Дембельский альбом. Часть 9

Наклоняя голову, я приближаю губы к основанию члена – к тому месту, где член переходит в мошонку... или – наоборот – мошонка переходит в член... впрочем, какая разница? Член в длину сантиметров 18 лет или, может быть, во18 лет, но дело сейчас не в размерах, – Эдик лежит на спине, чуть раздвинув ноги, и член его – напряженный, чуть изогнутый вправо – едва заметно дёргается от возбуждения... я касаюсь губами члена у основания – и медленно, медленно скольжу приоткрытым ртом по нежной и тонкой, как пергамент, коже, обтянувшей молодой горячий ствол, к вкусно обнаженной головке... на какой – то мог губы мои замирают на уздечке, и – секунду – другую я ласкаю уздечку кончиком языка, одновременно чувствуя, как напрягается тело лежащего на спине Эдика от неизбежного наслаждения... я не знаю, делает ли так Эдику его девушка Юля, но это сейчас не имеет никакого значения, – даже если в своих эротических играх они практикуют оральный секс, у меня сейчас это получится ничуть не хуже, и вовсе не потому, что у меня в этом деле немалый опыт, а в первую очередь потому, что я... кажется, я люблю... я люблю Эдика! Губы мои сдвигаются выше – я вбираю в рот жаром пышущую тёмно – вишнёвую головку, ощущая привкус перламутровой смазки, выступившей у Эдика от возбуждения... упругая мякоть головки во рту подобна большой перезрелой сливе... я теперь не могу бананы, но я обожаю спелые сливы, – совершая круговые движения языком, какое – то время я страстно ласкаю головку Эдикова члена... затем, медленно скользя обжимающими губами вдоль полыхающего огнём ствола к основанию, я с наслаждением насаживаю свой рот на твёрдый член Эдика, одновременно с этим чувствуя, как ладони его рук осторожно ложатся на мои плечи... да, Эдик, да! У моего армейского друга – младшего сержанта Васи, который сейчас, улыбаясь, беспечно смотрит в потолок с фотографии незакрытого дембельского альбома – член был значительно больше, но и твои жаром обжигающие 18 лет сантиметров – это тоже неплохо...

– Эдик... – говорю – шепчу я, спустя пару минут выпуская его влажно блестящий член изо рта – отрывая мокрые губы от горячего, окаменело – твердого ствола.

– Да... – глухо отзывается Эдик; секунду – другую мы смотрим в глаза друг другу... все мои партнёры, с которыми я имел секс не анонимно, называли меня Виталиком или Виталей, а Эдик во время секса – в то время, когда мы голые – не называет меня никак... то есть, из раза в раз повторяется одна и та же история: стоит лишь нам одеться, и я тут же вновь превращаюсь для него в Виталия Аркадьевича, как будто между нами ничего не было и не происходило, но до тех пор, пока мы находимся в постели, я словно утрачиваю для Эдика своё имя, – ни разу никак не назвал меня Эдик, мой персональный водитель, во время секса... почему я об этом думаю сейчас, глядя в потемневшие зрачки Эдиковых глаз? У младшего сержанта Васи во время нашего секса зрачки глаз темнели точно так же...

– Хорошо? – глядя Эдику в глаза, я вопросительно улыбаюсь; я знаю, что Эдику хорошо – что это никак не может быть плохо... но я всё равно его спрашиваю, потому что хочу услышать его утвердительный ответ.

– Да, – отзывается Эдик, и я вижу, как на секунду губы его трогает ответная улыбка, а в глазах его мелькает чувство благодарности.

Я ложусь рядом с ним – вытягиваюсь точно так же поперёк кровати, прижимаясь своим колом торчащим членом к его бедру. Он тут же поворачивается набок – лицом ко мне, его рука скользит по моей спине, но уже в следующую секунду, переворачиваясь на спину, я тяну Эдика на себя, так что ещё через секунду он оказывается сверху, – лёжа под Эдиком, я с наслаждением обхватываю ладонями его обалденную попку, в то время как он впивается горячим ртом в мои губы... потом мы сосём члены друг у друга – делаем это одновременно, и у меня невольно возникает подозрение, что его девушка Юля ему минет никогда не делала: кайфующий Эдик то и дело сбивается с ритма, так что мне приходится раз за разом придерживать его танцующие бёдра... потом в губы сосу Эдика я – сосу жарко, страстно, неутолимо, – я сосу Эдика в губы, одновременно ладонями лаская – поглаживая, сжимая – тиская – его попку... наконец, когда наслаждение делается почти невыносимым, я, отрываясь от Эдика, шепчу:

– Давай сюда смазку...

Эдик, рывком поднимаясь с кровати, идёт с вертикально торчащим, как кол, членом к полукруглой тумбочке, приставленной к стене, – он прекрасно знает, в каком ящике лежит у меня гель для анального секса.

– И свет... включи верхний свет, – говорю я, с вожделением глядя на упруго – сочные ягодицы... две обалденно – красивые мужские булочки, к которым мне хочется прижаться щекой... почему я не могу это сделать? Потому, что это будет выглядеть сентиментально?

"Верхним светом" я называю вделанные в подвесной потолок светильники, при включении которых спальня погружается в зыбко синеющий полумрак, так что возникает полное ощущение лунной ночи... кстати, тогда, когда младший сержант Вася, уже лишенный мною анальной девственности, трахал в очко меня, тоже была лунная ночь, но свет проникал в каптёрку через пыльное стекло единственного окна, а теперь мягкий лунный свет льётся с потолка – из невидимых глазу светильников, при этом на плазменном экране, имитирующем окно, появляются мерцающие звёзды...

