Соблазненная молодая жена (глава шестая и седьмая)

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Гарри Джонсон поднялся, бросил докуренную сигарету за борт и попытался убрать дрожь, которой прохладный утренний воздух позволил вторгаться в его мускулистое тело. Горизонт только начинал быть заметным, очень слабое, почти неразличимое различие цвета между морем и небом. К началу дня было почти тридцать минут плаванья, но на востоке можно было увидеть слабое свечение, дающее надежду на еще один прекрасный день в Карибском море.

— Возможно, еще один горячий, - подумал Гарри.

Он был в хорошем настроении. У «Веры» не было никаких проблем в первом рейсе, который, он этом знал, всегда бывает необычным для любой лодки. Утренняя прохлада покалывала тело, а надвигающийся день нес волнение, как и светлый и устойчивый ветер, что крутился вокруг его фигуры, очищая ее, освобождая его от всех забот. Всех, кроме одной, - Линн Шаффер.

Гарри немного беспокоился о Линн, но только слегка. Вчера она была очень взволнована, когда ложилась спать, поэтому он надеялся, что Ганс не переусердствовал в работе, которую он должен был сделать. Конечно, Гарри понятия не имел, что действительно произошло между его капитаном и прекрасной молодой блондинкой в fo'c'sle, а также не знал, что Линн возбужденна из-за того, что Кейт и он трахались в главной каюте накануне. Он думал не о прошлом, а будущем - осталось 12 часов пути к Нассау, и он знал, что ему нужно действовать быстро. Чувственное нежное тело Линн Шаффер постоянно возникало перед глазами. Гарри вновь почувствовал, как его член начал расти и дрожать в ожидании.

Конечно, накануне он собирался отправиться в ее каюту, чтобы успокоить девушку. Не только морально, но и телесно. Но его всю жизнь манила жена, которая дразнила и радовала его своим восхитительно соблазнительным телом. Гарри усмехнулся про себя, в тоже время досадуя, что Кейт, в отличие от него, нежиться в тепле. Но это был новый день, а каждый новый день приносил новые вызовы, и новым вызовом Гарри в этот день была Линн Шаффер. Он дал обет, комично протянув руку к отсутствующему солнцу, что в этот день маленькая киска Линн Шаффер будет взломана, и прикреплена рядом с другими трофеями. Он усмехнулся: какая-то странная связь была между прядями волос, которые висели на поясах индейцев, и прядями волос, которые он коллекционировал менее жестоким образом.

— Доброе утро, Гарри.

Джонсон взволновано повернулся, так как его мысли о маленьком, страстном теле Линн Шаффер были прерваны голосом самой Линн.

— О, доброе утро, Линн, я не видел, как ты поднялася.

— Я была около кормовой рубки... - Линн подняла руки и прикрыла рот, который раскрылся в неконтролируемой зевоте. - О, прости... - сказала она, стараясь остановить зевок своей крошечной рукой.

— Только поднялась? - спросил Гарри, улыбаясь.

— Да. - призналась Линн. - Я долго не могла уснуть ночью.

— Сейчас только 5 часов, и ты еще можешь увидеть несколько снов.

— О нет, я пришла, чтобы встретить восход солнца. Я никогда не могу заснуть после того, как встану.

Гарри улыбнулся ей, удерживая глаза на одеянии, в которое она была одета, пытаясь понять, одела ли она что-нибудь под халат.

Линн отвернулась и взглянула на восток, туда, где небо стало бледным, распространяя только пастельный намек вдоль половины горизонта. Она глубоко вздохнула, пытаясь позволить прохладному воздуху снять дикое напряжения, которое не давало ей спать всю ночь. К счастью, утром Гарри был на палубе. Она подождала, пока Ганс в 4 часа отправился в свою каюту, и почувствовала себя в безопасности, чтобы выйти на палубу. И даже сейчас она не решалась сделать шаг, который мучил ее всю ночь. Наконец, она решила довериться Гарри, объяснив ему, что, хотя она и не хочет публичности, чтобы у него не было затруднений, но Ганса следует наказать за жестокое изнасилование ее. Она также пришла к выводу, что следует высказать мнение о праве Гарри принять свое собственное решение, что делать. Таким образом, Линн была уверена, что избежит любых неприятностей для него и для себя, любого антагонизма, который может иметь последствия для деловой сделки ее мужа. Разумеется, она не знала и не могла знать, что никакой скандал не сможет убедить Гарри отказаться от сделки с Марком, чтобы не упустить возможность продать эту недвижимость городу в три раза дороже.

Линн повернулась к Гарри и обнаружила, что хозяин сидит за рулем и смотрит на нее. Он мягко улыбнулся ей, и она восприняла это как приглашение к тому, чтобы избавиться от беспокойства, которое грозило свести ее с ума последние 12 часов. Разумеется, этот добрый человек мог бы помочь ей, сняв ужасное бремя решения из ее маленьких беспомощных плеч.

— Гарри, я хотела бы поговорить с тобой, - нерешительно начала она, а затем отвернулась, не в силах найти правильную линию поведения.

Глаза Гарри не оставляли ее. Он инстинктивно чувствовал: его уловка «дядя Гарри» снова работает, и эта обезумевшая, восхитительная молодая девушка собирается пожаловаться ему. Холодок пробежал по его спине, когда он представил себе, как будет идти разговор, но он отбросил сомнения, для того, чтобы ничто остановило его от сексуального пира, которых, он надеялся, ждал его.

— Что случилось, Линн? – спросил Гарри, умудряясь скрыть свои непристойные мысли за маской озабоченности. - В чем дело?

Сладкий бухгалтер не ответил, не мог ответить, поскольку позор и унижение в каюте Ганса снова парализовали ее. Она покачала головой, пытаясь избавиться от слез, которые, могли политься ручьем в любую секунду, сохранить какое-то подобие контроля над эмоциями. Наконец, она позволила себе опустится на сиденье напротив Гарри, дав волю слезам. Она хотела быть разумной, собранной при разговоре с Гарри, но... Может быть, она просто была маленьким ребенком, как сказал Марк... Может быть, она не могла позаботиться о себе... Может быть...

— Линн, слушай, в чем дело? - сказал Гарри, едва сдерживая сексуальное возбуждение, которое он начинал ощущать, наблюдая, как оборона Линн рушится перед ним как стены какого-то средневекового замка. – У тебя что-то не так?

