Побочные плоды психотроники

— Прибор сфазирован?

— А как же иначе, профессор? Настроен на охват избранного нами для опытов делового корпуса.

— Следящие датчики задействованы?

— В полном соответствии с раскладкой. При помощи специальных инфракрасных камер мы сможем слышать и даже отчасти видеть всё, происходящее внутри.

— Мне казалось, что инфракрасное излучение не может дать сколь-либо чёткой картины.

— Это для обычных граждан, профессор. Но мы, в конце концов, — секретная спецслужба, производящая зловещий и запрещённый всеми конвенциями тайный эксперимент над психикой обывателей. Законы природы для нас — не более чем пожелания.

— Что же, в этом случае вопросов у меня нет. Во славу загадочного тринадцатого отдела госбезопасности, в котором мы оба с вами имеем честь работать, нажимаем на красную кнопку?

— Подождите немного, я отхлебну пива, чтобы горло не было пересохшим в исторический момент. Ой, кстати, а чем именно этот момент историчен?

— Ну как же, мы получим в своё распоряжение универсальное средство для психотронного террора — или для отражения психотронного террора, это смотря что нам надо будет записать в отчётах.

— Как оно действует?

— Если бы мы досконально знали, едва ли бы нам потребовалось ставить опыты, не правда ли? Но пока похоже на то, что оно неким образом растормаживает левое полушарие и подкорку, параллельно ослабляя отдельные правополушарные центры, следствием чего становится некоторый примат логического над иррациональным. Причём в список последнего зачастую слепо заносится всё, полезность чего разуму не удаётся быстро обосновать для себя.

— Что, например?

— Разного рода табу, к примеру. Особенно часто испытуемые теряют навигацию в сфере неписаных запретов, потому что в них компонента иррационального особо высока.

— Это как?

— В зависимости от специфики и типа транслируемого излучения. Как правило, в уме подопытных сохраняется информация о существовании определённых табу, но теряется способность легко ориентироваться в них. Приобретается некоторая наивность, что ли. Как у ребёнка, которому кажется, что мир вокруг построен на логике и что ассоциацию между ковырянием в носу и неуважением собеседника можно легко снять, просто сказав: «Я сейчас поковыряюсь в носу, но это не значит, что я вас не уважаю, хорошо?»

— Чем же эти эксперименты выгодны для нас?

— Вы что, ещё не поняли? Человека, который начинает верить в первенство логики, да ещё и в столь наивном её выражении, можно убедить в чём угодно.

~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~

Рабочий день — или, скорее, рабочий вечер — в «Интермегасолюшн», обычной фирме среднего городского образца, протекал не менее обыденным образом, что более чем способствовало сонливости большинства сотрудников.

Вадик, местный водитель, позёвывал, отгоняя мух свёрнутой в трубку газетой от неспешно приготавливаемых им сэндвичей с салом. Стас, его коллега по работе, изображал усердную умственную работу над кроссвордом, что едва ли являлось чем-то большим чем прикрытием дрёмы.

Отрезав от сала очередной тонкий ломтик и положив его на хлеб, Вадик почему-то нахмурился.

Взглянул на сало.

Взглянул на хлеб.

Кашлянул.

— Что тебе? — оторвался от кроссворда Стас.

— Думаю вот. Зачем класть сало на хлеб и тратить время на изготовление сэндвичей, если проще есть сало вприкуску с хлебом? Логично ведь.

Считая вопрос для себя решённым, Вадик потянул сало в рот.

— Но тогда кусок сала, надкушенный тобою, по соображениям брезгливости может так и остаться сугубо твоим, — заметил Стас. — Недоеденное не получится, например, вернуть жене. Логично?

— Логично, — мрачно признал Вадик.

И вновь посмотрел на кусок сала в руке.

— Ну и фиг с ней, — произнёс он.

Входная дверь скрипнула, мимо прошёл программист Антон — не иначе как по срочному вызову? — обычно его обязанности не требовали каждодневного присутствия. Шутливо раскланявшись перед обоими водителями, он кинул тяжёлую сумку на пол около своего кресла в дальнем углу помещения и ткнул пальцем в кнопку питания системного блока, пару минут спустя надёжно отгородившись жидкокристаллическим монитором от всей посторонней реальности.

— Бывают же счастливые люди, — полушёпотом прокомментировал Стас. — Живут в футляре — и весь внешний мир их будто не затрагивает.

— Чтобы мир тебя не затрагивал, нужно умереть, — изрёк Вадик.

— Логично.

Оба медленно обдумали эту перспективу.

— Нет, наверное, нам всё-таки хочется, чтобы мир нас хотя бы немного затрагивал, — осторожно предположил Стас.

— Тоже логично.

Вадик пожевал губами.

— Какие-то, — проговорил он, — мы с тобою сегодня логичные.

Дверь приоткрылась вновь, на этот раз впустив внутрь усатого охранника Пахомыча — которого в действительности звали совершенно иначе, но за которым уже давно закрепилось невесть откуда возникшее прозвище, до истоков происхождения которого докапываться никому не хотелось.

— Эй, хлопцы? — хрипло позвал он. — У вас сигарет нет?

— Так тебе же нельзя, — растерялся Вадик. — Или... или можно?

Охранник пожал плечами.

— Что ж я, изо рта их выплюнуть, что ли, не успею, если что-нибудь эдакое начнёт происходить?

— Нет, но... это... — пощёлкал пальцами в воздухе Стас. — Потеряешь концентрацию и не заметишь зайчик от лазерного прицела винтовки снайпера из дома напротив, например.

Пахомыч хмыкнул:

— Поверьте, хлопцы, в этом случае одному заезженному ветерану с двустволкой вас так или иначе не спасти.

Вадик не стал говорить «Логично», поскольку не был уверен, логично ли это. Ему не хватало компетентности.

Он порылся в карманах.

— Ну... бери. «Голливуд» устроит?

Пахомыч взял сигарету.

— Пойдёт.

Глаза его блеснули бликом зажигалки, когда он выходил обратно. Буквально на пороге он как будто споткнулся, рука его рефлекторно потянулась к мохнатой ушанке:

— Здравствуйте, Лидия Николаевна.

В помещение вступила особа, чей внешний возраст сам по себе мог бы послужить предметом для полемики. Так способна выглядеть леди двадцати пяти лет, если ей хочется напустить на себя суровость, но так же в принципе может выглядеть и женщина лет сорока, если она хочет казаться юной или просто достаточно ухаживает за собой.

Что можно было определённо сказать о Лидии Николаевне:
— волосы её были чёрными;
— глаза её были зелёными;
— она обычно носила скромное деловое одеяние тёмно-лиловых тонов с юбкой средней длины;
— она также носила квадратные очки в чёрной оправе;
— личико её в целом было весьма симпатичным, но в то же время выглядело неизменно строгим, что в сочетании с предыдущими двумя пунктами придавало ей сходство с учительницей математики.

Ах да, ещё она — так уж получилось — была директором предприятия «Интермегасолюшн». И она весьма не одобряла распущенность на рабочих местах.

Стоит ли удивляться, что Вадик со Стасом чуть напряглись. Один из них даже попытался заслонить собою недоеденное сало.

— Здравствуйте, Михаил. — Она чуть поправила очки, смерив сторожа недоверчивым взглядом. — Чем это вы занимаетесь здесь?

— Да вот, — беззаботно махнул рукой Пахомыч, — зашёл у ребят сигаретами отовариться. Да и погреюсь часик, холодно же весь день торчать на морозе.

Брови Лидии Николаевны сдвинулись.

— В том, чтобы, как вы выразились, торчать на морозе, заключается ваша работа, — не знающим возражений тоном проговорила она. В голосе её разливалась туманным опахалом ледяная метель. — Вам за это платят. Если вам не нравится — наверняка найдётся немало желающих стоять у входа за ту же фиксированную плату.

Пахомыч умоляюще вскинул руки под её испепеляющим взором.

— Можно, я хотя бы сделаю себе кофе? В конце концов, какая разница, изнутри охранять фирму или снаружи?

— Разница есть, — отрывисто произнесла Лидия. — Вы должны находиться там, чтобы неприятности не оказались здесь.

Резким движением головы она кивнула на дверь.

— Идите.

Чуть побледнев и сглотнув комок в горле, смущённый охранник поспешил повиноваться её указанию. Лидия неторопливо повесила свой белый полушубок на крючок слева от двери, после чего как ни в чём не бывало развернулась к программисту.

