Субординация. Часть 2

Проснулся там же, где и уснул — в постели Натальи Сергеевны. Засыпал выжатым, словно лимон, и проснулся точно таким же, не успев как следует отдохнуть от ночных праведных трудов. Не открывая глаз, сладко потянулся и понял, что мне сосут член. Все ясно: Натали решила разбудить любовника влажным отсосом. Что ж, похвально... Но открыв глаза, я слегка оторопел: в районе моего паха качалась вверх-вниз блондинистая голова неизвестной мне доселе бабы, которая, вольготно расположившись в ногах, яростно сопела и причкокивала. Позади нее, закинув ногу на ногу, удобно восседала в мягком кресле Наталья, облаченная в красный халат. Она внимательно наблюдала за бесстыдным действом, временами поглядывая в свой айфон, который держала в руках.

— Блядь!.. — дернулся я от неожиданности, растерянно сказав единственное слово, которое пришло на ум.

— Тихо, Антошка! — Наталья Сергеевна назидательно подняла вверх указательный палец. — Идет эксперимент!

— Какой, в пизду, эксперимент?! — я попытался отстранить блондинистую башку от своего мужского естества, но обладательница башки крепче вцепилась в мои бока и быстрее заработала губами.

— Не в пизду, а в рот, — поправила меня начальница тоном, не терпящим возражений. И пробубнила еле слышно себе под нос: — В пизду попозже...

Я посмотрел вниз. Женщина, одетая в желтую кофточку и джинсы, усердно полировала мой ствол, не прикасаясь к нему руками. Она старательно стремилась довести дело до оргазма, но оргазм не шел — хозяйка квартиры за ночь выпила из меня все соки.

— Ну чего там? — насмешливо спросила Наталья, обращаясь не ко мне, а к блондинке. — Долго еще? Время-то подходит...

Светловолосая замычала что-то нечленораздельное, одновременно ускоряясь еще больше, хотя казалось, что активизироваться дальше уже некуда.

— Не разговаривай с набитым ртом, а старайся лучше! — веселилась Натали, хитро посматривая в мои глаза, выражавшие полное недоумение происходящим. — У тебя еще полминуты в запасе. Поднажми!

Но поднажать не представлялось возможным: эта белокурая мамзель уже сбилась с ритма в тщетных попытках выдоить из меня хоть каплю. Труды ее шли прахом и, видимо со злости, она больно укусила меня за член.

— Эй-эй! — возмутился я, толкнув членовредительницу в плечо. — Осторожнее там!.. Не шаурму жрешь!

— Все, время вышло! — довольно захохотала Наталья, бросив айфон на стоящий рядом с креслом журнальный столик. — Говорила же тебе, дуре, что не сможешь!

Блондинка выплюнула изо рта болт, который, будучи больно укушенным, уже уменьшался в размерах, уселась на кровать спиной ко мне и недовольно пропищала:

— Да он у тебя импотент! Не может ни фига!

— Но-но!.. — вякнул я, но меня никто не услышал.

— Все он может, — со знанием дела ухмыльнулась Наталья Сергеевна. — Это ты, потаскушка бестолковая, ничего не умеешь. Правильно от тебя Сергей сбежал.

— Не дави на больную мозоль, — уныло вздохнула белокурая сосалка, встала с кровати и гордо выплыла из спальни.

Натали переместилась из кресла в кровать, рухнув рядом со мной на живот, и лукаво посмотрела в мои ясные очи:

— С добрым утром!

— Угу, с добрым... — проворчал я, делая попытки встать.

— Ну чего ты? — усмехнулась начальница, укладывая ладонь мне на грудь, тем самым припечатывая меня к кровати. — Не понравилось пробуждение?

— Да как-то не слишком... — почесал я за ухом. — Что это был за пылесос?

Наталья Сергеевна звонко засмеялась, хищно обнажив белоснежные зубы. Ее рука как бы сама собой скользнула с груди на живот.

— Этот пылесос в миру зовется Татьяной, — пояснила она, посмеиваясь и смещая руку все ниже. — Подруга моя.

