Физика тела (глава IV)

Глава IV.

Моисей Байтакса дремал за своим служебным столом после обеда. На улице светило знойное крымское полуденное солнце, но жары в помещении офиса небольшой строительной фирмы, в которой он был директором, не было, потому, как находился офис на производственной базе в Гаспре, прямо на верху крутого склона, откуда открывался шикарный вид на море и на виноградники под склонами гор. С моря дул свежий ветерок, не дающий расплавиться асфальту и мозгам, слегка задувал в открытую дверь, приятно лаская немногочисленных работников. Катька, секретарь директора, заслуженного строителя украинской республики и по иным хитрым делам мастера, коим являлся Моисей Борисович, самовлюблённо вглядывалась в зеркальце, приводя в порядок свои ощипанные брови. Совершенно пустая барышня, в голове которой кроме мыслей о мужиках было сложно найти что-то путёвое, тем не менее, на зависть остальным офисным бабам обладала такой сказочной попой, что не голове благодаря, а именно ей родимой, этой самой попе, от которой мужики сворачивали голову, как-то измудрилась заочно получить высшее образование. Дипломчик полученный обмывали давеча, в тесном кругу, и головёнка её побаливала после гулянки, выпитого не в меру всякого спиртного, от чего Катька злилась на весь мир, держалась за голову и терялась в мыслях, как слинять с работы. Мысли в голову не шли, а отпроситься с работы не могла, так как уже отпрашивалась и не раз. Шеф её не отличался мягким характером, и в свои 68 мог так пригвоздить словом и делом, что лишний раз обращаться к нему не следовало. Катька это знала. Старый еврей был подозрителен и спуску подчинённым не давал. Временами у него прорезывался рык старого управленца советской школы, и тогда подчинённые начинали быстро переставлять ноги, так как на двор мог он их выгнать в два счёта.

Моисей был не в духе, так как приехал из Москвы один из акционеров, мерин S-класса которого стоял у дверей, а сам акционер отбыл на обед в ближайший татарский ресторанчик. Вопросов к Моисею было много, и когда акционеры раз в пол месяца собирались подбивать бабки, у него портилось настроение, так как вопросы к нему были самые наиглупейшие, типа такого традиционного и самого глупого: "Где деньги, Мося ?" Можно подумать вся эта контора, и он в том числе, собрались тут под южным крымским солнцем только для того, чтоб набить этим шулерам со стажем, карманы.

Ребята-акционеры были крученные, и Моисей понимал, что один из них, муж какой-то украинской бабёнки, владелицы чуть ли не всех элеваторов зерна на юге России и Украйны, и каких-то ещё заводов и пароходов, и даже газет, проживающий в её комплексе в старой Ялте, который и домом-то сложно назвать, так как те кто его видел, говорили одно и тоже в один голос: «надо просто поскорее забыть», так как сие владение не умещалась в мозгах нормальных людей, ввиду его очевидной астрономической стоимости, мог запросто отправить его, директора фирмы-однодневки, с бочкой бетона на ногах на дно морское рыб кормить, искать ответ на вопрос «Где деньги ?» Потому старый еврей и нервничал. Другой акционер, что пошёл на обед, не лучше первого, так как был недавно вице-премьером правительства Крыма, и за дела не самые светлые ушёл с должности в коммерцию, но раздавить Моисея мог не менее жёстко чем акционер с женой и пароходами.

Катька вспомнила про вчерашний звонок от какой-то московской бабы, что просила передать Моисею, что в «Отель на берегу», как они его называли, завтра, то есть уже сегодня, должны приехать какие-то гости.

— Одунец, олонец, холодец..., Ольга..., точно Ольга, короче хз...

Бестолковая Катька не запомнила, как звали эту московскую бабу, но шефу решила таки доложить, чуя, что дала промашку, и в данной ситуации, понимая, что лучше бы дала Маху в лице его зама, чем так нелепо забыть про звонок.