— Антон, вы мне нужны в кабинете.

И царственной походкой скрылась за дверью.

На несколько мгновений в помещении сгустилась тишина.

— М-да, — нарушил молчание Стас. — В сущности она права, но обидно как-то. Уж кофе-то могла б и дать выпить старику. Какая-то она излишне лютая.

— Не с той ноги встала? — предположил Вадик.

На миг задумавшись, собеседник дёрнул носом.

— Если бы, — проговорил он полушёпотом, недоброжелательно покосившись на дверь. — Помнишь тот случай с Артёмом, что прежде у нас водителем работал, ещё в разгар кризиса? Когда он на бумаге подсчитал, что ежемесячное техобслуживание машины по стоимости практически равно его зарплате, а разницы едва хватает на оплату квартиры и еду?

— Помню. — Вадик скривил лицо. — Не повезло бедолаге.

— А помнишь, что случилось с Николаем? Парень не был абсолютно ни в чём виноват, роды дома могут начаться у кого угодно.

— Помню.

— Или как ты сам угодил в ту аварию, между прочим, тоже не по своей вине и во время выполнения служебных обязанностей? Ремонт тебе вроде бы так и не оплатили?

— Угу, — поморщился Вадик. — По контракту не было положено. Какие-то пересечения параграфов, набранных мелким шрифтом.

Стас вздохнул.

— Так что, — хмуро подытожил он, — дело не в какой-то там ноге. Она такая по жизни.

— Все начальники одинаковы, — возразил проформы ради Вадим. — Бывают и похуже её. Эта, по крайней мере, зарплату регулярно платит.

— Бывают и хуже, — грустно усмехнулся Стас. — Кто спорит?

~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~

— Расскажите мне о подготовленных вами сводках за месяц, — бесцветным голосом велела руководительница, даже не подозревая о разворачивающемся в нескольких метрах от неё небезынтересном обсуждении её персоны.

Взгляд Лидии Николаевны скользил по экрану компьютера, отображающему в данный момент браузер с несколькими десятками открытых вкладок. Читаемая ею в настоящий момент вкладка относилась к странице юридического сайта.

— Ну, — смущённо кашлянул Антон, — первая сводка, которую вы попросили меня подготовить, касалась динамики потребительских запросов. Я был не очень уверен, как следует анализировать столь малые величины, поэтому навёл справки у знакомых приматов. Прикладных математиков, то есть...

Лидия щёлкнула мышью, переходя со вкладки на вкладку.

Не все из читаемых ею вкладок относились к страницам сугубо делового плана. Поскольку экран её монитора так или иначе ввиду своего расположения не был виден программисту — в то время как перед собою руководительница не видела смысла изображать бесцельную перегруженность делами.

Вот, например, вкладка сайта «ВКонтакте».

Это как сюда затесалось? Ну, если затесалось — можно по крайней мере проверить личную почту.

Свежих писем нет.

— График ноябрьской кривой показывает падение с некоторым взлётом в конце. Но вы понимаете, как ненадёжны эти тенденции на подобном числе фактологического материала...

Руководительница с понимающим видом кивнула, в действительности слушая программиста лишь наполовину. Пальцы её ещё раз щёлкнули мышью.

Нет.

Одна из тех вкладок, что любят заводиться в браузере самостоятельно, рекламируя свои услуги для переотягощённой гормонами аудитории.

Чуть покраснев, Лидия закрыла её.

Колени её, туго обтянутые тканью полупрозрачных колгот, слегка передвинулись под столом, качнувшись из стороны в сторону. Не то чтобы движение это было особенно эротическим или сексуальным. Подобные импульсы она постаралась из себя давно вытравить.

Став директором предприятия «Интермегасолюшн» ввиду вереницы трудно поддающихся изложению и достаточно случайных обстоятельств, она приблизительно представляла, на какую роль в мышлении представителей окружающего мужского коллектива это её обрекает — или может обречь. Любая мягкость будет истолкована как слабость, любая слабость как повод надавить — или соблазнить. Видя противоядие этому в рекомендуемом журналами для бизнес-леди образе холодной отстранённости, она со временем усугубила и довела этот образ до звенящего абсолюта.

Маска, как известно, прилипает к лицу.

Ты — то, что ты делаешь. Причиняя людям вред, ты со временем начинаешь ненавидеть их за это — за то, что они заставляют тебя чувствовать вину.

Как знать, быть может, Лидия и впрямь стала за эти годы бесчувственной ледяной стервой?

Впрочем, её сейчас не особо волновало сие.

— Поподробней, Антон, — она постучала лакированным ногтем по поверхности стола. — Что вы хотите сказать, говоря, что спад может обернуться подъёмом к февралю?

Чуть склонив голову, Лидия вслушалась на миг в длинные путаные объяснения, затрагивающие распределение Паретто и даже не к ночи помянутую пирамиду Маслоу. Как бы там ни было, суть объяснений она уловила с первых же фраз — высшее образование и диплом по экономике давали себя знать — но не собиралась помогать программисту выпутаться из сотканной им паутины слов.

Пусть выбирается сам.

Пальцы её вновь меланхолично щёлкнули мышью, переключаясь со вкладки на вкладку.

Медицински-просветительский сайт со слегка фривольным оттенком подбора тем. Где ещё можно узнать, во сколько раз увеличивается человеческий зрачок — и давление во сколько атмосфер, оказывается, развивает комар при укусе?

Взгляд её скользнул по заголовкам статей.

«Мужская семенная жидкость проявила радикально полезные свойства в плане влияния на кожу лица и на корни волос». Ну надо же, ну кто бы мог подумать. Усмехнувшись себе, Лидия сама не заметила, как пальцы её вновь до щелчка стиснули мышь.

Она вчиталась в статью.

«Косметический эффект содержащейся в сперме гормонально-витаминной смеси давно не является секретом для учёных, — говорилось в статье. — Сперма животного происхождения и извлекаемые из неё вещества являются широко применяемым ингредиентом многих кремов для кожи, представляя собой своего рода законсервированный экстракт или сыворотку дарованного природой продукта, хотя биохимическая совместимость инородных энзимов с человеческим организмом не может считаться абсолютной. Насколько это относится к сперме сугубо человеческого, андрологического происхождения? Исследователи в Дании провели...»

Лидия еле уловимо пожала плечами, пробежав глазами текст.

Забавно было бы произвести проверку описанных в статье невероятно омолаживающих свойств, что ни говори. Она всегда старалась проявлять заботу о собственном облике. Следить за кожей. За волосами. Как бы иронично это ни звучало — с учётом проявляемого ею на работе стремления быть невидимой для либидо.

Быть может, эти два стремления отчасти сражались в ней.

Почему?

Она моргнула. Почему-то многое, казавшееся ей прежде очевидным, теперь выглядело для неё непонятным.

— Лидия Николаевна, вы внимательно слушаете?..

— Что?

Она вздрогнула. Неловко покосилась на программиста, тронув зачем-то свой чёрный локон.

— А... да. Продолжайте, Антон, я слушаю.

Сосредоточиться на его монологе ей было сложно. Взгляд её вновь коснулся экрана с чернеющими на нём строками статьи.

Что, если?..

Мысль поначалу испугала её. В ней вроде бы не было ничего нерационального, ничего нелогичного. Нельзя, в конце концов, даже сказать, что это нарушит субординацию между начальником и подчинённым — поскольку у неё есть конкретная причина так поступать.

Почему же тогда некая часть её сознания сейчас по-заячьи трепещет, словно оказавшись на краю пропасти?

Так, как будто она, Лидия, собирается совершить величайшую в своей жизни глупость?

— Послушайте... Антон. — Она смущённо кашлянула, чуть поправив оправу очков. — Я хочу вас спросить. Вы ведь... занимаетесь иногда самоудовлетворением?

Программист открыл рот, явно вмиг утеряв нить всех объяснений. Закрыл его. Вновь несколько раз открыл и закрыл его, напоминая рыбу, выброшенную на сушу.

— Я... Почему вы спрашиваете, Лидия Николаевна?

— Просто я...

Лидия закусила губу.

Она вдруг представила, как всё это выглядит со стороны. Ответственная руководительница серьёзного предприятия, допрашивающая своего подчинённого по поводу его интимных дел. Что можно предположить о её мотивах?

Она покраснела.

