Субординация. Часть 4

Лежу на шелковых простынях в чем мать родила, вдыхаю запах роскоши большой Наташкиной квартиры, к которой уже успел привыкнуть за тот месяц, что ублажаю свою руководительницу, балдею и курю, пуская над кроватью никотиновые кольца. Кольца эти, поднимаясь ввысь, видоизменяются, переплетаются меж собой, образуя абстрактные фигуры, а затем постепенно расплываются, теряют форму и превращаются в обычный дым. Пройдет каких-то пять минут, и Наталья Сергеевна, выскочив из душа, начнет тревожить мой покой: вновь станет орать, что я курю в кровати. Однако пока она нежится под упругими струями воды — мне по хер, я сам себе хозяин.

Но вот водные процедуры Натальи Сергеевны подходят к концу, а это значит, что режим хозяина пора отключать, покуда собственница этой чудной квартирки не трахнула мне мозг в особо извращенной форме.

Она является поклонницей здорового образа жизни. «В здоровом теле здоровый дух!» — Наталья моя Сергеевна уверена, что сия фраза является истиной в последней инстанции, поэтому и недовольно тарахтит всякий раз, когда я достаю сигарету, призывая меня отказаться от пагубной привычки. В принципе я согласен с этим высказыванием, но считаю, что звучать оно должно чуть иначе. А именно: здоров дух — здорово и тело. Однако в споры с многоопытной дамой не вступаю, чтобы не огрести порцию морализаторских нравоучений, но и слабины не даю, уверенно смоля пачку за пачкой.

— Опять курил?!

— Не было такого.

— Врешь, сукин сын! Откуда тогда запах?!

— Из окна нанесло.

Наталья голышом стояла в дверном проеме, с подозрением глядя на меня и мацая обеими руками полотенце, накрученное на голове, отчего равномерно качались ее небольшие груди, а вместе с ними и напряженные горошины сосков. Я поневоле засмотрелся на женское тело. А посмотреть было на что.

Если верить словам моей начальницы, когда-то давно она занималась какими-то танцами, названия которых я не запомнил. Занималась без особого фанатизма, но заиметь фигуру, очертаниями напоминающую песочные часы, смогла. Только вот после тридцати пяти годков эта фигура поплыла и больше стала напоминать гитарную деку. Бедной женщине теперь приходится изводить себя в спортзале, чтобы вернуть поплывшим телесам былую форму и упругость. Но спортзал она посещает тоже без фанатизма, поэтому и не может добиться тех результатов, о которых мечтает. На мой взгляд, Наташа и так неплохо выглядит для своих сорока двух лет, а крутые бедра и в меру объемная задница придают ее фигуре сочности.

Мой член также оценил заманчивый вид голой Натальи и очухался от беспамятства, начав наливаться кровью. Натали, увидев, что мужской организм реагирует на ее женское естество положительно, довольно усмехнулась.

— Так и быть, прощаю, — она отбросила в сторону полотенце, которым вытирала волосы, и всем телом рухнула на большую кровать.

Удобнее устроившись у меня в ногах, Наталья Сергеевна схватила моего молодого бойца и любовно на него посмотрела. Так смотрит на юношу девушка, впервые испытавшая чувство влюбленности. Затем она покрутила его в руке, пытаясь рассмотреть бордовую головку со всех сторон. Увиденным, похоже, осталась довольна, но зачем-то несколько раз подула на оголенную залупу. Пыль сдувает, что ли?.. Посмотрела мне в глаза, хищно улыбнулась и отправила твердеющее хозяйство в свой теплый рот.

Нависнув над моим пахом коршуном, распаленная горячим душем дама превратилась в пылесос с функцией влажной уборки. Она вообще все предпочитает делать энергично, и оральные ласки не являются исключением из правил, поэтому мой молодой организм довольно быстро приближался к финишной черте, подгоняемый Наташкиным мокрым ртом.

Я уже собирался было кончить, но благостное настроение прервал настырный звонок моего телефона.

