Разрушенная семья / а Fаmily Dеstrоyеd © sоul71. Часть 4.1 из 4

Часть 4.1

Бледный свет телевизора освещал обнаженное тело Кэролайн, когда она вставляла DVD в проигрыватель. Она оглянулась назад — Саймон сидел, скрестив ноги, на кровати. Когда на экране появилось меню, она нажала на кнопку воспроизведения. Клавиши из слоновой кости зазвучали, когда молоточки ударили по струнам. Камера была направлена на спину Джуди, когда его бабушка начала играть на пианино. Ноты затронули его сердце, когда началась песня.

— Пой вместе со мной, Саймон. Я знаю, ты знаешь эту песню, — сказала Джуди, лукаво оглядываясь на камеру. — Это песня, которую я пела тебе в ту ночь, — сказала она, одарив камеру понимающей улыбкой.

Я слышал тайный тот аккорд.

Нижняя губа Саймона задрожала, когда сладкий голос его бабушки эхом отозвался в динамиках телевизора.

Играл Давид и слушал Бог,

Но музыка тебя уж не волнует?

Голос Саймона сорвался, когда он запел вместе с ней.

Бывает так,

Тот ритм и такт,

Затих минор, воспрял мажор,

Король творит молитву. Аллилуйя...

Аллилуйя, Аллилуйя,

Аллилуйя, Аллилуйя... — пел Саймон, подпевая в такт бабушке.

Руки Кэролайн пробежали по его плечам, она легонько поцеловала его в шею. Она знала, какую близость они разделяли до ее смерти. Она знала, как тяжело Саймон воспринял ее уход. И все же он должен был смотреть это видео. Джуди поручила ей позаботиться о том, чтобы ее последнее желание было исполнено для любящего внука. Кэролайн тем более была готова помочь своей бывшей свекрови. Она нежно обняла Саймона, прижалась обнаженной грудью к его спине, чувствуя, как его сперма стекает по её любовному каналу, которой он её накачал.

Ты верил крепко,

Но хотел. Увидеть,

С крыши ты смотрел —

Голос Саймона повысился до уровня голоса его бабушки.

Разбила мир твой,

О король.

Джуди лукаво посмотрела на камеру, надеясь, что он помнит ночи, которые они проводили вместе.

Остригла волосы,

Мольбой

Из уст твоих сваяла... Аллилуйя... — пела Джуди, чувственно улыбаясь в камеру и посылая поцелуй внуку.

И может быть, я здесь уж был

Знакома комната, Я жил

Совсем один до встречи той с тобою.

Над аркой видел я твой флаг

Любовь — ведь не победный шаг,

А — холод, и осколки... Аллилуйя... — пропела Джуди, и голос Саймона разнесся по всему дому, взбудоражив тех, кто еще дремал в своих постелях.

Их ноги легко танцевали на полу, пока они крались по коридору. Остановились, когда услышали его голос. Посмотрели друг на друга — они никогда не знали, что Саймон умеет петь. Этот ангельский голос растопил их сердца. Они могли чувствовать печаль его слов, когда он пел.

Ты говорила, есть оно,

Реально, нам судьбой дано,

Теперь скрываешь истину такую

Когда я жил тобой, бывало

Святая тьма нас укрывала,

И каждый вздох наш словно... Аллилуйя...

Памела взяла Эми за руку, услышав слезы сына. Она не понимала, почему смерть матери так сильно повлияла на ее сына. Она посмотрела на дочь, и ей показалось, что та знает причину. Она видела, как Эми хотела броситься в его комнату, чтобы утешить брата. Но они обе знали, что сейчас его кровать занимает кто-то другой.

А всё же есть на свете Бог,

И научила нас любовь

Убей того, кто мир твой нарисует.

Не плач ты слышишь по ночам,

Того, кто свет увидел там,

А — холод, и осколки... Аллилуйя...