Гарри щелкнул маленьким рычагом, который автоматически обеспечивал яхте нынешний курс. Он быстро подошел к своему беспомощному сотруднику и сел рядом с ней. Он вздрогнул от близости ее крошечного тела и едва не задохнулся, когда быстро взглянул в вырез ее халата и увидел, что деликатно округлые груди не защищены лифчиком. Они вздымались заманчивыми рывками, когда Линн пыталась контролировать всхлипывание. Но Гарри все-таки не мог вытащить из халата одну из них свое мощной рукой.

Вместо этого он осторожно положил руки на плечи Линн и почувствовал, как она одета. И начал успокаивать голосом, быстро расширяя свое преимущество.

— Линн, тебе должно быть очень плохо, если ты так расстроена. Почему бы тебе не высушить глаза... Вот носовой платок... Вот и все... Хорошая девушка... Почему ты просто не выговоришься? Что тебя так беспокоит ?

Линн колебалась, все еще плача и, оставаясь повернутой спиной к своему могущественному боссу.

— О, мистер Джонсон... Гарри... Я не знаю. Я имею в виду, что я знаю... Но я не знаю, как вам сказать.- Линн почувствовала слезы и не смогла остановить их.

— Подожди... Сейчас... Сейчас... - пробормотал Гарри, его руки начали гладить верхние части ее тонких рук. Гарри вдруг с удивлением обнаружил, что Линн прижалась к его мощной груди, как дочь, словно ища защиту в его объятьях, не понимая, как это произошло. Его член мгновенно зашевелился от невыносимо дразнящих ощущений, вызванных длинными светлыми волосами Линн, на его подбородке и шее. Руки Гарри обняли ее, что успокоило рыдающую молодую женщину и очень возбудило Гарри.

— Все в порядке. .. Успокойся... Успокойся.- Его голос звучал, как успокаивающая колыбельную, а его руки с большим рвением прижали к его корпусу мягкое, гибкое молодое тело Линн.

Постепенно Линн подавила рыдание, почувствовав, что ее разум успокоился. Она также почувствовала, как Гарри обнимает ее, пробуждая в ней чувство маленькой девочки, ощущая, как движется его грудь, когда он дышит, а его слова проносились как волны комфорта. Она закрыла глаза, позволяя напряжению покинуть ее, пытаясь понять смутные ощущения, пробегающие по ее коже, она приписывала их расслаблению, которое овладело ее упругим телом, беспрепятственно сосредотачиваясь в мягких тканях ее влажного розового влагалища.

— Гарри, я должна тебе кое-что сказать... И, надеюсь, ты не будешь слишком расстроен.

— Все в порядке. Линн, дорогая, ты немного успокоишься, а потом расскажешь мне все позже.

Линн приняла предложению этого понимающего ее человека. Она полежала несколько минут, положив голову на мощную грудь Гарри, и успокоилась. Ее разум, казалось, был в расслабленном состоянии, сосредоточившись на успокаивающих, отцовских ласках, которые дарил Гарри ее телу. Она вздохнула с удовольствием, счастливая, что нашла кого-то, с кем можно было поговорить... Доверять. Нега охватила ее чресла тихим ощущением удовольствия, которое пронизывало ее все тело, окутывая ее блаженным чувством благополучия. И она постепенно осознала, что начинает чувствовать больше, гораздо больше.

Возбужденная молодая женщина быстро вырвалась из объятий могущественного человека, который гладила ее взъерошенные волосы.

— Гарри, я должна сказать тебе это... Я должна рассказать тебе кое-что о Гансе...

Гарри правой рукой небрежно касался плеча Линн, а левой по-отечески гладил ее по колену и бедру.

— Линн, ты о чем сейчас говоришь?

Сладкая молодая домохозяйка попыталась сказать, о чем именно, но ничего не вышло. Она думала только о руке на ее плоти, которая массировала, поглаживала осторожно, почти незаметно. Дрожь пробежала по ее телу, вызванная давлением на ее гладкое, идеально сформированное бедро, а также мужественным ароматом, исходящим от тела Гарри. Она чувствовала волнение, которое шло от тела Гарри. Затем подозрительно посмотрел на него и задохнулся, когда увидела бугор в штанах, это был твердый петух, рвущийся на свободу.

Одетая в халат женщина, слегка застыла и попыталась освободиться от ласк своего босса. Но Гарри легко удержал ее правой рукой, а левая опустилась ниже ее бедра, его взгляд выдержал ее взгляд.

— Линн, ты красивая девушка, и мне очень жаль, что ты расстроена. Мне очень жаль, что ты плачешь. Хотел бы я знать, что сделать, чтобы успокоить тебя, чтобы помочь тебе расслабиться. Я хочу тебе помочь расслабиться... Расслабиться... И успокоиться. Могу ли я это сделать?.. Хммммм...

Линн была в ступоре, когда уставилась в гипнотизирующие глаза Гарри. Она почувствовала, как его руки вздрагивают на ее бедрах, сжимая их, поглаживая, угрожая разбудить дремлющие огни в ее влагалище в бушующие штормы. Она почувствовала, как дрожь радости пронзила ее тело между ее ногами, и устремилась вниз к трепещущим стенкам сжимающегося и увлажняющегося влагалища. И она ничего не могла сделать. Она не могла открыть рот. Она удивилась, когда снова обнаружила, что сексуально возбуждена мужчиной, но не мужем, и снова не смогла игнорировать невероятно приятное пульсирование от надвигающейся физической близости.

Внезапно правая рука Гарри быстро повернула нежное лицо Линн к себе. Она ахнула от неожиданности, и, когда ее рот открылся, он накрыл его собственным, заставив свой язык стремительно пробраться глубоко в ее полость рта. Она отчаянно попыталась освободиться от него, а затем быстро втянула язык в рот и яростно начала играть с ним.

Гарри удивленно задохнулся от неожиданного ответа своего возбужденного молодого бухгалтера, а затем обвил руками мягкость ее плоти. Она застонала от удовольствия, а руки Гарри сползли по ее телу, вдоль узкой талии, на округлость ее бедер к обнаженной долине. Она зажала мягкими бедрами его руку, когда его пальцы раздвинули ткань халата и коснулись складок ее жаворонка.

