Жены Робинзона. Часть 3

В отличие от Вики, Людочка выросла под крылом любящих ее мамы и папы. На геологический факультет она поступила не испытывая особой тяги к геологии. Просто ей нравилось романтика туристических походов, ночные костры и песни под гитару. Отец ее был заядлым туристом и охотником, чему и обучал любимую дочь. Еще школьницей она умела наловить рыбы, лихо била влет уток из дробовика, ставила капканы, бегала на лыжах. Среди попавших в авиакатастрофу дамочек только она умела развести костер и оборудовать ночлег в лесу.

В институте Люда училась легко, вела беззаботную жизнь легкомысленной студентки, а выезд на полевую практику представлялся ей продолжением серии туристических походов. Ожидая посадки в аэропорту она сразу обратила внимание на Василия, от которого веяло спокойной силой. Студентка разговорилась с ним и была очарована. Короче девочка влюбилась первой в своей жизни любовью. И в аэропорту, и во время полета она все время старалась быть рядом с ним и была огорчена отсутствием встречного интереса.

Первая безответная любовь доставляет много страданий. И, не приведи Бог, неопытной девице подарить первое чувство матерому мужику, всякое повидавшему и много испытавшему. Плохо, если нарвется она на циника, который "поматросит, да и бросит" романтическую дурочку. Но не менее больно наткнуться на холодное равнодушие вместо ответного чувства. Со временем такая любовь пройдет и останется от нее только светлая грусть, которую мы бережно храним до конца своей жизни.

"Как он может не понимать слов, ни о чем не догадываться, когда во мне все кричит о любви. – Думала девушка. – Интересно, что же значит, это самое слово – любовь? Может, это просто красивое слово, отдающее романтикой? Что – то для карасей – идеалистов женского пола. Для многих оно не значит ничего, а для меня это вся жизнь. Многие девчонки говорят его всем подряд, нисколько не смущаясь, а я буду хранить в своём сердце и доверю только ЕМУ единственному".

"Когда я смотрю в глаза моему Единственному, просто не хочется лишних слов, достаточно сказать: "я тебя люблю". А можно вообще ничего не говорить, потому что мою любовь видно во всём: во взгляде, в движениях, в мыслях – да во всём! А потому, можно промолчать, ведь любовь – то, на самом деле – вовсе не слово, а действие. Любить легко, потому что я готова взлететь, свернуть горы, сделать невозможное, чтобы любимый меня заметил".

По молодости лет и наивности Людочка еще не знала, что любовь – это готовность к самопожертвованию, ответственность, и, кстати, очень великая. Да и кто из нас с полной уверенностью может сказать: я знаю, что такое ЛЮБОВЬ. Наверное, любовь можно сравнить с птицей, красивой, но очень робкой и ранимой, которую так легко спугнуть. Вот тогда остаётся боль, ужасная, пульсирующая боль в душе и шрам на сердце. Боль со временем затихнет, но не пройдёт, она останется, и шрам останется надолго – порой навсегда. Именно такой шрам уже имелся в душе Василия.

Василий Боровой, конечно, заметил восторженное обожание, которое было направлено на его персону. Заметил и в душе только досадливо поморщился. Мнение его было категоричным: вертихвостка!

А дальше был короткий полет, падение самолета и начало длительной борьбы за выживание.

Выбравшись из покореженного фюзеляжа самолета, Людочка испытывала совершенно нереальное, сумасшедшее чувство СЧАСТЬЯ! Еще бы: она жива и невредима (не считая мелких ссадин), любимый мужчина так же жив и здоров. Вот он – выносит из самолета раненного, помогает выбраться Инне Павловне, спешно выбрасывает наружу вещи.

– Уносите все подальше, возможен пожар!

И она бросилась помогать Василию. Шок пришел после того, как из самолета были вынесены тела погибших. Вечером, сидя у костра, Людочка засмотрелась на Василия и опять ударилась в мечтания. "И почему мы не встретились раньше... глупый вопрос, конечно, да и не важно... главное ОН есть, рядом со мной... смотрю на огонь и думаю, что вот оно, счастье. Отблески костра прыгают по твоим щекам... ты потягиваешься во всю мощь своего тела, вздыхаешь и о чем – то думаешь... И мне так хочется дотянуться до тебя, донести хоть частичку своей любви... "

***

– Когда началась наша робинзонада, – рассказывал Боровой, – мои нынешние жены были пустыми сосудами с ляжками, попками, титьками, но без душевного содержания. Зато каждая из них обладала большими амбициями и самомнением. Один восточный мудрец сказал: Женщина – это сосуд, который наполняет мужчина. Просто пустой сосуд причудливой формы, и только мужчина создает его содержание. Дело было за малым. Как потом выяснилось, мне предстояло покорить их, обучить знанию своего места, если угодно – наполнить содержимым. Строго говоря, главная задача мужчины в том и состоит, чтобы наполнить женщину содержимым.

Но и я должен был научиться видеть в каждой из них Богиню. Только тогда и женщина, в свою очередь, увидит в тебе Бога и возникнет между ними вечный, как мир, Духовный союз! Союз не половинок, а зрелых, состоявшихся личностей, каждая со своим опытом и привычками, с которыми нужно считаться. В глубине души каждый из нас мечтает встретить ту, Единственную, которая станет и женой, и сестрой, и матерью, и дочерью – Богиней! Такое счастье выпадает редко, а вот мне оно досталось, да еще в четырех экземплярах! – закончил мой, склонный к философии друг.

p>А на первых порах все шло не так гладко. Когда прошел шок от вынужденной посадки самолета и были перевязаны мелкие раны, пришло время оценить шансы на выживание. Все четыре спутницы Василия Борового были настроены оптимистически и ждали быстрого спасения.