— Теперь, малыш, — сказала Джуди, когда ноты стихли, — я знаю тебя. Я знаю твое сердце, Саймон. Ты позволил мне испытать то, что я думала, что никогда больше не узнаю. Любовь. Любовь, которая не знает границ между нами. Я знаю тьму, которая когда-то таилась в тебе. Я молюсь, чтобы ты не упал обратно в эту дыру. Вот почему в свои последние дни я все это затеяла. Чтобы знать, что человек, который занимался со мной любовью восемь месяцев, не погрузится обратно в эту бездну. Чтобы я знала, что о нем позаботятся, раз уж я не смогла. Как ты заставил эту старую женщину почувствовать себя желанной, вожделенной, любимой и окруженной заботой в те месяцы, что мы провели вместе. То, чего, как мне стыдно признаться, никогда не было у твоего деда все те годы, что мы были женаты.

Я не виню тебя, Саймон. Я виню Филипа. Как он мог так поступить со своей собственной дочерью! — Джуди захихикала, качая головой. — Я выгляжу лицемеркой, не так ли? — спросила она, глядя в камеру. — Особенно после того, что мы с тобой сделали, молодой человек. Саймон, ты когда-нибудь вспоминал те ночи? Когда мы исследовали тела друг друга, ты все еще прикасаешься к этой старой женщине, которая занималась с тобой любовью? — спросила Джуди, с любовью глядя в камеру.

Глаза Памелы расширились от шока. Она никогда не думала, что ее собственная мать заберет у нее ее сына. Что ее мать была рядом с сыном, когда ее самой там не было. Что ее мать исцелила ее сына, когда именно она должна была выхаживать Саймона после того, о чем говорила ее мать. Что именно она должна была испытать те восемь месяцев блаженства, которые она слышала в голосе своей матери.

— Ты помнишь ночи, когда ты делил мою постель, когда приезжал в город, чтобы проведать меня?

— Конечно! — голос Саймона эхом разнесся по коридору.

Памела почувствовала, как в ней поднимается ревность к матери. Она вспомнила о многочисленных случаях, когда ее мать вела себя довольно странно. Когда Памела приходила к ней, то в некоторые дни она видела в ее глазах какое-то сияние. В то время она не могла понять причину этого. Но теперь, оглянувшись назад, Памела сложила два и два. Почему она не заметила этого раньше? Почему она не расспросила свою мать? Почему та прятала от нее своего сына?

— Если ты это сделаешь, то, возможно, ты захочешь выслушать мою последнюю просьбу к тебе, Саймон. Ты знаешь, что я люблю тебя, гораздо больше, чем положено бабушке, но я отвлекаюсь. Мне всегда было больно, потому что я никогда не могла дать тебе то, что я действительно хотела принести в этот мир. Я уже слишком стара, чтобы выносить еще одного ребенка. Однако, — сказала Джуди, озорно подняв палец. — Твоя мама, сестра и Кэролайн — нет, так что мой милый солдат подарит твоей дорогой бабушке ребенка, а еще лучше — много детей! — сказала Джуди, хихикая. — Я знаю, что ты можешь опасаться делать это со своей семьей, учитывая то, что твоя мать сделала с тобой. Но Саймон, разве не прошло уже достаточно времени?! Не слишком ли долго твой гнев держал твою семью на расстоянии? Ты знаешь, что я хочу только лучшего для тебя. Так что ты скажешь, а? Не выполнишь ли ты последнюю просьбу своей бабушки? — спросила она, хлопая ресницами в камеру.

— А теперь, мой красивый солдат, — сказала Джуди, когда видео подошло к концу. — живи хорошей жизнью. Будь счастлив, Саймон, что бы ты ни делал, независимо от того, нарушил ли ты мое завещание или нет. Я хочу, чтобы ты был счастлив, Саймон. Я просто надеюсь, что ты отбросишь свой гнев ради блага этой семьи. Семья — это важно, Саймон. Они понадобятся тебе, если тьма вернется. Они могут дать тебе то, что не смогла дать я. Жизнь. Цель. И если тебе повезет — любовь. А теперь будь хорошим Саймоном. Мы еще увидимся, — сказала Джуди, помахав камере, прежде чем она выключилась.

