Трудо-выебудни Сони Мармеладовой. Часть 5

Аркадий Иванович Свидригайлов совсем недавно похоронил свою супругу Марфу Петровну. Она была из дворян и жила в имении. Будучи заядлым карточным шулером, Свидригайлов угодил в долговую тюрьму, откуда Марфа его и выкупила за огромные деньги. Она поселила его в своей дворянской усадьбе и полностью содержала. А после официальной регистрации отношений Марфа собралась с духом и ввела его в курс дела. Будучи на 10 лет старше своего новоиспечённого супруга, она предпочитала скорее наблюдать, нежели участвовать.

— Ох, Сонечка, — томно вздыхал Аркадий Иванович, — моя голубушка Марфа уж слишком скоропостижно оставила меня. А тут вдруг письмо от вашего батюшки Семёна Мармеладова. Я как прочёл, что вы, Сонечка, желаете со мной свидеться, так сразу же начал годики ваши высчитывать. Я же вас ещё совсем мелкой девчушкой помнил.

— На счёт возраста можете не волноваться, 18 годков уже есть. Я собственно вот по какому вопросу: вы, я так понимаю, всецело унаследуете это имение и станете полноправным его владельцем?

— Ну конечно же!

— И если так, то после скоропостижной кончины вашей супруги, вы, Аркадий Иванович, смею предположить, остались, скажем так, без должного женского внимания?

— Какая витиеватая формулировка, Сонечка. А можно конкретнее?

— Разумеется. Крепостные девушки, которые тут работают, и которые после отмены крепостного права вроде как официально считаются вольнонаёмными крестьянками, вы их ещё называли «сенными девками», общаются с девушками из моего окружения и делятся разного рода подробностями. Я могу ещё конкретнее, Аркадий Иванович.

— Ага, то есть все всё знают, так что ли?

— Строго говоря, это вообще мало кому интересно. А я вот заинтересовалась и решила, раз уж супруга ваша скончалась, то почему бы мне не возложить на себя её властные полномочия?

— Работу хочешь, Сонечка? Ну-ну... Нищета – это дело такое... Мне ли не знать. И насколько глубоко ты осведомлена?

— Мне известно, что сама Марфа Петровна никогда силой вас под себя не подминала, но своих девок на вас регулярно натаскивала и любила наблюдать за процессом вашего становления «нижним».

— Вот оно как, значит. А я-то думал, что с её кончиной всё прекратится. Уже две недели как моё лицо не вжато в девичью промежность. Я от них отмахиваюсь, потому что они тупые по природе своей. По одиночке на меня накидываются и пытаются усесться своими склизкими мудьями мне на лицо. Но я так думаю, что скоро они поймут преимущество охоты стаей. А их тут 14 душ. И если они всей толпой на меня навалятся, то никакие розги их не остановят.

— А как же Марфа Петровна с ними справлялась?

— Она ими командовала. По её указанию эти, так сказать, вольнонаёмные девки использовали меня для своих плотских утех. А теперь указывать некому, вот они и пытаются импровизировать. Кстати, среди них уже есть одна, которая всеми командует и пытается организовать процесс моего скорейшего подчинения в условиях отсутствия Марфы. Вот если бы вы, Сонечка, как-то смогли организовать этот процесс, чтобы они хотя бы не всей толпой. Я просто сейчас редко бываю трезв в силу трагических обстоятельств. А когда я пьян, я этих девиц побаиваюсь.

— Отлично, нужно только на счёт оплаты договориться и график работы обсудить.

— Да какой там график, Сонечка! Вы будете здесь находиться постоянно и жить здесь. И деньги вам не понадобятся, поскольку все ваши потребности будут удовлетворены. Тем более что учитывая ваш, Сонечка, нынешний статус, вам кроме еды, одежды и крыши над головой больше ничего и не надо.

— Хорошо, я принимаю ваши условия. И в таком случае нам нужно обсудить стратегию. План такой: я устраняю самую главную из этих похотливых самок и оказываюсь на её месте, после чего беру командование этой стайкой неудовлетворённых девиц под личный контроль. Ну а дальше...

— А дальше мы вернёмся к графику использования моего лица для утех вольнонаёмных девиц, который утвердила покойная ныне Марфа Петровна.

— А-а... Я поняла. То есть девки вам всё же нужны? И даже есть график. Вы просто хотите, чтобы ими кто-то управлял.

— Ну конечно, Сонечка! Считайте, что вы приняты. Можете приступать к своим обязанностям, — обрадовался Свидригайлов и отправился пробовать вино из непочатых запасов своей покойной супруги.

Соня же отправилась исследовать окрестности огромного имения. Неподалёку от сарайных построек она заметила группу местных девок и подошла к ним.

— Здравствуйте, я только что принята на работу в вольный наём. Меня Соня зовут. Кто из вас тут старшая или главная.

