Вторжение?

Гул машины, подъехавшей к подъезду, заглушил аккорды шестиструнной гитары.

Из авто вылез мужчина, осмотрел нас шестерых, кивком ответил на приветствие моих друзей, и сказал:

— Саша, ужин через пятнадцать минут! Значит...

— Мне можно посидеть десять! Помню, пап.

— Ладно, посиди ещё дополнительных пять-шесть минут. — расщедрился отец.

Да, я девушка. В полном смысле этого слова. Девушка во всех местах. Но обиделась не на то, что он так строг и педантичен, а потому что постоянно приходится напоминать ему, о своём желании откликаться на АлЕкса.

— Алекса, ты успеешь похвастаться своим творчеством? — перебирая струны гитары, спросил меня Артур после того как отъехало авто, доставившее моего родителя.

— Ребят, я только в обед закончила рисунок. Он должен... отстояться, так сказать. Я вынесла кое-что из прошлого. — раскрыв картонную папку, показала несколько карандашных рисунков. — Здесь те, кого я помню из прошлой жизни. Волки, совы, лисы.

О том, что на меня накатывают воспоминания о моих ипостасях в образе насекомых и земноводных, молчу — друзья и так с трудом принимают моё мировоззрение, что реинкарнация существует.

— Реинкарнации не бывает! — с усмешкой сказал Андрей.

— Ну и что? — спросила я у него. Грубо добавила: — Ты раньше был обычным спутником какой-то планеты. Поэтому беспамятный.

— Поэтому и астроном... в будущем. — поддержала меня Валя Томина. — Не нравятся рисунки, сиди молча. — скомандовала она Андрею, так как считала его своим парнем и, после известного мне события, имела на это право. — Алёна, может после ужина вынесешь свежий? — Валя является моей самой лучшей подружкой ещё с детского сада, куда мы ходили в одну группу, называет меня Алёной, как я впервые ей представилась.

— Так кем ты была? Волком или волчицей? — спросил Егор Томин, брат Вали.

— А тут похожа на лисицу. — тихо сказала Галя Захарова. — Так кем?

— Наверное в моменты, когда она добрая, то лисичка. Но чаще она волчица. Альфа..., так сказать. — вынес заключение Артур.

— Я была альфой. А лисица символизирует перерождения и огненную стихию. Завтра суббота — день паркура! Давайте обсудим место. — напомнила я своей компании.

Вообще мы творческие молодые люди. Я малюю помаленьку. Артур музыкант-струнник. Валюша пианистка и швея-любительница. Брат её, Гошка — гимнаст и танцор. Его подружка, Галя — балерина и сочинительница приключенческих рассказов. Андрей — самый сильный и старший по возрасту, но милый и тихий парень с наклонностями астронома. Он может среди бела дня указать где в тот или иной момент находятся все планеты Солнечной системы.

Помимо творчества нас объединяет адреналиновая зависимость к экстриму. И в данный период я нахожусь в самой лучшей форме с момента, когда к нам, пятерым, примкнул Артур. Шестой член нашей компании. Он сразу вписался в команду, не то, что другие кандидаты из ближайших дворов микрорайона, отсеивающиеся после того, как понимали, что им с нами, «ботаниками», скучно. У нас без алкоголя и сквернословия, без пошлых намёков совокупиться и развязности в одежде.

И так как у меня не было пары, то Валя намекнула на мою дружбу с Артуром. Она долго убеждала меня, что между парнем и девушкой может быть дружба. А на моё замечание, что она с Андреем вовсе не друзья, а нечто большее, добавила, что ничего в этом необычного нет. Прочла мне мини-лекцию о двуполых созданиях, которые стремятся к естественному назначению — продолжение рода вида. Но если я «конченная лесбиянка», то убеждать меня не имеет смысла, так как, хоть ей нравятся наши шалости, ей более понраву близость с Андреем.

Я это всё знала, всё чувствовала. Но своим упорством закрывала своё истинное желание — быть любимой Артуром. С первых же секунд, когда новосёл попросился в беседку, где мы пятеро делились дневными впечатлениями и новостями, я ВТЮРИЛАСЬ в АРТУРА! Скрывая в тот миг сбой дыхания, я закашлялась, закрыла лицо руками, пряча алое знамя смущения. И даже представилась Алёной, но затем быстро поправила на АлЕкса.

Радовало и его имя. Артур. Просто Артур. Без сюсюканий типа «Иванушка»; «Виталя»; «Сергунька». Наша эмоциональная душа, Галя, спросила, как к нему обращаются родители. Он ответил, что именно так и называли всегда.

Через пару вечеров, пригласила Валю к себе домой и в своей спальне поцеловала её в губы. Она ответила со страстью опытной девчонки. Мы и не заметили, как обе оказались полуобнажёнными...

Потом были наши тайные встречи, где обнажённость достигала максимума. Мы разглядывали половые органы друг друга, ласкали их пальцами, языком. Всё было бы прекрасно, если бы не один нюанс — вместо писечки подружки я «насасывала» член Артура, это ОН раздвигал мои пухлые валы вульвы и слизывал вагинальные секреты.

Вечер, когда Валюша призналась, что уже держала в руке пенис Андрея, что видела эякуляцию, стал самым трагичным для меня — Я ХОТЕЛА ВСЕГО ЭТОГО! Но закрывалась статусом Альфа-самки. МНЕ не приличествует САМОЙ навязываться ВОЛКУ...

— Завтра и погода будет подходящей — пасмурно и туманно. — сообщил Артур, глянув в смарт.

Это напомнило мне, что говорил родитель. Собрала рисунки в папку и попрощалась до девяти вечера.

***

После мытья посуды я продолжила разговор с родителями о дневных событиях, о поездке к родителям мамы. Отец рассказал о теперешнем его юридическом деле в адвокатской конторе, которое сулило крупный доход, если он поможет разрулить финансовый спор между партнёрами. Мама говорила более длительно (потому что любит описывать всё до мелочи) мы с папой иногда уточняли неясное нам. Короче, мы повторяли каждодневный ритуал — семейная беседа. На предложение родителей пойти с ними завтра в гости к папиному коллеге, ответила:

— Вас я не считаю старичьём. Но ваши коллеги до того нудны после пары бокалов вина.

— Но там будут не только мои коллеги...

— Вы меня на смотрины приглашаете... ? Нет? Тогда «звынайте, панове!»... Так, пап... ?

Прежде чем показывать свою работу друзьям, я решила показать её маме с папой.

— Это не ты! — сказал папа после внимательного изучения рисунка.