Василий понимал, что промедление может быть смерти подобно. Нужно было вытащить из самолета груз и рассортировать его по значимости. Собрать все емкости и сцедить в них возможно большую часть из остатков авиационного керосина. По – хорошему следовало приготовиться к проходу на икромет красной рыбы, наловить и закоптить ее возможно больше.

– Вся прошлая жизнь приучила меня готовиться к худшему повороту событий, – рассказывал мне Боровой, – но убедить эту склочную четверку не было никакой возможности.

На предложение журналиста построить добротное зимовье и сократить рацион они ответили, что до прибытия спасателей будут жить в фюзеляже самолета, лежащего на обсохшей речной косе. Намек на какие либо совместные работы был встречен в штыки. От лица подруг Инна Павловна ответила:

– Ох, и любите же вы, мужики, командовать.

Людочка понимала разумность этих планов и было сунулась помогать Василию, но остальные дамы на ее так надавили! Женский крик висел в воздухе несколько часов.

Три раза в день дамы варили кашу, обильно заправляя консервами тушеной говядины, пили чай со сгущенкой. В остальное время они судачили о своих женских делах.

По этой причине они отказались экономить наличные продукты питания и готовиться к длительной жизни в тайге.

С легкомыслием своих подруг по несчастью Василий не мог совладать, поскольку они были настроены решать все вопросы большинством голосов. Демократия не всегда является лучшим способом принятия решений, особенно если голосующие не слишком то разбираются в поставленном на голосование вопросе.

Через неделю Боровой отчаялся превратить сборище легкомысленных женщин в единую команду. Он потребовал разделить продукты по едокам, забрал свою долю и, поселившись в шалаше, начал копать яму под строительство землянки. Поднимать бревно одному мужчине не под силу, на обшивку стен, крышу и настил пола пошел тонкомер. Работа двигалась медленно, хотя Борового судьба не обидела силой. За одно нужно было готовиться к проходу красной рыбы, наловить ее и накоптить на зиму возможно больший запас.

– Уродуюсь как папа Карло, – рассказывал Василий, – ничего не успеваю, а бабы греются на солнышке и рассуждают, что к прилету спасателей они на сытных харчах слишком прибавят в весе. Такое зло меня брало. Робинзонада наша все больше затягивается, перспектива зимовки становится реальной, а они и не чешутся.

Где – то через неделю после авиакатастрофы надежды на быстрое спасение начали угасать. В это время дамы легкомысленно расходовали свою долю продуктов. Становилось ясно, что Василий в чем – то прав и нельзя дальше пренебрегать его опытом таежника. Но подчиняться диктату Борового ох как не хотелось! Да и как теперь уговорить его взвалить на свои плечи заботу о четырех взбалмошных дамах?

Первой на решительный шаг осмелилась Людочка. Молодость легкомысленна, но ее двигало чувство любви к этому "гранитному" мужчине, поэтому молодая девушка смогла принять нестандартное решение. Вечером, во время посиделок у общего костра, она обратилась к Боровому:

– Василий, возьмите меня к себе.

Пребывавший в благодушном настроении журналист лениво спросил:

– А зачем ты мне нужна?

– Вам же потребуется ЖЕНЩИНА, если наша жизнь в тайге затянется, – сказала студентка геологиня заранее подготовленную фразу.

Василий медленно поднялся – после целого дня работы киркой и лопатой все тело болело.

– Встань, сказал он студентке, повернись.

Когда она повернулась спиной к сидящим у костра, Василий неспеша через штаны помял ее ягодицы. Людочка вначале дернулась, но устояла, позволив мужчине знакомиться с самой мягкой частью своего тела. Подробности этой пикантной ситуации мне рассказала сама Люда, не утаивая деталей:

– Я уже поняла главное: в критической ситуации все должны без споров – разговоров подчиняться лидеру, иначе не удастся выжить. А Васе уже поперек горла встала наша "бабья демократия", привычка спорить и все делать по – своему. Ну, как я могла доказать ему, что бросила эту дурь – только покорностью во всем. И он хотел проверить, насколько я готова подчиниться, жить его умом и волей. Корче, стою как дура, а Вася мою попу мнет и это на глазах у Вики, Зои и Инны Павловны. А потом он говорит прямым текстом:

– Значит, готова под меня лечь? Ответа не слышу.

– Да, готова, – отвечаю, а сама задницу сильнее выставила.

– Утром перенесешь свои вещи и продукты ко мне в балаган. Эта ночь тебе на последние размышления. Завтра баню устрою, а то давно не мылись, завшиветь не долго.

– Утром мы с Васей натаскали на галечную косу целую гору валежника, в середину ее железную бочку с водой поставили и подожгли. Я изо всех сил старалась работать, чтобы показать себя не городской неумехой, а настоящей таежницей. Когда огонь прогорел, на горячую гальку настелили елового лапника, установили жерди вроде чума и все накрыли самой большой палаткой из тех, что везли геологам. Принес Вася две фляги холодной воды и говорит: "Приглашаю в парную баню, раздевайся".