— Иди к тому хлеву, там лестница наверх на сеновал ведёт. Там рыжая есть, Дашей зовут, вот к ней иди. Она тебе скажет, что делать.

Соня отправилась к постройкам и, зайдя внутрь, увидела небольшой топор. Она взяла его и подумала: в нашем деле самое главное – это не переусердствовать при работе с топором, а то получится как у этого... как его там...

— Есть кто? – спросила Соня, поднимаясь наверх по лестнице.

Поднявшись на сеновал, она нагнулась и закрыла люк, из которого появилась, на задвижку. В углу на сене сидела рыжеволосая девушка и испуганно смотрела на Соню.

— Привет, я Соня. А ты должно быть Даша?

Девушка утвердительно закивала.

— Я тут новенькая, меня на работу приняли, и я многого не знаю. А ещё я не знаю, успеешь ли ты сорваться с места и добежать вон до тех вил? Я почему-то думаю, что успеешь. Давай ты рискнёшь, и мы посмотрим.

Даша отрицательно замотала головой.

— Не рискнёшь? Ну надо же, теперь интриги никакой не будет. Ты что немая что ли?

— Нет, я не немая, — заговорила Даша, — я просто боюсь. У тебя же топор в руках.

— Ну уж извини, в такого рода литературе без топора никак. Никто же читать не будет. Так что вставай, и пойдём со мной.

Даша поднялась и поплелась за Соней. Они спустились и вышли из хлева. Неподалёку стоял пень, на котором были следы от топора. К ним уже начали сходиться вольнонаёмные девки со всей усадьбы. Понимая, что численный перевес не на её стороне, Соня схватила за длинную рыжую косу Дашу и с силой дёрнула на себя, а затем потянула её к пеньку.

— А-а-а!!! Что ты делаешь? Отпусти! – завопила Даша, но было поздно.

Топор со всего размаху отрубил толстую Дашину косу почти у основания. Соня взяла отрубленную косу левой рукой, в правой у неё был топор, а сама Даша тут же рванула навстречу своим подружкам. Увидев такое, девки мигом развернулись и всей толпой побежали прочь. И ещё Соня насчитала 17 девиц, а не 14, как говорил Свидригайлов. Вместо того чтобы рассредоточиться по территории, они всей дико орущей толпой побежали в лошадиное стойло. Через несколько минут вся банда была в сборе и испуганно смотрела на Соню с топором.

— Соскучились по мне? – насмешливо поинтересовалась Соня.

Девки стояли молча и дрожали.

— В общем, так. Меня наняли ва

ми командовать, а кто будет плести заговоры, строить козни, и распространять по территории и за её пределами всякие слухи и прочие вольнодумства, того я буду лечить топором. Начну я, как вы уже поняли, с ваших волос, ну а там дальше как пойдёт. Ну что молчите, хотя бы кивните, если поняли.

Девушки закивали.

— Вот и славненько. А теперь шагом марш за мной.

Под предводительством новой командующей эта толпа девиц в количестве 17 душ поплелась в сторону замка. Девушки спустились в винный подвал, где Аркадий Иванович уже вовсю придавался алкогольным возлияниям.

— Их 17, — обратилась она к Свидригайлову и бросила ему на пол отрубленную косу Даши.

— А-а-а!!! Что это? – завопил слегка окосевший Свидригайлов.

— Их 17 душ, а не 14, как вы говорили.

— Да ну тебя, Сонька, напугала! Что это за коса? Да и чёрт с ними, кто их считать будет! 17, 14 – какая разница!

— Это коса Даши, — ответила Соня, выведя из толпы бывшую главную зачинщицу, — она искренне сожалеет и больше не будет строить против вас заговоры. Да, Даша?

— Да, — кивнула девушка.

— Так, не плохо, не плохо, — рассмеялся Свидригайлов, — мне твой подход очень нравится. И что теперь?

— Вы сказали, есть ранее утверждённый график, — напомнила Соня.

— Ах да, покойная голубушка моя Марфа аккуратнейше следила и неукоснительно требовала исполнять... Он у неё в комнате. А что, уже всё, что ли? Так быстро? Я даже как следует окосеть от вина не успел, а ты уже их тут построила. И что, они не будут на меня с задранными юбками накидываться?

— Без моей команды никто на вас и не посмотрит, а иначе прилетит топор. Правда, девочки?

Девки испуганно закивали.

— Ну что же, тогда давайте пройдём в покои Марфы Петровны и обратимся к её графику, — предложил Свидригайлов.

— За ним, — скомандовала Соня, и вся эта компания пошла в личные покои Марфы Петровны, дабы обратиться к первоисточнику.

Добравшись до царственных убранств бывшей владелицы имения, девки расселись по местам, а Свидригайлов начал рыться в бумагах своей покойной жены.

— Сонечка, видите вот этот трон? Присаживайтесь и восседайте на нём гордо и величественно, он теперь по праву ваш. С этого трона Марфа повелевала своими девками, и они как последние проказницы исполняли все свои постыдные пируэты своими липкими вульвами на моём лице.