— Нет... Антон... это не то, о чём вы подумали. Дело в том, что... — окончательно запылав, Лидия ткнула пальцем в монитор.

Программист обошёл по кругу стол около её кресла и взглянул через её плечо на экран. Некоторое время он лишь стоял молча, шевеля губами.

— Гормональный коктейль... омолаживающие эффекты... — пробормотал вслух он. Встряхнув головой, посмотрел на свою руководительницу. — Но к чему это вы, Лидия Николаевна?

Она опустила взгляд.

— Просто мне подумалось, что если вы... как большинство мужчин, занимаетесь этим... то могли бы...

Лидия чувствовала, что горит, хотя едва ли смогла бы чётко объяснить себе, почему. Та часть её сознания, которая недавно по неведомым причинам била тревогу, сейчас, должно быть, растаяла облаком пепла в пламени ядерного взрыва.

Антон пристально смотрел на неё, не веря глазам.

— Вы хотите, чтобы я это сделал... прямо на ваши волосы? — почти беззвучно выдохнул он. — Прямо на вас?

Она взглянула на него снизу вверх. Выражение её обычно строгого лица в этот миг показалось Антону совершенно беспомощным.

— Я не могу вам приказывать. Это, — она облизнула губы, — не входит в ваши служебные обязанности. Просто просьба.

Программист сглотнул слюну.

Положение казалось ему невероятным, совершенно выходящим из всех границ и переворачивающим мир вверх тормашками. Но в то же время всё было совершенно правильно, естественно и логично.

Всё равно что просьба помочь с макияжем.

— Вы не подумайте, это ни к чему вас не обяжет, — словно читая его мысли, поспешно проговорила Лидия. Она вновь запунцовела. — Ничего личного.

Ничего личного?

Почему же тогда некий голосок у него в мозгу, похожий на придушенную или подавленную чем-то часть рассудка, шепчет ему, что в нынешней ситуации есть нечто невероятное?

Искушающее и манящее.

— Вы не могли бы... немного помочь мне? — проговорил он. Испытывая странное двойственное чувство: вроде бы он говорил правду, помощь ему бы не помешала, но в то же время словно бы плавно манипулировал собеседницей. — Мне... несколько непривычно.

На миг в глазах Лидии Николаевны мелькнуло удивление, тут же сменившееся пониманием — как будто даже с лёгким оттенком вины?

Пальцы её мягко коснулись молнии его брюк.

— Вот так? — уточнила она.

Он прикусил губу, чтобы не застонать.

— Да, так. Прошу вас, только не останавливайтесь.

Она улыбнулась. Одними глазами.

— Я и не собиралась.

Не удержавшись, Антон всё же выдохнул то ли стон, то ли хрип. Меж тем как музыкальные и невероятно гибкие пальчики Лидии творили с ним неописуемое прямо через ткань брюк, оглаживая, оскальзывая, дразня его; руководительница его была сейчас для него руководительницей в полном смысле слова — водя рукой по его разгорячённому естеству.

Большой и указательный пальцы её сцепились в колечко, ухватив металлический язычок молнии и потянув его вниз.

Ладонь начальницы проникла за заветный барьер.

Антон ощутил, что ему недостаёт воздуха; пламя, кажется, заняло изнутри все его лёгкие. Взор его бессильно упал вниз под офисный стол, по воле случая коснувшись обтянутых полупрозрачной тканью коленей Лидии Николаевны, едва приоткрываемых её строгим деловым облачением. Скользнув выше, взгляд его замер на двух туго очерченных материей сиреневого пиджака упругих холмиках.

«Подумать только, мы ведь никогда не смотрели на неё в этом смысле, — проплыла у него в сознании полуосмысленно-полубредовая мысль. Следом возникла другая: — Мне кажется, или ткань её одеяния местами как будто оттопыривается изнутри, словно скрывая под собою пару копейных наконечников?»

Рука его сама собою легла на пиджак Лидии.

— Эй, — возмутилась та, чуть вздрогнув. Она отстранилась. — Что это вы делаете? Вы что себе вообразили, Антон?

Глаза её вновь окутались привычным для подчинённых холодом. Антона от этого, как ни парадоксально, кинуло в жар.

— Я... — произнёс он и замолчал. Мысли его были в разброде. Вдруг одна из них блеснула острым плавником идеи. — Просто... просто пытаюсь завестись посильнее. Чем выше возбуждение, тем насыщенней... гормональный коктейль.

Это было правдой, он об этом где-то читал — да и ведал по собственному опыту. Откуда же у него тогда снова такое чувство, будто бы он обманывает её?

Лидия в раздумии смежила на мгновение веки.

— Ладно.

Вновь с силой прижав его руку к собственному сиреневому пиджаку, как раз там, где нельзя было не ощущать через ткань отвердевший до стали сосок.

Чуть сдвинув руку — Антона пьянила мысль, что теперь ему позволено всё, — он проник ладонью меж пол делового пиджака. Кончики его пальцев проскользнули под шелковистое кружево.

Застыв у набрякшего бугорка плоти.

— Приятно? — шепнул он.

Не дожидаясь ответа, он опустил под стол свободную руку — и почему части его разума всё происходящее до сих пор представляется сладким безумием? — и коснулся безупречно гладких коленей своей собственной руководительницы. Не отводя взгляда от её глаз, он плавно перевёл ладонь немного выше, ещё чуть выше, ещё и ещё, ощущая сквозь тончайшую ткань её нежные атласные бёдра, по сути дела самым откровеннейшим и бесстыднейшим образом шаря под её юбкой.

— Антон... — выдохнула она. Глаза её были полуприкрыты.

— Что? — щекотнул он губами её пушистый затылок.

— Не надо. Пожалуйста...

— Почему? — Он прижал руку вплотную к средоточию жара под подолом её одеяния. Медленно провёл ею по источающему пламя и влагу живому очагу. — Вам же нравится. Чувствую.

Она облизнула губы, не открывая глаз.

— Не помню, почему. Помню... помню, что всегда не хотела этого. Нельзя... на работе. Нельзя.

Лидия приоткрыла глаза.

На мгновение в глубинах её зрачков словно сверкнула ледяная вспышка. В следующее мгновение она резко отстранила от себя руки Антона — и, прежде чем он успел понять, что происходит, голова её наклонилась ниже, меж тем как губы её коснулись самых чувствительных уголков его грешной плоти.

Всего лишь поцелуй.

Но такой крепкий. А за ним последовал ещё один. Затем — новый. Лидия потёрлась висками, потёрлась своими пушистыми чёрными локонами об его разгорячённое естество.

Антон ощутил, что в глазах его темнеет от отлива крови. Пальцы его помимо воли вцепились в плечи руководительницы.

— Приятно? — будто передразнивая кого-то, мурлыкнула она.

Ещё один запретный поцелуй.

Обжигающе-огненный. И — сдобренный её дыханием. Кончик её носа озорно скользнул по чуть наморщенной плоти, после чего его сменило что-то влажное — кончик языка?

Движущийся снизу вверх извилистой змейкой.

Антон застонал, ощущая, как его начинает рвать изнутри пламенный взрыв, извержение вулкана, как раскалённая домна в недрах его организма разрождается струями кипящего металла. Металл этот яростными выплесками рвался, выскальзывал наружу помимо его воли и всякого контроля.

Лидия лишь улыбнулась, подставляя лицо и свои пышные чёрные волосы под белые струи. Одна горячая склизкая капелька свесилась вниз с её правого уха.

Она неловко приподняла на миг руки.

Втереть жидкость поглубже в кожу или оставить всё как есть? Стоит, пожалуй, поразмыслить над этим.

Лидия поймала на себе смущённый взгляд Антона.

— Спасибо, — улыбнулась шире она. — Я не в обиде, что вы едва удержали себя. Это в какой-то мере даже лестно.

Улыбка её стала почти дразнящей. И тут же — померкла, сменившись гримаской озабоченной задумчивости, возникшей после взгляда в зеркальце из сумочки.

— Что-то не так? — встревоженно произнёс программист.

— Мало, — туманно выразилась она. — То есть вообще — много, наверное, но для головы в целом — мало.

— Чтобы проверить эффект?

Голос Антона показался глухо прозвучавшим ему самому. Какая-то на редкость упрямая и примитивная часть его сознания по-прежнему находила происходящее странным. Как будто отчасти даже разумным, но не по-человечески. Когда-то программист видел в Интернете карикатуру, где изображалось два частично пересекающихся круга, на левом из которых было написано «Неразумное человеческое поведение», на правом — «Разумное поведение, но человек так не поступает», а на пересечении кругов — «Тест Тюринга». Автор карикатуры критиковал таким образом саму идею теста Тюринга, определения интеллекта машины через беседу с ней, утверждая, что работать этот тест может лишь на узенькой территории совпадения интеллектуальности и человечности, в то время как вещи эти вовсе не идентичны.

Сейчас Антон смутно ощущал себя находящимся в правом круге. Но ощущение это было слишком смутным, слишком ускользающим, чтобы сосредоточиться на нём и понять его смысл.

— Чтобы проверить...

Он заметил, как Лидия Николаевна перехватила пальчиком свисающую с уха капельку и слизнула её.

«Разумно, — почему-то мелькнуло у него в голове. — Если сперма так полезна, отчего бы и не полакомиться ею».

В его мозгу вяло шевельнулась ещё одна мысль.

— Почему бы, — медленно произнёс он, — не попросить о помощи остальных? Сейчас, конечно, штат у нас невелик, большинство в отпусках, но оставшиеся наверняка не откажутся помочь вашей благоуханной коже.

Лидия с лёгкой растерянностью глянула на него. Опять это выражение лица, столь нетипичное для вечной Снежной Королевы.

— Вы думаете?

— Никаких сомнений, — уверенно заявил Антон. — В конце концов, это невероятно приятно.

— А удобно ли это будет?

Она чуть запунцовела, на щеках её обозначились ямочки. В то время как в уголках её глаз почему-то сгустился страх.

— Конечно, — взял её за руку он. — В сущности, мы все перед вами не раз были в долгу. Что неудобного в его возврате?

Кто знает, почему, произнося эти безобидные и вроде бы даже внешне истинные фразы, он ощутил внутри себя нечто похожее на глубоко затаённую мстительность?

~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~

Не сказать, чтобы Вадик и Стас вовсе не удивились появлению своей директрисы в не особо презентабельном виде.

Приглашающе полурасстёгнутые полы её делового пиджака, за которыми угадывалось приведённое в беспорядок бельё, что-то белесо-жидкое в её волосах и по всему её заметно раскрасневшемуся лицу, её сбившееся дыхание и её явно взволнованный взгляд, — всё это вместе взятое заставило одного из них выронить на пол мобильный телефон, а второго — приоткрыть рот на несколько мгновений.

Снова закрыв.

И это — то, что касалось водителей. Креативщик Гога, высунувший нос из своего кабинета на пять минут ради наполнения электрочайника, вообще пролил на пол часть набранной воды, поскользнулся на луже и глупо сел на пол.

— Оп, — только и вымолвил он.

И покраснел.

— С вами всё в порядке, Лидия Николаевна? — поинтересовался Стас, прежде чем ему пришла на ум мысль, что в данном случае, возможно, тактичней было бы ничего не заметить.

Взгляд его стрельнул в сторону Антона, затем — снова в Лидию. Предположить кое-что можно было, но за замкнутым программистом никогда не водилось способностей ловеласа.

— Вот, — смущённо кашлянул тот, зачем-то полируя ногти и не отводя взор от пола, — Лидия Николаевна вычитала на одном сайте, что, в общем, мужское семя, вроде как, очень полезно для кожи лица. Вы не думайте, — добавил он, — это не приказ. Просто как бы просьба. Нам ведь нетрудно, ну, типа по-человечески?

Кто-то негромко присвистнул. Кто — установить было трудно.

Стоя прямо на пересечении нескольких взглядов, Лидия ощущала, как стремительно заливается краской. Та часть сознания, что не так давно предупреждала её о некоей неясной угрозе и вроде бы отключилась от перегрузки, начала пробуждаться вновь.

Но что она делает не так?

Она ведь не вступает ни с кем из подчинённых в интимную или лирическую связь, не так ли? Всего лишь просит помочь ей в том, с чем по физическим причинам не может справиться сама.

Тут очаг тревоги в её подсознании взорвался сверхновой — словно от возмущения — и, как будто исчерпав на этом свои силы, приугас.

Лидия робко переступила с ноги на ногу.

— Ребята, — неловко произнесла она, — если вы не хотите или если вам неудобно, то не стоит.

Голос её, в котором звучала столь необычная для главы предприятия покорность, оказался вторым сегодняшним потрясением для её подчинённых.

— Нет, — на мгновение замялся Вадик, — почему же. Мы всегда рады помочь, верно, Стас?

Коллега лишь кивнул. Не очень уверенно сделав шаг вперёд к начальнице конторы.

— Лидия Николаевна, — нерешительно начал он, — вам, вероятно, лучше немного опуститься. Хотя если это вас...

— Нет-нет, — вздрогнула Лидия, будто очнувшись. — Я сейчас.

Облизнув пересохшие от непонятного волнения губы, руководительница предприятия встала на колени перед шофёром. Взглянула на него снизу вверх — совсем не выглядя сейчас строгой и безжалостной.

— Вам, наверное, нужно помочь?

Ладонь её несмело легла на молнию брюк шофёра. Молния тут же стальной дугою выгнулась изнутри.

— Я, — еле выдавил креативщик Гога, поражённый наблюдаемым, — пойду позову остальных. Они не простят...

Чего именно не простят, он уточнять не стал.

Руководительница едва заметно склонила голову; её тёмно-зелёные глаза странно мерцали. Знакомым уже движением спустив вниз язычок молнии брюк Стаса, она на несколько мгновений залюбовалась набухшим от крови столбиком — просматривающимся даже сквозь ткань белья — после чего чуть сдвинула эту ткань.

Привычный балагур Вадик, тяжело задышав и как-то сразу утратив всё своё балагурство, сделал несколько шагов вперёд. Судя по походке, ноги держали его не очень твёрдо.

— Лидия Николаевна... — выдохнул он.

Свободная ладонь начальницы легла и на его брюки. Мягко. Провоцирующе. Искушающе. Выводя круг за кругом по едва ли не разрывающейся изнутри ткани.

Глаза её уже откровенно блестели.

— Вам нравится? — шепнула она. Разве можно было узнать в ней прежнюю ледяную стерву? Если и да, то стервозность её приняла ныне совсем иной оборот. — Не стесняйтесь сказать, если я делаю что-то не так.

Пальчики её на мгновение сжались крепче вокруг массивного Стасова агрегата, меж тем как иная её ладонь едва-едва приступила к близкому знакомству с сокровенной Вадиковой плотью.

Кончиками ноготков.

— Лидия Николаевна, — вновь выдохнул Стас, еле помня себя от наслаждения, — вы не могли бы... губами?

На щеках Лидии снова выступила краска, взгляд её скользнул в сторону Антона. Хотя губы её уже изведали это применение, но всё-таки не чересчур ли это нарушает субординацию?

— Чем выше возбуждение, — негромко, будто про себя, проговорил программист, — тем гуще гормональный коктейль. Вы помните...

Сомкнув на мгновение веки в знак согласия, Лидия решительно тряхнула головой — и губы её коснулись напряжённого до предела мясистого поршня. Исполненный музыки стон послужил сопровождением игре начинающей флейтистки.

Николай, специально ради происходящего отвлечённый от своих дизайнерских дел, застыл на пороге помещения, не в силах отвести взгляд от представшей его глазам картины. Что же касается Фёдора, бухгалтера, то тот всё же сумел сделать пару шагов вглубь, хотя форма его брюк выдавала явные трудности с этим.

Начинали понемногу подтягиваться к прихожей и остальные сотрудники предприятия.

— Да, — простонал теперь уже Вадик.

Язычок Лидии, подобно крылышкам мотылька или иного эфирного неземного создания, стремительно перепархивал с цветка на цветок.

Всё быстрее и быстрее.

Юрче.

Неуловимей.

Когда под аккомпанемент сильнейшего из стонов белые брызги хлынули на её отстранившееся личико, Лидия чуть наклонила голову, и одна из струек повисла ниточкой на дужке её квадратных очков.

— Лидия Николаевна, — опять подал голос программист. Он, уже внёсший свой вклад в происходящее, следил за разворачивающейся картиной странным мутным взглядом, меж тем как брюки его как будто снова слегка топорщились изнутри. — Вы могли бы... раздеться.

Пальцы её дёрнулись было к самой верхней из ещё нерасстёгнутых пуговиц пиджака, и тут же застыли.

Раздеваться при всём коллективе?

— Это было бы очень... стимулирующим, — добавил он. Напоминая о побочных эффектах возбуждения.

Средняя пуговица пиджака с лёгкостью выскользнула из гнезда. За ней последовали остальные.

Чувствуя жар, непроизвольную слабость в коленях и даже лёгкую влагу где-то глубоко внизу — годы сексуального сдерживания не могли пройти даром — она повела плечами, сбрасывая своё сиреневое деловое одеяние. В голове её испуганным жаворонком билась только одна мысль: «Если они заметят моё состояние, не повредит ли это должным отношениям между начальником и подчинёнными?»

Мысль, как будто пришедшая из другой реальности.

Проведя рукою по левой чашечке потревоженного ещё Антоном лифчика, она скользнула ладонью за спину. Расстегнуть цепкие крючки было не так уж и долго.

Слыша шумное дыхание окружающих, ощущая себя порноактрисой под взглядами более чем десятка своих подчинённых, Лидия с едва заметной улыбкой проскользнула рукою чуть ниже.

Под поясок юбки.

Лёгкое движение пальцев — и юбка почти что распадается напополам, неаккуратным колоколом падая на пол. Изящный пируэт нырнувших под полупрозрачную ткань ладоней, на мгновение словно бы зависших там, в самом тесном соприкосновении с бёдрами, — и бесплотно-золотистые колготки неспешно начинают сползать.

Вниз.

Кажется, Стас издал какой-то невнятный звук. Лидия, стоя на коленях нагая перед собственным рабочим коллективом, и сама ощущала, что мир у неё перед глазами начинает плыть и что она лишь из последних сил контролирует себя.

Рука шофёра стремительно метнулась к правому упругому полушарию, стискивая, сминая его.

о небо, он теперь чувствует, как соски мои напряжены

Вспомнив вдруг о первоначальных своих намерениях, ответственная руководительница предприятия вновь обхватила губками налитый кровью раскалённый поршень, слегка терзая его зубками, лаская кончиком языка, не прекращая ни на мгновенье сводящую с ума нежную игру, ведя её раунд за раундом.

В этот раз она отстранилась не сразу.

Часть сладковато-клейкого сиропа стекла мёдом по её горлу...

Следом настал черёд Николая, дизайнер неспешно ласкал рукою сзади ложбинку меж её ягодиц, меж тем как она, стараясь не выдать, как приятны ей эти прикосновения, исследовала губками и кончиком носа кровеносную насыщенность его плоти. Пальчики её руки в это время блуждали по закоулкам брюк Виталия, молоденького паренька из рекламного отдела, другая же рука при этом изучала просторы Гогиных семейных трусов. Ей казалось, что сознание её раздвоилось, а то и растроuлось; она потеряла привычное чувство времени и даже — в какой-то мере — пространства.

Ощущая жгучую вину из-за того, что не в силах помочь всем ребятам сразу, что по сути расходует их личное время на свои нужды, да ещё и отвлекая некоторых из них от работы, в какой-то миг Лидия легла на спину, широко разведя в разные стороны все четыре конечности, почему-то напомнив себе самой в этот момент перевёрнутую черепаху.

Ступни её ножек мягко ласкали тех двух симпатичных парней из отдела сбыта — то немногое, что она могла для них осуществить, — меж тем как руки занимались деятельностью, ставшей уже привычной.

Федя, бухгалтер, низко наклонился над её распростёртым телом, позволяя её губкам обхватить целиком его разгорячённую плоть...

Кажется, кто-то в промежутках целовал её, шептал ей на ушко ласковые слова, что-то о том, что лучше руководительницы ещё ни у кого и никогда не было, — слова, которых ещё вчера Лидия не могла бы ожидать услышать ни разу в жизни. Но она лишь мутно понимала происходящее и лишь наполовину понимала смысл обращённых к ней слов.

Семя.

Драгоценная жидкость, бесценный гормональный сироп, изливалась на неё со всех сторон, упругими брызгами хлеща по её лицу, стекая с её ушей и даже с плеч, растекаясь по полу...

Сперма.

Она зачерпнула — временно освободившейся ладонью — где-то с пригоршню белесого клея и, тяжело дыша, стала втирать его в своё лицо, в волосы, в грудь.

Щелчок.

если она ТАК полезна для кожи, то стоит ли экономить?

Застонав, некогда строгая руководительница серьёзной конторы провела рукою вниз, размазывая сладковатый сироп по животу, по бёдрам, меж оными.

не будет ли нарушением субординации показывать перед подчинёнными, что я НАСТОЛЬКО бесстыже возбуждена?

Сдвинутые клином пальчики ужом скользнули в алую разгорячённую щель. Затем — проскользнули туда снова и вновь.

Щелчок. Вспышка — и ещё раз щелчок.

Заморгав от неожиданности и даже как будто частично придя в себя, Лидия разглядела Антона. В руках у программиста был мобильный телефон. Но взгляд начинающего папарацци не выражал ничего, кроме открытого искреннего восхищения.

— Вы прекрасны, — тихо сказал он. И даже чуть покраснел. — Мне бы хотелось... хотелось навсегда запомнить вас такой. Чтобы момент этот никогда... никогда не изгладился из памяти.

Голос его застенчиво дрогнул.

Глядя на него застывшим взором, Лидия оцепенело выудила пальцы из пышущей едва ли не кузнечным жаром щели. Не отводя от Антона взгляд, облизнула их кончики, слизывая с них смесь чужой спермы и своих собственных соков.

И — погрузила их в себя на всю глубину вновь, раздвинув перед объективом телефона ножки.

Как можно шире.

Ей также помнилось, как она стояла на коленях перед охранником Михаилом, которого все почему-то звали Пахомычем и который позже всех узнал о происходящем. Губы её и язык снова выводили привычные уже рулады флейтистской игры, но ввиду возраста Пахомыча — бедняга был всё же стариком — сие не оказывало привычного действия.

— Не поверишь, дочка, — прохрипел он, гладя её по плечам. — Всегда мечтал об этом. Ещё когда только в офис ваш устроился...

С иронией приопустив веки, Лидия ускорила движения язычком. Старик застонал, но кровь туго шла по истрёпанному телу.

— Ты не можешь, — проговорил он, — сыграть как бы... в ролевую игру, эх? Меня бы это... ох, взвело на месте.

Лидия вопросительно приподняла брови.

— Ну... не по-настоящему, понимаешь, а так. Обозвать себя... шлюхой, шалавой, как похлеще. Можешь меня потом сразу уволить, мне уже будет — всё равно...

Дед провёл ладонью по горлу, наглядно выражая мысль, что ему уже ничего от жизни не будет надо.

Нахмурившись, руководительница ощутила, как внутри неё распускается цветок ледяного негодования. Пьянящее забытие стало рассеиваться под натиском нарастающей злости.

Она вновь подняла глаза, встретившись с взглядом Михаила.

— Пожалуйста, дочка.

Бёдра её вздрогнули, словно ощутив опять нарастающий между ними жар. Странным образом искра этого жара растопила ледяную хризантему в груди.

Лидия пощекотала кончиком носа вяло пульсирующую плоть.

— Я просто шлюха, — сладко шепнула она в перерывах меж прикосновениями губ. — Я шмара. Прошмандовка.

Пахомыч застонал громче, в то время как Лидия ощущала, как жар меж её бёдер с каждым сказанным ею словом становится всё беспощадней и неукротимей, испепеляющим пламенем выжигая остатки её рассудка.

Губы её сомкнулись вокруг стремительно твердеющего побитого жизнью насоса, то стискивая его целиком, то отпуская, меж тем как левая рука её будто помимо воли снова скользнула по уже изученному направлению навстречу источнику неумолимого жара.

— Шалава, — горячо выдохнула она.

Пальчики её сызнова нырнули вглубь.

— Валютная проститу-у-у...

Речь её сошла на стон, движения пальчиков внутри стали почти конвульсивными, при том что жгучий жар там разросся до пылающего шара габаритов Арктура — или хотя бы Сириуса.

Она не сразу поняла, что жар терзает её не только изнутри, но и снаружи, что на губы её брызжет горячим, — и что эхом странного шума в её голове является стон Пахомыча.

Лидия не помнила, что было дальше.

Более или менее чётко сохранился в памяти момент, когда прихожая уже была полупустой, три или четыре оставшихся сотрудника не сводили с неё насторожённо-восторженных взглядов, а она, собираясь с силами, попыталась отклеиться от залитого спермой пола. Вроде бы ей удалось — или ей помогли? Кажется, кто-то даже попытался привести в порядок её причёску.

Что-то она при этом произнесла — пошутила, что ли? Что-то насчёт того, что произошедшее не надо принимать всерьёз, что научному эксперименту по проверке целебных свойств сперматозоидов не стоит придавать значения и что на следующий рабочий день она ожидает всех вовремя и без опозданий.

Кажется, она даже ухитрилась грозно сдвинуть при этом брови.

Личные просьбы личными просьбами, а сокращать дистанцию между начальством и подчинёнными не следует.

Выйдя на улицу под дождь и радуясь, что вроде бы не пересекла некую фамильярную черту — хотя была на грани — она раскрыла зонт и поспешила на автобусную остановку.

Мысли в её голове отказывались сплетаться между собой.

По возвращении домой снежная королева деловых офисов, почти не переодеваясь и не расстилая постель, просто нырнула под полуоткинутый край пододеяльника.

Дальше она помнила лишь забытие.

~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~

Сквозь плотно прикрытые веки луч солнца приятно пощекотал белки её глаз. Ещё не до конца проснувшись, но чувствуя себя на удивление выспавшейся — часто ли ей приходилось просыпаться не по будильнику? — она чуть повернула голову, рассчитывая кинуть взгляд на циферблат вышеозначенного предмета.

Двенадцать.

Лидия сладко зевнула, всё ещё частью своей ощущая себя пребывающей в царстве грёз.

После некоторых сновидений — вроде того, слащаво-стыдные обрывки которого до сих пор кружились у неё в памяти? — поневоле призадумаешься, а не пора ли заняться личной жизнью вплотную.

сновидений

В глаза ей вдруг бросился край её сиреневого рукава вокруг приобнявшей подушку руки. Пиджак. Она лежала под одеялом совершенно одетая.

Резким движением Лидия выпрямилась наполовину, сев в кровати. Руки её сжали виски до боли, но даже боль эта не могла помешать явиться воспоминаниям.

я не могу вам приказывать

Она зажмурилась, словно надеясь вместе со зрелищем стены напротив отогнать всплывающие из памяти картины.

если вы не хотите или если вам неудобно, то не стоит

Нет.

Это не могло произойти, это лишь сон. Не более чем сновидение. В истерическом всхлипе Лидия прижалась лицом к собственному рукаву, вздрагивая, рыдая, будто стремясь зарыться в него целиком, — и в ноздри ей ударил смутно знакомый тухловатый запах.

Это было правдой.

потоки спермы, брызжущие спереди, сверху и сбоку
её рука, сладострастно размазывающая клейкий сироп по всему телу, втирающая его в живот, вымазывающая семенем грудь

Она пошевелила рукой.

Рукав пиджака — чуть передёрнув плечами, Лидия убедилась, что и весь пиджак в целом — казался как будто слегка присохшим к коже. Неудивительно. Она ведь надела его прямо на обнажённое тело.

После того, как...

белая струйка, свисающая с дужки очков
медленно капающий с уха клейстер

Она вдруг осознала то, что фоном присутствовало в её ощущениях едва ли не с самого пробуждения, присутствуя даже во время сна. Непередаваемый сладковато-тошнотворный привкус во рту — и этот тухловатый аромат, исходящий не только от рукава её пиджака, но и словно бы отовсюду.

Лидия резко вцепилась ладонью в собственную шевелюру, словно возжаждав выдрать её с корнем. Волосы на ощупь были грязными, скользкими и слипшимися в клочья.

потоки спермы, брызжущие со всех сторон

Этим вездесущим ароматом пропитались насквозь её волосы, её кожа, вся она целиком.

Вся Лидия.

шмара
прошмандовка
валютная проститутка

Лидия спряталась под одеялом с головой, чувствуя, как её начинает трясти и как черты лица её дрожат мелкой дрожью.

Она отсасывала, стоя на коленях, у всего рабочего коллектива. Она беспокоилась — что за сумасшествие? — не сокращает ли она чрезмерно дистанцию между собой и подчинёнными, при этом лёжа перед ними обнажённая и лаская собственную грудь.

Лидия вдруг хихикнула.

Спохватившись, что в смехе этом прозвучало совершеннейшее безумие, поспешно одёрнула себя.

Теперь она может вообще не приходить на работу. Может уволить всех сразу и одновременно — но едва ли это хоть что-нибудь изменит. Слухи работают быстрее телеграфа — и даже при их отсутствии едва ли она теперь сможет спокойно взглянуть кому-нибудь из деловых партнёров в глаза.

вы прекрасны

Плечи руководительницы предприятия вздрогнули в ещё одном подавленном всхлипе.

мне бы хотелось запомнить вас такой

Интересно, как много времени пройдёт, прежде чем фотографии программиста распространятся по городу и по Мировой Паутине, став вспомогательным инструментом для эротических фантазий сотрудников других предприятий и прыщавых сетевых недорослей?

Может, ещё не поздно остановить?..

Рука Лидии метнулась к телефонной трубке. И тут же застыла — ум её чётко нарисовал картину последующего разговора с программистом. «Ты знаешь, Антон, я вчера немного не в себе была. Те фотографии, ты не мог бы их стереть, что ли? Вот и спасибо. Что? Да, я приду в офис как обычно. Вы там не скучайте. Ну, пока».

Пальцы её мёртвой хваткой вцепились в одеяло.

щелчок и вспышка
её пальчики, ныряющие глубже меж алых створок

Она беззвучно застонала.

Она почувствовала, что ещё немного этих всплывающих из памяти кадров — и она натурально сойдёт с ума. Не будет никакой целеустремлённой руководительницы предприятия, не будет железной и элегантной «леди Босс». Будет лишь беспомощно хнычущий и временами бессмысленно хихикающий комок плоти.

Лидия открыла глаза и обвела ими обстановку.

Светло-лимонные обои, полузадёрнутые золотистые шторы, старинный книжный шкаф из вишнёвого дерева. Ореховый стол и компьютер с периферией на нём.

Компьютер.

К нему и устремилась, откинув одеяло и свесив ноги с кровати, Лидия. Интернет, являющийся слабым наркотиком и обладающий свойственным им анестезирующим действием. Виртуальность, где можно побыть кем угодно, но не собой, — спасясь хоть на мгновение от испепеляющего позора.

Примерно на полушаге нога её чуть не подвернулась, а в глазах начало темнеть.

леди Босс

Из памяти её начало всплывать ещё одно, ранее забытое и теперь возвращающееся воспоминание.

Последнее.

~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~

Чьи-то руки, мягко приобнимающие её за скользкие нагие плечи. Чей-то шёпот, льющийся сладкой патокой прямо ей в уши.

— Лидия Николаевна, вы перевернули все наши прежние о вас представления.

Чей это голос?

А, какая разница. Ей всё равно чересчур сладко и чересчур сонно, чтобы отвечать.

— Я хочу сказать, мы всегда по-своему восхищались вами, — тут интонации чуть вздрагивают, словно говорящий сам не до конца уверен в своих словах, — но никто и вообразить не мог, что вы в силах быть... такой прекрасной... такой порывистой... такой нежной...

Голос как будто плывёт.

Одна фраза за другой звонким шмелём вгрызается в её уши. Что-то про руководительницу, не на словах, а на деле заботящуюся о каждом из своих подчинённых. Истинную леди Босс.

Губы говорящего жарко касаются её подбородка.

— Такое чувство, что... это диво, это чудо вас обновлённой... скоро растает. А так хотелось бы, чтобы и вы, и все, кто вас знает... помнили... что вы можете быть лучше, чем...

Она лишь вяло мотает головой, слабо осознавая слова, но реагируя на интонацию. К чему похвалы, если всем было приятно и если у всего была чёткая цель?

Перед глазами её вдруг оказывается что-то блестящее. Прямоугольная коробочка телефона в чьих-то руках.

Антон?

— Я сделал несколько десятков фотоснимков и даже обширный видеоролик. — Голос его как будто приближается, становится чётче. — Волшебное, сверхъестественное видео. Вы не против, если я размещу их у вас на страничке ВКонтакте? Я знаю, обычно у вас включена авторизация.

