Прозревший Эдип (12 часть)

В однокомнатной квартире, которую я снимал, имелось два спальных места. В углу стояла моя кровать, у стены, в трёх метрах от меня, находилась кровать матери. Вечером мы улеглись, и я спокойно уснул. А ночью я вдруг проснулся. В полной тишине и темноте я услышал какие – то тихие звуки… Сначала, в полусонном состоянии, я не понял их происхождения. А когда невольно прислушался, стал соображать – что бы это могло быть такое? Звуки исходили определенно со стороны маминой кровати. Шорох одеяла, тихий хлопок – будто оттянутой резинкой от трусов по телу, ёрзанье, какой – то очень тихий, невесомый и ритмичный звук, будто трут чешущееся место… потом пауза, потом опять ритмичный звук, поскуливанье… снова пауза, звук сглатываемой слюны, как будто сосут карамельку… и опять ритмичный звук… Чёрт… Что она там делает?! Может, кремом намазывается? Такое часто бывало вечерами… Звук – то, ритмичный, вроде втирания круговыми движениями… Хотя странно, конечно, было представить, что в три часа ночи мама сосёт карамельку, натираясь при этом мазью… И вдруг меня пронзило: да она же мастурбирует! Моя мама – мастурбирует, и не догадывается, что её сын не спит и всё слышит! Дождалась, когда сын уснёт и, стянув трусы к коленям, затаивая дыхание, под одеялом в тёмной тишине гладит и натирает сморщенные половые губы теми самыми пальцами, которыми утром подвигает мне чашку чая! О – о – о… От осознания того, что в трёх метрах от меня моя мама дрочит свою пизду, мой член в две секунды окаменел. Сердце моё забухало тяжёлым рэпом. Кровь в организме, как муть со дна банки сока, всколыхнулась и пожаром поднялась к вискам и темени. Ещё бы чуть – чуть, и волосы на голове, наверное, искря и потрескивая, вспыхнули бы. Тихо – тихо, и медленно, с осторожными остановками, чтоб мама ничего не услышала, я извлёк член из трусов. Сдерживая дыхание, я массировал член под одеялом и, впиваясь взглядом перед собой, видел не непролазную темноту ночной комнаты, а видеоклип о том, как бы я мог сейчас себя повести и как ни за что себя не поведу: встаю с постели. Мама, испуганно зашебуршившись, замирает. Я подхожу к её постели с членом наперевес, и говорю: «Мама, что ты мучаешься? Тебе же это нужно, давай я тебе помогу…» Через несколько секунд, решившись, распалённая мама протягивает руку. Но я этого не вижу в темноте, только ощущаю, как сухие и горячие пальцы крепко, как гладкую деревянную рукоятку, обхватывают мой член, и тянут вниз, к постели… Я опускаюсь… тихий скрип, сдавленное дыхание, оглушительный восторг от прикосновения к массивным колышущимся прелестям… словно разваренные вареники, мы слепляемся с мамой всеми участками тел, в том числе и, от возбуждения липкими, как улитка, половыми органами…

– Эй! Ты чего?

Я встрепенулся от своих воспоминаний, и выдохнул.

– Да это я вспомнил…

– Что вспомнил?

– Знаешь, мам, я ведь слышал, когда ты мастурбировала.

– Что?! – мама приняла такую же позу, как я – на боку, став похожей на «Данаю» Рембрандта. Я начал ей рассказывать. Мама лежала на боку и смотрела на меня расширенными глазами. Член мой вновь стал напрягаться, и я, взяв его в руку, принялся поглаживать и мять, не прерывая рассказ.

– Ты не отвлекайся, – сказала мама, глядя вниз, на мою руку. – Значит, ты знал…

– Ну я, естественно, не знал, что ты именно на меня… дрочишь, – сказал я, протягивая руку и поглаживая мамины груди. – А скажи, что ты конкретно представляла? – допытывался я. – Тебя возбуждало, что я не просто какой – то парень, а твой сын?..