— Нет, Гарри, Боже мой, что я делаю? - закричала Линн, внезапно опомнившись. - Остановись! Нет! Пожалуйста!

Гарри не ответил, освободил руку от захвата и начал слегка гладить увлажняющиеся губки ее дрожащего влагалища.

— Aaaаххх! - Линн вздохнула, начала терять контроль над своими действиями, забывать о своей решимости, о своей гордости, даже о своем муже, поскольку ее ум был настроен на одно, и только одно: жар, вызванный умелыми руками страстного возбужденного хозяина, зажег огонь плотского желания.

— Так хорошо, Линн, дорогая? - Гарри задыхался: - Хочешь, чтобы я продолжал?

— О, Боже, да. .. Да. .. - Линн согласилась - она была возбужденной самкой после нескольких минут сексуальных манипуляций. Линн пыталась понять причину бессмысленной страсти, которая ее одолела, пыталась эту страсть удержать, чтобы ее тело могло быть удовлетворено сексуально.

— Ты хочешь, чтобы я продолжил, детка? - спросил Гарри, вытаскивая руку из-под распахнутого халата.

— Да... Пожалуйста... Да... - застонала сочная молодая блондинка.

— Тогда тебе сначала нужно что-то сделать для меня. - Гарри переместился на сиденьи и расстегнул молнию на своих натянутых брюках. - Теперь, продолжай дорогая, вынимай мой член.

Нездоровое чувственное возбуждение пронзило молодую девушку после его команды, но она не могла сделать, того, что он просил. Она сражалась с ощущениями, которые нарождались в ее чреве.

— Нет, пожалуйста...

Гарри снова потянулся к ней, хорошо осознавая безнадежную битву, бушующую в его возбужденной маленькой гостье. Он поднес руку к мягкой, теплой плоти ее внутреннего бедра, и она застонала, больше не пытаясь остановить его.

Указательным пальцем он елозил мясистые губы под золотыми лобковыми волосами, устилающими внешнюю сторону влажного розового влагалища. Линн откинулась назад, затаив дыхание, все еще не имея сил сопротивляться его рукам, курсирующим по ее телу. Сладость наслаждения, возникшая от растущего бутоном ее клитора, пронизала ее мышцы и соски, возбужденно вздымающихся грудей, уничтожая все чувства: унижение или чего-то еще, кроме одного - восхитительного удовольствия. Тяжелые бедра расслабились и раздвинулись свободно, когда она повернулась к Гарри с низким стоном капитуляции, как будто ее ум отделился от тела.

Ее рука скользнула по штанам и проворно юркнула во внутрь открытой ширинки и ухватила тяжелый, толстый член. И к ее ужасному изумлению она ощутила, что ее пальцы по собственному желанию стаскивают плавки и вытаскивают из тканевой тюрьмы жесткий мясистый стержень, чтобы он воспрял угрожающе и прямо, а ее длинные пальцы обвились вокруг него.

— Ах, хорошо, детка, - проворчал Гарри. Он расстегнул пояс и верхнюю кнопку брюк и позволил Линн стянуть штаны, а затем - плавки. Теперь он сидел обнаженным. Несмотря на отвращение, что-то заставило Линн ласкать и гладить его пульсирующий член, манипулируя длинной крайней плотью вверх и вниз над сердитой красной короной. Она скользнула рукой по горячо пульсирующему валу к его основанию, а затем вниз, к мошонке, и благоговейно сжала его раздутые спермой яички, затем потянулась назад, чтобы погладить красиво сформированный стержень мужской плоти, крошечными, сжимающими движениями.

Ее бедра расслабились по собственной воле, горячо опустившись на сиденье, и она услышала, собственные мурлыкающие животные звуки, которые изредка вырывались из-за стиснутых страстью зубов. Она не могла в это поверить! Тем не менее, это происходило с ней, она...

— Что со мной не так? - смущенно подумала она. - Я не могу остановить себя... Я хочу прикасаться к его члену! Я должна прикоснуться к нему... ооооо, Боже!

Гарри откинулся на спинку стула, не касаясь ее теперь, наслаждаясь представлением, которое дарила девушка. Она целовала его шею, его щеки, уши, глаза и губы, ее горячий, влажный, маленький язык лизал дико его... Не зная и не заботясь о том, какое желание настигло ее. Ее ум заполнило видение его великолепного члена.

Гарри был очарован восхитительной красотой молодой блондинки. Ее твердое, гладкое тело было восхитительным сочетанием набухающих грудей и бедер, он разглядывал бархатный, покрытый медом шелковый лобок, который он осторожно изучал своими пальцами на стыке ее слегка расправленных бедер. Тонкая, розовая, покрытая волосами щель, пробивавшаяся по всей длине ее влагалища, открыла свой рот в жажде, и его язык быстро облизал губы, когда он посмотрел на ее лицо.

— Опустись между ног, - приказал Гарри, наблюдая за ее маленькими молодыми грудями, ее пышные округлые ягодицы закачались, когда она стала на четвереньки по его команде, ее красивые длинные светлые косы лились по ее плечам, как каскадный золотой водопад. - Теперь лижи мой член, детка. Возьми мой член в рот и соси...

И она это сделала, хотя раньше никогда не делала; заставить кончить мужчину ее рукой, - было одно: но целовать член человека было тем, что делали только извращенцы, только больные люди! Но я должно быть больна... Я не могу помочь себе... Я хочу сосать его член, точно так же, как он хочет этого... О, мой Бог...

Линн лизала дрожащую мачту Гарри своим теплым, влажным языком, чистила и глотала до ее основания, поднималась ртом от утолщенной кровью нижней части до похотливой петушиной головы, сосала, играла, целовала голодными губами... Затем вернулась к основанию и черноволосому лобку, а затем заглотила раздутый мешочек его яичек, горячий от спермы.

— Ох, мне это нравится! Я люблю это!

Ее первый вкус острых мужских пряностей вызвал дикий трепет восторга в ее юном теле, и она неудержимо удовлетворяла себя одной рукой, а другой - медленно, нежно ощупывала грудь и соски, живот и бедра. Ох... Линн была безумной от страсти, ее живот и влагалище молили о спасении, которое вызвало б оргазм. Боже... Она любила это! Она быстро подняла язык по сильно пульсирующему валу к его набухшей качающейся голове, и с тихим стоном, двинулась губами по ней. Боже! Ей хотелось выпить его горячую сперму, чтобы она сквозь горло попала в желудок!