— И пора уже переходить на холст. — согласилась с выводом папы мама.

— Да, это я изобразила Галю. — ответила отцу. — Я подумаю, мам. — повернувшись к маме ответила ей. И обращаясь сразу к обоим, окончила: — У меня карманные деньги закончились...

— Не давай ей так много! — почти закричала родительница, заметив какое богатство отсчитывает папа. — Сами балуем, а по...

— Единственного ребёнка можно побаловать. — перебил маму отец. — Борис Анатольевич решил обновить дизайн конторы, наверняка захочет избавиться от репродукций картин Шишкина и ещё какого-то художника. Я попрошу рамы с холстами. Отбелишь их и начнёшь трудиться как настоящий художник.

На этом ритуал закончился — папочка взялся за чтение детектива, мама «села на уши» какой-то подруге, оккупировав домашний телефон и кресло в их спальне.

В своей запретной зоне, куда родители заходили только по моему разрешению, я скинула платье и лифчик, поменяла «Олвейс» в трусиках — очень я в последние месяцы стала «текучей». Продолжая ходить по комнате в неглиже, приготовила спортивку для завтрашнего паркура. Вспомнив, что уже несколько дней собираюсь поменять шнурки на кроссовках, но забыв о неглиже, вышла в зал. Папа крякнул. Я извинилась и вернулась в спальную.

Этот маленький казус сказался на остатке вечера, когда мы с Артуром остались одни у входа в подъезд. Он осмелился взять мои пальцы в свою ладонь, уговаривал вынести картину.

— Завтра у Галки Дэ-эР. Я специально не вынесла раньше — подарок ей. Вот снимок. — я раскрыла «Галерею» в своём смартфоне. — А оригинал посмотришь завтра.

Парень так и не отпустил мои пальцы, глянул на экран, сделал глубокий вдох, того самого казуса с обнажёнкой перед отцом. Ведь по правде говоря, я чуток сикнула, от сознания, что мужчина взглянул на мои перси. «Эксгибиционистка!» — вывела я тогда, накидывая халат на плечи и понимая при этом, что мне в тягость «вторая кожа».

— Покажи свои первые рисунки. — спокойно произнёс парень.

— Сейчас... ? — сбив голос всплеском возбуждения, переспросила я. — Пойдём!

Время половина одиннадцатого. Папа точно спит — он у нас «жаворонок». Возможно и мама не выдержала муторного фильма, легла с ним рядом и самое невероятное — она так же спит.

Артур ранее был в моём чертоге, знает правила — вход в него только после моей быстрой ликвидации, компрометирующих личную гигиену девушки, предметов.

— Самых первых, которые я малевала в детском саду и в начальной школе, здесь нет. Мама их упаковала в коробку и закинула на антресоли. — подав Артуру папки с рисунками, я пошла на кухню и заварила нам по чашке капучино.

— Психоделика? — удивился парень моим работам, появлявшимся при месячных.

— Ты... четвёртый человек, кто их увидел. Родители и Валя... В определённые дни... я изливаю на лист своё состояние.

— Радует, что оптимистичных картин больше. — откладывая, тёмные душой, рисунки в одну сторону, а радужные оставляя на своих коленях, сказал парень. — Ты по одной картине рисуешь в такие дни?

— Да. — и догадываясь, что он может просчитать, когда я стала девушкой, опередила его: — В тринадцать с половиной лет.

— Действительно... альфа. Я считал, что девушки насчёт этого более скрытны. Можно мне называть тебя своей девушкой?

Признаки подходящей менструации, легонько сдавили низ живота, ответили за меня:

— Будет лучше, если мы так и оставим — просто друзья!

— Почему? — быстро и страстно спросил парень.

— Я... — но он не дал мне договорить.

— Только два варианта возможны. Ты лесби или у тебя есть кто-то тайный... воз...

— Есть ещё масса вариантов. — грубо перебила я. — Твои оба — неверны!

— Я. — мне пришлось вновь замолчать: у него зазвонил телефон.

Артур ответил своей матери, попробовал отвертеться, но она видимо нашла чем надавить на него.

— Извини. Мама и сестра со своим ребёнком дома одни. Им требуется помощь.

Ругая себя за поспешный отказ Артуру, я легла спать.

Ночью мне снились погони за добычей, мои заигрывания с волком необычной внешности — вместо псиной морды, он имел лицо Артура. Мы носились меж деревьев, загоняли дичь, но до поедания не доходило, так как опять я убегала от волка. Он кричал мне, что если догонит, то станет моим мужем и ему будет позволено абсолютно всё. Что-то заставляло меня дико ржать и говорить, что такому не бывать — ещё никто не смог меня обойти в паркуре. Он должен быть лучшим, чтобы я, альфа-самка приняла его ухаживания. Ведь только лучшие особи воспроизводят сильное и здоровое потомство.

Я уворачивалась от его прыжков, сама кусала его за плечо, но с каждым прыжком, с каждым комбо чувствовала появление тяжести. Она была приятной, влажной и тёплой. Она вязала мои задние лапы, путала шерсть на внутренней стороне бёдер.

Очередная уловка мне не удалась — я ощутила клещи волчьей пасти на своей шее, лапы, охватившие мой круп и твёрдое древко, проникающее в меня...

«Кончила! — осознала я проснувшись чуть засветло. Потная и в полной неге тазовой области. — Предзнаменование? Чего? — начала я анализировать свой сон, оседлав белый трон. Исход мочи меня обычно успокаивал, но сегодня я была возбуждена сном. Вернее, его составляющим. — Что окажусь слабее его? Не бывать тому! — промакивая писю салфеткой сказала сама себе. — А что ты хочешь на самом деле? Врать кончай! Хочешь ты этого или нет, но целка в конце концов свяжет твои «лапы» и вот тогда это будет худшим исходом — ты СОСТАРИШЬСЯ! Ты же видела дефлорированную письку Вали, слышала, как она говорила о лёгкости межножья. Ты же сосала ей сикель и представляла минет Артуру! Я не готова! Мне страшно! Ну не дура? В понедельник начнутся месячные, как раз выгодный период! — беседуя сама с собой, я прикрыла двери кухни, поставила в микроволновку блюдце с кашкой и щелкнула кнопку чайника. — Но он может совсем не обо мне мечтает? Ха! Коротка же у тебя память! А кто вечером предлагал изменить статус? Уж не ты ли сама? Что стоило тебе согласиться? Простой ответ: «Я согласна!» и о дальнейшем пусть заботится он сам. Сейчас сидишь, как дура болтаешь сама с собою. Сегодня же признайся ему! СЕГОДНЯ! Поняла? Скажи ему всю правду. Прими уж решение достойное альфе!»