— Тссс! Все хорошо, Саймон, — тихо прошептала Кэролайн, поглаживая его волосы и прижимая его лицо к своей груди. — Вот так, выпусти все наружу, — сказала она, поглаживая его по спине. — Джуди очень любила тебя, Саймон. Она бы не сказала всего этого и не начала бы все это, если бы не любила тебя по-настоящему, Саймон. Я здесь ради тебя. Я всегда буду рядом с тобой, — сказала Кэролайн, поцеловав его в макушку, и Саймон крепко обнял ее.

— Если мой Саймон в ком-то и нуждается, так это во мне! — прорычала Памела, стоя в дверях спальни Саймона и слыша, как Кэролайн утешает ее сына. Она больше не могла прятаться в тени, когда ее сын нуждался в ней.

— О?! Но кто из нас троих может законно выйти замуж за Саймона? — спросила Кэролайн, делая первый залп по незащищенному флангу Памелы.

— Так! Это не имеет значения, тетя! — почти крикнула Эми, протискиваясь в комнату брата. — Важно то, что единственная, кто нужен Саймону, это я!

— Нет, Эми, — сказала Памела, качая головой, — моему сыну нужна только его мать. Только я знаю, как позаботиться о моем милом мальчике, — сказала она, пробежав глазами по обнаженному телу сына.

— О? Не слишком ли ты стара, чтобы выносить ребенка Саймона, а? — спросила Кэролайн, стоя нос к носу с Памелой.

— А ты? — спросила Эми, присоединяясь к спору.

Саймон сидел на своей кровати. Его голова вращалась, пока они втроем спорили в его комнате. У Саймона на губах играла забавная ухмылка, когда он опирался подбородком на руку. Как он мог предположить, они все были бы отличными гостями на шоу Джерри Спрингера. Наклонившись влево, он пытался разглядеть лобок сестры, так как подол ночнушки, которую она надевала в постель, поднимался над ее задницей.

— Саймон... — начала говорить Эми, но увидела, что его взгляд устремлен на нее, а именно на ее оголенную задницу. — Видишь! Это просто показывает тебе, кого он на самом деле хочет! — сказала Эми, указывая на него пальцем в знак триумфа.

— Нет, не показывает! — Кэролайн надулась, скрестив руки под грудью. — Смотри, — сказала она, прежде чем шлепнуть себя по заднице. Все смотрели, как глаза Саймона следили за гипнотическим покачиванием её ягодиц. — Вот видишь. Так получилось, что твой брат — любитель задниц.

— Нет, это не так, — сказал Саймон, прекращая их спор, — Просто как часто человек испытывает три ра....

— Да?! Продолжай, милый, — заворковала Памела, пробираясь к изножью кровати. — Что ты собирался мне сказать? — спросила она, проводя пальцами по его подбородку, пока опиралась на кровать. Она знала, что ее пижама, которую она надевала в постель, висит низко, распахиваясь. Ее левое колено опиралось на край кровати, демонстрируя сыну ее грудь.

— Мам, я думаю, Саймон имел в виду меня, — сказала Эми, слегка толкнув Памелу и присоединяясь к матери на кровати.

— Очевидно, Саймон говорил обо мне, о женщине, которую он только что великолепно оттрахал на этой самой кровати, — сказала Кэролайн, в ее глазах вспыхнул хищный огонек, когда она вцепилась в него когтями.

— Ну... скажи Саймон? Что ты собирался сказать? — спросила Памела, подушечками пальцев проводя по его подбородку, поднимая его вверх и притягивая Саймона к себе. Ее большой палец провел по его верхней губе, смахнув затянувшуюся слезу. — Малыш, ты, должно быть, очень любил мою маму. Мне жаль, что ее больше нет. Такая любовь — редкая вещь, но я здесь, Саймон. Ты поступаешь эгоистично, скрывая от нас того человека, который смог заставить мою мать влюбиться в него. Разве ты не покажешь мне этого человека? Я хочу знать тебя настоящего, малыш, — сказала Памела, чувственно целуя сына.

