?

— Сегодня посачкуем...

— Начальство не забранит?

— Не. Оно у мня вот где! - «Мариин Матье» показала свой крепко сжатый кулачок. – Встала на цыпочки и крепко поцеловала. – Спасибо тебе, Боря...

— И тебе...

Чтобы не будить спящих, вышли на крыльцо.

— Я, как тебя увидела, сразу решила, что будешь отцом моего сына. Ночью загадала, что вырастет похожим на тебя...

— А если дочка - пусть будет красивая, как мама...

— Спасибо... Ты добрый. И мальчиков хороших привёл. Девочки тебе благодарны...

До калитки шли молча. Так же молча постояли.

— Не подумай плохого. Я после тебя никому... не дам... Только... - тёмные миндалевидные глаза смотрели вопросительно: - Ещё придёшь?

— Обязательно. Всю первую смену будем встречаться. Потом - уеду в горы...

— Значит у нас есть две недели... Это хорошо. – Светка воровато оглянулась и через штаны, незаметно потрогала «малыша». – Я буду по нему скучать. - развернулась и пошла к домику.

Открыв калитку, Большаков глянул в сторону общежития. Окно третьего этажа было открыто. В свете утреннего солнца из него смотрела Томочка...

...

Их общение было коротким, но запоминающимся.

Прежде всего спросила:

— Мой там?.. Я же видела, как вы втроём ушли на ту территорию...

— Да, - вынужден был признаться Большаков.

После этого жена Арсения встала на колени, начала сосать натруженную за ночь хуяру. Борису Петровичу это уже было мало интересно, а со стороны Томочки - маленькая месть мужу.

«Похоже, это будет нашей традицией, - думал Борис Петрович неспешно покачиваясь в сторону работающей головы. – А ведь совсем недавно Томочка была такой далёкой мечтой... Юная дурёха, красивая, и солнечная... До недавнего времени, непорочная, вляпалась в историю измены и теперь - стоит перед ним на коленях вылизывая понравившейся «чупа-чупс»... Это ли не один из парадоксов в человеческих отношениях? Месяц назад: любящая невеста, преданная жена, верная подруга, ангел с непорочной репутацией, теперь – почти законченная блядь...»

Усталость ли, пресыщенность сексом, или некое разочарование от понятия достигнутой цели, делали Бориса Петровича немного инертным. Можно сказать - Философствующим... Его ипостаси и те – подустали...

Уже привычно, наполнив знакомый рот порцией вязкой малафьи и ставя чужую жену раком, он машинально похлопал аккуратную попку тяжёлой ладонью, подвёл залупу к складочке упругой манды и, неспешно вдавил. с грустью констатировал:

«Ты уже пройденный этап, моя девочка... Можно пускать по хуям...»

Прокачивая девичье тело, он лениво смотрел в окно, поверх подоконника, на котором вчера долбил очко той, что теперь покорно стоит раком. И будет теперь стоять в этой позе, когда он захочет...

«Что же так быстро надоедают мне эти отъёбанные жёны? - думал Борис с тоской. - Стоит несколько раз использовать, и, уже - неинтересны...»

Боковым зрением увидел идущую по футбольному полю стадиона любопытную парочку. Утренний променад совершали директриса и её областная подруга. Та, что приезжала в «Ястребок» перед открытием Косы... И не одна... Как он тогда назвал эту эффектную армянку? «Шахерезада»? Точно!»

В крепко сбитой гостье было много примечательного. Восточное высокомерие... Уверенная стать... Плавная походка... Высокая грудь...

«Такое прекрасное ложе для «малыша», - представил себе интересную картину Борис Петрович, - если двигать по ложбине в сторону алых губ, классно получится...»

А та, что с ней рядом? Разве такую обделишь вниманием? Тонкая, что виноградная лоза. Хрупкая, беззащитная... Но тоже с высоким рельефом... Сколько в этой кошечке злости! Ишь, расслабилась... Словно подманивает... А попробуй, коснись... О, он уже хорошо знаком с этой дикой стервой. Такую надо укрощать не словами, а крепким фаллосом! Заставить делать то, чем занята сейчас жена Кудряша...

А почему бы и нет?

Обеих... По очереди...

Или – вместе! Пусть прыгают на «малыше» по очереди. Получится настоящее сафари!

На эти мысли хозяина «малыш» моментально укрупнился, и Томочка, начала поскуливать...

Старший физрук ускорился. «Командирские» показывали, что надо закругляться.

«Всё тебе, жадина, мАло! – «бранил» он себя, при каждом глубоком ударе в матку коллеги по работе. – До всех хорошеньких баб ты голОдный! И всякую-то верную тебе хОчется! Эх-ма, погнааали...

Организованные китайским зельем сперматозоиды, устремилась в нужном направлении...

— Всё! - сказал Борис Петрович, вытерая о простыню супружеской постели мокрую булаву. Потискал доступную грудь, помог Томочке подняться на ноги, чмокнул за ушком.

– Подмойся и - нам пора... Дети сейчас выйдут из корпусов на зарядку...

...

Пробегая мимо директрисы и её гостьи, Большаков и Томочка пожелали обеим доброго утра.

— И - вам, - удачного дня, - ответила Людмила Сергеевна.

— Ишь, как у этой парочки всё красиво движется, - сказала вслед убегающим Ксения Абрамовна. – Молодость – прекрасная пора! Только и наслаждаться. Как думаешь, он свою физручку трахает?

— Врят ли. Она здесь с мужем.

— Экая невидаль, муж! Причём тут муж, когда вокруг такая благодать! Поёбывает он свою физручку, – точно... Может быть только, что... в стороне от благоверного, натыкал... Было бы желание... Видишь, какая она бодренькая... а он - слегка усталый... Не заметила? Нет?.. Напрасно. Потом этот бугай тобой, Люсенька, займётся... Помяни моё слово. Таких красивых да стервозных, мимо не пропускают... Особенно мужики, которым - чем сложнее, тем забористее. Так что готовься...

Ковальчук сердито насупилась, а Ксения Абрамовна из-под руки глянула на встающее из-за сосен светило.

— Хороший день сегодня намечается... Даже уезжать не хочется... - и повернулась к продолжающей хмуриться подруге. – Ерепенься, моя голубка, не ерепенься, а ОНО – палец «Шахерезады» указал спину убегающего Бориса - в тебе будет! И не один раз... Ох, как я тебе, Люська, завидую! Чёрной бабьей завистью. Хоть бери и - записывайся в твой «Ястребок» пионервожатой!..

рS.

Буквально недавно, появилось искушение вспомнить шалости солдата-отпускника в родном Питере и окрестностях Таллиннской Пириты...

Отмахнуться от этой заманки не хочется. Ведь, даже напрягаться не надо. Все события - на ладони. Бери и - пользуйся!

Чтобы не раздваиваться, применю известный способ борьбы с искушением. Уступлю ему. Во всём! Так что, дорогой читатель, по летней хрени о «Бассейне» - объявляю перерыв!

Временно улетающий в прошлое, ваш БП.