Вошедший на кухню отец, прервал мои мысли. Он чмокнул меня в щеку, так как был немного ниже меня ростом. Поинтересовался чего это я так рано проснулась. Ответив ему, задала свой вопрос о том, когда он впервые признался девушке в любви и как скоро она ему ответила.

— Это была не мама. Я был влюблён в преподавателя... Не смейся. Так что она ответила быстрым отказом... Почему? Мне было четырнадцать лет... ! Храбрец? Скорее безумец — через полгода знакомства выпалить: «Я вас люблю!»? И это было мне уроком, как нужно говорить девушке о своих симпатиях. И когда мне повстречалась наша мама, то вначале обхаживал её вниманием, помогал в чём-либо, и тому подобное. Вчерашний твой гость признался тебе?

— Ты не спал... ? Да, папочка. Я... я его тоже, но боюсь... Пап, я с самого начала повела себя не так. Мне понраву лидировать над друзьями. И так получилось, что это служит преградой мне самой. Как опуститься до их уровня, не травмировав свою психику?

— Ну-у-у, если твоё доминирование сводится лишь к проявлению лидерства, то это не психоз. Скорее ты похожа на волчонка. И в конце концов ты станешь самкой для своего волка. Таков закон природы и нужно быть глупой, если из-за лидерства ты отказываешь себе в любви.

— Спасибо, мой любимый папочка...

— Только помни о последствиях необдуманных действий... ! Да, я о контрацепции... ! Покраснела! Значит стыдно! Но мы с мамой тоже не слушали родителей и свадьбы не дожидались.

Пылая огнём лица и шеи, ощущая покраснения даже на сиськах, я сказала:

— Пап... Гхм! Папочка, да, мне стыдно, что наш разговор перешёл на интим, но благодарю тебя за понимание современной молодёжи. И, раз уж мы заговорили об личном... — я открыла папку «Галерея» в смарте, нашла снимки. — Как по-твоему не слишком моя попка прокачена?

Когда я начала субботние пробежки два года назад, мама попросила меня подольше задерживаться. Мы с ней как раз обсуждали темы межполовых отношений, и она поделилась интимным — ей не достаёт утреннего соития. И то, что на тот момент происходило между родителями в плане секса, было поспешным совокуплением в тиши и за плотно закрытой дверью опочивальни. В субботу они могли вволю насладиться недельным ожиданием.

Сегодняшняя просьба оценить мою попку была лишь уловкой потревожить папино сознание. Своеобразной Виагрой.

Папа посмотрел на три снимка моей задницы в эротичном белье разного фасона. Сказал:

— Я считаю ОНА у тебя в отличной форме. Как и подобает попкам спортивных людей. Кто снимал... ? Валя... ? А вот грудки, которыми ты вчера, будем считать, похвасталась, маловаты. Но это дело вкуса. Как говорят на моей родине: «Возмишь в руци, маешь ричь!».

— Пап я знаю, что сиська, помещающаяся в одну ладонь, грудью не считается, и поэтому не могла спецом хвастаться. Чисто машинально выскочила, как это делаю, когда вы на работе. Но о нудизме в отдельно взятой семье, поговорим в следующий раз — мне пора.

Спрашивать его о размере маминых грудей в девичестве, не стала — видела её фотоснимки. Вывод однозначный — я пошла не в неё.

Чмокнув его в уголок губ, я ушла к себе переодеваться. Я надевала в прихожей обувь, когда мама, одетая в дезабилье, входя в туалет остановилась, улыбнулась мне и послала воздушный поцелуй.

У лавочки меня поджидал Артур. Сразу заговорил:

— Здравствуй, друг. Я подумал и...

— Здравствуй... Артур. — голова моя поплыла только от одного желания сказать: «Любимый». Не сказала сразу, но потом меня прорвало: — Я согласна! Согласна называться твоей девушкой. Я согласна быть твоей любимой... любимый мой. Я стану твоей женщиной, желанный мой! Поцелуй сейчас же!

МОЙ Артур меня поцеловал. Вновь приятное головокружение, которое хочется ощущать подольше. Но любимый скоро отстранился. Спросил:

— Это действительно ты, Алекса? Не Алёнушка?

— Алёна только для Вали. Я уже не помню, почему назвалась ей так. Нам с ней было по три годика.

— Но и мне назвалась в первый же день.

— Ты мне до этого снился. Как увидела тебя, так сразу потеряла голову. Поцелуй ещё...

— Не здесь... лучше в парке... В спортивной одежде заметен нескромный нюанс.

— Эрекция. — без эмоций сказала я.

— Да. — Артур взял мои пальцы в свою ладонь и повёл в сторону парка. Зря он надеялся, что там будет мало людей: сегодня, наверное, весь город решил заняться спортом.

Во время бега не поговоришь. Зато после прохождения дистанции мы беседовали о наших чувствах, о мечтаниях. И часто, с перерывами целовались.

В тайне, (по крайней мере я) мечтая об уединении в укромном уголке и исследовании органов. Половых.

К семи часам утра мы прощались у моего подъезда. Прощались всего на два часа, но как будто на годы. Я сняла с себя толстовку, повязала её на поясницу Артура, создав своеобразный передник, и потребовала смертельного поцелуя. Он оценил мою идею, позволявшую скрыть стыд эрекции, прижимая мой животик в твёрдости древка, осмелился до ласк грудок. И если бы я не уважала родителей, то тут же потянула бы его в свою спальную со всеми вытекающими последствиями.

— Потерпи до вечера, любимый. — примяв ладонью древко, посочувствовала я.

— Три года терпел, несколько часов выдержу. — сказал и поправил чашечку лифчика под футболкой. — До встречи, милая и самая любимая волчица.

***

По щебету мамы я поняла, что толики моих усилий принесли свои плоды. Она не говорила мне, известно ли папе о нашем с ней уговоре, но в тот, первый раз, она так же приплясывала, готовя обед или прибираясь на кухне. Тогда она была выше меня ростом, чмокнула в носик, и заговорщицки подмигнула. А запах исходящий от неё, вскружил мою голову, и я весь день увлажнялась от одного только взгляда на Артура.

Сейчас лишь подошла к ней, чмокнула в район виска возле уха. Но никакого аромата не почувствовала. Видимо она хорошенько помылась. А уж как мне нужно помыться. Даже удивительно, что папа не вскинулся с дивана и не начал повторную игру со своей самочкой — ведь ароматы, исходящие от меня, кружили моё сознание.

