Сон в руку, или Новое приключение принцессы Алёны. Часть первая

Должна заранее принести извинения, если окажется, что у меня не получилось выдержать этот рассказ в строгом соответствии с форматом сайта. Читателям, наверное, придётся по крупицам собирать разбросанные по тексту мелкие элементы фемдома и фут-фетиша. Просто уже давно ничего не писала, а сейчас, переживая очередной приступ графомании, настолько увлеклась образом своей героини, что не сразу смогла оставить её. Слегка перефразирую поэта – классика: «Как будто гвоздик, в сердце вбитый, Алёну я в себе ношу». Надеюсь, что всё же не стану долго надоедать публике с этим симпатичным (на мой взгляд) персонажем и уж на этот раз мы с ней наконец отпустим от себя друг друга.

Ах, как же это классно – снова быть собой, прежней! Весёлой, беззаботной, улыбчивой! И никакие короны, почести, поклоны не заменят ей этой блаженной детской эйфории.

– И-их! И-и-их!

Разлетаются из-под босых ножек брызги из луж, играя всеми цветами в блеске ранних солнечных лучей. Покорно стелется под девичьи стопы шелковистая росистая трава. Забавно чавкает под нежными пяточками мягкая тёплая грязь. Смешно щекочут подошвы мелкие камешки. Длинный подол лёгкого ярко-бордового платьица, подхваченный изящными пальчиками, плавно кружит в радостном танце, повинуясь каждому повороту, каждому движению юной красавицы-плясуньи, и разлетается пополам на месте разреза, обнажающего то одну, то другую стройную ножку – от уже не по-детски полного и округлого бедра до аккуратной красивой ступни.

– И-и-их!!!

Разгорячённая пляской-пробежкой, вдохнувшая в себя свежесть погожего утра, энергичная и бодрая как никогда, возвращалась «принцесса» в свой заколдованный сном «замок» – в ещё дремлющий спальный корпус. У порога ненадолго остановилась – отдышалась после прогулки и старательно вытерла запачканные подошвы о густой, покрытый обильной росой зелёный спорыш. Уж теперь-то у сердитой технички точно не будет повода ворчать. Да в общем-то и незачем понапрасну злить старушку. Может, не так уж она и плоха, как кажется… Ну вот, легка на помине, ведьма старая! И угораздило же её как раз в это время выйти во двор – с метлой и совком!

И Алёна решила «атаковать» первой.

– Доброе утро, Надежда Марковна! Вам помочь? – «нахально» улыбнулась она.

Техничка оглянулась и укоризненно покачала головой:

– Чего там доброго, когда вот такие, как ты… И куда ты каждый день в такую рань мотаешься? Да ещё и босиком!

– Никуда. Просто гуляю…

– Ох, догуляешься! Спала бы себе, как все, а то…

– Не хочется! – весело кружилась-пританцовывала на месте Алёна. – Так вам помочь?

– Обойдусь! Иди уже к себе! Гуляет она! Я вот всё директору расскажу! Ишь какая деловая… Госпожа!

Последнее слово Марковна произнесла особенно язвительным тоном. Как женщина старой советской закалки она считала его куда каким обидным и нещадно «клеймила» им всех старшеклассниц, которые, по её мнению, слишком много о себе воображали и слишком много себе позволяли.

– Ну, не сердитесь вы! И не расстраивайтесь! – девочка обняла за плечи угрюмую техничку. – Хорошего дня вам!

И шустро впорхнула в двери корпуса, уже не видя, каким ласковым взглядом посмотрела ей вслед «старая ведьма» и какой доброй улыбкой расцвело её вечно хмурое морщинистое лицо.

Едва сдерживая звонкий заливистый смех, Алёна пробежала на цыпочках через просторный вестибюль, стараясь не наследить нечаянно, и по привычке остановилась перед зеркалом.

И усмехнулась в ответ на только что услышанное «оскорбление»:

«Госпожа… Да, госпожа! И это ничуть не обидно!»

Пройдёт лет семь – восемь, а может, и меньше, попрощается она с родным интернатом, закончит вуз, найдёт хорошую работу и будет

на каждом шагу слышать такое обращение, ничуть не унизительное ни для себя, ни для произносящих его. Двадцать первый век на дворе, Марковна!..

А пока что на неё по-прежнему весело смотрела из зеркала озорная девчушка с вечно улыбающимися карими глазами, опушенными пышными чёрными ресницами. Белоснежный лоб и волнистые тёмно-русые кудри над ним. Играющие румянцем пухлые щёчки, выразительно очерченный, по-детски смешной розовый ротик. Гибкая стройная фигурка, не худенькая, но и не полная… Этих нехитрых прелестей уже сейчас с лихвой хватало, чтобы мальчишки, даже старшие на два-три года, не сводили с неё очарованных взглядов, восхищённо-вожделенно шепча: «Принцесса!» Ну и в придачу – характерец королевский, уверенно держащий нынешних и будущих поклонников на почтительном расстоянии и не позволяющий им излишних вольностей…

Подхватив привычным движением подол длинного платьица, Алёна легко взлетела по лестнице на второй этаж и направилась было к своей в спальне. Как вдруг… Что это?! Дежа вю?! Её эротическо-еретический сон, становящийся явью?! Нет!!! Не надо!!! Она не хочет этого!!! Но действительность так же неумолима и неотвратима, как и приходящие к нам сновидения. Точь-в-точь те же приглушённые девичьи голоса из игровой:

– Девки, а вы в курсе, что мужик-педагог – это на сто процентов мужик-педофил. А значит уже не мужик!

– Ха-ха-ха!

– Ну признавайся, подглядываешь за девочками, а? Дрочишь на попки, чулочки, туфельки? Или, может, мальчиков предпочитаешь?.. Ой-ой-ой, как мы покраснели! Наверно, правду говорю!

Да, почти та же коробящая сцена, что и в её сне. Те же «актрисы» – рыжая Лариска и её прихлебательницы, недавние выпускницы Янка и Настя. И тот же «актёр». Но не перепуганный, оплёванный и омерзительный, а спокойный и уверенный в своей правоте.

– Девушки, я не понимаю, чего вы от меня хотите!

– Ах-ах-ах! Оно не понимает! Поиграть с тобой хотим, лошара! Ты наверно тело женское ещё ни разу в жизни не щупал? Ну так сейчас мы тебя пощупаем, хиляк конченный. Страпончиком! Интересная такая штучка! В попку – вжик! И ты больше не мужик! Хочешь?

– Перестаньте!

– Я тебе сейчас перестану, ушлёпок! – притворно ласковый голос рыжей спортсменки внезапно сердито захрипел. – Ану на колени! На колени, я сказала!

Лариска схватила тщедушного воспитателя за руку и заломила за спину, всё-таки заставив его упасть к своим ногам.

– Выбирай, утырок: или ты ножки нам оближешь, или мы тебя отпялим по полной! Ну?!!

Сергей Олегович попытался подняться. Но озлобленная деваха ещё выше задрала его заломленную руку, заставив коснуться лбом пола.

– Кланяйся в ноги своим госпожам, раб! Целуй нам туфельки!.. Я не поняла: ты чё, оглох, тварь?! Или сбрендил с перепугу?! Ану в глаза смотреть, щенок!

Рыжая отпустила его руку и схватила за подбородок.

– Стоять на коленях и не рыпаться! – зарычала она. – Тебя в детстве учили вежливому обращению с дамами?! Так делай то, что дамы требуют! Ну!

– Нет!

– Ах ты мразь! Всё, ты нас достал! Тебе крышка!

И пнула поверженного туфлёй в живот. Раз, второй, третий…

– А теперь раздевайся, педик! Догола! Живо!

Алёна окаменела от шокирующего зрелища. Сколько она простояла, замерев от шока? Минуту? Две? Три? Неважно… Важно, что всё-таки встрепенулась и опомнилась. Надо что-то делать! Надо вмешаться немедленно! Ну! Ты же Принцесса, чёрт тебя подери! Ты не можешь, не должна пройти мимо такого безобразия! Ну-ка, глубокий вдох! И ещё раз!

И ещё! Успокоилась? Пришла в себя? Действуй!

Решительно открыла дверь в игровую. И с наивной миной на личике (будто ничего и не видала) промурлыкала:

– Девочки, привет! Можно вас на минутку?

(Продолжение следует)