Соня взяла список очерёдности у Свидригайлова и принялась его изучать.

— Так, сегодня у нас четверг чётная неделя... Как тут всё сложно. Я пожалуй лучше свой составлю.

— А как к вам обращаться? – поинтересовалась одна из девок.

— Можно просто Соня, — пробубнила она, составляя новый график сменяемости.

— Хорошо, Соня. Я бы хотела внести ясность: нас на самом деле 14. Просто трое из присутствующих не участвуют в этих оргиях.

— Вон оно чё, — заключила Соня, — значит всё-таки 14, а не 17. В таком случае те три, которые не в теме, могут выйти и заниматься своими делами по хозяйству. А я сижу и думаю, почему в изначальном графике всего 14 имён? Ну что ж, я всех вас распределила на своё усмотрение. Получается, что задействовано две девки в день, одна утром и одна вечером. И таким образом все 14 проходят за неделю.

Свидригайлов уже лежал на специальной скамье лицом вверх и покорнейше ждал своей участи.

— Так, согласно новому списку, сейчас идёт Дуня, вечером будет Глаша.

— Соня, я сейчас не совсем готова, — обратилась к ней Дуня, — дело в том, что я и не ожидала, что вот так всё будет. Я подходила к Аркадию Ивановичу и настойчиво требовала, чтобы он покорнейше исполнил мне под юбкой сладострастные пируэты языком и носом, как этого требовала покойная ныне Марфа Петровна, но он отталкивал меня всякий раз. И поэтому я там совсем заросшая. Разрешите мне слегка укоротить свою густую шевелюру на срамных местах, а то мне неудобно и неловко перед Аркадием Ивановичем.

— Ладно, только давай в темпе и бегом обратно.

— Соня, — обратилась к ней Глаша, — дело в том, что у меня цвет настроения красный.

— Чего?

— Ну, у меня сейчас эти дни.

— Да блин, возьмите уже и составьте список сами в соответствии с вашими днями и стрижками.

— Мы писать не умеем.

— Да, мы грамоте не обучены.

— Ладно, тогда вы диктуйте, а я сама всё составлю и запишу.

Через несколько минут новый график был составлен, и девушки удалились из личных покоев Марфы Петровны. Осталась только Оксана.

— Чего делать знаешь? – спросила у неё Соня.

— Да, меня барыня обучила, и у меня ещё только лёгкий пушок между ножек. Так что я единственная, кто сейчас готова к сладострастной езде голой пиздой по барскому лицу.

— Ну тогда начинай.

Девица скинула все свои юбки, залезла на лавку и уселась прямо на лицо Свидригайлову.

— О-о-й! Как хорошо, что вы, Соня, появились. А то этот негодник так и не дался бы нам. Пришлось бы силой его зажимать.

— Оксана, давай без лишних разговоров.

— Да барин всё равно ничего не слышит, ведь я ему уже уши ляжками сжала, так что можем поболтать, пока он там чавкает.

— А это вообще как долго по времени.

— Ну вот смотрите, сейчас он около 15 минут будет языком работать, потом он у него устанет, и тогда ему придётся постараться носом. Ещё через 5 минут нос начнёт хрустеть, и тогда отдохнувший язык ещё минут 5 от силы продержится. И тогда я стисну его голову между ляжек и кончу. Сколько получилось, а то я плюсовать не умею?

— 25 минут.

— Ну да, и ещё 5 минут ему на уборку. Барыня требовала, чтобы я свои потёкшие мудья вытирала об его волосы, но иногда его шевелюры не хватает, и я всё лицо могу ему измазать. А ещё я иногда кладу его голову набок и сливаю ему прямо в ухо, сначала в одно, а потом в другое. С меня просто обычно много течёт, и после того, как я всё из себя извергну, остаётся много девичьего сока. А у барина итак уже весь нос и рот залиты, только глотать успевай. Остаётся только в уши. Я начинаю мышцами своего нутра активно работать, и у меня всё прямо выливается. На оба уха барину хватает.

— Ну надо же, а я думала, что это я конченная извращенка... А тут такое... — подумала Соня.

Они болтали так ещё несколько минут, после чего Оксана принялась извиваться и стонать. Под ней послышались мычания Свидригайлова.

— Видимо упругие бёдра этой девки довольно крепки, раз даже такой опытный пиздолиз как Свидригайлов мычит от боли в голове.

Оксана как и было обещано обтёрла свои сочные прелести об шевелюру барина, а потом заполнила ему оба уха сгустками своих выделений. Затем она надела все свои юбки и довольная убежала.

— Ух, и хороша же крепостная! — сглатывая пробормотал Свидригайлов.

— Не крепостная, а вольнонаёмная.

— Да какая разница. Я пойду приведу себя в порядок, а ты, Сонечка, будешь тут жить. Это теперь твои покои.