Она начала сосать и лизать сейчас всерьез, и хотя маленькая дрожь отвращения к тому, что она позволяла себе делать, мгновенно прошла через нее, она поняла, что изящная восхитительность петуха Гарри была слишком сильной, чтобы сопротивляться. Она чувствовала, как жуткие струи его спермы тянутся к ней с каждым движением губ, как растут ощущения грядущего экстаза, чтобы сжечь ее горячее влагалище, и ничего не имело значения, кроме сладкой агонии непристойных желаний, которые катились по ее голой плоти.

О, Боже! Это не проходит! Ее разум продолжал повторять снова и снова, но она знала, что острые запахи вздыбленного петуха Гарри, проскользнувшего в ее губы, заглушили ее вспыхнувшие сомнения, и она стала безумно бегать языком по его горячо пульсирующему выпуклому члену. Она наверное больная, подумала Линн безумно, но она не хотела, чтобы это прекратилось! Ее влагалище невольно сжалось, когда похотливая мысль выскочила из-под контроля через ее страстный глоток.

— Теперь, детка, - прошипел Гарри, - я могу кончить.

— Мммммм, - похвалила Линн, ее рот все еще окутывал его тлеющую жесткость. - О-о-о, да. .. Да...

Ее слова были приглушенными и нечеткими, но глубоко ощущаемыми, потому что весь контроль над ее телом исчез.

— Попроси меня кончить в рот, детка, - приказал он, продолжая двигать член в ее влажном дрожащем горле.

— О, да... Влей сперму в рот! - пробормотала она, мысль о том, что ее собственные губы извергают эти непристойные желания в первый раз в ее жизни, послала ей новые похотливые острые ощущения.

Гарри Джонсон ощутил, как ее мягкий язык закрутился вокруг верхушки пениса и волшебным образом скользнул по его оси, и он выгнул ягодицы, безумно глядя на сладкую блондинку, пока она работала ртом вокруг его раздутого петуха. Это замечательное зрелище, подумал он, наблюдая за ней, хотя и задавал вопрос, как она не задохнулась. Большие вихри тепла возникали в мешке его яичек. А он наблюдал крошечные ручейки пота, катящиеся тонкими капельками по белокожему телу Линн.

— Соси меня, детка, соси меня сильнее!

В безумной, маниакальной потребности выполнить приказ, Линн сосала закаленный в битвах пенис, как бессмысленный леденц, и горячий обжигающий инструмент исчез в странном, длительном слиянии с ее лицом, когда Гарри поднял вверх напряженные ягодицами, загоняя пенис далеко в мучительно раскрытый рот молодой домохозяйки, пока его лобковые волосы не коснулись кончика ее носа. Его раздутые спермой шары танцевали под ним в унисон, сильно ударяясь о ее поднятый подбородок. Затем его жидкость выскользнула из его шаров, словно гром из грозового облака с неба, и Гарри внезапно выдернул член из ее сложенных кругом сосательных губ, держа огромный красный глаз петуха примерно в двух сантиметрах от ее оваллированного рта.

— О, нет, Гарри... Пожалуйста, я хочу спермы! Хочу! - пробормотала пораженная девушка. А потом застонала от мучительного невыполненного желания почувствовать извергающуюся в ее пульсирующее влагалище сперму, и попыталась подтянуть его к себе, ее рот зиял перед его дико дрожащим членом.

Но прежде чем она снова втянула в широко раскрытые губы мужской член, он начал извергать горячую липкую сперму прямо в ищущую пещеру ее рта, густые быстрые брызги били из танцующего наконечника, наполняя ее ожидающий рот до краев, Она прожорливо проглатывала, пытаясь не потерять ни капли горячей, обжигающей жидкости, пытаясь делать это в ритме с дико эякулирующим членом, который брызнул в лицо своей непристойной мужской влагой. Гарри выпустил последний поток спермы из петуха, а затем тонкая струйка липкой белой жидкости пробежала от круглой головки до ее блестящих влажных губ, когда Линн отчаянно двинулась головой вперед, чтобы схватить опадающий вал и зажать между своими закрытыми губами.

Гарри откинулся назад, удовлетворенно задыхаясь.

— Ах, - пробормотал он. - Неплохо, неплохо.

— Ооооо! - Она готова была кончить, когда почувствовала, как горячая сперма Гарри извергалась глубоко в ее рту и горле огромными, пылающими потоками, как вспыхнул жар в животе, когда она глотала белую, горячую эякуляцию, - но оргазм все еще была далеко.

— О, Гарри... Пожалуйста... Мне нужно кончить... Пожалуйста... - простонала она бессвязно.

Гарри посмотрел на нее и улыбнулся ей – он был не в той форме. Было бы другое время, подумал он, можно было бы полностью ее удовлетворять вначале.

— О, Линн, дорогая, извини... Я просто не могу. Я измучен.

Он улыбнулся, зная, что может вставить свой натруженный член в ее влагалище еще раз пять, прежде чем он начнет чувствовать усталость.

Линн извивалась возле него в расстройстве, а затем резко поднялась, собрав вокруг себя халат. Истерически она выскользнула из кабины, осознавая, что Гарри смотрит на нее, осознавая стыд за то, что сделала, неспособная удержать невыносимые муки унижения, которые пробивали себе путь, как лезвие ножа в ножнах измученного разума.

А потом на полпути она уловила движение. Линн в панике замерла. В ее уме теперь ничего не было, кроме страха, подавляющего страха сделать что-то невероятно неправильное. То, что она увидела, по ее мнению, была фигура Ганса Пьеммеля, капитана «Веры», с фотографической камерой в руках.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Ганс Пьеммель лег спать, как только Гарри освободил его от вахты, и сразу уснул. Но через час он проснулся, уловив что-то своим ухом моряка, слух, которого слышал корабль, ветер и море, даже когда он спал. С минуту он лежал тихо, пытаясь отличить звук, который разбудил его, от всех остальных, проникающих в темноту его каюты.