– Как тебе сказать… У нас с папой тогда был сложный период… У нас давно не было интимных отно

шений. Я же живой человек… А ты был такой симпатичный, мужественный парень…

– Почему «был»?! – обиженно спросил я, подвигаясь ещё ближе и перебирая пальцами шёрстку у мамы между ног.

– Ну ты и сейчас такой… А…х… ф – ф – ф, Дениска…

Мама раздвинула ноги. (Чвак, чвак… Ого, какая она уже снова мокрая!)

– И?!. – спросил я, двигая пальцем.

– Ых!.. – выдохнула мама и проглотила ком в горле. – Ну что, что?!

– И что дальше, что ты думала?

– Да ничего особенного! Просто думала, что ты хороший мальчик, и что любишь меня… и мне так приятно, когда ты меня целуешь в щеку…

– Вот так? – я наклонился и чмокнул маму.

– Аха…

«Да уж, – думал я, – у женщин ведь секс связан с чувством, с любовью. А кого женщина любит больше всего? Конечно, – своего ребёнка. А если этот ребенок мужеского пола? Да ещё и половозрелый? Вот тебе и «хороший мальчик…»

– О – ммм… Денис, я так кончу быстро…

Я вынул палец и сел. Потом встал – захотелось пить. Шлёпая босыми ногами по линолеуму, отправился на кухню. На стене тихонько жужжало радио, за окном внизу шумно играли дети. Я хлопнул дверцей холодильника и с коробкой апельсинового сока пошел назад. На диване мама, широко разбросав ноги, поглаживала между ними. Когда я вошёл, она убрала руку и сжала ноги.

– Хочешь пить? – я протянул ей пачку.

– Что, стаканов – то у вас нет? Максим (это наш с Мариной сын) все перебил? – недовольно сказала мама, принимая сок.

– Ну я могу принести…

– Ладно, ладно, обойдусь.

Утолив жажду, мы снова растянулись на диване рядышком. Я прильнул к маме всем телом, широко гладя её.

– А вот у меня много фантазий было о том, как я тебя трахаю! – нагло и весело заявил я.

– Да ты чё?! – мама поправила простыню. – Могу себе представить… Какого развращённого сына я вырастила на свою голову…

– Во – первых, не на голову, а, скорее уж, – на жопу!.. – засмеялся я.

– Дени – ис!.. – укоризненно пропела мама. Я, смеясь, звонко шлепнул ее по ягодице.

– А во – вторых, – почему «развращённого»?! Не развращённого, а любящего!

– Угу, угу! – недоверчиво закивала мама головой.

– Да – а, а что?! Вот смотри, как интересно получается: сын должен любить свою мать, и это нормально, это никого не удивляет. И сын вполне может приласкать свою мать, это же естественно? Например, поцеловать в щёку, погладить рукой по руке, так?

– Ну да. И что? – внимательно глядя мне в глаза, сказала мама.

– А если можно погладить руку маме, то почему нельзя погладить другую часть тела? Плечо, например? – я провел ладонью по голому гладкому маминому плечу.

– Ну плечо можно…

– А если плечо можно, то почему грудь, например, нельзя? – я погладил теплую сиську. Мама молчала.

– Нет, ну правда – в чём такая принципиальная разница между плечом и грудью? И то, и то – одно тело, руку, плечо почему – то можно, а титю – ни – ни! Какая – то избирательно – запретительная анатомическая география… Сиська – запретная зона! С другой стороны, – опять – таки – чем гладить. Рукой можно, ты сказала?

– Можно, можно, – ответила мама.

– А членом почему нельзя? – я встал на колени, взял пальцами член и, ткнувшись головкой в мамино плечо, словно указкой, повёл им вниз, водя во все стороны по маминой груди. – Член – такая же полноправная часть моего тела, как и рука! – с шутливым пафосом заявил я. – Что за дискриминация – рукой можно, а членом – нельзя?! Я протестую!!! Свободу! Сва – бо – ду сиськам, члену… и всем прочим сословиям!

(ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ)