Визит на уик-энд. Глава 7

Наконец-то у меня дошли руки до того, чтобы подтянуть свои незакрытые работы, которые - к своему стыду! - запустила. У этой повести осталось две главы, предпоследнюю из них выкладываю. Времени прошло немало, сейчас просматриваю ее, и понимаю, что придется полностью ее еще раз вычитать и отредактировать.

*****

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Остаток дня прошел без каких-либо значимых событий, и в половине одиннадцатого мы собрались в комнате Хелен. Все три дамы были явно взволнованы, но старались сдерживать свои чувства.

— Ну что ж, не будем терять времени понапрасну, — быстро сказал я, — так что все, пожалуйста, раздевайтесь! — И в мгновение ока я вновь имел удовольствие лицезреть их обнаженные прелести.

После этого я достал браслеты и ремешки, внешний вид которых вызвал много смеха, и под моим чутким руководством Хелен вместе с Элис быстро закрепили их на запястьях и лодыжках Мод.

Заставив девушку лечь на кровать лицом вверх, я привязал ее запястья ремнями к противоположным столбикам кровати, а затем, к ее удивлению, — а также к нескрываемому восторгу Элис, — я сказал остальным дамам широко раздвинуть ноги нашей пленницы и тоже привязать ее лодыжки к угловым столбикам кровати. И вот теперь она лежала перед нами распростертая, являя напоказ все свои самые сокровенные прелести и совершенно неспособная помешать нам проделать с ней то, что нам заблагорассудится. В наступившей тишине мы залюбовались этим удивительно возбуждающим зрелищем, а затем, повернувшись к Хелен и Элис, я сказал:

— А теперь, дорогие мои, Мод в вашем полном распоряжении на пятнадцать минут! После этого я хочу, чтобы она оказалась со мной! А теперь вперед!

С радостным криком Элис бросилась на распростертое и беспомощное тело Мод и взволнованно осыпала поцелуями ее губы, щеки и глаза, затем, слегка повернувшись, схватила ее груди и, поцеловав прелестные коралловые соски, втянула их в рот и начала посасывать по очереди, все время сжимая и удерживая эти упругие шарики. Мод же лежала беспомощная в своем смущении, румянец то появлялся, то исчезал на ее щеках, а когда ее глаза встречались с нашими, нервная улыбка пробегала по ее лицу. Я взглянул на хозяйку дома — ее глаза были прикованы к обнаженному телу дочери и сверкали каким-то странным огнем, и, украдкой наблюдая за ней, было заметно, как она мелко дрожит. Конечно, не от холода, решил было я, и, вспоминая, как она была очарована и взволнована в первый вечер, когда впервые увидела свою дочь во всей своей обнаженной красе, и как с того момента она, казалось, никогда не уставала любоваться прелестями Мод, я догадался, что после того, как ее приласкала собственная дочь, в ней зародилось неведомое ей доселе самой страстное желание — обладать ею. Увидев, что обе девушки полностью поглощены друг другом: Элис — доселе неизвестным удовольствием от игры с обнаженными прелестями другой девушки, а Мод — также доселе неизведанным ощущением того, что женские пальцы касаются и ласкают ее самые интимные части, — я отвел Хелен в сторонку от них и прошептал:

— Ты выглядишь так, словно хочешь заполучить Мод, а дорогая?

Она густо покраснела и утвердительно кивнула с застенчивой улыбкой, слишком смущенная, чтобы говорить.

— А почему бы и нет? — продолжал я. Хелен удивленно уставилась на меня. —Оседлай Мод, обхвати ее покрепче ножками и сладко потри свою киску об нее.

— О, Джек, в самом деле? — женщина запиналась от растущего волнения, ее грудь от вожделения начала вздыматься. Я кивнул с ободряющей улыбкой и добавил:

— Попробуй, дорогая! Многие дамы утешают себя таким образом, когда они не могут получить то, что им по-настоящему нужно!

Она с недоверием посмотрела на меня. Я снова тепло улыбнулся, затем ее взгляд переместился на Мод, которая лежала неподвижно, если не считать случайной дрожи — Элис оставила ее сладкие груди и теперь деловито занималась ее волшебной норкой, которую она целовала, гладила и внимательно рассматривала. Судя по полузакрытым глазам и блаженному выражению лица, было очевидно, что это действо доставляло Мод самое изысканное удовольствие, — волшебное зрелище, которое, по-видимому, прогнало прочь все сомнения Хелен. Она повернулась ко мне и почти неслышно прошептала:

— Я очень хочу сделать это, Джек, но ей это не понравится!

Я взял ее дрожащие руки, выдававшие возбуждение, и ласково прошептал:

— Твоя дочь должна смириться со тем, что любой из нас захочет сделать с ней во время ее двадцатиминутного заточения, дорогая! Когда она догадается, что ты думаешь, она, вероятно, будет протестовать, но как только она почувствует твою киску на своей, она полюбит тебя больше, чем когда-либо! Попробуй ее на вкус, милая!

Хелен заколебалась, жадно и призывно посмотрела на Мод, потом глянула на меня, потом снова на Мод.

В этот момент Элис воскликнула:

— Я только и делаю, что жду тебя, тетушка!

Хозяйка дома снова задрожала, ее глаза теперь дико засверкали от похоти и желания, а затем она хрипло, с усилием, пробормотала:

— Джек! Я должна... заполучить ее! — и бросилась к кровати.