— Я думаю — и я думаю, они понимают — это может занять время, — сказала Эми, заползая к нему на колени, — Однако я никуда не уйду от Саймона, — сказала она, тяжело дыша ему в ухо, пока ее пальчики легкими прикосновениями танцевали вдоль его мягкого члена. — Чем бы ни была эта... тьма, я буду рядом с тобой и помогу тебе преодолеть ее, — прошептала Эми, ее мягкие, но упругие груди слегка прижались к его груди, а ее бархатистые губы коснулись его уха. — Так покажи своей сестре этого мужчину, в которого влюбилась наша бабушка, — сказала она, медленно покачивая бедрами.

— И что же это было? — мурлыкнула Кэролайн, потираясь щекой о его щеку и ухмыляясь Памеле.

Глубокий вздох вырвался из его губ:

— Просто, как часто человек видит трех довольно красивых женщин, стоящих в его спальне?

— О?! Саймон, это правда? Ты считаешь свою мать красивой? — Памела проворковала, заглядывая глубоко в его глаза и видя боль утраты в глубине его шоколадно-карих глаз. Как ей хотелось обнять его, приласкать, позаботиться о сыне так, как может только мать.

— Да, — прохрипел Саймон, когда они крепко обнялись.

— Ты покажешь нам мужчину, которым ты когда-то был с бабушкой? — спросила Эми, уткнувшись носом в его шею. Она сузила глаза, заметив время. — Мы поговорим об этом, когда я вернусь домой, хорошо?

— Хорошо.

— Саймон? — сказала Эми, чувствуя, как ее соки начинают покрывать его обнаженное бедро.

— Хм?

— Когда я вернусь домой, я хочу, чтобы ты занялся со мной любовью. Я хочу испытать все то, что получала бабушка. Тебе не кажется несправедливым, что ты показываешь нам только одну свою сторону, в то время как бабушка видела тебя целиком? — спросила Эми, ненавидя то, что ей придется оставить его и этот пробуждающийся под ее рукой член.

— Возможно, — сказал Саймон. Он не знал, сможет ли он снова так открыться. Он не знал, смогут ли они справиться с ужасом, терзавшим его разум, который подарила ему война. Он не знал, смогут ли они справиться с этим, как его бабушка. Но когда он посмотрел в глаза матери и сестры. Саймон увидел их решимость, их правдивость, их убежденность.

— Да, разве ты не думаешь, что женщины в твоей жизни заслуживают того, чтобы узнать эту сторону тебя, — мурлыкала Кэролайн, проводя руками по его груди, — чтобы мы могли испытать ту радость, то блаженство, которое я видела в глазах Джуди, когда помогала ей снимать это видео. Ты знаешь, что она назвала тебя своей самой большой любовью. Я хочу этого Саймона. Я тоже хочу быть желанной, вожделенной и любимой, как я видела это в Джуди.

— Ну, малыш, похоже, в ближайшее время мы никуда не собираемся уезжать, — с любовью сказала Памела, — Так что подумай об этом, доверься нам, чтобы знать, что мы не убежим и никогда тебя не бросим, — мягко сказала она, нежно приглаживая рукой его волосы. — Я всегда буду здесь, чтобы заботиться о тебе.

— Мне пора идти, — прошептала Кэролайн ему на ухо, — надеюсь, ты, мой сексуальный племянник, не возражаешь, если я присоединюсь к тебе за ужином?

— Нет.

— Мы можем заказать курицу кордон блю? — спросила Кэролайн, покусывая мочку его уха.

— Конечно.

— Хорошо, — проворковала она, вдыхая его запах, желая снова овладеть им. — Я привезу ужин для всех нас, — сказала Кэролайн, убедившись, что его голова проходит по долине ее груди, когда она поднималась на колени. — Не могу дождаться, чтобы разбудить тебя утром, — сказала она, подмигивая ему, прежде чем скатиться с кровати.

— Теперь, когда мы наконец-то остались одни, — сказала Памела, закрывая дверь после того, как ее дочь и старая подруга детства покинули комнату сына. Ее пальцы повернули замок на дверной ручке. — Скажи мне, малыш, почему? — спросила она, подходя к его кровати.