— И чего она тут исполняла?

— Я же говорю: эксперимент, — мягкая ладошка женщины легла поверх мужского хозяйства. — Вернее, даже не эксперимент, а спор. Эта дурында уверяла, что одним ртом без помощи рук за три минуты доведет до оргазма кого угодно. Даже покойника. Ну я ей и предложила подтвердить слова делом.

— А покойник — это я, что ли?

— Ну, ты был на него похож, — проворковала Наталья.

— А откуда взялась-то твоя подруга?

— Пришла ножками. Что же, ко мне подруга заглянуть в гости не может?

— Какие подруги со сранья...

— Окстись, милый! С какого сранья? На часы посмотри: день уже, почти вечер.

Она поглаживала мокрый после незавершенного отсоса член, который начал подавать признаки жизни, польщенный очередным вниманием.

— Слюней-то сколько напускала, сучка, — весело сказала Наталья Сергеевна, подрачивая ствол.

— Я все слышу! — раздался голос Татьяны из другой комнаты.

— Слушай-слушай! Сучка и есть! — крикнула Натали подруге, отпустила мое хозяйство и сказала: — Ладно, Антошка, дуй в душ, а я пока руки вымою. Все в слюнях... Потом приходи в кухню, представлю вас друг другу.

Матерюсь про себя и пытаюсь разобраться в диковинной для меня системе душевой кабины, а сам все возвращаюсь мыслями к случившемуся. Не очень-то приятно оказаться предметом спора, да еще в такой интимной сфере жизни, как Отсос Петрович. Ишь, поспорили они... Да и вообще... Тетка, которая воспитывала меня с раннего детства, учила дорогого племянника ответственности, прививая привычку доводить начатое до логического конца, а эта лахудра белобрысая выплюнула предмет моей гордости изо рта, как какую-то непотребную вещь, не завершив начатое. Еще и укусила... Правильно ее Наталья назвала: сучка. Ладно, бог не фраер, все видит. Отольются кошке мышкины слезы. Душу переполняла обида, а грудь распирало негодование. Что ж, посмотрим, что будет дальше...

Приведя себя в порядок и одевшись, я вошел в кухню, где сидели за большим белым столом две подружки — Наталья и Татьяна.

Они были разными, как белое и черное. Моя начальница — брюнетка с ярким макияжем и женственными выпуклостями везде, кроме груди. Татьяна же наоборот — блондинка с волосами цвета советской яичной вермишели, а штукатурка на ее лице почти не бросается в глаза, хоть и наличествует в приличных объемах. Телосложением светловолосая тоже не походила на подругу: сама она была худа, а грудь ее была объемна. Четверка, не меньше. А может и больше, кто ее знает...

Я молча сел напротив двух женщин, вальяжно откинулся на спинку стула и с вызовом посмотрел на притихших подруг.

— Глянь-ка на него, — прыснула в кулак Наталья Сергеевна, обращаясь к своей гостье. — С виду прям Тони Монтана, не иначе.

— Ага, только член не стоит, — поддакнула Татьяна.

— Это у кого не стоит? — возмутился я. — Ты клыками поменьше клацай! И вообще, кто тебе разрешал совать свое жало ко мне в штаны?

— На тебе не было штанов, — отмахнулась блондинка.

— Без разницы! — продолжал я, распаляясь. — Я тебя знать не знаю! И не хер на чужой каравай пасть разевать!

— Нет, ты слышала? — обратилась Татьяна к Наталье, которая с интересом наблюдала за перепалкой, еле скрывая улыбку. — Ему минет бесплатный сделали, а он недоволен еще... Ты где его вообще нашла? Мало того, что импотент, так еще и малахольный.

— А ну цыц, курица! — рявкнул я и долбанул по столу кулаком с такой силой, с какой и скандинавский Тор вряд ли сумеет засандалить своей кувалдой. Обе подруги подпрыгнули на задницах от неожиданности, а я пожалел о содеянном, потому что стало очень больно.

Наталья Сергеевна раздраженно поставила на стол чашку с кофе, которую держала в руках.

