Учительница. Вера, Игорь и самодеятельность

Вера Петровна Никонова приехала на место своей будущей работы заранее, чтобы освоиться и привыкнуть к деревенской жизни. Она, горожанка, плохо представляла себе деревенский быт, только по фильмам и книжкам, которые ей удавалось прочесть в свободное от учебы время. В десятом классе с ней случилось происшествие, которое перевернуло всю ее жизнь. Она стала женщиной.

Игорь Васильев и Вера Никонова готовили сценарий выпускного вечера. С благословения педсовета было задумано провести не только торжественную часть, банкет и танцы, но и часть художественную, поставить самодеятельный спектакль «Путевка в жизнь». Вера была рада, что ей вызвался помочь кудрявый красавчик из десятого «Б», он нравился всем девчонкам без исключения, потому что был профессорским сынком и «имел обхождение», то есть ухаживал, дарил цветы и разные безделушки, а не сразу хватал за сиськи и тащил под лестницу. Видимо, подготовка в выпускному вечеру входила в обязательную программу ухаживаний за Верой. Игорь отлично играл на пианино, пел и очень хорошо учился, потому что готовился поступать в МГУ. Когда Васильев начинал говорить, не важно, о чем, Вера млела и откладывала ручку, потому что не могла писать, так дрожали руки. Потом у нее задрожали ноги, и она прилегла на диванчик. Возможно, такое Верино неравнодушное отношение к мужскому полу заключалось в том, что она слишком рано начала себя ласкать? Очень может быть, потому что ни дня не проходило без того, чтобы придя из школы и обнажившись, Вера не потянула себя за сосочки и не потерла щелку хотя бы раз за вечер.

Она и созрела раньше других девчонок, обзаведясь парой прелестных грудок и не по возрасту широкими бедрами, так что учитель физкультуры крякал в кулак и отводил глаза. До десятого класса Вера лифчиков принципиально не носила, но в начале десятого обнаружила, что ее дынные груди начинают отвисать и стала шить бюстгальтеры сама.

Вера вдруг обнаружила себя лежащей на полу возле дивана, ее ноги были заведены ей под плечи, подол школьной формы задран на грудь, под зад была подложена диванная подушка, щель была раскрыта и смотрела вверх. Трусов на ней, естественно, тоже не было.

Вера разлепила онемевшие губы и прошептала:

— Ты уже все?

— Можно сказать, еще ничего, – усмехнувшись, ответил Игорь. – Это был только мизинец. У нас еще четыре пальца.

— Покажи мне его, – прошептала Вера, покосившись на вздувшиеся горбом брюки Игоря, и он повиновался ей, расстегнув три маленьких пуговицы. Это было совсем не похоже на то, что имела Вера у себя, разве что крошечный стебелек, вылезавший в месте схождения губ, немного напоминал Игорев член. Вера протянула руку и ощутила в кулаке нечто твердое, горячее и пульсирующее. Игорь заставил ее подвигать рукой вдоль члена и вскоре бурно кончил, рыча от наслаждения и замарав каплями спермы ее школьное платье. Васильев спрятал обмякший член в брюки и сказал:

— Завтра будет безымянный палец.

В течение пяти дней они дошли до большого пальца. Всякая подготовка к вечеру самодеятельности была заброшена, и они принялись уговаривать ее участников отказаться от спектакля-концерта. Вера пыталась уговорить девушек, а Игорь – парней, но дело сдвинулось, когда они поменялись.

Тем временем они дошли до трех пальцев, бескровно дошли, и наступило время члена. Игорь подробнейшим образом расспросил Веру об ее женском календаре, она рассказала, и Васильев назначил день, уверенно ткнув пальцем в настенный календарь.

— Только придется надеть резинку, – сказал Игорь.

— Зачем?

— Тогда зачем игры с календарем?

— Так, на всякий случай.

— Нет! – уверенно сказала Вера. – Я хочу ощущать его в себе без всякой резины.

В день первого раза из учительской их попросили. Завуч, злая старая дева Людмила Анатольевна так и сказала:

— Раз самодеятельности не будет, то и нечего. Неизвестно, чем вы там занимаетесь!

И они пошли к Игорю домой. Весна была в самом разгаре, цвела сирень, и Васильев отломил одну ветку и подарил Вере. Она оторвала все лишнее, и воткнула цветы сирени себе в взбитые волосы.

Игорева мама, полная и очень красивая блондинка, приняла Веру, как родную дочь. Они оба прильнули в обширной груди мадам, иначе и не скажешь, Васильевой, и та прошептала Вере в пылающее ушко:

— Волнуешься? Не надо. Гоша будет аккуратен!

Игорь в самом деле был предельно аккуратен. Еще бы! Они сначала раздели Веру, потом Васильев разделся сам. Это не было торопливым совокуплением подростков. Это был ритуал, возглавляемый Гошиной матерью. Она стояла рядом и руководила процессом.

— Так, Гошка, хватит мастурбировать, иначе кончишь. Входи же в нее наконец! Так, вошел? Еще чуть-чуть. Замри! Верочка, не больно? Теперь на половину члена, и покрутись во влагалище. Так, так! Теперь на полную, и выходи. Так, удачно! Крови нет. На сегодня все.

Но не Игорь, ни Вера никакого удовлетворения не получили. Васильев подошел близко, и Вера одной рукой помогла ему, другой – его матери, и они оба помогли ей. Все-таки, поняла Вера Никонова, знание – это сила, тем более, если это знания профессора медицины. Вера твердо решила куда-нибудь поступить и на кого-нибудь выучиться.