Не в силах решить, что его потревожило, о

н не заснул, немного помешкав, все же встал и натянул синие джинсы, потянулся за фонариком, лежащим у его кровати. Человек никогда не мог повернуться спиной к морю, даже когда он спал, а большой капитан «Веры» оставался жив много раз, потому что следовал за тем, что было только интуицией. Возможно, то, что разбудило его, было лишь слабым отзвуком шестого чувства, но Ганс никогда не игнорировал его.

Мягко прижавшись к носовому выходу, Ганс откинул крышку люка и поднял голову в быстро надвинувшуюся темноту. Мотор звучал хорошо, не было никаких проблем, ночь была ясной и спокойной. Ганс некоторое время слушал и почти решил, что его подняла ложная тревога, когда услышал слабые, но безошибочные звуки стона женщины. Поднявшись по лестнице еще на два шага, он вгляделся в ранний утренний свет в кабину.

То, что он там увидел, мгновенно вызвало на его лице непринужденную усмешку, а его ненасытный член жадно погладил молнию джинсов. Он увидел, как Гарри Джонсон лениво прислонился к боковой части кабины, а знакомая фигура Линн Шаффер, опираясь одной рукой, сидела между его ног на полу кабины, любовно насаживаясь головой на основание массивного петуха Гарри. Ее рот и вздрагивающий язык безумно колотили головку члена размером с луковицу. Ухмылка Ганса исчезла с лица и ее заменил взгляд хитрого расчета. Быстро и тихо он спустился по лестнице, вернулся к своей койке и поднял свою выцветшую вещевую сумку. Вытащив шнурки, он порылся внутри, пока не нашел кожаный футляр, в котором была его камера, и быстро вставил самую чувствительную пленку. Света было мало, поэтому фото могло не получится, но темнота начала ослабевать, но, если бы он ждал, он мог упустить свой шанс. Кроме того, было достаточно пригрозить, что он имеет хорошие фотографии.

Поднявшись незаметно на палубу, Ганс прополз вперед. Ему удалось сделать пять снимков в момент, когда Гарри начал выливать горячее семя в нетерпеливый ожидающий рот молодой женщины. Но процесс съемки был прерван, когда Линн внезапно встала и быстро начала пробираться к носовой части яхты. Ганс развернулся и пополз на коленях к открытой крышке люка и опустил в него свое тело. Он немного задержался, позволив Линн заметить его, а затем скрылся в люке, держа правую руку над головой так, чтобы Линн не могла не увидеть, что он держал в руке камеру. И после этого пошел к своей каюте и с удовлетворением усмехнулся, плюхнувшись на койку. Его взгляд уставился на ключ, а его руки вытаскивали пленку из камеры.

Линн стояла, как вкопанная. В голове внезапно вспыхнули разочарование и стыд, за то, что она позволила себе с Гарри, а Ганс сфотографировал, пока она и Гарри...

— Что мне теперь делать? - За одну секунду Линн увидела себя в аду, измученная невидимыми демонами, неспособная сделать хотя бы шаг, которые на ее пути принимали отвратительные формы, разрывали ее обнаженное тело и запускали свои извивающиеся языки в ее гладкую розовую плоть. Она истерически повернулась к рубке и увидела, как Гарри прятал свой сдутый пенис в штаны. Она уставилась на массивный член, как будто он стал живым существом, которое угрожало ей уничтожением. Она снова развернулась, и быстро двинулась вперед по яхте, отчаянно пытаясь найти выход из этого круга ада. Но его не было. Она бросилась через палубу, ничего не видя, чтобы пробраться на корму, но ударилась коленом о стену рубки и упала на палубу, тихонько хныкая, сжимая колено обеими руками, полностью побежденная.

Ее падение было абсолютным, подумала она, поскольку ее разум постепенно осознавал то, что случилось. Мало того, что она стала жертвой какой-то нечестивой метаморфозы на борту «Веры» от святоши до грешницы, к тому же этот процесс ее преобразования был зафиксирован на пленке, чтобы использовать... Как? Опять же, Линн не могла избежать единственно возможного вывода: Ганс собирался показать эти фотографии ее мужу Марку. И что сделает Марк? Линн вздрогнула. Что сделал бы человек, если бы увидел, что его жена охотно сосет член другого мужчины?

Линн знала, что есть только один выход из затруднительного положения. Она должна получить эти снимки от Ганса любой ценой; И уничтожить их. Она встала, и, забыв о боли в коленке с удивительной решимостью стала на ступени, которые вели вниз в темноту главной каюты. Теперь она была менее напугана, ее истерия охлаждалась отрезвлением необходимости. Обреченно она опустила свое маленькое, сочное тело вниз в темноту.

Ганс только закончил вынимать пленку из камеры, когда услышал, как она стучится в дверь его каюты.

— Раньше, чем я думал, - сказал он сам себе, и на его лице появилась злая усмешка. Он встал, подошел к двери, но отступил, когда Линн ее распахнула и вошла. Ее маленькие, восхитительные груди интенсивно вздымались от эмоций, она стояла перед мучителем, одетая в полуоткрытый халат.

— Добрый вечер, миссис Шаффер, мэм... - насмешливо сказал Ганс. - Я могу что-то сделать для вас?

Линн заколебалась, испугавшись тона его голоса. Ее замешательство и страх вернулись к ней, сжимая горло до такой степени, что она смогла только утвердительно кивнуть. Она затянула свое одеяние на привлекательном теле, но знала, что не может скрыть свою сладострастную окружность и скрытые ямочки от пронзительного глаза моряка.

— Хорошо, - сказал Ганс, наслаждаясь ее внешним видом, ее дрожащим телом. - Говорите. Или я должен стоять и угадывать, что вы хотите?

Укутываясь в халат сильнее, Линн выдавила шепот из парализованного горла.

— Эта камера. ..

— Тебе придется говорить громче, детка. Я тебя плохо слышу. - Ганс открыто издевался.

— У тебя была фотокамера... - Сказала Линн едва слышно и замолчала.

Ганс помолчал, а затем вернулся и сел на край койки.

— Да, я делал фото. На самом деле, - усмехнулся он. - Я просто пытался снять некоторые солнечные лучи. Не получилось. Появился на палубе слишком рано. Зато сделал несколько живописных снимков... Знаешь, волны и птицы, и что?

— Ты имеешь в виду, что не... Я имею в виду... Ты... - Линн запнулась, смутившись, почти поверив шутке. Ее надежда была недолгой.