— Э-э-ы, — промычала Наталья с набитым ртом, не отрываясь от дела. Видать, просит не брать трубку. Но я все же решил узнать, кто смеет звонить полдвенадцатого ночи и портить удовольствие, поэтому протянул руку в сторону прикроватной тумбочки, схватил трубку и посмотрел на экран, который высвечивал имя звонящего. Вернее, звонящей.

— Это Вмятина, — сказал я Наталье.

Она выпустила изо рта член и с удивлением посмотрела на меня, откинув рукой назад свои мокрые каштановые волосы:

— Какая еще вмятина?

— Ну... твоя подруга Танька. Я ей такое погоняло дал — Вмятина.

— Ничего не пойму... — растерялась начальница и села на кровати по-турецки, нисколько не стесняясь наготы. — А чего это она тебе названивает?

— Не знаю.

За последнюю неделю я заметил, что Натали начинает меня ревновать буквально ко всем. Если раньше она относилась ко мне легко и непринужденно, то теперь заставляет отчитываться чуть ли не за каждый шаг в сторону. А пару дней назад я заприметил ее за постыдным свинским действом — начальница без зазрения совести рылась в моем телефоне. Смотрела фотки и читала СМСки. Но я не дурачок, чтобы оставлять палево, поэтому ревнивица ничего предосудительного не нашла и осталась довольна и собой, и мной. Хотя, я вроде и не давал ей клятв верности... Да и замуж не звал.

— А номер твой у нее откуда? — Наталья Сергеевна прищурилась, с подозрением глядя мне в глаза.

— Обменялись номерами в прошлый раз, когда я ее домой отвозил.

— Ишь ты, идиллия-то какая у вас... — начальница цокнула языком и снова откинула непослушную влажную прядь волос со лба. — Ну ответь барышне... Видишь ведь, какая она настойчивая: трезвонит и трезвонит.

Я провел пальцем по экрану, переходя на прием, и громко сказал в трубку:

— Да!

— Здравствуй, — услышал я тихий голос Татьяны.

— И тебе не кашлять.

— Что делаешь?

— Не поверишь — лежу.

— Ты у Наташки?

— Да.

— Везет вам... — голос Вмятины был лишен ноток оптимизма. Я бросил взгляд на Наталью. Она внимательно смотрела на меня, и, кажется, пыталась услышать то, что говорит ее подруга «на том конце провода».

— Тань, ты что хотела-то?

— Да так... — замялась Танюха, а голос ее совсем стал замогильным. — К вам хочу.

Я прикрыл ладонью динамик и шепнул Наташке:

— Сюда хочет. Она опять кислячит. Голос такой, будто ее три медведя против воли пару суток драли.

— Дай сюда трубку! — решительно скомандовала Натали.

Я отдал трубу и с печалью посмотрел на свой член, который, позабытый всеми, уменьшился в размере и грустно скукожился под гнетом обстоятельств. Невезуха какая... Я, конечно, еще плохо знаю Таньку, но насколько знаю — она всегда не вовремя, и все-то у нее через жопу. Был настрой пропахать Наталью по-царски да уснуть сном младенца, но сдается мне, что вечер только набирает обороты и вскоре мне придется совершать лишние телодвижения, которые совершать я сегодня вовсе не планировал.

— Чего тебе?! — раздраженно рявкнула в трубку Натали, отвернувшись от меня. — Что случилось у тебя?... Да ты смеешься! И месяца ведь не прошло... Ну ты даешь!.. Одно слово — дура! Сколько раз я тебе говорила не мешать одно с другим!.. Да брось ты... Нет! Не надо нам компании, нам и так неплохо!.. Нет, я сказала! — начальница долго слушала ответные реплики Таньки, после чего резко подвела итог всему разговору: — Ладно, жди дома!

Женщина отключилась, снова развернулась ко мне лицом и бросила телефон на кровать.

— Ну и? — спросил я.

— Съездишь за ней?

— Нет желания. Пусть такси вызовет.

— Пожалуйста, съезди, — мрачно посмотрела мне в глаза Наташка. — Ей этот Сережа ее любимый рыльце начистил. Два фофана поставил, под оба глаза.

— Серьезный мужчина.

— Да уж... Нашла себе долбодятла, который ей остатки мозгов клюет уже полтора года.

— А кто такой-то этот Сережа?

— Бог его знает... Как по мне, так придурок конченный. То он коммерс, то дальнобойщик, то военный, то еще кто... Пропадает из виду на пару месяцев, а по возвращении — новая захватывающая история. А эта брюква верит всему, что он несет...

— Все равно не хочу ехать. Это ж на другом конце города...

— Давай, тащи ее сюда, не пожалеешь! — рассмеялась Наталья Сергеевна и толкнула меня в бок. — Ты же тяготеешь к ее заднице, вот и будет тебе награда за труды.

— С чего это ты взяла, что я тяготею к ее заднице?

— Не тяготел бы, так и не совал бы свою палку в Танькин дымоход при любом удобном случае.

— Было-то один раз...

— Не ври. Два раза было. Знаю я про ваши потрахушки за моей спиной.

— Это она тебе рассказала?

— Она, — кивнула Наталья и стрельнула в меня тяжелым укоризненным взглядом. — А должен был ты сказать. А еще правильнее с твоей стороны было бы вообще не трогать пьяную Таньку...

— Кто кого еще трогал... — пробубнил я себе под нос.

— Ладно, проехали и забыли, — тряхнула Наталья все еще влажными волосами и натянуто улыбнулась.

***

Мой «Фокус», освещая себе фарами путь, крался по раздолбанной в хлам грузовиками, автокранами и бетононасосами дороге, по одну сторону которой происходило строительство нового жилого комплекса, а по другую — стоял темный и неприветливый частный сектор, встречающий чадящими трубами и возбужденным лаем собак. Мне осталось протянуть еще пару сотен метров до возведенной лет десять назад девятиэтажки, где и проживала Вмятина, когда телефон в кармане снова требовательно заверещал.

— На проводе!

— Ну ты где?

— Да подъезжаю уже. Вываливайся во двор.

— Нет!

— Как «нет»? Че ты несешь опять? Сама же просила тебя забрать!

— Поднимись ко мне домой...

— Ну етицкий твой рот, Татьяна!.. Запарила, спускайся быстрее! Долго ждать не буду!

— Ну позязя, — начала канючить Танька. — Поднимись, Антош. Дело есть!

— Хрен с тобой, говори номер хаты... — вздохнул я.

— Двадцать два! Второй подъезд. На домофоне наберешь, я тебе дверь открою!

Танюха, босиком, но одетая в черное платье до колен, ждала меня в дверях, ведущих в квартиру, и, едва завидев мою персону, радостно завизжала. Под обоими ее ясными очами и правда светились фонари. Видать, неплохо приложил свою любимую этот Сережа.

Вмятина бросилась мне на шею и не по делу страстно обняла, будто я пожарник, отважно вынесший ее из огня. Затем затолкала меня внутрь своего логова и потащила в его глубины, схватив крепко за руку.

— Ты куда меня тащишь-то?

— Куда надо!

Мы оказались в небольшой комнате с большой кроватью. Татьяна подтащила меня к наглухо зашторенному окну и развернула лицом к двуспальной койке.

— Доставай Егорку! — потребовала она.

— Какого, на фиг, Егорку?!

— Ну, членик свой доставай!

— Охренела совсем?! Я тебе щас покажу членик! Не членик, а членище! — возмутился я и хотел было уже добавить ей синяков на физиономию, но вовремя вспомнил, что я интеллигентный человек.

— Ну вот его и доставай! Мстить будем! — упрямо заявила Татьяна, вцепилась в ремень на моих джинсах и начала яростно дергать бляху. — Я буду сосать, а ты будешь снимать!

— Епсель-мопсель, Танюха, так уже давно не мстят, — возразил я, однако мои пальцы уже автоматом помогали даме расстегивать ремень. — Темная ты женщина, сейчас в моде мстя другого рода.

— Ничего, моему козлу и такая мстя пойдет! — Вмятина метнулась за своим телефоном, быстро сунула его мне в руки и, рухнув на колени, принялась тянуть с меня джинсы, попутно давая напутствия: — Там кнопочка такая есть в виде объектива камеры... На нее нажмешь... Только видео снимай, а не фотки делай!

— Да знаю я, не ори...