— Почему, что? — спросил Саймон, наклонив голову набок.

— Почему ты разрешил моей матери, — сказала Памела, наклоняясь вперед. Вес ее рук придавил матрас, когда она подняла колено. — Быть единственной?

— Кем единственной? — спросил Саймон, дразня свою мать.

— Ты знаешь кем! — зарычала Памела, подползая к Саймону. — Почему ты выбрал мою маму? Когда ты знал, как сильно я хочу быть той самой?! Той, которая привела тебя в этот мир, той, которая хотела быть той, которая приведет тебя в мир семейной любви? — спросила она, поднимаясь на колени. Она толкнула Саймона на спину. — Скажи мне, малыш, была ли моя мать хорошей любовницей? — спросила Памела. Хотя она и ревновала, но она была рада, что у ее матери был кто-то, кого она любила в последние дни жизни.

— Да, была, — сказал Саймон, чувствуя, как рука матери пробежала по его бедру, когда она нависла над ним.

— Тогда, пожалуйста, малыш, покажи мне мужчину, который занимался любовью с моей матерью. Дай своей матери почувствовать то блаженство, которое я слышала в голосе моей матери, — умоляла Памела, — Дай мне испытать ту радость, которую я слышала, когда она говорила со своим любовником, — сказала она, с тоской глядя ему в глаза. — Я знаю, что никто и никогда не сможет заменить ее, — сказала Памела, положив руку на сердце Саймона. — Но позволь мне попытаться стать женщиной, которая тебе нужна, — мягко проговорила она, — Так как насчет этого, Саймон? Не покажешь ли ты своей любящей матери этого мужчину, в которого влюбилась моя собственная мать... — Памела удивленно вскрикнула, когда Саймон перевернул ее на спину.

— Ты этого хочешь? — спросил Саймон, изучая ее глаза в поисках любого намека на обман.

— О да! Саймон, займись со мной любовью, как тогда, когда ты был с моей мамой, — сказала Памела, держа его лицо в своих руках. По ее телу пробежали мурашки, когда рука Саймона провела по ее левому бедру. Памела застыла, пытаясь удержать мышцы от дрожи, когда рука Саймона пробежала по ее животу. Ее спина выгнулась дугой, когда Саймон сжал ее левую грудь. Ее тело задрожало, когда сын стал дразнить ее сосок. — Ох, малыш! Ты не представляешь, как долго я ждала, когда ты прикоснешься ко мне. Чтобы ты почувствовал тело женщины, которая родила тебя, — сказала Памела, потираясь внутренней стороной бедра о бедро Саймона. — Боже! Да, Саймон! Поиграй с моей сиськой! — громко застонала она, чувствуя, как ее женское естество трепещет в предвкушении. Ее грудь вздымалась и набухала, когда Саймон поднял ее руки над головой. Памела вздрогнула, когда он провел руками по ее подмышкам. Она прикусила губу, почувствовав, как мягкий член прижимается к ее горячему бугорку. Ее глаз дернулся, когда Саймон отстранился, пытаясь украсть поцелуй.

— Так это тот мужчина, которого ты хочешь видеть? — спросил Саймон, смягчая свое поведение.

— Угу, — кивнула Памела, заметив небольшую перемену в своем сыне. Прежде вокруг него была стена, позволявшая им подходить только так близко, как он этого хотел. Но теперь, по крайней мере, ей казалось, эта стена постепенно разрушается, и Памела не собиралась упускать эту возможность. — Все в порядке, Саймон. Впусти меня так быстро или так медленно, как тебе удобно, — сказала Памела, поднимая голову, чтобы поцеловать его. Однако она не ожидала, что сын будет целовать ее с такой страстью, когда его губы соединились с ее губами; она также не ожидала, что его язык будет исследовать ее рот с таким рвением. Его пальцы переплелись с ее пальцами. Она сжимала его руки, отдаваясь этому сладкому блаженству. Она стонала ему в рот, когда ее бедра упирались в его мужское достоинство. — О, Саймон! — Памела тихо застонала, обхватив его шею руками, когда его пальцы прошлись по ее левой щеке. Она и не представляла, что Саймон может быть таким нежным, таким полным страсти, что у нее перехватило дыхание. Ее дыхание вырывалось горячими пульсирующими волнами, когда рука сына скользнула под ее рубашку.