Тональность голоса меняется, в нём звучит благоговейное преклонение — и восторг.

— Этот альбом можно будет именно так и назвать. «Леди Босс».

~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~

Лидия не помнила сама, как очутилась в кресле перед экраном, как ткнула пальцем в клавишу Power и включила монитор.

леди Босс

Ей казалось, что компьютер загружается тысячелетия. Память её меж тем извлекала из своих закромов всё новые и всё новые слайды происходившего вчера.

ступни её ножек, ласкающие тех двух симпатичных парней из отдела сбыта
я просто шлюха

Её родственники, её близкие друзья и знакомые, её бывшие одноклассники или учителя. Увидят это в самых откровенных деталях, просто щёлкнув по издевательскому названию альбома.

шлюха
шмара
прошмандовка

Её, с безумной сладострастной улыбкой размазывающую пряное семя по груди, животу и разгорячённым бёдрам. Её, стоящую на коленях и старательно играющую на кожаной флейте сторожа Пахомыча. Её, сдвинутым клином погружающую пальчики между ног.

Лидия зажмурилась.

Когда же она открыла глаза — спустя миг или спустя вечность? — компьютер уже успел включиться и даже вечно раздражающие Лидию антивирусно-апдейтные процедуры успели благополучно завершиться. Пальцы её стиснули корпус мыши и — в последнем припадке отчаянной надежды — совершили несколько изученных за годы движений.

Где-то она читала, что, накручивая себя в предвидении неприятностей, человек в глубине души надеется на склонность Судьбы поступать наперекор ожиданиям. Присуща ли Судьбе и вправду эта склонность?

Не в этот раз.

Лидия поняла это, ещё когда увидела на страничке ВКонтакте жирную трёхзначную цифру напротив надписи «Мои сообщения».

Несколько сотен посланий. Практически от всех.

Она поняла, что смеётся, плачет и смеётся одновременно, роняя слёзы на клавиатуру. Ей пришлось отодвинуть клавиатуру в сторону и болезненно удариться носом об стол — удариться специально — чтобы хоть немного прийти в себя.

lady Boss

Всё правильно, в стильном английском варианте. Вот и видеоролик, изображающий строгую руководительницу делового предприятия во всей красе.

«Вам понравилось? — кричало что-то внутри неё, обращаясь ко всем видевшим этот видеоролик и эти фотоснимки, ко всем авторам пришедших к ней сообщений, ко всем вместе и к каждому в отдельности. — А тебе, ма? А тебе, Андрей? Помнишь, ты восхищался моим аристократическим воспитанием?»

рука, с наслаждением размазывающая сладковатый сироп по груди и бёдрам
втирающая благословенную жидкость глубже

Лидия облизнула губы — и осознала, что на них до сих пор держится этот непередаваемый привкус.

такая аристократка понравилась бы тебе больше?

Она рассмеялась вновь. Хрипло.

Именно в этот миг зазвонил телефон. Не мобильный — домашний. Запрограммированный в режиме автоответчика звонить еле слышно — чтобы не потревожить хозяйку в случае сна.

Она сама не заметила, как рефлекторно поднялась с кресла, в то время как взгляд её упал на табло телефона. Странно, номер вроде бы неизвестный — хотя сейчас естественно было бы ожидать шквала звонков от знакомых и родственников.

Поколебавшись, Лидия сняла трубку. Почему нет?

— Здравствуйте, — дрогнувшим голосом сказала она.

— Это вы леди Босс? — с жутким акцентом спросил некто из трубки. — Да, слушайте, я узнал голос. Вас можно заказать?..

Лидии сперва показалось, будто она ослышалась.

— За-каз-зать?.. — сухо, будто не веря себе, переспросила она.

— Ну да. У нас с пацанами вроде как юбилей, так что девочка нам не помешала бы.

Пальцы её до боли стиснули телефонную трубку.

— Вы не думайте, — убеждал обладатель дикого акцента, — приличные ребята. Вознаградим тоже прилично, по стольнику с каждого. По-царски, можно сказать.

Воздух стал застревать у Лидии в горле.

— Послушайте, — как-то на автомате произнесла она, в то время как мысли её будто отделились от тела. — Что вы себе позволяете. Я не...

— Ой, ну чего вы стесняетесь. — В голосе даже словно бы появилась снисходительность. — Как будто никто не знает, чего ради выкладывают в сеть такие ролики. У вас ведь это в первый раз? Индивидуалка, да?

Она даже не нашлась, что сказать, а голос продолжил:

— Вы себе выбрали классный псевдоним, ну и образ вообще — леди Босс. Совсем как настоящая фирмачка. Так заводит...

Лидия не сразу поняла, что этот резкий пластмассовый звук раздался из-за соприкосновения трубки с телефонным рычагом.

валютная проститутка

Она сама себя так назвала.

Взгляд её вновь скользнул по чёрному табло телефона и, прежде чем она успела сообразить, что делает, пальцы её вывели на экран перечень последних звонков. Как ни странно, большинство номеров звонивших были незнакомыми.

шалава

Её хотели.

шлюха

Лидия сделала несколько оцепенелых, бессознательных шагов по залитой солнечным светом комнате. Потом — ещё несколько шагов. Затем — ещё несколько шагов, ещё и ещё.

Передвигаясь кругами.

С губ её снова сорвался смешок. Откровенно безумный — но она не собиралась его сдерживать.

Она сама не заметила, как ноги остановили её у вешалки с белым полушубком. Тем полушубком, в котором она вчера как ни в чём не бывало явилась на работу и который потом опять нацепили на неё чьи-то заботливые пальцы.

Выйти?

Но куда? Поехать в центр города и прыгнуть с вокзальной башни? Отправиться в зоосад и утопиться в бассейне с котиками? Или — быть может — пойти навстречу заказу того обладателя дичайшего акцента? Или — почему нет — сменить город, лицо, биографию, гены и жизнь?

Пальцы её почти машинально принялись за пересчёт денег в кошельке, как всегда перед выходом из дома.

потоки бесценного семени, заливающие всё её тело

Пальцы её двигались всё медленней и медленней.

шалава

Ей ведь нравилось это. Ей ведь действительно это нравилось. Безумие могло замутнить её разум — внушив ей, что в отсосе у всех сотрудников нет ничего плохого, если у этого есть невинный повод, — но не заставить её буквально конвульсировать на полу в наслаждении.

Ей нравилось.

прошмандовка

Пальцы её наткнулись на тонкую пачку мелких долларовых ассигнаций. Пачка эта завалялась в кошельке Лидии с давних пор после посещения пункта валютообмена, когда ей требовались зарубежные наличные для осуществления одной из операций, не особенно одобряемых налоговыми комиссиями. Но сейчас эти чуть похрустывающие зелёные купюры окончательно замкнули цель пагубных ассоциаций в её мозгу.

валютная проститутка

Она в очередной раз рассмеялась — сухо и колко.

конвульсировать на полу в наслаждении

Пальцы её совершили несколько резких, изминающих движений. Сворачивая денежные купюры в тубус, в трубочку, в цилиндр.

действительно нравилось

Рука её с зажатым в ней зеленовато-бумажным тубусом собственного изготовления стремительно метнулась вниз. Под юбку.

нравилось

Обеспеченная американским казначейством бумага с водяными знаками коснулась столь разгорячившихся вчера алых створок — и те, казалось, вспыхнули жарким пламенем вновь.

НРАВИЛОСЬ

Пальцы её дёрнулись снова, вталкивая хрупкую бумажную пачку внутрь до самого конца. Лидия издала странный звук, то ли стон, то ли смех, раздвигая шире бёдра, ощущая себя валютной проституткой в высшем своём выражении, жалея лишь о том, что её не может сейчас сфотографировать её программист.

Она запрокинула голову назад.

И, едва удерживая равновесие, мастурбируя стоя при помощи денежной пачки, ощутила волну сумасшедшего наслаждения — не одну волну, несколько волн, идущих одна за другой, — разрядами грозового напряжения пронизавших весь её организм.

~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~

К счастью, уроки в пятницу обычно заканчиваются рано.

Первая смена успела благополучно кануть в пропасть забвения, меж тем как вторая смена никак не затрагивала интересы школьника Пети Вивцева, неспешно возвращающегося к дому и уже прикидывавшего, чему уделит оставшуюся долю дня. Часть его придётся потратить на домашнее задание, это само собой, но вот чем бы заняться потом?