Недососанный Наташкой болт уже нырнул в теплый Татьянин рот, а я принялся фиксировать на камеру телефона блядские голубые глазищи партнерши, которые загорелись пошлым огоньком. Чувствуя себя Фрэнсисом Фордом Копполой, я старался подобрать нужный ракурс, с которого краше всего был бы передан процесс отсоса и раскрыт весь художественный замысел постановки. Танька изредка поглядывала в объектив и пыталась улыбнуться, но у нее не получалось — губы были заняты полезным делом. Зато она смеялась глазами, белки которых ярко выделялись на фоне обширных бордовых синяков. Может, этот мужик ей нос сломал? Хотя, вряд ли... Если бы сломал, то она, наверное, все тут кровью залила бы... Но в любом случае, щелкнул по лбу он ее, видимо, знатно.

Танюха уже забыла про месть и яростно насаживала собственную голову на предоставленный в пользование член, крепко схватив ладонями меня за задницу. Я тоже уже позабыл про операторские обязанности и, кинув телефон на пол, вцепился в белокурую голову обеими пятернями. Мы с Вмятиной поймали общий ритм, устраивающий обоих, и сношение женского рта начало приносить мне истинное удовольствие. Комната наполнилась звуками неразборчивого гундежа, причмокиваний, подсасываний и остальным саундтреком, который обычно сопровождает быстрый минет. И только я хотел уже выстрелить ядрами их всех орудий, как Танька уперлась мне в бедра руками, воспротивившись продолжению банкета, и слезла с крючка.

— Давай в пизду! — тяжело дыша после продолжительного «горлового пения» предложила она и забралась коленями на кровать.

— Да хоть в подмышку, — засопел я, закидывая мешающий подол платья Вмятине на спину и стягивая с нее белые трусы. — Гандон только нацеплю...

— Чего это вдруг?

— На всякий случай... Хватит искушать судьбу! Это ты такая бесстрашная, а я еще не готов становиться отцом, — молвил я, доставая презерватив из кармана кожаной куртки, снять которую до сих пор времени не было. Я долго стоял, как дебил, в куртке и со спущенными до колен штанами, пытаясь трясущимися непослушными руками обмундировать своего бойца, но дело шло с трудом. Вечно у меня проблема с этими гребаными гандонами — не налезают!

— Ну долго ты там?! — завопила Вмятина, раскачивая голой жопой. — Весь настрой собьешь!

— Да щас, погодь... Все уже!

Трах-тибидох продолжался минут десять, и за этот период времени я пропотел так, будто трижды пробежал стометровку на межгалактической олимпиаде в попытке завоевать золото среди представителей планеты Тау Кита. От бесконечной долбежки по костлявой Танюхиной заднице у меня уже побаливал пах, но я стойко сносил все тяготы, и довел-таки даму до кульминации. Она заверещала, дернула пятой точкой и рассыпалась по кровати, завалившись на живот и раскорячив в стороны руки и ноги.

Почуяв, что финиш близко, а третья стометровка подходит к концу, во мне открылось второе дыхание, и я, навалившись на худое женское тельце, заработал бедрами быстрее, отчего вскоре и впрыснул скопившееся в коках семя в резиновое изделие, зовущееся в научных кругах кондомом.

Сполз с тяжело дышащей Танюхи и растянулся рядом с ней, пытаясь восстановить дыхание.

— Где телефон? — забеспокоилась Татьяна и заворочалась в кровати.

— На полу лежит, — ответил я.

— Ты хоть заснял то, что надо было?

— Заснял, заснял, не боись...

Татьяна удовлетворенно что-то промычала, подскочила на кровати и, навалившись своим боком мне на живот, принялась осторожно стягивать презерватив с уставшего конца. Стянула и помахала им в воздухе на втянутой руке.

— Ты чего гандоном размахиваешь, как парламентер белым флагом? — осведомился я на всякий случай.

— Ну а че, прикольно, — хихикнула Танька.

— Мне иногда кажется, что тебе не под сорок, а около двадцати, — устало пробормотал я.

— Я молода душой и телом! Ну... поехали к Наташке?

— Почему ты такая неугомонная?

— А чего тянуть-то? Вставай! На том свете отдохнешь!