Моисей, получив информацию, мигом проснулся, заорал, аж задыхаясь, стучал кулаками по столу и брызгая слюной, выпучив свои и без того навыкате еврейские бессовестные, бесцветные, полупрозрачные глаза, не особо подбирая слова, мешая местный суржик и изощрённый строительный мат, грозился Катьке выгнать её, бестолковую дуру, "к хуям". Излив на Катьку ушат помойных слов, немного остыв, уже иным тоном, будучи потомком Моисея, взяв себя в руки и найдя нужные слова, стал объяснять мотивы своего негодования:

— Шо ты думаешь, Катя!? Благодаря этой, как ты выразилась, «московской бабе» мы все здесь сидим, в Криму, не самом плохом месте, должен тебе сказать, и получаем бабки. Прости, Катя, деньги. Это она, шоб ты знала, дала нам работу кода кругом шаром покати, и мы, тут в Крыму, высиживаем свои два ярдА, як кура на яйцах! Ты шо себе вообразила !? Вообще понимаешь, шо это её, этой бабы, люди приедут ?! Это мы, шоб ты понимала, этот отель ей построили, за добрые дела её... Этой, как ты её назвала, «московской бабе»! Деньги она шальные дала нам заработать не за красивые наши глазки. А потому построили ей домик у моря и содержим на своём балансе и моей шее. Звони Миле, шоб срочно готовили готель. Если сама Оля звонила, то непростые люди едут. Встретить не просила ?

— Нет, Моисей Борисыч, на машине едут. Говорила что кто-то на самолёте летит, но они там встречаются в Симферополе, в аэропорту, и к 16 часам приедут. Сказали, четверо-пятеро приедут.

— Ну, хорошо, звони, шоб всё, всё как надо было ! Смотри у меня, а то пойдёшь кладовщицей на нижний склад !

Катька довольная, что обошлось, и после пинка шефа и вставленной моральной клизмы, в голове её пустой, к её собственному изумлению, просветлело окончательно, да так, что припомнила подробности вчерашнего телефонного разговора с этой «московской бабой», начала по деловому набирать номер, перевоплотившись в невъебенную начальницу, стала давать указания каким-то исполнителям, визгливо покрикивая на них.

****************

Даяна, попрощавшись с мужем в аэропорту, поцеловав его и дочь, с видом уставшей от хозяйских хлопот женщины, от работы и городской суеты, волоча за ручку объёмный чемодан на маленьких колёсиках, обернувшись и помахав провожавшим её мужу и дочери на прощание, изобразив воздушный поцелуй, отдала документы на проверку и скрылась за дверями зоны досмотра, отделяющими для многих жизнь «до и после».

Лика с отцом пошли на паркинг, сели в отцовский Крузер, и поехали домой.

Разговор начал отец:

— Да, Лика..., маме надо съездить отдохнуть на юг... Она давно просила меня отправить её на отдых. Наша зима изматывает, а женщине надо есть фрукты, море, солнце, положительные эмоции... А твой бой-фрэнд отпустит тебя, если захочешь съездить куда-нибудь ?

— да ты что, папа ! Вадик устроит такой сканда-а-ал! Не-ааа, не реально !

— так не должно быть, дочь... Это очень тяжело, когда постоянный хомут на шее, никуда и ничего, и никак, и под присмотром, и заглядывания через плечо в монитор... Так нельзя жить... Человек должен быть свободен.

Лика сидела рядом с отцом, лениво посматривая, как неуклюже выезжают машины по развязкам Домодедово, еле-еле плетясь и останавливаясь, создавая автомобильную пробку на выезде. Спешили только встречные машины. Её внимание привлёк красный болид, несущийся по территории аэропорта, быстро пролетевший шлагбаум на въезде в Домодедово, быстро ушедший со старта, едва вписывающийся в виражи съездов многоярусного паркинга, свистящий резиной на запредельной скорости. Что-то неуловимо знакомое показалось ей в этом агрессивном почерке вождения..., в самой машине...