— Давайте, тетушка! Я так хорошо возбудила Мод, что теперь ты можешь заставить ее кончить любым способом, каким пожелаешь! — весело воскликнула Элис и, запечатлев прощальный поцелуй на сладком любовном устье пленницы, встала, уступая дорогу Хелен. Привязанная девушка томно открыла глаза и мечтательно улыбнулась, приветствуя мать, но когда она увидела, как Хелен вскарабкалась на кровать и устроилась между ее широко раздвинутыми ногами в положении, которое могло свидетельствовать только об одном намерении, и заметила страсть, сверкнувшую в глазах Хелен, она встревожилась и вскрикнула:

— Нет! Нет! Мама, неееет! — отчаянно попытавшись вырваться, тогда как Элис пристально смотрела на Хелен широко открытыми от удивления глазами, и краснела, как пион, заливаясь румянцем прямо до груди. Хелен на мгновение остановилась, пожирая глазами обнаженную красоту своей дочери, а затем мягко опустилась на Мод, которая снова воскликнула:

— Нет! Нет! Матушка, нет!!! Оооо!!!

Женщина устроилась на Мод — сначала грудь к груди, потом киска к киске, — и девушка почувствовала, как на нее навалилась тяжесть тела ее матушки, как руки крепко обхватили ее; а после, когда дочь оказалась в полной ее власти, она начала медленно и похотливо двигаться на ней так, как будто лежала, насаженная сверху на мужчину.

Едва Хелен начала возбуждаться, двигаясь верхом на Мод, как та воскликнула совершенно неописуемым тоном изумленного восторга:

— Ооо! Оооооо! Мамочка... милая...! — и все это заставило Элис снова покраснеть, то и дело смущенно поглядывая на меня. Я подошел к ней и обнял, заметив, как она прижимается ко мне, дрожа от эротического возбуждения. Хелен же, очевидно, разожгла в своей дочери неописуемое вожделение, потому что Мод теперь дико завелась, металась под матерью и яростно приподнималась, словно желая еще теснее прижаться к ее норке, страстно целуя свою новую любовницу. Внезапно она яростно изогнулась, а затем впала в восхитительный трепет — нежные поигрывания Элис так воспламенили ее, что для того, чтобы кончить, ей почти ничего более не потребовалось.

Поняв, что произошло, Хелен остановила свои движения и с любовью упокоилась на Мод, принявшись горячо ее целовать, явно наслаждаясь оргазменным трепетом и судорогами, сотрясавшими ее дочь. Вскоре девушка вновь начала отвечать на сладкие провокации матери и возбуждаться под Хелен самым непосредственным и похотливым образом, что вновь привело хозяйку дома в развратное неистовство. С дико вздымающейся попкой и выпуклыми изгибами бедер женщина еще теснее, чем когда-либо, прижималась своей киской к любовному устью дочери, терлась клитором о ее норку, пока та снова не впала в экстаз. Тут внезапно тело Хелен напряглось и замерло, затем ее охватила неописуемая дрожь, и с бессвязными восклицаниями и судорожными вздохами она безумно потянулась к киске Мод, а затем упала и осталась неподвижно лежать на ее теле, — если не считать сладострастного трепета, который сотрясал ее с каждым оргазмическим спазмом. И вот мать и дочь лежали в экстатическом бреду, прижавшись друг к другу своими норками, полностью поглощенные сиюминутными ощущениями и божественным наслаждением, которое они впервые в жизни взаимно дарили друг другу.

В восторженном молчании мы с Элис наблюдали за этим сладострастным эпизодом, и когда горячечная кульминация прошла, девушка повернулась ко мне и хрипло прошептала:

— Джек! Ооооо, милый! — и умоляюще посмотрела мне в глаза. Я понял, чего она хочет и, притянув ее ближе к себе, скользнул рукой вниз к ее пульсирующей и возбужденной сокровищнице. Она была так безумно возбуждена, что потребовалось лишь одно или два быстрых, но нежных движения моего пальца, чтобы заставить ее экстатически выгнуться, и волна ее трепетного восторга, когда она стояла прямо, поддерживаемая мной, почти сбил меня с ног. Но с большим усилием мне удалось овладеть собой, потому что через минуту-другую мне предстояло трахнуть Мод, и посему я велел девушке бежать, привести себя в порядок и принести на обратном пути перья. Затем, желая посмотреть, как теперь Хелен и Мод, после утоления их похоти, будут смотреть, очнувшись, друг на друга, я стал внимательно за ними наблюдать.

Очень скоро, с глубоким вздохом полного удовлетворения, Мод мечтательно открыла глаза — казалось, она почти не сознавала этого; но когда девушка обнаружила, что не может пошевелить ни рукой, ни ногой и поняла, что мать возлежит на ней, события этого вечера мгновенно вспыхнули в ее уме и от мысли, что она только что была изнасилована собственной матерью, горячий румянец разлился по щекам и груди. Когда же ее глаза встретились с моими, пленница застонала ещё сильнее, чем когда-либо, но потом, увидев, что я с поздравительной улыбкой бесшумно похлопал в ладоши, она благодарно улыбнулась. Затем она повернула свое лицо к матери, и когда она посмотрела на свою все еще лежащую без сознания мать, выражение глубокой любви осенило ее лицо. Прижавшись губами к ее щеке, она нежно поцеловала Хелен, шепча:

— Мамочка! Мамочка! Мамочка, милая...!

Теперь с глубоким вздохом очнулась Хелен. Она быстро поняла свое положение и покраснела, в смущении ища все еще влажные от слез глаза своей дочери; но когда она прочла в них счастливое удовлетворение, то страстно поцеловала ее и с явным облегчением пробормотала:

— О, моя дорогая! Я ничего не могла с собой поделать! Ты выглядела такой милой! И была такой соблазнительной! — и после еще одного долгого волнующего поцелуя она соскользнула с Мод.