— О Саймон! О, малыш! — Памела закричала от неожиданного оргазма, заключая Саймона в свои сокрушительные объятия. – Блядь, Саймон, я так долго ждала, чтобы почувствовать твое прикосновение к моей коже, чтобы ощутить тебя над собой. Ты смотришь на меня как любовник, как человек, который стал чем-то большим, чем мы оба могли предположить. Теперь, когда я чувствую твое нежное прикосновение к моей груди в твоей руке, — заикаясь, сказала она, ее бедра мягко покачивались вверх и вниз по бедру Саймона. — Ну, ты видишь эффект, — смущенно сказала Памела. Ее знойные зеленые глаза вспыхнули голодом, когда ее красивый сын ухмыльнулся той ухмылкой, которую она так хорошо знала. Эта коварная ухмылка означала только одно — он все знал. Ее глаза затрепетали, когда большой палец Саймона провел по ее затвердевшему соску. — О, детка, ты заставляешь меня кончить снова! — Памела застонала, ее ногти впились в его руку, ее ноги обхватили его бедро.

— Трахни меня, Саймон, — прошептала Памела в сладострастном урчании. Ее глаза впивались в сына, пока Саймон помогал ей стянуть рубашку с плеч. — Да-да! — выкрикнула она в наслаждении, когда Саймон стал сосать ее правую грудь, дразня ее горячий сладкий медовый горшочек. — Вот так, малыш, попробуй свою маму! — мурлыкала Памела, прижимая его голову к своей груди. Ее ногти впивались в его спину от блаженства, наполнявшего ее тело. Сильно присосавшись к нижней губе, она слегка приподняла бедра, когда Саймон спустил ее трусики. Она слышала, как ее секс гулко отдавался в воздухе, когда пальцы сына пробегали по ее влажным половым губам.

А всё же есть на свете Бог,

И научила нас любовь

Убей того, кто мир твой нарисует, — начала петь Памела, чувствуя, как тело Саймона становится неподвижным, когда он целует ее живот.

Не плач ты слышишь по ночам,

Того, кто свет увидел там,

А — холод, и осколки... Аллилуйя... — плыл в воздухе ее сладкий голос. Лаская его лицо, она вливала в припев всю любовь, которую испытывала к сыну и матери.

Аллилуйя, Аллилуйя, — пела она, с любовью глядя на своего сына.

— Я знаю, что не могу заменить свою мать, но, малыш, разве ты не видишь, что я тоже скорблю по ней. Разве ты не видишь, как мне больно от того, что я больше никогда не услышу ее голос, не смогу болтать с ней ночи напролет, как мы обычно делали на заднем крыльце. И все же ты знал ее на таком интимном уровне. То, чего я так долго хотела. Кого-то, кто будет любить меня всем сердцем.

Кого-то, кто не будет использовать меня, как это всегда делали твой отец, твой дед и дядя. Кого-то, кто знает, как обращаться с женщиной своей жизни. Я знаю, я сделала несколько предосудительных вещей по отношению к тебе. За это мне очень, очень жаль, малыш. Ты можешь никогда меня не простить, но я постараюсь искупить свою вину перед тобой. Это может занять вечность, но я никуда не уйду. Мама не хотела бы, чтобы было иначе, так что позволь мне быть той, кто несет твое горе. Позволь мне помочь тебе справиться с этой тьмой, о которой говорила мама, позволь мне почувствовать то, что чувствовала она, когда любимый мужчина наполнял ее таким блаженством, — сказала Памела, глядя в его глаза.