Лейка душа, уже испытанный «партнёр», приложена к лобку, струи воды раздражают сикель и губки. Мои представления о том, что Артур сейчас так же в ванной, и аналогично снимает напряжения чресл, приводят меня к тому, что я вожу ладонью по рукоятке лейки. Фантазия до того реалистична, что я натурально сношаю свою же ладонь, исполняющую роль моего влагалища.

Шевеления струй воды синхронны с движением «члена», что делит моё сознание на две личности — женскую и мужскую. И всё это до того ярко и реалистично, кажущееся уже пройденным, доводит меня до сильнейшего оргазма, с громким падением на дно чаши.

Я лежу в позе эмбриона то тех пор, пока не постучалась мама, попросила разрешение войти. Спросила меня, что за шум.

— Поскользнулась. Упала. Переломов и сотрясений не замечаю. — вяло. Излишне вяло отвечаю маме.

— Голова закружилась? Менструация? — она должно быть поняла причину моего «развала», но деликатно умолчала.

— Не то, не другое. Попка худая, костистая. Локтем по борту ударилась, но всё окей, родная.

— Повернись, покажи ягодички... Да, на локте синяк точно будет...

— Ты же знаешь, что мне не привыкать к гематомам. К тому же сегодня опять паркурим и без ран вряд ли обойдётся... Тормоза и фары придумали трусы, мамочка. — моя всегдашняя отговорка на просьбы родительницы быть осторожней. «Движенье — жизнь! Экстрим — питание!» наш девиз.

Мама покачала головой, покинула ванную комнату. Помывшись, я начала готовиться к предстоящему паркуру. Взяла так же папку на формат ватмана А3, вложив в него подарок для Гали.

У беседки не было только именинницы. Я незаметно покачала головой Артуру, запрещая поцеловать меня при друзьях. Валя сидела на коленях Андрея и что-то шептала ему на ухо. Гоша мял в руках букет гвоздик, на которые смог наскрести финансов.

Когда в беседку вошла Галя, он первым подошёл, протянув букет, поздравил и поцеловал в уголок рта. Затем обнял и покружил её вокруг себя. Девушка поцеловала его в губы и расцепила кольцо рук с его шеи. Артур подарил диск с записью своей новой песни, которую никто из нас не слышал.

Валя и Андрей преподнесли имениннице шифоновый шарфик с преобладающим бирюзовым оттенком. За это время я успела раскрыть папку и показать всем свой подарок.

— Вау! Это я?! — Галя чмокнула меня в щеку, потрепала по каре волос.

— Я обязуюсь сделать для картины рамку! — сказал Егор.

— Это будет классно! — в унисон произнесли я и Галя. Я добавила: — Кстати, это не плохое ремесло. Мастеров по багетам в нашем городе нет. Ребят, чтобы не было удивлений, я влюблена в... Артура и прошу считать меня его девушкой.

— Ура-а-а! — закричали подружки. Друзья пожали руки. Мне и моему любимому. Он прилюдно поцеловал меня, окончательно завершив церемониал.

— Завтра я приглашаю вас всех в кафе. — сказал мой парень. — Не могу не отметить это событие.

— А я сегодня... в четыре пополудни. У меня дома. Родители по этому случаю возложили все приготовления на меня саму и не вернутся домой допоздна. — сообщила именинница.

Мы ещё поговорили, дожидаясь трамвая. В нём мы расселись по парочкам. Артур отдал мне пакет. Я посмотрела в него и вспомнила, что он не отдал мне толстовку, прикрывавшую эрекцию. На его подмигивание я ответила тем же. Потом я задумалась — семья Артура тоже не из богатых. Мать вырастила его и старшую сестру в одиночку. И к тому же сестра залетела не вовремя, появился ещё один потребитель. Решила подогреть его финансово — я в этой дружине считаюсь обеспеченным ребёнком. Правда не мажористо, как детки других соседей, но кошелёк мой никогда не пустовал.

— Твоему отцу в контору не нужен сотрудник? Курьером там, или чем-то подобным. — будто прочтя мои мысли, спросил Артур.

— Я спрошу. — грустно ответила.

До заброшенного завода предстояло идти около километра, который я прошла в обнимку со своим любимым, продолжая беседу о работе для него и продолжении моей учёбы. Местная художественная школа не устраивала моих родителей, они гнали меня в столицу республики. Что сулило расставание с Артуром как минимум на девять месяцев.

В грустном настроении мы дошли до бывшего аммиачно-кислотного завода. Его конструкции привлекали нас тем, что состояли из стальных лестниц и площадок. Большие расстояния между резервуарами и трубами, подходили для выполнения различных сальто, киков и твистов.

Сложив вещи, мы приступили к разминке, разогреву мышц. А потом понеслось! Забылись все печали — у нас появились крылья. Мы перелетали через шести-семиметровые пространства, взбирались на головокружительную (для неподготовленных) высоту, прыгали, гася скорость падения пружиня ногами и перекатываясь кувырками по жестким прутьям и сеткам площадок.

Я ещё не испробовала секс с мужчиной, но чувство свободы тела превосходило мой опыт лесбийских игр с Валюшей. Так классно пролетать в узких пролётах меж оборудований с трубами; быстро сгруппироваться пролетая в десятках метрах над землей и зацепиться пальцами рук о стойки, перила, кожухи и тому подобные детали оборудования.

Полтора часа с перерывами по пять минут возродили во мне уверенность, что в моей жизни всё будет прекрасно. Мой любимый найдёт себе дело по душе.

Полчаса отдыха завершились лёгким омовением водой из принесённых бутылок. Причёсываться пришлось мне одной — даже Валя и Галя коротко стрижены. Я же себе такое не могу позволить — уши торчат, черепные кости выпирают. Нет уж. Один раз постриглась, хватит! Кролик-уродец с тонкой шеей.

Расходились по домам и обещали имениннице не опаздывать.

***

Посиделки у Галины закончились около восьми вечера. Я понимала, что её и Гошу нужно оставить наедине. И до чего дойдёт это уединение — их дело. Мой план на остаток вечера и начала ночи — обязательное соитие с любимым. О чём

я размышляла, сидя за столом у Галины.

Валюшка не особенно делилась впечатлениями о своём опыте. Просто сказала: «Это пипец, как хорошо!». Я и сама знаю, что первый раз всегда невероятен. Так же невероятен, как наша первая лесбийская шалость, когда она спрашивала: «Ты чего?»; «Зачем тебе это?»; Не могла же я ей признаться, что так я утоляю жажду по Артуру.

И вот мы с любимым поднимаемся в лифте на мой девятый этаж. До того, как раскрылись двери кабины, мы нацеловались до остановки дыхания. В прихожей вновь тискаемся, отчего я едва не забываю оставить метку, что со мной всё нормально, я дома — связку ключей на видном месте. Так получается, что кольцо зацепилось за мой ноготок и связка начала падать — я успела их перехватить и тут же сообразила, что тороплюсь.

Быстро просчитав, понимаю — я с самого утра спешу. Поспешила признаться Артуру, потребовала поцелуя так же спешно. И всё сегодня как-то скомкано, выходит из-под моего контроля.

— Мы дома. Только один процент вероятности, что нам кто-то помешает. Остальное делаем не спеша. Без взрывных мгновений. Сначала ты иди ополосни пот. Там полотенце кремового оттенка, воспользуйся им.

Артур закрыл дверь в ванную на щеколду, а я поправила простыню на постели, взбила подушки. И с каждым движением всё медленнее, всё сосредоточеннее. Нашла свой старый фотоаппарат, поменяла аккумуляторы и установила его на верх шкафа. Я не могла сказать определённо для чего я хочу запечатлеть свой первый акт, но сделала из принципа: «Лучше сделать и жалеть, чем в последствии жалеть о несовершённом» Удалить всегда успею.

Мой парень вышел из ванны укутав низ тела полотенцем. Я подала ему папку с рисунками эротической тематики, а некоторые из них более чем откровенны. Он первый оценщик.

— Ого! — услышала я, заходя в ванную.

— Ого! — услышала я, появившись перед ним голенькой.

Не решаясь встать и откинуть полотенце с паха, он показал мне презерватив.

— Это единственный момент в жизни девушки. Я не хочу расставаться с гименой при помощи искусственного изделия... Не глупи! У меня всё рассчитано... Да, я помню о ошибке твоей сестры.

Мне не нужно злиться на него — он тоже впервые участвует в этом жизненном процессе и так же взволнован.

— Блин! Я читал, слушал рассказы других парней, а всё делаю не так. Я сейчас... сосредоточусь... Алекса, в этот знаменательный для нас день, мне нужно поблагодарить судьбу, за то, что она свела меня с тобой... с тобой, первой красавицей города, с настоящей атаманшей нашего братства. Я тебя люблю, Александра Минько. Вот это кольцо я сделал из серебряной монеты. Оно простое по виду, но в него вложены мои трепетные чувства, которые я ощущал, находясь рядом с тобой. Разреши мне надеть его на твой палец...

— Милый, любимый. Мой и только мой, Артур, я надену это кольцо как знак помолвки. У меня есть аналогичный подарок... Не глупи! Избранницы не дарят женихам кольца, как таковые. Но моё кольцо ты сегодня обязательно наденешь! И пусть только небеса попробуют нам помешать — они узнают мою свирепость. Поднимись... — ткань рушника лишь на секунду задержалась на эрегированном предмете моих ночных грёз, с шорохом сложилась у ног возлюбленного. Я взяла древко в ладонь, всеми нервным окончаниями ладони ощутила мощь стали, жар и пульсацию крови, сказала: — Вот на этот... перст я надену своё кольцо, в кавычках...

— Вот так! — Артур показал на эскиз с изображением половых органов мужчины и женщины.

Любимый стоял у ложа. Сокращаю дистанцию до минимума, опираю ступню одной ноги на кровать, крепче сжимая рукой пенис, направляя его в жаркую щель, произвела попытку надеть кольцо гимены на фалдус.

— Не устраивает меня твоё НЕПОЛИРОВАННОЕ кольцо! — сказал любимый, остановил меня. — Ляг с краю. — Артур при этом опустился на колени, поцеловал мои ступни, затем икры и, продолжая отштамповывать чмоки по внутренним сторонам бёдер, добрался до киски, испустившей в данный момент струйку слизи. — Ну что, Мур, здравствуй! Давай мы с тобой будем... любиться? Ты будешь меня впускать в себя без ограничений. — поцелуй в область клитора, вызвал дрожь моего тела. — Я же со своей стороны обязуюсь всячески ублажать тебя в различных вариациях. — парень лизнул соцветие у самой промежности. Показал мне язык с перламутровым по цвету секретом. — В помощь моему языку всегда готовы пальцы и..., самый желанный тобой, Киска, лингам. — «птица-говорун» наконец замолчал, с каждой секундой совершенствуя куннилингус, принялся «полировать» мягкие лепестки, нежно посасывая сикель.

Я перестала смотреть на процедуру, опустилась спиной на постель. Соски блаженно ныли от своей эрекции, алели как натруженные в былые дни с Валентиной. Легонько поглаживая низ сисек, я заострила внимание на ласках любимого. Волны экстаза разбиваются о мой лобок, растекаются жаром по животу и дотекают до пупка. Перестаю сдерживаться и «пою» мелодию сладостного стона.

Милый мой поднимается на ноги, смотрит мне в глаза и с нежной улыбкой сообщает, что алаверды в виде минета, отменяется на неопределённое время, так как сейчас он не хочет, чтобы «кольцо потускнело»

Медленно и нежно его рука заскользила по моему бедру, и я послушно поднимаю раздвинутые и согнутые в коленях ноги, помогая ему войти в меня. Резкий, несильный толчок — и его тугой, молодой член плотно входит в мою влажную, ожидающую вагину, целиком заполняя её. Осторожными, но сильными, нарастающими движениями он заставляет трепетать меня, ощущать всё нарастающую волну возбуждения, быстро подводя меня к выплеску первого, затяжного оргазма.

Я не могу сдержать стоны, да и не стараюсь уже! Ощущения настолько сильные и потрясающе приятные, что напряжение взметнувшегося вверх возбуждения не спадает, а продолжает выплескиваться серией разрывающих, сильных оргазмов, затмив проблески сознания, опуская в волшебное пространство с ласково льющейся на меня энергией несравнимого наслаждения! Да будет так всегда! Я страстно и нежно обнимаю его напряженно работающее, вспотевшее тело и, едва придя в себя, помогаю ему. По его тяжелому дыханию понимаю, что он устал, но, немного меняя положение и приподнимаясь на руках, он просит меня положить ему ноги на плечи, и я повинуюсь его желанию.

В таком положении его член больновато упирается во что-то, но Артур, захваченный порывом сильной страсти, продолжает резкие толчки, сильными движениями продолжая вколачивать в меня тугой член. Его волосы на лбу намокли, и тело стало влажным.

Я ощущаю пульсирующие толчки внутри меня и тёплый фонтан спермы. Артур приостанавливается, замирает. Несколько нервных импульсов проходят по его телу, он вздрагивает и устало падает на меня, расслабившись. Я ласково и нежно, обнимая, благодарно глажу его по влажной спине, ягодицам, помогая расслабиться и отдохнуть. Он, устало дыша, расслабившись, лежит так некоторое время на мне, не шевелясь, затем с трудом сползает, падая рядом без сил.

— Чудная моя, любимая, я готов умереть, по тому как не уверен, что большего блаженства не постичь. — прошептал в моё ушко любимый.

— И оставить свою Мур тускнеть? — играя спросила его. — Уверена я, что кто-то скоро попросит: «Да, любимая, хочу ещё! Ещё!» Но в одной книжке по сексологии я познала, что мужчинам после соития нужно чуток вздремнуть. В таких случаях психика ваша уравновешивается, вы лучше контролируете коитус. Поспи, мой хороший... Родители сюда не войдут. А ночью ты уйдёшь... Естественно за дополнительную плату, в виде, как минимум, орального удовлетворения.

Артур поцеловал мои вытянутые к его рту губы и примял эрекцию соска.

Наконец я могу вслушаться в шёпот, появившийся после первого оргазма, вызванного проникновением пениса.

«Здравствуй. Не пугайся..., я не знаю, как тебя назвали родители. Но в прошлой жизни тебя называли Алёной. Значит и сейчас могу обращаться к тебе, как к Алёне. Здравствуй ещё раз, Алёна. Поздравляю тебе — ты стала женщиной, испытала первый маточный оргазм. Я Таша. Исследователь из дальнего рукава нашей с вами, землянами, галактики. Слышишь ты мой шёпот, потому что в твоём мозге находится специальная капсула. Не пугайся — она достаточно мала... Менее пяти нанометров. Ты, как чувствовала, возможную остановку нашей с тобой работы, попросила оставить твоё младенческое тело у одного из, выбранных тобою, родильных домов. На тот момент таких точек было всего две. Первая, находящаяся в Праге, не подошла — к тому моменту там начались строительные работы. Поэтому в родильном отделении роддома под номером «Один» появилось твоё тельце. А я нужна своей цивилизации. Активировать воспоминания можно, высказав полное согласие. Если ты не захочешь сейчас вспоминать, отложи решение. Если совсем желаешь забыть, то предложение: «Я навсегда прощаюсь с тобой, Таша!», сотрёт информацию и выведет из коры мозга капсулу...»

Я лишь на минутку задержалась с ответом. Больше всего меня сдерживал вопрос: «Если всё это не галлюцинация, то насколько опасна связь с инопланетным существом?» А вдруг это способ вторжения? Вторжения через мой мозг на Землю. Кем стану после? Хищником? Чужим? Или милым И-Ти?«

Сформулировав предложение, я спросила:

«Что станет с моей личностью? Как на мою психику подействуют знание Алёны? Не станет ли это признаком шизофрении?»

«Если ты считаешь свою личность слабой психически, то можно отложить процедуру на более позднее время. Для более тщательного анализа твоих возможностей, требуется общение с исследователем Ташей. Я же в данный момент всего лишь искусственный интеллект — цифровая копия Таши с ограниченными полномочиями. Где в данный момент Таша, мне не известно, но есть информация, как сделать запрос на связь».

«Уже легче. Если «повар нам не врёт», то инопланетяне на меня не смогут воздействовать. Остаётся только решить насколько, моя личность устойчива к, возможно негативной информации о произошедших с Алёной событий. — подумала я, и добавила: — Если можно, то самые яркие моменты. Демоверсию, так сказать!»

И сразу же «вспомнила»:

Удар ладошкой по столу, как требование исполнить чьё-то пожелание. Лицо мужчины очень схожее с лицом Артура. Которого я называю любимым папочкой. Он целует моё колено. Мне не видно какого я роста, но по очертаниям своих конечностей понимаю — мне не больше 10-ти лет.

Следующий глубоко мрачный, чёрный всплеск. Кто-то закрывает моё лицо трауром события. И ГРОХОТ. До того страшный, что на моём теперешнем теле проявляются признаки зимнего озноба. Неужто это я сама умерла? Нет! Это папа. Его фотокарточка смотрит на меня с памятника над могильным холмом.

Первый поцелуй. Лицо этого человека не схоже с образом папы, поэтому видно нечётко.

Затем вновь ярчайший всплеск воспоминания — это опять парень очень похожий на Артура. Только причёска хипповская. И я, тающая как льдинка в его руках, в поцелуях его губ.

Первый половой акт с ним. И сразу СМЕРТЬ.

После неё первый половой акт с волком. Я вижу свой хвост, ощущаю сцепку с самцом. Понимаю — я действительно волчица. И статус мой — альфа-самка.

Следующий GIF-ролик: я вижу красующуюся девушку. (между прочим с очень привлекательной фигурой). Всё при ней. И попка, хоть на пару размеров больше моей теперешней, но упругая и гладкая. Мечта моя — груди объёмом в две ладони. М-м-м! Смак! Оказывается, это я! Но как я смогла смотреть на себя со стороны?

Ролик о том, как стоящая у моих ног девушка, сосёт член, сносит мне крышу. Как? Может это Алёна стояла за спиной мужчины и смотрела на минет ЕМУ?

Сейчас же решаюсь на эксперимент.

— Любимый, просыпайся. — шепчу я в ухо Артуру. — Моя киска отдохнула и хочет ещё!

Ласковый мой лезет ко мне с поцелуем, заставляет меня задержать дыхание. Опускает голову к грудкам, прикладывается к соскам. М-м-м! Не хочется прерывать его, но вспоминаю о гигиене.

— Пойдём ополоснёмся. — почти приказываю я.

Выглядываю из комнаты — одежд родителей не видно, значит можно проскочить в ванную голышом. Под предлогом, что хочу посмотреть на мужское мочеиспускание, прошу любимого начать писсать прямо в ванной.

— Дай я подержу его. — встав сзади Артура, смотрю через плечо на пенис, изливающий жидкость и понимаю — виденный мною ракурс не тот. Вряд ли Алёна была настолько выше парня. Значит? Может она была мужчиной? — Теперь посмотри, как я писсаю. — прошу любимого и предлагаю ему присесть, якобы для лучшего обозрения. Стоя писсаю, а сама будто поглаживаю его «ежика». Да, именно под таким ракурсом я «помню», как Алёна давала кому-то за щеку. И отнюдь не сикель пососать, а натуральный член.