— . ..сделал ли я несколько снимков с вами? Да. Только я не мог вас видеть очень хорошо, потому что, казалось, Гарри мешал своим коленом. Тем не менее, я думаю, вам понравится. Действительно очень интересные фотографии - я, думаю, что они должны быть опубликованы.

Линн превратилась во льдинку - ее подозрения подтвердились, и ее голос принял умоляющий тон.

— Ганс, пожалуйста, отдайте мне эти фотографии... Пожалуйста.

— Что вы имеете в виду? Если мы продадим их тем, кто заинтересуется, мы заработаем много денег, разве не так? Эти фотографии могут быть очень выгодными для нас обоих.

— Прекрати! - Линн закричала, не в силах дальше терпеть иронию. - Прекрати играть со мной! Фотографии должны быть у меня!

Лицо Ганса внезапно ожесточилось, и огонь начал зажигаться в его глазах.

— Хорошо, детка, я дам тебе фотографии...

Линн не могла поверить своим ушам. Она начала что-то говорить, но он остановил ее.

— . ..но вы не можете ожидать, что я откажусь от своей доли в прибыли теперь.

— Но я не могу... - Линн заикалась: - У меня нет денег.

— Я говорю не о деньгах, детка, - парировал он, - деньги придут позже. Я говорю о чем-то другом.

Линн ахнула, читая смысл его слов в возбужденных вожделением жестоких глаз. «Ах, Боже, - подумала она про себя, - не может этого быть... Я не могу. Не снова». Ее мысли застряли в горле, и она услышала, как сказала:

— Нет... Я не буду... Ты не можешь этого сделать...

— Но я могу быть ребенком, - ухмыльнулся Ганс. - Разве вы не понимаете, что я могу делать с вами все, что хочу? Теперь мне нужно показать эти фотографии Марку Шафферу, и вы потеряете мужа.

— Нет, Марк не... Он бы понял, он никогда не поверит, что я...

— Даже с доказательствами перед ним? - прервал ее садистский матрос.

— Нет... Никогда... Он бы не...

— Хорошо, дорогая, тогда попробуем этот вариант. - Ганс встал и подошел к ней. - Я понимаю, что у твоего мужа и Гарри Джонсона есть общее дело, верно? Не надо отвечать, я знаю, все. Хорошо, позвольте мне задать вам вопрос. Что, если я подойду к Гарри Джонсону и скажу, что мне нужны деньги для этих фотографий? - Ганс улыбнулся, когда Линн отвернулась и сделала вид, что не следит за тем, что он говорит. - Позвольте мне сказать: на фотографиях есть двое людей, а не только вы. Предположим, я пошел к другому человеку, Гарри Джонсону, и сказал, что вы и я, и ваш маленький муж все решили, что нам нужно немного денег, а потом, предположим, я сказал ему, что мы решили работать вместе. - Ганс садистски улыбнулся, когда Линн медленно повернулась к нему, ее лицо было замучено внезапным осознанием того, что он говорил. - А потом, предположим, я скажу ему, что мы решили посадить тебя между его ног, чтобы мы могли сделать несколько хороших фотографий.

— Нет! - Линн закричала. - Ты не можешь! Ты не станешь!..

— Да, малышка, я могу. - Голос Ганса снова затвердел, он протянул руку и заключил хрупкое тело Линн в крепкое объятье. Схватив ее за плечи своими огромными руками, он поднял ее с пола и прижал к порочно искривленному лицу. - Ты теперь моя собственность, детка, и я могу делать все, что хочу с тобой. А, если ты не согласишься, я покажу эти фотографии Джонсону и скажу, что это ты сделала, И тогда вы можете сказать маленькой деловой сделке: до свидания!

Линн безнадежно взбунтовалась на то, что он говорил, так как она знала, что он прав. Теперь он имел абсолютный контроль над ней, и она абсолютно ничего не могла делать. Она побледнела, зная, что полностью побеждена, зная, что ее позор был полным, и что с этого момента она будет жить в аду, управляемом сумасшедшим матросом, который держал ее в объятьях. Ее голова сникла, и она не оказала ни малейшего сопротивления, когда Ганс Пьеммель легко положил на ту же койку, где он так жестоко выебал ее в первый раз.

Она не протестовала, когда он снимал халат с ее бесстрастных плеч, глядя затуманенными глазами на потолок над головой, зная, что бесполезно сражаться с ним. Она потеряла все свое оружие, как только камера Ганса поймала ее рот на члене Гарри Джонсона, и теперь была беззащитной перед новым вторжением садистского капитана «Веры» и его плоти. Это был последний шанс, подумала она смутно, А теперь можно только умолять его. Может быть, он поймет. Она отвела глаза, глядя в иллюминатор, и поняла, что это бесполезная надежда. Ничто не могло остановить жестокого моряка сейчас. Затем, внезапно, его губы плотно прижались к обнаженной плоти ее живота, заставляя ее извиваться и она ослабла от шокирующего удивления.

Внезапный контакт с мокрыми губами послал нежелательное вожделение, охватившее Линн. Ее глаза затуманились, когда губы опустились к набухшей киске, расправляя мягкие завитки лобковых волос и медленно запуская язык во влажно-цветущую щель влагалища. О Боже! Линн застонала и подскочила от прикосновения его языка к крошечному жесткому бутону клитора. Она смотрела испуганными глазами, как он уставился на ее мягкие светлые волосы, обрамляющие щель и широко открытые пульсирующие губы киски. Они, казалось, умоляли, звали его целовать и целовать их, а затвердевший пенис болел и заставлял его дрожать, когда он яростно впился пальцами в ее бедра. Затем он скользнул вперед в розкрытую щель между дрожащими бедрами девушки. Шокированная Линн осознала, что матрос собирался с ней сделать, и затаила дыхание.

— Нет... Нет, Ганс. Пожалуйста, Боже... Не так! Это ужасно! - Она застонала и начала извиваться, но цепкая хватка Ганса удерживала ее на месте. - Пожалуйста, даже муж никогда... Я никогда не позволял ему целовать меня там... Оххх, пожалуйста, не...

— Тогда я бы сказал, что пришло время, впиться в ваше влагалище, - хрипло сказал Ганс, его глаза уставились на внешние губы, покрытых тонкой струйкой светлых волос.