— точно, это же Fеrrаri Влады, что приезжает к нам на дачу..., подумала Лика. Точняк она! Блин, блики солнца скрыли водителя. А куда это она, в Домодедово !? Совпадение ? Не успела проводить подругу ? Чёт спешила очень...

Лика мельком глянула на бортовые часы, прикинув, что до окончания регистрации оставалось не более получаса. Догадка приходила сама собой... Посмотрела на отца погрузившегося в свои мысли...

— Вот бестия ! Летела-то как! Так вместе они с мамкой едут ! Ну-уууу, тогда туши свечи. Если и Влада на Симферополь, то мама отдохнёт по полной! С этой не соскучишься ! А папа-то наивный..., маму на отдых отправил... На какой отдых? !!! В Ялту, с Владой ?!!

Лика ничего не стала говорить, ответив только отцу:

— наверное ты прав папа. Так жить нельзя...

— дочь, ты поймёшь это когда-нибудь. Мы все в молодости мечтаем о счастливых оковах супружеского счастья, а потом, очень быстро мы начинаем понимать, что ошейник остаётся ошейником, - на что Лика подумала, что мама предпочитает иные ошейники. Девушке было и невдомёк, что, говоря об этом, отец прекрасно знал, какие ошейники предпочитает его жена, её мать, понимая так же и то, что ничего в этой жизни словами не изменишь.

***********************

Влада сидела в самолёте рядом с Даяной. Всем своим телом ощущая тепло тела подруги, ловя себя на мысли, что возбуждается от её физической близости и запаха её духов. Не могла удержаться, как бы невзначай задевала рукой её бёдра, чувствуя неровности под её лёгким платьем от тонких трусиков. Она хорошо знала запах её тела, её трусиков, которые снимала с неё при их встречах. Она любила их нюхать, сняв с неё, поднеся к лицу, закрыв глаза, ощущая исходящее от них тепло. Вот и сейчас в самолёте, она не находила себе места, ёрзая все два часа полёта. А Даяна, прислонившись к иллюминатору дремала, отключаясь иногда, проваливаясь в сон. Влада чувствовала это по её безмятежному дыханию, и тогда наклонялась к её волосам, носиком вдыхала ароматы её тела, отстранялась, брала телефон, пытаясь отвлечься, но всё было тщетно, бросала его обратно в сумочку, пытаясь взять себя в руки, но непроизвольно начинала ломать пальчики на руках, заламывая их до боли в суставах. Она отчётливо понимала, что полетела в Крым не из-за мальчиков. Она боялась упустить подругу, с которой её связывали долгие годы женской дружбы и прежде всего отношения, как партнёрши в сексе, не говоря уже о духовной близости, взглядах на жизнь и сходному темпераменту, потому, как почувствовала её увлечение мужчиной, и это её не на шутку обеспокоило, вызывав чувство ревности и неконтролируемого мандража, чего раньше с ней не случалось.

Самолёт начал снижение, Даяна проснулась, игриво взглянув на подругу, прижалось лицом ей в плечо, как бы говоря:

— я тоже соскучилась, милая... Всё у нас будет впереди... Отдых только начинается !

********************

Герман с Виктором уже два часа ожидали прилёта московского рейса. Прошло около 22 часов, как они выехали из Москвы. Дорога была им знакома, и в две руки они не особенно напрягаясь, по давно изученному графику, без приключений прибыли в аэропорт Симферополя. Сходив в ресторанчик и пообедав, друзья расположились в машине, отдыхая после пробега от столицы.

До поездки, как они и договаривались с Даяной, она в один из выходных приехала на встречу с подругой. Посидели с молодыми людьми в Кофе-Хаусе, познакомились, поболтали, договорились о поездке. Вечером встретились в ночном клубе, а после, под утро, поехали на дачу к Герману, благо вся его родня ещё была в Москве и на дачу собирались не раньше последних чисел мая.