— Пожалуйста, малыш, скажи что-нибудь! Что угодно! Скажи, что ты ненавидишь меня за то, что я сделала шесть лет назад, и больше никогда не хочешь меня видеть. Скажи, что любишь меня... или ненавидишь, только дай мне услышать звук твоего голоса! — умоляла Памела, пока Саймон молчал.

— Ты знаешь, бабушке тоже нравилось, когда я разговаривал во время секса, — сказал Саймон, жеманно улыбаясь матери.

— Тогда поговори со мной, — сказала Памела, задыхаясь, когда Саймон приблизился к ее женскому естеству.

— Я думаю, это будет трудно, когда я буду делать это... — сказал Саймон, прежде чем его язык пробежал по влажной щели вагины матери.

— О Боже! Саймон! — застонала Памела. Ее левая рука прижимала его лицо к своей промежности, а правая тянулась вверх над ее головой, хватаясь за плед и тихонько покусывая руку, стараясь не поддаваться. Между ее ног происходило что-то волшебное. То, о чем она мечтала последние шесть лет. — О...х! — Памела шипела, ее спина выгнулась дугой, тело дрожало, мышцы тряслись, когда сын сосал ее ноющий клитор.

— Боже, боже, уже почти кончаешь, — похотливо усмехнулся Саймон, заглядывая поверх холмика своей матери. — Подумать только, ты так намокла, что бы подумала бабушка, если бы увидела, что ее дочь ведет себя так непристойно? — спросил он, мягко дуя на ее разгоряченный холмик.

— Черт! — Ее руки упали на кровать, спина выгнулась дугой, когда ее влажные, голодные, пульсирующие губы терзал игривый язык Саймона. — Малыш! Не надо больше! Твоя мама больше не выдержит!

— О?! Значит ли это, что ты отказываешься от секса? — спросил Саймон, вводя палец в ее горячую щель. Саймон внутренне захихикал, так как у его матери было самое милое лицо, которое он когда-либо видел, когда она прижимала руки к груди, качая головой. — Или дело в том, что ты ждала этого? Чтобы твой сын был у тебя между ног и "ел" твою мокрую пизду? — спросил Саймон, потирая клитор своей матери.

— Д-да... я хотела этого... так... долго, — сказала Памела, пытаясь отдышаться. — Мама научила... тебя... как... "есть"... женщину? — спросила она дрожащим голосом.

— Да, научила, — сказал Саймон, вспомнив, каков на вкус был "персик" его бабушки.

— Да, детка! Соси этот клитор! — стонала Памела, быстро прижимая ногу к его спине, притягивая сына к себе, чтобы он попробовал еще больше вкусной еды. — Малыш, мне нужно почувствовать тебя в себе. Мне нужно, чтобы ты ввел этот твердый хуй в пизду своей матери. Я хочу чувствовать, как ты будоражишь мои внутренности, доводя меня до безумия, — говорила она, умоляя почувствовать твердый хер сына в местах, к которым за шесть лет не прикасался ни один мужчина.

— Правда? — спросил Саймон, переводя дыхание, глядя, как его мать восторженно кивает. — Ну тогда я не могу разочаровать, не так ли?

— Нет, — сказала Памела, безумно улыбаясь. Потянув его вверх, она поднесла сына к своим губам, ее глаза затрепетали, наслаждаясь вкусом на его языке. Ее глаза расширились, когда она почувствовала, как налитая головка проходит по ее губам. Прикусив губу, ее руки сжали его плечи, когда Саймон ввел свой член в ее канал. — Я чувствую тебя так глубоко, — тихо застонала Памела ему в ухо. Ее руки пробежались по его спине, схватившись за обе щечки, чтобы Саймон не смог вырваться. Пока они были вместе, она знала, где его сперма будет вечно желанной. — Да, малыш, — тихонько ворковала она, проводя пальцами по левой щеке Саймона, — займись любовью с этой женщиной, с твоей женщиной, Саймон. Я твоя сейчас и навсегда, — сказала Памела, чувствуя, как ее лоно трепещет от его медленных толчков, позволяя ее бугорку запомнить весь его член. Каждую вену, каждый дюйм, каждую каплю его спермы, когда их соки смешивались вместе.