— О-о-о, нет, нет... - проговорила Линн, но внезапно подчинилась этому человеку, ее тонкие, молодые ноги сами разошлись, чтобы позволить ему целовать ее киску, облизывать ее, доводя ее до кульминации, проникая в ум Линн, согревая безрассудство ее фантазий. Капельки вагинальных соков увлажняли локоны ее лобковых волос, как утренний душ лепестки розовой розы, и ее клитор потянулся к Гансу в ответ на ее нежелательное возбуждение. Ганс положил большие пальцы на ее мягкое влагалище медленными, преднамеренными движениями и убрал мягкие, влажные лобковые волосы в сторону, обнажив кораллово-розовую плоть. Она стонала и извивалась от стыда, когда он, дыша в ее щель, горячим воздухом играл на ее слабых нервах... И затем она наблюдала, как возбужденный капитан опустился, и его язык влажно нащупал ее вибрирующее влагалище.

Ее маленькое тело отреагировало автоматически, судорожно дергаясь навстречу его горячему буравящему языку.

— О, о, о, Боже мой... Мой Бог... - Она застонала, когда забушевал ураган на ее беззащитном влагалище, ее живот напрягся, и она закричала, когда его язык коснулся ее внутренних бедер, обвился вокруг клитора, похожего на рапиру, высунувшуюся из ножен ее киски. - Ой, остановись... Остановись!

Ганс Пьеммель отрицательно покачал головой, и еще глубже втолкнул язык в широко раскрытую дыру между ее дрожащими бедрами. Она подняла голову и в ужасе наблюдала за его штурмом, ее разум не мог смириться с тем, что это происходит с ней. Нет, это не могло быть правдой! Нежелательный электрический разряд удовольствия, спровоцированный сумасшедшим моряком, который засасывал и ел ее влагалище, пронизал все ее существо.

Рука Ганса проскользнула под ее извивающиеся белые ягодицы и жестоко сжала их мягкую плоть, а его рот продолжал сосать ее вибрирующее более чем когда-либо влагалище. Невольно она подняла бедра и позволила мужчине спрятать лицо в ее пульсирующем влагалище, и непристойные влажные сосательные звуки его рта заполнили маленькую каюту. С одной стороны, он дразнил языком в щели между ее обнаженными половинками зада, а с другой - елозил пальцем по ее маленькому сморщенному сфинктеру. Линн сжала руки в кулаки, ее яркое молодое тело преодолело беспощадное насилие. Смутно она подумала о своем муже Марке, и о том, как несколько раз в прошлом он пытался заняться с ней любовью таким образом и как она упорно отказывалась.

Пьеммель услышала ее резкие вздохи, когда его руки забродили по мягко уступающей щели между ее ягодиц, и, несмотря на еще более жаркую похоть, он поднял ноги вверх и раздвинул ее открытое влагалище шире, чтобы он мог языком трахать ее в чувственных местах. Он провел губами вокруг клитора, затем глубоко вонзил свой язык в ее пульсирующую киску, чувствуя, как ее вагинальные губы содрогаются и целуют его рот с нарастающей интенсивностью. Ягодицы Линн подпрыгивали от его прикосновений, и она в отчаянии вскрикнула, когда он снова попробовал открыть ее анус кончиком пальца. Внезапно он всунул кончик своего среднего пальца в плотное розовое отверстие, заставляя ее захотеть закричать от мучений и боли - но вместо этого она закрыла глаза от ощущения нового дикого огня, который распространялся по ее телу, и с восторгом застонала.

— Не... Ганс, не делай этого, - автоматически заголосила она, но ее бедра выгнулись навстречу его губам, и она откинула голову назад, чувствуя, как мурашки ползут по животе и грудях. Она металась со стороны в сторону, невероятное возбуждение подавляла ее, и она всхлипнула от ужасного осознания того, что она потеряла контроль. Ганс облизывал ее снова и снова, свободно двигаясь от влагалища к ректальной дыре, а потом до клитора, а тело Линн кипело от вспышек удовольствия. Не в силах сразиться с ними, она подняла свои пропитанные жаждой бедра к страстному капитану, с благодарностью принимая его малейшую прихоть. Она отдернула пульсирующее широко открытое влагалище от его рта и губ, опустила ягодицы на его болезненно вторгающийся палец, наслаждаясь безумными муками похотливого очарования.

Прежде чем она поняла, что она делает, ее руки начали медленно и чувственно перемещаться от бурно вздымающейся груди, скользя по ровному плоскому животу, оседая по бокам ее желания - воспаленных губ. Ее пальцы нерешительно поглаживали изгибающиеся внутренние бедра, а Ганс продолжал дарить влажные дразнящие поцелуи по всей покалывающей щели, а затем, с нетерпеливым стоном, она медленно и осторожно прижала пальцы, раздвигая мясистые чувственные губы влажно пульсирующей щели, позволяя его голодному зондирующему рту полностью вторгнуться в ее нежную молодую киску.

— Ооооо, о, Боже мой! - Она вскрикнула, когда его язык внезапно щелкнул горячим жгучим кончиком вокруг ее трепетно возведенного клитора. Локти Линн судорожно прижалась к ее ребрам, а голова метнулась из стороны в сторону, когда она почувствовала, как мощные губы начали сосать, втягивая теплые мягкие складки половых губ глубоко в горячую пещеру рта. Она хрипло застонала, когда горячий ищущий кончик языка Ганса метнулся вверх и вниз по всей длине узкой мокрой щели, от лобка и к розовой окантовке ее влагалища и в щель ее жадно сжимающих ягодиц. Ее бедра неудержимо опустились на койку, когда он продолжил исследовать плотную пульсирующую маленькую дырку ее заднего прохода своим средним пальцем, вызывая странный трепет, выходящего из-под контроля ее тела.

Возбужденный матрос работал жадно, чувствуя, как ее мягкие мокрые лобковые волосы пасутся на его бронзовых щеках. Его руки поднялись над молочной плоскостностью дрожащего живота и погладили мягкие упругие насыпи ее грудей, пальцы схватили вздутые соски, чтобы усилить ее возбуждение. Он трудился с энтузиазмом, губы и язык работали между мягко пульсирующими губами блестящего влагалища, широко раскрытыми глазами наблюдая за мучительно искаженным прекрасным лицом Линн. Ее стоны ускоряли его язык, когда тот метался вверх и вниз по ее щели, и он знал: возбужденная женщина была в его власти, увлеченная сексуальною яростью.