Герман вёл машину от самого Ростова, и закрывая глаза плыл, отключаясь. В наваливающейся дремоте приходили образы последней их встречи перед отъездом. Давно ему и другу не приходилось едва отползать от женщин, сумевших так выкрутить их физически, а самое главное довести до такого состояния, когда ноги уже не идут, а руки бессильно свисают с кровати. Он, сидя на кожаном диване, широко расставив ноги, посадив на себя Даяну, сидевшую на нём спиной и оперевшуюся на его грудь, вошёл в неё, от чего она выгнулась желая, чтоб он взял её за бёдра, начала свой танец на его члене, то приподнимаясь, то чуть смещаясь, как бы прижимая его член плотнее то к одной, то к другой стеночке своей киски, приподнимаясь всё выше, с криком осаживаясь на его ствол, запрокинув голову, от чего её спадающие волосы возбудительно ласкали его грудь. Она стала сжимать свои пальчики на его груди, как бы пробуя его тело, чтоб почувствовать его сильнее, как сжимает мясник мясо при разделке мякоти. В этом чувствовалось, возбуждение плоти женщины, начало бесконтрольного феерического полёта её сознания, начало отключения этой самки от всего земного. Она всем своим естеством шла к оргазму, желая его, уже впиваясь коготками в его плоть, царапая кожу и делая возбуждающе больно. Он наслаждался её гибким, мокрым телом, откинув голову на спинку дивана, крепче сжимая бёдра партнёрши.

Влада сидела в кресле, развлекаясь с Виктором, целовалась невинно, держа в руках его член, то обвивая его шею, запустив длинные, хищные пальцы в его шевелюру, то стимулируя его член, щурясь от удовольствия, не выпуская из виду Даяну и Германа, скрыто наблюдая за ними, запустив другую руку в трусики и делая себе хорошо.

Как только Герман откинул голову на спинку дивана, обнажив шею, а Даяна была уже совсем близка к полному счастью, зрачки её расширились, как у кошки. Влада отстранилась от Виктора, шепнув ему что-то на ухо, встав неспешно с кресла, томно покачивая красивыми бёдрами, зашла за спинку дивана, склонившись над головой Германа, ловко накинула тонкий кожаный поясок от своего платья на его шею, сдавив ярёмную вену, от чего его мозги мгновенно поплыли. Он попытался вырваться выгнувшись, хватаясь за ремень, но она ослабила удавку впившись в его губы засосом, придерживая его за сладкую уздечку из ремня, оттянув больно сосок на его груди, а потом бросив ремень, оттянув назад кучерявую голову за волосы впилась засосом в его шею, пережимая закусом вены, от чего оргазм подкатил к нему с утроенной силой. А когда Даяна сжала, массируя, его мошонку, глубже сев на его член, он необыкновенно сильно, хрипло крича через сдавленное сильными пальцами Влады горло, кончил в плоть партнёрши конвульсивно, пытаясь глубже и глубже вогнать член в кончающую смуглую бестию. Влада холодно бросила его, вернувшись к ошалевшему от увиденного Виктору, продолжив, как ни в чём не бывало ласкать его, щурясь от удовольствия, взяв его член в рот, неторопливо вылизывая его, приводя мужчину в состояние отрешённости, вставив в его анальную дырочку пару пальцев, покусывая его ягодицы и вылизывая чёрные волоски на коже.

Даяна, сидя на продолжающем от возбуждения стоять члене Германа, прижавшись к нему спиной, изогнулась в гибкой талии, обхватила чувственно его голову, запустив пальчики в шевелюру, слилась с ним в поцелуе, испытывая бабье счастье от того, что тёплая, густая, чистая сперма этого самца в её теле.

Герман проснулся, от того, что его друг открыл дверь в машину, крикнув:

— Гера, просыпайся, их рейс только сел !

Тут же зазвонил его телефон. Он услышал радостный голос Даяны:

— Мы сели, самолёт ещё катится, вы уже в аэропорту ?

29.03.2021

Sеrgеy Frееmаn(продолжение следует)