Элис только что присоединилась ко мне, и когда Хелен поднялась на ноги, наши глаза с любопытством стали разглядывать их киски, представлявшие собой прелюбопытное зрелище: и мать, и дочь, должно быть, хорошенько излились своими соками, поскольку их шерстки были мокрыми и слипшимися от совместных выделений. Заметив направление наших взглядов, Хелен посмотрела сначала на норку дочери, а потом на свою собственную и, ужаснувшись тому, что увидела, воскликнула в очаровательном смущении:

— О! Элис, позаботься о Мод! — и умчалась в свою ванную, сопровождаемая нашим сердечным смехом, к которому весело присоединилась ее дочь, раскрасневшаяся после того, как мы объяснили ей причину.

Вскоре хозяйка дома вернулась и присоединилась ко мне.

— Ну что? — озорно спросил я. Она покраснела и тихо ответила:

— Джек, это было просто прекрасно, просто замечательно! Я просто не могу в это поверить! Мод была просто восхитительна!

Я рассмеялся.

— Заставь Элис сделать это немедленно, Джек! Я бы с удовольствием почувствовала ее на себе!

Со смехом кивнув, я, глядя на часы, воскликнул:

— Всего лишь семь минут для Мод! Теперь ее надо по-настоящему пытать в течение четырех минут, а потом жестко поиметь в вашем же присутствии. Ну-ка, приступайте к работе и пощекочите ее посильнее! — приказал я и вручил каждой по перышку.

— Нет, нет, Джек! — воскликнула Мод, мучительно краснея и дергаясь в браслетах. — Нет, нет, не трогайте меня! Я не смогу выдержать это! — но Хелен и Элис радостно расположились по обе стороны от нее и с улыбкой предвкушаемого удовольствия начали легонько касаться перьями ее тела — сначала в подмышках, потом на шейке, потом по всей округлости ее прелестных грудей, при этом Хелен взяла себе одну, а Элис другую. Мод все время сопротивлялась и извивалась самым вызывающим образом, умоляя их прекратить. От грудей они перешли к пупку, затем к линии животика и, наконец, прошлись вдоль мягких и чувствительных внутренних сторон бедер. Мод теперь дико выгибалась и, очевидно, испытывала настоящую сладкую пытку от нежной щекотки, которой ее подвергали. Затем, после короткой паузы и многозначительного взгляда друг на друга, обе женщины приложили свои перья к ее дельте Венеры.

— Ооооо! Оооооууу! Не надо! Боже милосердный, остановитесь! — почти закричала связанная девушка, отчаянно извиваясь и натягивая ремни. Слегка встревоженные результатом своих действий, Хелен и Элис остановились и посмотрели на меня, будто ожидая указаний. Я взглянул на часы — оставалось еще чуть больше одной минуты. Я был уверен, что Мод сможет вытерпеть эту сладкую агонию в течение этого времени и что последующее совокупление сделает ее еще более восхитительной и возбужденной, поэтому решил, что стоит продолжать, и дал им знак продолжать, а чтобы в доме не всполошились, крепко прижал свой платок ко рту Мод, чтобы заглушить ее крики. Хелен и Элис тут же подхватили ее, и их глаза засверкали от похотливого наслаждения при виде обнаженного тела девушки, дрожащего в сладкой агонии. Снова приложив свои перья к ее пещерке, они нежно, но ловко пощекотали ее по всем чувствительным губкам, и когда набухшие складки непроизвольно раскрылись от этого, и обнажили коралловую плоть ее внутренностей, Элис с наслаждением погрузила свое перо в соблазнительную щелку, в то время как Хелен забавлялась, щекоча клитор Мод, теперь отчетливо видимый в безудержном возбуждении. Привязанная девушка уже почти обезумела от похоти — она извивалась, выгибалась, и отчаянно дергалась в тщетных попытках вырваться из ласкавших ее перьев, — и, несмотря на мой носовой платок, крики и стоны были отчетливо слышны всем. Было очевидно, что предел ее выносливости был достигнут и она была на грани горячечного любовного бреда, поэтому я подал знак Хелен и Элис остановиться. И как только это произошло, она отчаянно закричала:

— Возьми меня, Джек! Возьми меня! Да, возьми меня!!!

Через мгновение я уже оказался на ней, стремительным и неотразимым ударом погрузил свой член в ее кипящий интимный канал и начал немилосердно трахать ее. Едва я успел начать, как она уже впала в полузабытье, как сумасшедшая. Я приостановил свои движения на несколько мгновений, чтобы страстно поцеловать ее, а затем с неуемной похотью и неудовлетворенным желанием снова начал неутомимо долбить ее. Ощущение того, что я держу ее обнаженное, бьющееся, но беспомощное тело в своих руках, и сознание того, что она связана и находится целиком и полностью в моей власти, придавало всему действу необычайную пикантность. Я яростно врезался в нее, она в любовном бреду отвечала на мои яростные толчки, бешено подергиваясь вверх! Затем небесная кульминация настигла нас одновременно — и как раз в тот момент, когда она во второй раз зашлась в экстазе, я стал неистово вливать в нее свою кипящую дань, которую она принимала с самой изысканной дрожью и трепетом.

Как только Хелен увидела, что экстатический кризис схлынул, они с Элис развязали Мод, и как только я соскользнул с нее, унесли девушку, а я удалился в свою комнату для необходимых омовений. Но, к моему удивлению, раньше, чем я успел начать, ко мне пришла хозяйка дома.

— Элис присмотрит за Мод, я же пришла, чтобы позаботиться о тебе, мой дорогой! — лукаво произнесла она и нежно обтерла губкой и освежила мой измученный орган, напоследок нежно поцеловав его.

Я спросил ее, не считает ли она, что Элис будет готова к двадцатиминутным пыткам, подобным тем, что мы устроили Мод, а также будет ли готова ее норка снова принять меня. На последний вопрос Хелен решительно дала утвердительный ответ и добавила, что девушка с нетерпением ждет, когда ею овладеют, но согласилась со мной, что нам лучше ограничить время ее сладкой пытки до пятнадцати минут. Я с улыбкой спросил, не собирается ли она или Мод заняться любовью с Элис, чтобы я мог устроить все соответствующим образом, и она ответила, что не будет этого делать, так как должна приберечь себя для своей скорой очереди, но не удивится, если Мод поддастся такому искушению, — только вот она очень устала от своих усилий, когда ее щекотали, — а после, смущенно улыбнувшись и покраснев, добавила:

— Я почти уверена, что она собирается заполучить меня, когда придет моя очередь!

Итак, мы решили, что Элис должна быть полностью удовлетворена ею и Мод, затем я должен был поласкать ее языком, а после мы вместе пощекочем ее киску и, наконец, мне предстояло ею овладеть.

Когда мы вернулись в комнату Хелен, Мод была занята тем, что прикрепляла ремни к тонким запястьям и лодыжкам Элис, и вскоре они с матушкой надежно привязали девушку к четырем столбикам кровати. Я с удивлением отметил, что они раздвинули ноги Элис гораздо шире, чем это сделал бы я, — на самом деле они развели их так широко, что губки ее киски оказались слегка приоткрыты. Она выглядела совершенно восхитительно в своей беспомощной наготе, ее прелестная норка была выставлена на всеобщее обозрение, и пока Хелен и Мод молча рассматривали ее, я видел, как вновь возродились их эротические желания. Внезапно они набросились на Элис и осыпали ее поцелуями, а затем начали ощупывать ее всю, их руки ласково изучали самые интимные места, после чего они сжимали ее изящные грудки и целовали ее святилище, радостно смеясь, когда она извивалась и вздрагивала от их провокационных прикосновений.

— Давай, мамулечка, проверим результат вчерашней работы Джека! — весело воскликнула Мод, и нежными пальчиками приоткрыла любовное устье Элис и жадно осмотрели его внутренности, с забавным оживлением отмечая изменения, вызванные ее любовным насилием. Вскоре Хелен осторожно просунула палец в только что открывшуюся норку, внимательно наблюдая за девушкой, и посмеиваясь, когда та невольно вздрагивала от прикосновений к больным местам; но она утвердилась в своем мнении, что Элис годится для того, чтобы ее трахнули, и тем самым получила от девушки удовлетворенную улыбку. Затем они посмотрели на меня, словно ожидая указаний.

— Ну вот, Элис, сейчас тебя полижут! — с многозначительной улыбкой произнес я, на что девушка ответила, что совсем не возражает против этой сладкой пытки. Повернувшись к Хелен и Мод, я сказал им ласкать и сосать грудь Элис, пока сам займусь ее норкой. С очаровательным рвением они принялись за отведенные им изысканные кусочки девичьей плоти, предваряя свои действия пылкими и похотливыми поцелуями, а после принялись ощупывать и поглаживать изящные грудки, то приподнимая их за маленькие розовые сосочки, то заключая их между двумя руками и нежно сжимая. Быстрорастущее возбуждение девушки выдавалось быстрыми покраснениями и нервным смехом.

Вскоре Мод сжала в ладонях грудь, которую так сладко терзала, чтобы заставить нежный сосок приподняться, и с любовью взяла его в рот.

— О, Мод! — воскликнула Элис, сладострастно извиваясь.

Хелен немедленно последовала примеру своей дочери, вызвав еще один неудержимый крик девушки, которая теперь, при виде своих грудей во рту у своих милых искусительниц, и от ласково щекочущих ощущений, доставляемых игрой их теплых язычков на чувствительных сосках, сильно покраснела. Я решил, что пора и мне присоединиться к этой любовной схватке, поэтому, опустив голову, прижался губами к юной девичьей норке и нежно запечатлел похотливые поцелуи вдоль ее нежной щелки.

— Ах, Джек! — воскликнула она, тотчас же начав божественно извиваться; и когда я нежно провел кончиком языка по губкам ее сокровищницы, нежно лизнул и пощекотал их, она начала сладострастно возбуждаться, выгибаясь так сильно, насколько позволяли ее браслеты, и дико подталкивая свои бедра вверх, навстречу моему языку. Вскоре я заметил, что ее губки как бы невольно начали открываться; и улучив этот момент, я просунул между ними свой язык, проникая так глубоко, как только можно, в почти девственную пещерку, что вызвало в пленнице почти неуправляемую эротическую ярость, под влиянием которой она заерзала и заметалась самым похотливым образом. Было ясно, что Элис быстро приближается к блаженному кризису, поэтому, убрав язык из ее медовой дырочки, я схватил ее клитор губами и стал яростно сосать его, в то время как мой язык хитро его ласкал. Это довершило девушку — неописуемым движеньем она выгнулась в неистовом блаженстве и рухнула в безумном восторге, перемежая экстатические спазмы самым сладострастным трепетом своего тела, а затем рухнула неподвижная и измученная, с полузакрытыми глазами. Но очень скоро она снова открыла их и тихо прошептала:

— О, пожалуйста, поцелуйте меня!

Тут же к ней бросились Хелен и Мод, осыпая нежнейшими поцелуями ее беспомощные щечки, возвращая девушку к жизни. Затем они нежно обтерли губкой и вымыли ее киску и осторожно приготовили ее к следующей пытке, в то время как я убрал со своего лица следы ее любовного нектара.

Вернувшись, я обнаружил, что Элис снова пришла в себя и сейчас ей было очень любопытно, что теперь с ней сделают. В ответ на вопрос, стоявший в ее глазах, я наклонился и сказал, что теперь мы собираемся пощекотать ее норку — неужели она думает, что выдержит это? Она нервно дрожала, потом ответила:

— Я постараюсь, только не дайте мне закричать!

— Тогда мы заткнем тебе рот кляпом, дорогая! — сказал я и осторожно прикрыл ей рот большим носовым платком. — А теперь, милая... — И я подал знак Хелен и Мод, чтобы они начали пытать Элис.

Хорошо еще, что я закрыл ей рот платком, потому что при первом же прикосновении перьев к ее чувствительной сокровищнице мышцы ее рук и ног резко сжались, когда она непроизвольно попыталась высвободиться — или, во всяком случае, увернуться от щекочущих кончиков. Затем, когда это естественное движение было ограничено ремнями, она невольно вскрикнула, когда перья продолжали играть на губках ее влагалища, а затем отчаянно забилась на привязи. При виде той восхитительной агонии, которую испытывала Элис, теперь уже на лицах Хелен и Мод появились восторженные улыбки, и они радостно продолжили свое упоительное занятие — щекотать ее киску. Пленница теперь являла собой изысканное зрелище — в своих отчаянных усилиях она извивалась и выгибала свое прекрасное обнаженное тело в самых соблазнительных позах, в то время как звук ее сдавленных истерических всхлипов звучал для нас как музыка, и хотя прошло всего несколько минут с тех пор, как я трахал Мод, мой член вновь стал необузданным и твердым, как будто желая возобновить свое знакомство со интимным святилищем девушки. Было очевидно, что это тонкое щекотание сильно мучило Элис, но так восхитительно было видеть, как она борется и извивается, что я велел Хелен и Мод продолжать эту сладкую пытку, пока девушка не стала истерически умолять меня прекратить ее, что я неохотно и сделал.

Когда я вытащил кляп у нее изо рта, она ахнула:

— О, Джек! Это было ужасно!

— Но тебе же понравилось, дорогая! — ответил я с улыбкой.

— Ну, да! — призналась она со сдержанным смехом, — но это слишком волнующе для меня! Пожалуйста, не мучайте меня больше! — очень мило попросила она.

— Очень хорошо, дорогая! Но тогда и ты должна прекратить мои мучения! — и я указал на свой вздыбленный член. Элис покраснела, улыбнулась, а затем с любовью кивнула мне. Я быстро проскользнул между ее ног и, приложив свой член к ее возбужденному лону, осторожно ввел его — используя все меры предосторожности, чтобы не причинить ей боль — пока он полностью не погрузился в ее теплую и пульсирующую оболочку.

— Ах! — восторженно охнула она, чувствуя, как я снова овладеваю ею, но на этот раз уже без боли. Я крепко прижимал ее к себе, пока ее груди не прижались к моей груди, и тогда я принялся за работу, заставляя Элис испытывать наслаждение от того, что ее трахают.

Она была сильно возбуждена как щекоткой, которую получила ее норка, так и желанием снова испытать восхитительный восторг, которым она наслаждалась в моих объятиях прошлой ночью, несмотря на боль от ее насилия. И когда я начал медленно, но сладко двигаться в ней, я почувствовал, как она напрягает свои браслеты, чтобы приспособиться к ощущениям этого момента, и затем, когда ее начали трахать по-настоящему, она восторженно прошептала:

— Ооо! Мой дорогой!.. Как... Божественно!

Закрыв глаза от восторга, она сладострастно двигалась и дрожала подо мной, чувствуя, как мой член ходит в ее киске. Вскоре блаженный экстаз начал захлестывать нас обоих. Когда я яростно врывался в нее, Элис заводилась подо мной совершенно чудесным образом, а затем ее тело внезапно напряглось, неописуемый трепет пронзил ее, и в то же мгновение, когда она стала кончать, я неистово выстрелил в нее своей кипящей данью любви — и мы оба рухнули в восхитительных любовных порывах, забыв обо всем, кроме наших сладострастных ощущений. Элис была вне себя от восторга изысканного удовольствия, которое она теперь полностью могла вкушать, я же был без ума от радости, что снова трахнул ее восхитительно юное, изящное и сладкое естество.

Вскоре мы пришли в себя. Тем временем Хелен и Мод отпустили Элис, и после долгого страстного поцелуя я выскользнул из ее объятий, удалившись в свою комнату в сопровождении Мод. Заботу об Элис взяла на себя Хелен. Мод ласково поухаживала за мной, а потом несколько нетерпеливо спросила, что я собираюсь проделать с ее матерью, после чего, покраснев, призналась, что ей не терпится насладиться ею.

— Ну конечно, дорогая! — ответил я, обрадованный возможностью снова лицезреть обнаженными мать и дочь, утоляющими друг другом свою похоть. Мод радостно поцеловала меня, и мы поспешили обратно, так как хозяйка дома со своей племянницей уже вернулись и ждали нас.

Элис, очевидно, была в восторге от своей недавно обретенной сексуальной свободы и, желая сполна насладиться своими привилегиями, схватила Хелен и потянула ее к кровати, одновременно призывая Мод помочь ей привязать тетушку. С великой радостью Мод подчинилась, и очень скоро Хелен лежала, вытянувшись на спине, целиком и полностью в нашей власти, с привязанными руками и ногами к четырем столбикам и с подложенной под попку жесткой подушкой.

— А теперь, Мод, ты можешь пять минут позабавиться со своей матерью, — сказал я, и Хелен, услышав о своей судьбе, залилась румянцем и смущенно взглянула на дочь, которая, однако, похотливо улыбнулась ей с уверенным видом победительницы. Элис встала рядом со мной, обвила меня одной рукой, а второй нежно поигрывала с моими ядрами и членом.

Мод наклонилась и поцеловала мать сначала в губы, потом в каждую грудь и, наконец, в киску. Затем, усевшись рядом с ней, она нежно провела своим указательным пальцем по губкам ее любовного устья.

— Ох, Мод, не надо! — воскликнула Хелен, беспокойно ерзая и сладострастно извиваясь под нежными прикосновениями пальца дочери, но Мод продолжала намеренно ласкать норку, пока не довела ее до почти неконтролируемой степени эротического возбуждения, заставив ее выгибаться и крутиться самым сладострастным образом. Это было очаровательное зрелище — смотреть, как изящный пальчик дочери работает над сокровищницей своей матери, наполовину скрываясь в пышной поросли волос, венчавшей любовный холмик Хелен, медленно доводя ее до самой грани оргазма, но запрещая ей эту блаженную разрядку, только заставляя в полубреду нервно подергиваться в браслетах. Не в силах больше выносить сводящее с ума желание кончить, Хелен мучительно не закричала:

— О, Мод, заставь меня взорваться!!!

Девушка с довольной улыбкой неторопливо взобралась на кровать и устроилась между широко раздвинутыми ногами своей матери. С глазами, блестящими от вожделения, Мод улеглась на ней так, что их груди и киски коснулись друг в друга, а затем, яростно обхватив закованное тело матери-любовницы, принялась тереться своей норкой о мамину.

— Оооо, Господи, милая! — воскликнула Хелен в экстатическом восторге, когда с полузакрытыми глазами отдалась на эротическое растерзание дочери, судорожно подталкивая себя вверх, чтобы теснее прижаться к Мод. Вскоре их движения стали неистовыми, особенно движения девушки, которая ныряла, соприкасалась и извивалась на привязанном теле матери, пытаясь вызвать безумно желанный кризис. Вдруг она вскрикнула:

— О, Боже, я кончаю!!! — и ураганом нисходящих толчков деликатно поработала над норкой своей матери — точно так же, как Хелен с неудержимыми криками: «А! Ааа! Ааааа!» — уступила природе и откинулась, исступленно кончая в объятиях дочери.

Как только ее пароксизмы наслаждения утихли, Мод нежно поцеловала мать, поднялась с нее и бросилась в ванную, стыдливо прикрывая руками свою киску от наших любопытных глаз. Но хозяйка дома, будучи связанной, вынуждена была оставаться там, где она была, с полностью обнаженной сокровищницей, блестящей и липкой от любовного нектара своей дочери. С очаровательным смущением и стыдливым румянцем она выдержала наши восторженно-насмешливые взоры, а потом, поймав взгляд Элис, прошептала:

— Пожалуйста, дорогая! — после чего ее наперсница премило приступила к удалению всех следов обоюдных любовных трат. К тому времени, когда Мод вернулась, Хелен уже была готова подчиниться капризам своей племянницы.

— И что же теперь, Джек? — нерешительно спросила она.

Я указал на Элис.

— Теперь ты должна удовлетворить ее похоть, дорогая... Давай, Элис! — и удобно устроившись в кресле, я посадила Мод себе на колени, чтобы мы вместе могли наблюдать за Хелен, наслаждающейся руками Элис.

Мгновение Элис стояла в нерешительности, ее глаза блуждали по беспомощной и обнаженной тетушке, но затем она принялась играть с ее красивыми грудями, которые она гладила, сжимала и ласкала, и наконец, стала посасывать каждую по очереди, не сводя глаз с лица хозяйки, словно оценивая результат своих игр. То, что она увидела, очевидно, ободрило ее, потому что с лукавой улыбкой она вооружилась тонким пером и встала рядом с Хелен так, откуда могла следить за ее норкой.

— Нет, нет, Элис! Не щекочи меня! — поспешно воскликнула Хелен, нервно дергая себя за браслеты и тем не менее посмеиваясь над своим затруднительным положением. Девушка, однако, только насмешливо улыбнулась ей и продолжила прикладывать перо к любовному устью пленницы, проводя чуть слегка, но пытливо, кончиком перышка по его чувствительным губкам, которые все еще были возбуждены от трения, вызванного норкой Мод.

— Не надо, Элис! — опять воскликнула Хелен, очаровательно извиваясь, но, видя, что она обречена подвергнуться тончайшей сладостной пытке, заставила себя выдержать ее, стиснув зубы и крепко сжав губы, чтобы не закричать.

Затем последовало изумительное зрелище. После того, как ее собственная роскошница была пощекотана перышком, Элис уже знала, где находятся самые чувствительные и нежные места, а также самый безотказный способ, которым можно приложить к ним перо. Пользуясь этим знанием, она так искусно щекотала норку Хелен, что в очень короткий промежуток времени заставила ее биться и извиваться в самых неистовых конвульсиях, напрягаясь в своих браслетах так сильно, что начали скрипеть столбики кровати — закрытые глаза и сжатые губы, ее вздымающиеся груди и трепещущая плоть усиливали провокационный эффект ее обнаженного мечущегося и возбужденного естества.

Но хотя она сдерживала крик, было очевидно, что она быстро достигает предела своей стойкости, и ее зияющее устье безмолвно указывало на эротически бушующее там возбуждение. Мне удалось поймать взгляд Элис и сделать ей знак остановиться, что она немедленно и сделала — и не без желания, потому что ее раскрасневшееся лицо и сверкающие глаза выдавали похотливое вожделение, которое теперь овладело ею и которое она жаждала удовлетворить с помощью обнаженного беспомощного тела Хелен. Она отставила перо и импульсивно бросилась на нее, продолжая работать над ней, как это делала Мод, когда Хелен прерывисто выдохнула:

— По... подожди... минутку... милая! Прошу тебя!

Хотя теперь она дрожала от неудовлетворенного вожделения, Элис сладко и сочувственно следила за всеми ее движениями. Она крепко прижала Хелен к себе, коснувшись грудью к ее груди, осыпала пылкими и похотливыми поцелуями ее раскрасневшиеся щеки и дрожащие губы, пока женщина собиралась с мыслями — когда она открыла глаза и, любовно улыбаясь Элис, прошептала:

— Сейчас, дорогая!

Девушке не нужно было дополнительное ободрение. Крепко сжимая Хелен, она яростно терлась своим устьем о лоно любовницы, ее восхитительно юная фигурка и восхитительно грациозные движения составляли удивительный контраст с зрелым, но чувственным телом Хелен, так жестко и безжалостно привязанным ради пассивного наслаждения. Элис была настолько новичком в искусстве любви, что вместо того, чтобы продлевать изысканное удовольствие и медленно доводить его до сладостной кульминации, она сосредоточила все свои силы на удовлетворении своего эротического чувства. Она дико терлась своей норкой о киску Хелен, пока экстатический кризис не захлестнул их обоих — и тогда они одновременно кончили, Элис с восторженным криком: «Тетя! О, тетя!», — сопровождаемым самыми сладострастными толчками плотского наслаждения, в то время как Хелен исступленно восклицала: «Оооо! Ооооо! Элис!... Милая!...» — и сладострастно затрепетала в своих любовных порывах.

Мы с Мод молча и зачарованно наблюдали за ними, но зрелище оказалось для Мод слишком развратным, и когда Элис принялась трахать Хелен, она хрипло прошептала мне на ухо:

— Джек!.. Джек!.. — и взволновалась на моих коленях таким образом, что ее желание узнавалось безошибочно. Моя рука тут же потянулась к ее киске — не было времени на сладкие прелюдии, мой палец направился прямо к ее пульсирующему клитору, и я так ловко поласкал ее, что как раз в тот момент, когда Хелен и Элис отдались целиком и полностью своей похоти и начали оргазмировать, Мод также излила свой сладкий любовный сок с экстатической разрядкой по всей моей руке.

Я дал троим женщинам спокойно отдохнуть, пока не прекратились сладостные мучения их оргазмов. Затем, когда Элис, страстно поцеловав, соскользнула с Хелен, Мод схватила девушку и притянула ко мне, воскликнув:

— Ну-ка, покажи нам свою киску, дорогая!

Элис застенчиво стояла неподвижно, пока мы с восторгом осматривали ее сокровищницу, всю измазанную любовным соком, который исходил как от нее самой, так и от Хелен.

Я показал ей свою руку:

— Это сделала Мод! — произнес я с лукавой улыбкой и, нежно вытирая ладонь о ее рощицу, добавил: — Теперь твоя киска несет сладкую сущность всех вас троих, дорогая! — к ее краснеющему замешательству, которое Мод прекратила, утащив ее в ванную.

Хелен все еще находилась в полуобмороке, выглядя очень привлекательно в своей измученной ласками наготе. Я тихо вооружился губкой и полотенцем и осторожно принялся за работу, чтобы омыть ее холм Венеры. Это вывело ее из оцепенения — она медленно открыла глаза, но, узнав меня и то, что я с ней проделывал, ожила и, жарко покраснев, воскликнула:

— О, Джек! Дорогой, ты не должен это делать!

Прервав на минуту свою работу, я ответил, многозначительно улыбаясь:

— Моя дорогая Хелен, поскольку я собираюсь стать следующим посетителем этой милой обители любви, разве я не могу привести ее для себя в порядок?

Она нежно улыбнулась мне и подняла лицо, словно приглашая поцеловать, а когда я наклонился к ней, тихо прошептала:

— Милый, могу я предложить свою следующую сладкую пытку?

Я кивнул с ободряющей улыбкой. Хелен густо покраснела, затем смущенно пробормотала:

— Ты не против... полизать меня? Никто еще ни разу не делал этого мне, и я хотела бы попробовать!

— Конечно, дорогая! — ответил я, обрадованный ее просьбой, и добавил: — А что потом?

Она снова покраснела, потом тихо ответила:

— Трахни меня, дорогой!

Восхищенный, я страстно поцеловал ее — по крайней мере, в знак согласия; затем снова принялся за работу, тщательно вытер и очистил ее сладкую норку как внутри, так и снаружи, и к тому времени, когда вернулись наши девушки, Хелен снова была сама собой и с нетерпением предвкушала новый опыт, который ей предстояло испытать.

Когда обе девицы вернулись, я усадил их по ту сторону от Хелен — по моей позе они догадались, что я собираюсь с ей сделать, и с выжидательными улыбками быстро заняли свои места. Затем, опустив голову, я прижался губами к возбужденной киске Хелен и нежно поцеловал ее, — сначала в самый центр клитора, а потом дальше, и каждый поцелуй заставлял ее подрагивать от удовольствия. Затем я начал водить языком взад и вперед вдоль ее складочек, облизывая ее нежно, но вызывающе.

— О, Джек! Оооо! Ооооооо! — восклицала Хелен, сладострастно ерзая попкой и бедрами, и на ее лице появилась блаженная улыбка. Видя, что она теперь наслаждается эротическими ощущениями, вызванными моим языком, я продолжал лизать и щекотать ее, пока ее бархатный канал не начал совершенно похотливо наполняться соком и набухать. Когда же я запустил свой язык в ее лоно так глубоко, как только мог, и пощекотал восхитительно теплые мягкие внутренности, Хелен просто зашлась от накрывшей ее эротической похоти.

— Ооо! Ооооох! Джек!.. Мой... мой... милый! — она прерывисто ахала, яростно извиваясь в сладких конвульсиях, когда я пощекотал языком самую чувствительную часть ее тела, а затем нежно, но твердо вобрал ее в рот, страстно посасывая. И здесь моя любовница кончила. Ее сражавшееся в муках страсти тело внезапно напряглось, сильная судорога пронзила его, и с бессвязным придушенным криком оно восторженно затрепетало самыми сладострастными толчками.

Когда я неохотно оторвал голову от холмика Хелен, обе девушки беззвучно захлопали в ладоши, явно восхищенные увиденным, а поскольку наша дорогая любовница все еще была погружена в свое экстатическое забытье, они сопроводили меня в мою комнату, с большим удовольствием наблюдая за удалением с моих губ и усов следов волшебного нектара.

— Что дальше, Джек? — с нетерпением вопрошали они.

— Дальше будет обычный финал, дорогие мои, — ответил я, улыбаясь, — только я на сей раз собираюсь затянуть ремни так туго, что Хелен вообще не сможет двигаться и будет лежать неподвижно, как бревно, пока ее трахают! Когда я дам вам сигнал, просто затяните ремни как можно сильнее, даже если она будет кричать!

Когда мы подошли к ней, Хелен пришла в себя и приветствовала нас своей обычной доброй улыбкой. Девочки тотчас же горячо поцеловали ее и нетерпеливо спросили, нравится ли ей, когда ее лижут. Наша зрелая полюбовница, краснея, призналась, что нашла это просто божественным.

— Так же хорошо, как... и то, что ты собираешься получить сейчас, дорогая матушка? — дразняще спросила Мод.

Хелен рассмеялась.

— Не забывай, дорогая, что я попробовала это только один раз, а другой... ну, я уже знаю и уже люблю! — она ответила уклончиво.

— Ну, моя дорогая, — вмешался я, — я собирался трахнуть тебя. А ты бы предпочла, чтобы я снова тебя полизал?

Она покраснела, поколебалась, потом мягко сказала:

— Давай по-старому, Джек, пожалуйста. Мне нравится быть в твоих объятиях, дорогой, и чувствовать, что я одержима тобой, и... кончать в ответ на твои сладкие пытки!

— Тогда ты будешь оттрахана, дорогая! — ответил я, нежно целуя ее. — Может, мне сделать это сейчас?'

— Милый, пожалуйста, дай мне пару минут! — умоляла она, а потом, повернувшись к девочкам, тихо сказала: — Дорогие мои, не могли бы вы попытаться меня возбудить?

— Я знаю лучший способ для нас обоих, — ответствовал я и, сев ей на грудь, поместил свой член между ее грудей и руками похотливо сжал их вместе, нежно задвигав своим органом взад и вперед между ними, наслаждаясь восхитительным соприкосновением полных и упругих грудей Хелен с моим теперь возбужденным инструментом. Его твердость вместе с вызывающим сладость трением, казалось, передавала женщине часть своего любовного жара, ибо, несмотря на ее пристыженное смущение при виде того, что ее груди были использованы подобным образом, они вскоре начали вздыматься и трепетать, залившись густым румянцем. Я кивнул возбужденным девушкам, и они немедленно принялись натягивать ремни так туго, как только могли, весело смеясь над смятением и протестами Хелен, когда та обнаружила, что практически не может двигаться.

— Ну же, дорогая! — сказал я и, лаская руками ее живот и между ног, бросился на ее беспомощное и вытянутое тело и одним мощным ударом вогнал свой член до самого корня в ее жаждущую киску, а после обнял руками и начал медленно трахать.

— Ах! Джек! — она блаженно вздохнула. Мои ощущения были необычайно пикантны. Хотя Хелен лежала подо мной неподвижно, я чувствовал, что она невольно борется со своими браслетами — сокращениями мышц, прерывистым дыханием и взволнованными движениями единственной свободной части своего тела — головы, которой она вертела и мотала так беспокойно и беспрестанно, что мне было очень трудно поймать ее губы, чтобы поцеловать их, тогда как ее глаза закатывались вверх, стиснутые зубы и полузакрытые губы свидетельствовали о том, что ее неспособность предаваться облегчению, вызванному даже легкими движениями, собирала всю ее эротическую страсть и похотливую тягу на самом любовном поле боя, — на ее возбужденной норке. Напряжение, очевидно, становилось слишком сильным для женщины, поэтому я принялся усердно трахать ее, выходя и погружаясь в нее все быстрее и быстрее и все более и более неистово, пока не наступил блаженнейший кульминационный момент. Тогда я безумно залил все складки ее трепещущей киски потоком кипящего любовного сока, который Хелен получала с бессвязными всплесками восторга, будучи сама экстатически погруженной в ощущения похотливого наслаждения.

Оставив пленницу лежать в счастливом забытьи, я соскользнул с нее и с помощью девочек освободил ее от пут.

Как только это было сделано, она пришла в себя и мечтательно скатилась с кровати. Мод тотчас же взяла ее на себя, а Элис проводила меня в мою комнату и снова сладко вымыла и высушила мой измученный член, а потом вдруг наклонилась и нежно поцеловала его, горячо покраснев при этом. Это был первый раз, когда она преодолела себя, и сделала это, и я так благосклонно оценил ее поступок, что даже прошептал, целуя:

— Скоро, дорогая, ты должна будешь позволить мне научить тебя не только целовать, но и сосать его! — в ответ на что она с любовью посмотрела на меня и кивнула головой с нежной многообещающей улыбкой!

Мы вернулись в комнату Хелен одновременно со всеми остальными. Хелен бросилась в мои объятия и нежно поцеловала меня, по-видимому, вне себя от радости. Мы немного поболтали друг с другом, а затем после ласкового прощания разошлись по своим комнатам, очень довольные собой и друг другом.