В бликах лунного света Эд

ик возвращается к кровати, держа в одной руке небольшую квадратную баночку с гелем, а в другой руке – салфетницу... бросив салфетницу на край постели, он на секунду замирает, и я, глядя на него, молодого и обнаженного, в лунном свете стоящего передо мной в полный рост, невольно ловлю себя на мысли, что он... он – на фоне звёздного неба – прекрасен! Младший сержант Вася был малость смазлив, был пожиже телосложением, а Эдик смотрится совершенно мужественно... юно и мужественно – словно чудом возникший из лунного света античный юноша – воин...

– Мажь себе, – говорю я, откровенно любуясь стоящим передо мной Эдиком.

– Я? – Эдик смотрит на меня вопросительно.

– Ты! Или, может... может быть, ты не хочешь? – я, лёжа на спине поперёк кровати, смотрю Эдику в глаза.

– Почему не хочу? – отзывается Эдик. – Хочу...

Конечно, хочешь... а кто не хочет? Первый раз я подставил очко, когда мне едва исполнилось пятнадцать... Я учился в девятом классе, а Димка К. учился в десятом – он был на год старше меня, но жили мы в одном доме, так что были в одной дворовой компании, и однажды... однажды апрельским вечером это случилось: в подвале нашего дома Димка натянул в очко меня, а я, соответственно, то же самое сделал с ним... А последний раз меня драл в очко в Германии английский парень лет тридцати, приехавший в Германию на футбольный матч поболеть за свой клуб, – это было в гостинице, где мы сняли комнату на ночь без какой – либо регистрации, и это... это был полный экстрим: видимо, приняв меня за немецкого педика, ищущего утешение в случайном сексе, он отодрал меня за ночь пять раз, благо такому напору я нисколько не противился, а утром, когда мы расставались, в знак хорошо проведённой ночи он дал мне немного денег, хотя изначально ни о какой плате мы не говорили и за комнату в гостинице заплатил я... протягивая мне несколько смятых купюр, он довольно похлопал меня и раз, и другой по заднице – знал бы он, с кем он расплатился за секс!. . Это действительно был экстрим, если учесть, что я был в Германии в тот раз с целью проведения переговоров со своими деловыми партнёрами, – знали б мои деловые партнеры, к а к я провёл ночь, предшествующую подписанию соглашений о взаимовыгодном бизнесе... впрочем, подобных авантюр в моей жизни больше не было, – я смотрю, как Эдик старательно втирает гель в головку своего члена, ожидая, видимо, моей команды.

– Эдик, – тихо смеюсь я, – ты что – хочешь кончить, не приступая к делу? Иди ко мне...

Член у Эдика смазан – готов к анальному сексу, и я... говоря "иди ко мне", я поднимаю вверх широко раздвинутые ноги, отчего мои ягодицы гостеприимно разъезжаются в стороны, – прижимая колени к плечам, я подставляю Эдику свой зад...

Да, Эдик, да... сейчас ты меня трахнешь – ты меня выебешь так, как ебал меня когда – то твой будущий отец... кто знает в начале, что будет потом? Я лежу на спине, прижимая колени к плечам: чаще всего именно так, находя для этого время и место, мы задирали друг перед другом ноги, взаимным кайфом скрашивая будни армейской службы... о, какой это был кайф! Безоглядно желанный, упоительно сладкий кайф... младший сержант Вася – твой будущий отец – не был геем, но он был молод, как молоды бывают в армии все, кто призывается в во18 лет лет, и потому, когда на него накатывало сексуальное желание или когда со своим вспыхнувшим желанием подкатывал к нему я, он отдавался однополому сексу с неизменным чувством безоглядного упоения... и не только он! Толик, Серёга, Валерка... разве нужно быть обязательно геем, чтоб испытывать удовольствие от собственной юности?

Этик, садясь на колени перед моим распахнутым задом, направляет член... и по тому, как он входит в меня – по его взгляду, вмиг ставшему каким – то сосредоточенно – детским, я тут же делаю вывод, что по части секса анального Эдик такой же профан, как и в части секса орального... или он, вставляя мне в зад, при этом ухитряется не упускать из виду, что я его шеф – его всевластный начальник – работодатель? Эдик входит неумело – входит в меня слишком грубо, но я его не останавливаю... пусть делает так, как делает! Вогнав в меня член до самого основания, Эдик на какой – то миг замирает, вслушиваясь в собственные ощущения... затем, глядя мне в глаза, неуверенно двигает сверху вниз бёдрами... помогая ему, я пару раз поддаю снизу вверх задом: давай, Эдик, давай! Еби меня, Эдик, как делал это когда – то младший сержант Вася – в мартовских сумерках на расстеленной на земле шинели... Эдик двигает задом, и член его – вполне приличный член – скользит во мне, словно поршень, – я, обхватив обеими руками голову Эдика, притягиваю его к себе, и губы мои тут же жарко впиваются в губы его... так делал иногда Валерка – сослуживец твоего будущего отца... их койки в казарме стояли рядом – их койки разделяла общая тумбочка, но они оба ничего друг про друга не знали... ни Вася, ни Валерка понятия не имели, что они оба с одинаковым успехом кайфуют со мной – оба с неизменных удовольствием трахаются и в рот, и в зад, – не будучи геями, они оба кайфовали, как теперь модно говорить, в формате однополого секса, и кайф этот, молодой, желаемый, упоительно – сладкий, был не суррогатом и не подделкой – этот кайф, пусть даже обусловленный для Васи, Валерки, Серёги и Толика условиями армейской службы, был кайфом самой высшей пробы...