— Да хватит тебе орать! И так голова раскалывается... Вы тут еще собачитесь... — она запахнула потуже халат и встала со своего места. — Я в ванну! А ты веди себя хорошо, Антошка, а то заставлю копать картошку. Все, чао, карапузики! Не драться тут без меня!

Начальница вышла из кухни, а через полминуты послышался хлопок двери в ванную комнату и щелчок задвижки. Я остался один на один с белокурой стервой, которая недобро на меня смотрела.

— Ну и че ты пялишься? — спросил я презрительно.

— Слышь, — облокотилась локтями на столешницу Татьяна, подавшись вперед всем телом, — ты чего разорался тут? Ты кто вообще такой? Шоферюга недоделанный? Вот и крути свою баранку! Не хер орать на меня, свинина! Думаешь, трахнул Наташку и тем самым бога за бороду схватил?

— Ты сама-то кто есть? Я хотя бы водила, а ты так... только чтобы член отсосать. Больше ни на что башка твоя бестолковая не сгодится. Видел я таких как ты... Тебе сколько лет? Сорок, пятьдесят? До седых волос дожила, а мозгов — как у пятилетней. Так что ноль ты без палочки, ясно? — сомкнув большой и указательный пальцы, я показал ей фигуру, которая в буржуйских странах означает «окей».

— Что ты сказал? — женщина ненавидяще уставилась на меня своими голубыми брызгами. Веки ее от злости сузились, и Татьяна стала похожа на Брюса Ли и Джеки Чана одновременно.

— Не расслышала, что ли? Еще и глухая? Повторить?

— Повтори!

— Повторяю! Читай по губам: пизда ты тупая! — отчетливо проговорил я, глядя в узкую щелочку глаз Татьяны.

— Ах ты, щеночек... — медленно прошипела ведьма, не отводя взгляда. Она резко замахнулась и попыталась влепить мне пощечину.

Заблокировать удар особого труда не составляло, что я и сделал. Правую пятерню разместил на накрашенной физиономии крикливой сучки и с силой оттолкнул от себя. Стерва улетела со стула на пол и заверещала, как свинья. На меня посыпались обидные ругательства, самым скромным из которых было «пиздогрыз». Почему меня нарекли пиздогрызом я понять не успел, потому что Татьяна вскочила на ноги и, сфокусировавшись на моей скромной персоне, бросилась в атаку.

Она налетела, словно фурия, и если бы ее ногти были не искусственными, то моя физиономия заживала бы очень долго. Завязалась потасовка, но силы были не равны. Я одерживал убедительную победу в противостоянии полов. Быстро скрутил бунтарку, заведя руки ей за спину, и прижал извивающееся тело к стене.

— Отпусти, гнида! — верещала разъяренная Татьяна. — Задавлю!..

— Кого ты задавишь? — усмехнулся я, приплюснув женское тело сильнее к стене. — Захлопнись уже!

— Да ты хоть знаешь на кого руку поднял, а?!

— Знаю. На блядь дешевую...

— Ну все, не жить тебе больше... — продолжала ядовито шипеть взбеленившаяся мамзель, извиваясь и пытаясь вырваться. — Отпусти руки, пидор!

С силой отшвырнул ее в сторону. Татьяна врезалась всем телом в холодильник, а я выставил перед ее лицом указательный палец и предупредил:

— Еще раз бросишься — хлопну по лбу, и ты сразу ляжешь! Поняла?

Она резко замолкла, а я сел на свое место. Бой-баба осталась стоять, прижавшись боком к холодильнику и глядя перед собой в пол. Грудь ее быстро и тяжело вздымалась. Было заметно, что массивные сиськи под желтой кофточкой наполовину выскочили из бюстгальтера, пока мы с ней кружились в танце. Ей было обидно. Она хотела плакать.

— Да сядь ты уже, — сказал я. — Ну, или вали отсюда...

— Хрен тебе на нос, сволочь... — выдавила из себя Татьяна дрожащим голосом. Она оторвалась наконец от холодильника, прошла к своему стулу и села. — Ты первый отсюда свалишь!