Ганс хотел, чтобы эта восхитительная молодая женщина посчитала его самым лучшим любовником, которого она когда-либо имела, и он раздвинул ее бедра еще шире, поднимая и подталкивая их по ее телу, чтобы ее колени коснулись набухшей груди, обнажая весь план ее таза его горящему взгляду. Он провел языком по мягкой окантовке киски, поддразнивая ее вокруг дрожащих розовых краев.

Матрос внутренне улыбнулся, чувствуя, как ее руки отчаянно цепляются за его волосы, пытаясь направлять его лицо в отверстие ее влагалища. Он позволил ей прижать его рот прямо к тугой маленькой дыре в ее голодном извивающемся вагинальном расколе.

Когда его губы округлились, покрывая влажное вязкое отверстие, Ганс глубоко запихнул длинный скользкий язык в ее теплую пульсирующую киску и был вознагражден низким гортанным стоном от дрожащей женщины, чьи мягкие белые бедра судорожно сжались вокруг его работающей головы. Он чувствовал, как гладкая влажная плоть скользнула по его жестко натянутому языку, когда внутренние стенки влагалища стали сокращаться крошечными, жадными сосательными движениями, как будто оно пыталось вырвать язык с корнями. Ее пятки прижались к спине, зажимая его тело в тисках, как и ее бедра, так, что он едва мог дышать. Его нос был сильно зажат над крошечным жестким клитором, вдыхая сладкий острый запах женских жарких соков, которые обильно истекали в пульсирующем открытом проходе влагалища. Дразнящий запах напряг его пенис так, что он едва мог его контролировать, боясь, что его горячая сперма выльется в брюки.

Тело беспомощной молодой домохозяйки горело страстным огнем. Каждая мышца напрягалась, когда она поднимала бедра вверх к этому сумасшедшему зонду между ее ног, и она чувствовала волну мелких ударов, пульсирующих в дрожащем животе, когда голова мужчины качалась вверх и вниз в жадном пире между ее ногами. Ее губы сжимались и стонали в беспомощном восторге от его атак, и внезапно, несмотря на все ее предыдущие обещания и самообвинения, Линн почувствовала, что потеряла контроль над собственным телом. Ее ягодицы нерешительно отпрянули назад, когда трепещущий язык вызвал спазмы, блокирующие разум, потрясающие ощущения, проходящие через ее возбужденные нервы.

Вдруг Ганс поднял голову между ног Линн и уставился на прекрасную женщину жадными сверкающими глазами.

— Ты хочешь, чтобы я трахнул тебя, детка?

Линн опустила бедра на койку, ее тело пульсировало и дрожало в ожидании, и да... Да, она хотела, чтобы гигантский петух Ганса находился внутри нее, пульсируя от напряжения; у нее не было ни морали, ни гордости... Ни чувства реальности. Ее тело отреагировало непристойным согласием, и она неприлично произнесла грязные слова, которые он хотел услышать.

— Ооооо, да, Ганс, еби... Трахни меня... Соси меня!

Ганс быстро избавился от синих джинсов и бросил их на пол, и Линн ахнула, увидев, как его невероятно массивный член выступает из мощных чресл. Она забыла, какой он огромный.

Линн потянулась дрожащими руками и схватила дрожащий пенис. Она дрочила пурпурный вал мужской плоти, подтягивая к зияющей, пропитанной слюной пизде. Затем Ганс опустился вниз, и Линн вставила громадный жесткий стержень в жадно дрожащее влагалище, позволив ему проскользнуть мимо мокрых лепестков губ киски глубоко в ее голый живот.

— Aаааааааххххххх, - молодая блондинка восторженно выдохнула, когда капитан начал беспощадно вдалбливать свой член. Его вздутые спермой шары сильно ударяли о ее задний проход, где минуту назад был его средний палец. Линн снова закричала от удовольствия, поднимая ноги вверх, чтобы громадный член вошел в нее подальше. Его сердитый красный пенис скользил внутрь и наружу, его пульсирующие яички угрожали растущей потребностью выплеснуть горящую сперму в гостеприимно открытую пизду.

Линн скользила вдоль жестких мужских бедер, прожорливо вцепившись в них и мгновенно притянув его к себе, когда ее влагалище вспыхнуло огнем и спазматично задергалось. Он полностью вколотил свой дико раздувшийся член во влагалище, а из ее пересохших губ выкатились маленькие жалобные стоны страстной молитвы. Она извивалась, отчаянно стонала, бессознательно спариваясь с похотливым матросом с яростью, которой она никогда не испытывала раньше, и она не вынесла сладкой пытки. Она выдала высокий, неземной визг, и ее чресла рванулись вверх по плотно сложенному пенису, глубоко погрузившемуся в ее жаркую мягкую киску.

— Боже, Боже! Я коооооооончааааюю!..

Ганс Пьеммель задвигался еще быстрее, чувствуя, что стенки влагалища Линн сжимаются и выделяют теплую жидкость начального оргазма. Она приподнялась на кровати и прижалась к его лобковым волосам, насаживаясь с новой силой. Затем он почувствовал, как горячая белая сперма, сжатая мошонкой, с невероятной силой вырвалась на свободу, обжигая внутренности киски, заполняя ее так же, как и днем, и вытекала из расколотой членом дыры дико спазмирующей пизды Линн.

Они лежали неподвижно несколько мгновений, а их тела постепенно успокаивались. Затем Ганс со стоном вышел нее и сел на кровати рядом с ней.

— Ну, детка, тебе понравилось?

Линн застонала и повернулась лицом к стене, чтобы избежать его проницательного взгляда. Ее разум был заморожен двумя черно-белыми, противоречивыми, поляризованными чувствами: невероятное удовлетворение после акта и сопровождающая его глубина отчаяния. Она была бессильна, чтобы изменить ход жизни, и она это знала. Что бы ни случилось с ней, она знала, что это результат внешних сил, а не ее собственной воли. Она была полностью побеждена.

Как это случилось? Она не знала, и ей было все равно. Ее единственная мысль, была о человеке, который только что вверг ее в дикий экстаз, и напоминала листья, осенние листья, сорванные необузданным ветром.