Это сводит меня с ума и я, как только Артур омыл пенис, присела и начала целовать головку члена. Он вновь противится, «отбирает» мою игрушку.

— Идём в спальную. — трезвым рассуждением он возвращает меня к реальности. Действительно, будет большой конфуз, если родители обнаружат нас в ванной.

Это мы вовремя зашли в мою келью. Я уже готова была присесть на корточки перед Артуром, как щёлкнул замок входной двери. Любимый дёрнулся, поднял меня под плечи.

— Ложись и жди. — сказала я, накидывая платье на голое тело. — Я тебя без второго коитуса отсюда не выпущу! — поставила печать приказа на его губы.

Мамочка была до того навеселе, что сразу полезла ко мне с поцелуями, с выражением сожаления, что зря я не пошла с ними. Мол там было так весело. Мне и папе пришлось раздевать её, помочь дойти до ванной и там уже я отмывала личико мамочки от косметики.

Глянув на своё отражение в зеркале, обомлела: волосы торчат во все стороны. Прическа называется «после секса» и мне не очень идёт. Соображая, обратил ли внимание на меня папочка, пытаюсь пальцами привести волосы в порядок, однако вскоре сдаюсь, так как мама сказала, что я самая красивая и небольшой «бордельеро» на моей умной головушке является украшением.

Попросила поддержать её под руки пока она окончательно разденется и ополоснётся. Я конечно и раньше видела маму обнажённой. И даже после того, как начала лесбиянить с Валей, не проявляла интереса к маме, как к партнёрше по сексу и тем более... У МЕНЯ НЕ ВСТАВАЛ ЧЛЕН на мамину задницу.

Стоило мне лишь прикрыть глаза, как GIF закрутился — чья-то женская задница, гораздо больше маминой, обращена ко мне кормой. А МОЙ ОГРОМЕНЕЙШИЙ ЧЛЕН таранит её!

Мне приходится придерживать пьяную родительницу, поливать ей из душа в межножье. Совершая безумие я САМА лезу рукой ей между ног и мою губки. Вспоминаю — где-то, когда-то, Алёна омывала женское лоно и ей это нравилось. Хорошо хоть мама не поняла, чем я на самом деле занималась с ней.

«У меня в постели мужчина, а я тут готова... ВЫЕБАТЬ маму! Простите, небеса, за мат! Но по-другому будет не так экспрессивно. — думаю я и помогаю маме вытирать тело. Лазаю под грудями. Украдкой провожу пальцами по пупырышкам на ареоле, стискиваю мякоть «вымени». Окончательно сбрендив, произношу: — Таша, я согласна вспомнить. — опомнившись, добавляю: — Но с условием. Если это каким-либо образом коснётся безопасности Земли, Вам надлежит самоликвидироваться. Условия принимаются?»

«Согласно параграфа о общении с представителями цивилизации класса «Три», я, ТашамдИ ШазярбИ, приношу клятву, что, выполняя условия, высказанные аборигеном планеты Земля, известной мне как Алёна Сомова, обязуюсь прекратить дальнейший сбор и обработку информации, допускаемых общегалактическими правилами, разработанными для исследователей группы сто тридцать семь. Вся информация, собранная до этого момента, будет уничтожена!

Итак, согласие ваше получено. Вспоминайте...»

Объём памяти до того огромен, что первоначально глушит моё желание потрахаться. Хоть с мамой, хоть с любимым. Я в бреду просто накидываю на маму халат и вывожу её к папе. Тот уже прикорнул на своём любимом кресле.

В спальне освободила мать от халата, помогла ей просунуть руки в вырезы ночной рубашки. Она при этом обнимает меня за шею, шепчет в ухо:

— Саша уснёт, мы с тобой продолжим начатое в такси, любимый мой. — видимо опьянение таково, что она не соображает кто с ней рядом.

Мне с трудом удаётся прекратить целовать её в губы и «месить тесто» сиськи.

«Не дайте, небеса, ещё и папу раздевать и... дальнейшее!». — думаю я, выходя из родительской спальни.

Нет, папа бодро подскакивает и сам идёт в ванную. Я только успеваю пожелать ему спокойной ночи.

В спальне мой любимый развлекает себя просмотром моих работ. Он обдумано одет — вдруг нетрезвые родители нарушат наши условия, войдут в мою спальную.

— Обо мне мечтала? — спросил любимый и показал эскиз, картину с которого я никак не решусь написать: нужны холст и масло. Акварелью не проработаешь детали.

— Да. — почти неслышно произнесла я. — Хулиганила с первого дня знакомства с тобой.

— Но здесь НЕ КИСКА! Я бы сказал... ВЛАГАЛИЩЕ.

— Это гротеск. Как бы желание ощутить всё твоё существо одной лишь вагиной. А вот здесь... — я показала другой эскиз

— Здесь мои ощущения после секса с Валей.

— Я так и подозревал, что между вами есть какая-то интимная связь. И инициатор, конечно, ты?

— Ты спроси, когда это произошло... ! На третью ночь после знакомства с тобой, любимый! Насасывала ей клитор, воображая твой орган. А ты оказывается не любитель минета. Да?

— Э-э-э... как бы это сказать... ? После просмотра одной порнушки, где героиня заглатывает. При этом чуть ли не рыгает... Фу, блин! Гадость!

— У меня сложились другие представления о парнях. Будто все так и стремятся запихнуть член поглубже за гланды. Но нам нужно испытать это на себе. Согласен? — все мои ипостаси кричали: «Не жди! Сама действуй! Ты это умеешь и мастерски выполняешь!» Но моя воспитанность блокировала крики.

— Пусть родители уснут. — тактичность парня была выше моей — я бы не додумалась до такого.

— Да, ты прав, миленький. — я придумывала о чём ещё поговорить. Вспомнила. — А я ещё в одном нахулиганила... ! Вон объектив видишь? Фотик пишет с того момента как ты ополаскивался.

— Гхм! Мне стыдно! — Артур действительно покраснел. После моей пытки, сознался: — Я открывал твой шкаф... искал зеркало... большое... Посмотреть, как я выгляжу обнажённым. Зеркало не нашлось, но бельишко твоё посмотрел.

— Я и без зеркала могу сказать — стать твоя меня устраивает. А бельё..., вряд ли бы разглядывала твоё, окажись я в такой ситуации, но твоё любопытство мне мило.