Идеи у него были.

Идеи, связанные со стареньким видеомагнитофоном в гостиной. Жаль, предки — ретрограды, никак не поставят Интернет, так что рассказы одноклассников о порнушных сайтах остаётся лишь слушать с капающей вниз слюной.

Петя и впрямь сглотнул слюну, вспоминая об этом.

Ну да ничего тут не поделать. Зато есть видеомагнитофон, а также рабочий график родителей, позволяющий — так удобно — баловаться по вечерам означенным техническим девайсом в их отсутствие.

Пете нравилась даже не столько откровенная порнография — тем более, что её на домашних видеокассетах и не было, — сколько невинные с виду старые советские фильмы. Чудное дело — чем невинней или интеллигентней с виду была та или иная киногероиня, тем большее удовольствие получал Вивцев, мысленно творя с ней разные извращённые мерзости.

Как будто стыд странным образом усиливал удовольствие?

Колени его чуть задрожали от этих мыслей, когда он открывал дверь своего подъезда.

Он даже опустил взгляд вниз — чтобы, если навстречу попадётся кто из соседей, случайно не встретиться с ним глазами и не дать тому возможности каким-либо мистическим способом прочесть его мысли. Стоит ли удивляться, что, минуя с опущенными глазами очередной пролёт, он чуть не сшиб спускающуюся по лестнице даму?

— Простите, — произнёс Петя, смутившись. Щёки его запылали ярче рождественского Санта-Клауса.

— Ничего, — ответила она, кинув на него быстрый взгляд. Какой-то чересчур быстрый взгляд. Дёрганый. — Мне не страшно.

Женщина.

Или девушка? Симпатичная, даже очень, чем-то напомнившая Пете его преподавательницу музыки. Правда, волосы её спутаны, сиреневый пиджак растрёпан, квадратные очки косо надеты, а в глазах и вовсе плещется что-то странное.

— С вами всё в порядке? — спросил школьник, прежде чем подумать, что лучше бы ему следовать дальше своей дорогой.

— Да, — она коротко рассмеялась. Тут же прервав смех. — Просто... я валютная проститутка, мальчик. Понимаешь?

Петя моргнул. Он видел проституток в некоторых западных фильмах, но те как правило выглядели мерзко или банально, ничуть не походя на удивительную особу перед ним.

Она перехватила его взгляд.

— Ты — меня — хочешь? — Она на миг распахнула полы своего пиджака, тут же снова запахнув их и тут же снова распахнув, будто обмахиваясь ими. Школьника бросило в жар — под пиджаком на собеседнице явно ничего не было.

Её тёмно-зелёные глаза словно засветились изнутри.

— Купи.

— Но... я не... — Петя отступил на шаг, ощущая, что его сердце готово от волнения прорвать грудную клетку. — Я не...

Полуприсев на корточки, его странная собеседница на мгновение прижала палец к губам. Облизнула.

— Я не... — Петя почувствовал, что просто не может лгать. Он неожиданно признался: — У меня нет денег.

Глаза её полыхнули ярче.

— Совсем?

— Ну... — школьник замялся и запылал. Вспомнив вдруг кое о чём сэкономленном. — Есть деньги на завтрак.

Он чувствовал себя до невероятности жалко.

— Что ж, — особа перед ним чуть передвинула колени. Как будто спасаясь от вспыхнувшего меж них жара. — Настоящая валютная проститутка не будет упускать ничего, правда?

Петя предпочёл смолчать о том, что у него рубли. Меж тем огонь в глазах его собеседницы как будто даже сменил окраску, из зелёного сделавшись чуть алым, — или ему показалось?

— Тебе ведь всегда хотелось, чтобы взрослая девушка сделала это с тобой? — жарко шепнула она. — Хотелось сделать это на её губы? На её волосы?

Не в силах ответить что-либо, он лишь кивнул.

Она чуть передвинулась, наклоняясь ближе. Пальчики её коснулись застёжки Петиных брюк — от одного этого прикосновения школьник ощутил, что сходит с ума, — следом за чем явилось чувство её огненного дыхания. Губы очаровательной представительницы древнейшей профессии коснулись его восставшего органа, обхватив головку, неспешно лаская, терзая её кончиком языка.

Она никуда не торопилась, она явно наслаждалась каждым мгновением власти над беззащитным подростком, то чуть приоткрывая губки, то почти закрывая их, вынуждая юного школьника то подниматься на пик блаженства, то испытывать на себе клокочущий ад страсти и стонать во весь голос от вожделения.

— Тебе понравилось? — нежно прошептала она, чуть отстранившись. Белая жидкость стекала вниз по уголкам её губ.

Петя робко посмотрел на неё — и вместо ответа неожиданно поцеловал в лоб.

Глаза её вновь весело заблестели.

— Не забудь о плате.

~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~

Пальцы её сжались на тоненькой денежной пачке.

всего несколько купюр, как низко ты пала

Даже не валюта.

отдаться недорослю
за школьный завтрак

Она ощутила, как пламя меж её бёдер от мыслей этих распаляется на манер сверхновой звезды.

— Послушай, — шепнула она подростку, встретившемуся ей несколькими минутами ранее в подъезде, — а ты бы хотел иметь такую рабыню, как я? Личную девушку в собственности, сексуальную служанку, которую можно держать дома или выгуливать на поводке и которая вынуждена сделать всё, что ей скажут?

Лидия видела, как дыхание его отяжелело. Он явно прокручивал в уме все возможные и невозможные негативные последствия, но в то же время понимал — второй такой шанс не представится никогда. Кроме того, вероятно, в уме его встали и соблазнительные картины?

Он кивнул.

— Купи меня, — выдохнула она. — Всю, целиком.

стать вещью

— Но я же говорил, — весь запунцовел школьник. — У меня нет...

Лидия перебила его:

— Ты можешь расплатиться чем-нибудь другим.

— Чем? — Кажется, дыхание его перехватило.

— Чем угодно, лишь бы это имело для тебя значение. — Интересно, в её глазах сейчас действительно полыхает такой стервозный огонь, какой должен полыхать по её ощущениям? — Например, портфелем с учебниками. Выкинь его в речку — и будем считать, что ты заплатил.

Она видела, как внутри него идёт мучительная борьба между долгом и желанием, ответственностью и вожделением. Необходимость как-то объяснять утрату портфеля или даже терпеть наказание на одной чаше весов — и приобретение личной безотказной сексуальной служанки на другой чаше.

Лидия облизнула губы. Она знала, что совершенно, абсолютно безумна, безумна как Шляпник, и открыто наслаждалась этим.

Пламя меж её бёдер становилось всё жарче.

— Хорошо, — наконец выдавил подросток, не отводя взгляда от её губ. — Но я не могу... Разве что если прятать под кроватью, да и то...

Лидия опустила ресницы, чтобы не выдать сумасшедшего, ненормального блеска глаз, являющегося лишь отражением вдруг охватившего её ниже талии пламени.

вещь
тряпка
подкроватная игрушка

— Хорошо, — быстро произнесла она. Едва подавив очередной сумасшедший смешок. — Под кроватью. Или в шкафу.

Стоит ли ей говорить ему, что она живёт неподалёку и оказалась в этом подъезде совсем не случайно? Нет уж, вещь так вещь.

В шкафу или под диваном её совершенно точно не обнаружит никто из родственников или знакомых, никто из деловых партнёров. Её прежняя жизнь вовек не настигнет её.

Не удержавшись, Лидия рассмеялась дребезжащим смехом.

Подросток смотрел на неё, и по лицу его было нетрудно догадаться, что в уме его проигрываются фантазии. Наверняка наивные и неискушённые — в соответствии с его годами.

— Скажите, — несмело произнёс он, — а вы могли бы во время семейного праздничного застолья как-нибудь незаметно спрятаться под столом... ну и...

Она закусила губу, ощущая, как пламя в глубинах её существа готово пожрать её.

— Всё, что ты пожелаешь, — шепнула она. Тихо-тихо и жарко-жарко.

Некогда строгая и ответственная руководительница солидного делового предприятия, стильная и элегантная леди Босс, а ныне просто сексуальная игрушка несовершеннолетнего школьника, чуть склонила голову, пряча отблески пламенного безумия на дне своих глаз.

И повторила:

— Всё, что ты пожелаешь.