Она начала всхлипывать. Этого мне еще не хватало... Может, и правда уже сваливать? Здесь и так непонятно что творится со вчерашнего дня... Меня тут вообще, по идее, быть не должно. Ночной трах, утренний недоотсос — все это как-то неправильно. К тому же, моей персоне тут явно не слишком рады. Дождусь Наталью и уйду. Она была ко мне добра и излишне ласкова, поэтому уходить по-английски просто не удобно.

Между тем, Татьянины всхлипывания плавно переходили в рыдание. Пока я раздумывал над дальнейшими действиями, она уже успела завыть в голос, уткнув лицо в руки, безвольно покоящиеся на столешнице. Ну, началось... «Наша Таня громко плачет...» Мне стало не по себе. Терпеть не могу женские слезы. Я слегка сжал ее локоть:

— Ну чего ты ревешь-то?..

— Отвали от меня! — истерично запищала бывшая бой-баба и нынешняя плакса, вырывая руку из моей ладони. — Не трогай!

— Да ладно, ладно... — я поднял руки ладонями вверх, показывая, что не имею злых намерений.

Наконец в ванной стих шум воды, затем щелкнула задвижка, и на кухню вошла Наталья Сергеевна в белом банном халате и с тюрбаном из полотенца на голове. Она осмотрела меня, затем рыдающую подругу.

— Чего вы тут орете? — спросила она. — Посуду хоть не побили? Еще познакомиться толком не успели, а ругаетесь, будто двадцать лет в браке прожили.

— Это он все!.. — Татьяна указала на меня пальцем. — Знаешь, что он мне тут набазарил?!

— Тихо! — Наталья своим властным тоном кого угодно может заткнуть. Заткнулась и плакса Таня. — Мне и знать не надо, что он набазарил. Я тебя знаю, и этим все сказано. Все, брейк, разошлись по углам!

Заплаканная стервозина замолчала, шмыгая носом, а я встал со стула.

— Ты куда? — спросила начальница.

— Да пойду я уже...

— Ну ладно, иди. Так действительно сейчас будет лучше. Пошли, провожу...

Мы вышли с Натальей в прихожую, и она сразу прильнула ко мне сзади, обхватив руками. Я почувствовал ее разогретое горячим душем тело, и мне захотелось остаться. Женщина встала на цыпочки, чтобы дотянуться губами до моего уха, и негромко прошептала:

— Я хотела все выходные с тобой провести, но видишь — Танька приперлась... У нее проблемы бабские... Мужик ее бросил. Вот, плакаться пришла, — Наташа прижалась губами к моей шее. — В общем, не обращай на нее внимания, она не в себе сейчас.

— Хорошо, не буду обращать. Когда за тобой заехать? Одиннадцатого?

— Да, наверно одиннадцатого... Танька здесь надолго, — задумалась начальница. — Антош, надеюсь, про субординацию тебе напоминать не надо? Наедине — как угодно, а на работе только по имени-отчеству и на «вы».

— Да понял, не дурак, — я развернулся и положил руки на талию начальницы.

— Ну и ладушки, — выдала свою любимую присказку Наталья Сергеевна и чмокнула меня в губы. — Ладно, одевайся уже.

— Стоять! — прозвучал издалека голос Татьяны. Она шустро ломанулась из кухни и ворвалась в прихожую, подойдя к Наталье и встав рядом с ней. — Ты мне должен! Пока долг не вернешь — никуда не пойдешь!

— У тебя совсем кукушка улетела? Ничего я тебе не должен, — сказал я и принялся напяливать куртку.

— Должен! — твердо повторила баба-яга на минималках. — Я у тебя в рот брала, теперь ты мне должен отлизать! Ясно?!

— Больная, что ли? — усмехнулся я. — Иди валерьянки тяпни и угомонись.

Но Татьяна не хотела внять голосу разума. Она, оттолкнув Наталью Сергеевну и меня, просочилась к входной двери и прижалась к ней спиной, злобно процедив сквозь сомкнутые зубы:

— Не выпущу, пока ты не сделаешь, что я сказала! — и добавила: — Свинья!

Я оглянулся, увидев стоящую позади Наталью, которая от удивления приоткрыла рот, и задумался. Не далее, чем десять минут назад особа с именем Татьяна назвала меня «пиздогрызом». Судя по всему, в голове у нее есть об этом влажные мечтания... Наверное, надо удовлетворить эти мечты. Я оценил обстановку, прикинув все «за» и «против», и, глядя на искаженное гневом лицо Татьяны, медленно проговорил:

— Ну ладно, иди ложись.

Глаза любительницы куннилингуса снова сузились до азиатских стандартов, и в них засквозило удивление наравне с недоверием: не должен был я так быстро согласиться на ее унизительное требование. Татьяна несколько секунд неотрывно смотрела на меня, после чего ехидно выплюнула:

— Так-то лучше!

— Антошка, ты чего, изменять мне решил прямо на моих глазах? Да еще с моей лучшей подругой? — послышался сзади насмешливый голос Натальи Сергеевны.

— Что поделаешь, — философски протянул я, не разрывая зрительного контакта с Татьяной. — Долги отдавать надо.

— Ну-ну, — хихикнула Натали. — Любопытно будет посмотреть...

Наталья первой плюхнулась на кровать, забравшись в ее изголовье на подушки, предоставив основное место для подруги. Я вошел в спальню последним, когда Татьяна уже стягивала со своих узких бедер джинсы. Она с превосходством посмотрела на меня и откинула ногой ненужные штаны. Затем стянула белоснежные труселя и отправила их в полет в мою сторону. Наверное, хотела попасть в столь ненавистный ей фейс, но труселя не были оснащены турбонаддувом, поэтому не долетели, упав мне под ноги.

Сучка забралась на кровать и раздвинула ноги, сверкнув белоснежными ляжками:

— Приступай!

«Сейчас ты у меня хапнешь горя», — подумал я и смело шагнул к кровати.

Открывшаяся картина немного удивляла — столько волос у женщины я еще не видел. Даже у меня меньше. Весь лобок и половые губы были покрыты густой рыжей растительностью, которая полоской уходила вниз, прячась между ягодиц. У меня невольно сложилась уверенность, что при детальном рассмотрении этих джунглей, можно будет заметить микро-обезьян, раскачивающихся на лианах, перелетающих с места на место экзотических микро-попугаев и даже, быть может, микро-Маугли вместе со всей своей волчьей микро-стаей.

— Слышь, Танюшка, — сказал я, усмехнувшись, — тебя же мужик бросил, да? Сергей какой-то...

— Заткнись и приступай к делу!

— Так вот... Как он тебя мог так резко бросить? Из твоих зарослей не меньше трех лет выбираться надо при помощи мачете.

— Сволочь! — заорала Татьяна и сделала попытку встать, но я толкнул женщину обратно на кровать и сунул руку в дикий лес.

Наталья Сергеевна молча улыбалась, наблюдая за происходящим, а я нащупал пальцами клитор и сдавил его посильнее. Ведьма напряглась и засучила ногами.

— Не дергайся! — я сильнее прижал ее рукой к кровати и приблизил лицо к раскрытому влагалищу. Втянул ноздрями воздух, но не услышал никаких неприятных запахов. Всегда удивляло, как они умудряются не вонять... Мой боевой товарищ в штанах зашевелился, наливаясь кровью.

— Долго ты там готовиться будешь? — послышался недовольный голос обладательницы кустистой поросли.

Она нетерпеливо заелозила жопой по простыне. Пришлось прижать губы к найденному заранее клитору, рассчитать расстояние до ее черного хода и приготовиться к атаке. Жертва потеряла бдительность, почувствовав язык на своем бугорке, и я понял, что пора действовать. «Ну держись, прошмандовка! Сейчас ты узнаешь, как кусать без спроса чужие члены!» — подумал я и вонзил клыки в мягкую плоть, одновременно загоняя большой палец правой руки в сухой задний проход непокорной амазонки. Комнату наполнил дикий крик, похожий на вопль раненного вепря. Правда, я никогда не слышал, как орет раненный вепрь, но полагаю, что примерно так же. Пока она голосила, я успел расстегнуть ширинку.

Таня схватилась за промежность, сомкнув ляжки и пытаясь встать, но я не дал ей этого сделать. Навалился сверху на худое тельце, закинув ее ноги на плечи, и принялся просовывать еще не полностью окрепший член в заросшую щель. Выпученные глаза Татьяны выражали недоумение и растерянность. Я мельком глянул на Наталью Сергеевну, заметив и на ее лице удивление... Но плевать: они сами играют в эти игры, а сейчас лишь сталкиваются с последствиями. Поэтому я смело двинул бедрами, вжимая худышку с большими сиськами в кровать.

— А ну слезь с меня, скотина! — верещала обманувшая сама себя в надеждах барышня, пытаясь попасть кулаком мне в глаз.

— Заткнись! — рявкнул я и прижал ее руки к кровати. Мой голос, обычно лишенный командирских интонаций, сейчас прозвучал угрожающе, и Танюха заткнулась.

Прореха у стервы была раздолбана так, что мама-не-горюй. Член болтался, словно гвоздь в ведре, и я пожалел, что сунулся туда без резины. Но ладно, чего уж теперь... Все равно нам всем пиздец: жизнь вредна для здоровья. А потеряв голову, не плачут по волосам.

По прошествии пары минут моя ударная работа стала приносить плоды — Танька зажмурилась, а мышцы ее влагалища начали сокращаться. Я почувствовал хотя бы что-то и только этому уже был рад. Женщина перестала сопротивляться, поэтому я отпустил ее руки и устроился поудобнее, чтобы было сподручнее сношать эту крикливую кочергу. Наталья подобралась к нам поближе и ухватила пальцами большой сосок подруги. Сильно сжала его и принялась выкручивать. Татьяна застонала.

— Поставь ее раком! — скомандовала начальница.

Мне даже делать ничего не пришлось: Наталья Сергеевна сама растолкала уже откровенно получающую кайф Татьяну и заставила ее принять коленно-локтевую. Начальница уселась на кровати на колени, раздвинула ягодицы своей подруги и подмигнула мне:

— Давай-ка ее в зад!

В зад, значит в зад. Я не могу ослушаться распоряжений своего работодателя. Тем более, что Татьяна, бывшая такой боевой еще минут пятнадцать назад, теперь помалкивала и делала все, что приказывала ее подруга. Да и подруга ли?

Наталья смачно плюнула на Танюхин анус и принялась растирать слюну пальцами, просовывая парочку из них в выставленный на всеобщее обозрение шоколадный глаз.

— Прошу! — хищно оскалила она зубы.

***

Ушел я из квартиры Натальи Сергеевны примерно через полчаса. Я не ханжа, но сделав дело, мне захотелось поскорее покинуть гостеприимные стены дома моей начальницы. Внутри ворочалось нехорошее чувство.

Провожая меня, Наталья сказала:

— Мог бы и остаться. Теперь уходить уже незачем...

— Не, я домой.

— У тебя же там не семеро по лавкам...

— Я домой, — повторил я, уже полностью одевшись.

— Как хочешь, — Наталья Сергеевна подошла и чмокнула меня в щеку на прощание. Хорошо, что не в губы: после Танюхиной задницы мой член побывал и у нее во рту. — Ну так чего, тогда одиннадцатого к восьми?

— Угу, — усмехнулся я. — Если за изнасилование не закроют.

— Не закроют, — хохотнула Наталья. — Ты еще не знаешь, какая она потаскуха на самом деле.

— И знать не хочу.

— Я тебе все равно расскажу. В понедельник.

— Ладно, пока.

— Пока...

Забрался в свой «Фокус», который дожидался меня на парковке возле многоэтажной новостройки с ночи. Завел мотор, закурил... Это определенно был самый странный международный женский день в моей жизни. Тронул машину с места, выполз с парковки и помчал домой. Хотелось только одного: помыться. А после — заснуть.