Мой парень показывает на очередной рисунок,

Спрашивает о причинах столь кровавого сюжета. Отвечаю ему, что так я ощущала себя после прыжка на тарзанке — окровавленной, но перерождённой, освободившейся от остатков трусости. Артур рассказал, как переживал в тот раз, да и сейчас, с беспокойством ожидает окончания моего полёта, хоть с тарзанки, хоть через пролёт между домов и прочих строений.

— А это кто? — интересуется происхождением следующего эскиза мой сладенький.

— Явно не ты! Валя?

На наброске не Валя, но я поддакиваю. Здесь изображена мама.

Однажды в субботний день зазвонил телефон, звонящая женщина попросила передать трубку маме. Она ещё спала и именно в таком положении тела и одеяния. Видимо папа, уходя на работу, поласкал бархат её ягодиц. В тот раз мама разлепила веки, несколько секунд соображала, что побудило меня разбудить её в столь ранний час. Заметила, как я, нет-нет, да взгляну на черноту меж булочек. Именно после этого мы с ней перешли на обсуждение пикантных тем.

Любимый мой закончил просмотр, понял, что в спальную никто не войдёт, предложил:

— Раз уж съёмка продолжается, то может сыграем акт по новой? Правда кровь...

— Ты забыл, что у меня тут куча красок. Акварель как раз безвредная. Повторяем всё до мелочей, или...

— Камеру в другое место. — перебил меня любимый. — Краску приготовь, и в момент куни, я намажу... розу.

Я старалась делать всё быстро — вдруг вспомнит про моих родителей, вновь будет задержка. Фотоаппарат приладили над изголовьем. Потрясли кровать — надёжно закрепил мой милый. В дебют я внесла изменения — мне не терпелось погрузить головку пениса в ротик.

Милый мой не стал артачиться, молча смотрел как я облизала «ротик» уретры, потеребила языком по уздечке. Оказывается, у любимого там эрогенная точка — сам дёрнул тазом мне навстречу. Прошлась губами по лианам вен, помассировала мошонку, так чисто выбритую, что может сравниться с полировкой моей киски. А вот воздействие вакуума на одно яичко Артуру не понравилось. Изучив волнующие места на гениталиях

любимого, я взялась за минет.

Щёки мои впадают, тогда как головка раздувается сильнее под воздействием вакуума. Сантиметров восьми, которые я ограничила кулачком, из примерно восемнадцати длины пениса, хватает мне для самоублажения и воспоминания о былых способностях Алёны. А вспомнив, ЧТО только не сосала моя прежняя ипостась, я завожусь до озверения. Создаю прослойку из губ над зубами и плотно обжимаю пенис. Начинаю медленно двигать головой. На выходе венец головки действует как ограничитель, за который я растягиваю фалдус.

Артур выразил удовольствие стоном — теперь я наращиваю темп, и увеличиваю амплитуду. От венца, до упора в свой кулачок, который сдвинут максимально близко к мошонке. Другой рукой продолжаю третировать клитор и лепестки бутона.

От дальнейшего сумасшествия меня удерживают лишь желание не обидеть моего парня, воспитанность и присутствие в квартире мамы с папой.

— Не знаю правду ли говорят другие девушки, но мне понравилось. — сообщила я любимому истину. — А тебе?

— В письку лучше. Но для твоей радости, мы и впоследствии будем погружать пенис в твой ротик. — ответил Артур.

— Раз уж речь зашла о вагине, то давай без куни... Ах да! Окрасить! Я ногой закрою твою руку, а ты...

Я не договорила. Какая в сущности разница — будет ли кровь или нет. Мы же не собираемся пускать в прокат такую «кинокартину». Главное, что я стала женщиной. Любимой женщиной. Лучше я полностью отдамся половому акту, чем исполнению роли целки.

И оно того стоило!

Он опирается на локти, и вновь я чувствую на себе вес его тела. Сначала он движется медленно, свободно выходя и входя в меня. По мере того, как я привыкаю чувствовать его внутри себя, мои бёдра начинают неуверенно двигаться ему навстречу. Он движется всё быстрее и быстрее в беспощадном, неослабевающем ритме, и я подхватываю это движение. Любимый мой, страстный мой, сжимает мою голову руками и жадно целует, прикусывая нижнюю губу. Он чуть смещается, и теперь я чувствую, как где-то глубоко во мне нарастает уже знакомое чувство. Я вся деревенею, трепещу, обливаюсь потом... О небеса... ! Я и не знала, что так бывает... Даже не представляла, что может быть так хорошо. Мысли разбегаются... остаются лишь ощущения... только он... только я... о, пожалуйста...

— Кончай, АлЕкса! — шепчет он почти беззвучно.

От его слов я обмякаю, достигнув высшей точки блаженства, и распадаюсь на тысячу частей. Сразу вслед за этим он проникает ещё глубже и, со стоном выдохнув мое имя, замирает, кончая в меня.

Я все ещё не могу отдышаться, сердце колотится от счастья, в мыслях полный разброд. Здорово... Это было потрясающе. Я открываю глаза: Артур по-прежнему упирается лбом в мой лоб, его глаза закрыты, дыхание неровное. Он открывает глаза и встречается со мной взглядом. И только потом медленно выходит из меня.

— Ох! — я вздрагиваю от незнакомых ощущений: два оргазма... поневоле распадаешься на куски, как будто в барабане стиральной машины прокрутили, обалдеть. Я даже не знала, что моё тело способно высвобождаться, как тугая пружина, с таким восторгом, с таким неописуемым блаженством.

— Если сейчас сюда войдут твои родители, я сразу же попрошу твоей руки. — прерываясь на частые вдохи и выдохи, сказал любимый.

Он продолжил целовать меня в губы, в носик, в щёки и шею. А я прислушивалась к шумам в квартире — ведь действительно своими стонами я могла разбудить даже пьяных родителей. Вот будет хохма.

Ритмичные звуки, доносящиеся отнюдь не из соседней квартиры, успокоили меня — нетрезвые родители так же отдают дань богам совокуплений.

Глянула в глаза Артура. Нет, он не слышит поскрипываний кровати родителей — очи его томно сонливы. Это меня радует — есть возможность вспомнить всё из прежней жизни. Любимый поглаживает мои сиськи, плечо. Я прошлась ладонью по его щеке, ёршику волос.

«Получается родители меня удочерили! Спросить их? А оно мне надо? Нет, нет, и НЕТ! Я слишком их люблю и уважаю! А мои биологические родители? Что я знаю о них? Нужно вспомнить!»