— Да, да, выеби меня! — застонала Памела, когда Саймон прижал обе ее ноги к своей груди. Его бедра толкали его инструмент в ее капающую жидкость. — О Боже! Еби меня! Я кончаю, Саймон! Я собираюсь кончить на этот хуй! — кричала она в блаженстве, пока ее сын не проявлял никаких признаков замедления. — Вот так, малыш, поиграй с моей сиськой, пока трахаешь свою шлюху-мать! — голодно прорычала Памела, когда Саймон ласкал ее левую грудь.

— Тебе нравится этот хуй, не так ли? — спросил Саймон, чувствуя, как на его яйца капает сок его матери.

— Угу, — кивнула Памела и застонала, когда ее интимные складки сжались на члене сына. Она не могла поверить, что кончила еще раз. Она не могла вспомнить, когда в последний раз мужчина доставлял ей пять оргазмов за такое короткое время. Даже ее бывший муж не мог совершить такой подвиг, а Пол был самым выносливым мужчиной в сексуальном смысле из всех, с кем она когда-либо была. Но у Пола не было такого обхвата ствола члена, как у его сына, и он никогда не мог заставить ее кончить так быстро. Коварная улыбка появилась на ее губах, когда она заметила, что её вагинальная хватка ослабла. Как она наслаждалась удивленным выражением лица Саймона. Перевернув Саймона вправо, Памела чуть не упала в его обьятья, когда он все еще был глубоко в ней. — Боже! Я люблю этот хуй! — Памела стонала от вожделения, когда волны эйфории, увенчанные пеной наслаждения, прокатывались по всему ее телу, стремясь к сердцевине.

— Малыш? — спросила Памела, глубоко вдыхая, нежно покачивая бедрами, в то время как ее правая рука лежала на груди Саймона. — Как я выгляжу верхом на этом твоем хуе?

— Как... — Саймон остановился, когда его сознание наложило лицо его бабушки на лицо его матери. Это был способ его бабушки сказать ему из могилы, что все в порядке?

Неет, — Он вытряхнул эту мысль из головы.

— Тебе не обязательно говорить это Саймон. Я и так вижу, — сказала Памела, наклоняясь вперед, — в конце концов, я ее дочь. Тебе легко увидеть ее во мне. Тогда почему бы не подумать о...

— Не надо, — сказал Саймон, закрывая ей рот рукой.

— Хорошо, — сказала Памела, обхватив его руку. — Слишком рано, я поняла, — сказала она, наслаждаясь ощущением своей груди, прижимающейся к его груди. — Ну что, малыш, — сказала Памела, приподнимаясь, — тебе нравится киска твоей мамы? — спросила она, увеличивая темп движения бедер.

Наклонив голову назад, она застонала от блаженства, когда член ее сына грозил заставить ее перейти через.

— Потому что моей киске нравится, когда в ней находится твой хуй. Чувствуешь? — спросила Памела, с вожделением глядя на Саймона и нежно сжимая свои складочки.

Она торжествующе улыбнулась, услышав его тихое хрюканье.

— Видишь, твой хуй должен быть внутри меня. Мы так идеально подходим друг другу! — стонала она, быстро скользя по его жезлу.

— Саймон, я хочу продолжать трахать тебя. Теперь, когда я почувствовала вкус толстого члена моего сына, я хочу попытаться наверстать те шесть лет, которые мы пропустили. И единственный способ, который я вижу для этого, это переехать сюда к тебе, — сказала Памела, снова наклоняясь вперед, ее бедра покачивались, когда она двигала бедрами.

— К тому же, если я это сделаю, я обещаю, что у тебя никогда не будет потребности в получении удовольствия, — сказала она, крепко сжав свои бедра.

— Моя собственная шлюха-мамочка? — спросил Саймон с дразнящей ухмылкой.

— Угу, — промурлыкала Памела, посасывая нижнюю губу Саймона. — Мы поговорим об этом позже. А сейчас наполни свою мать своим горячим семенем, — с наслаждением сказала она.

Памела прижалась к члену Саймона, чувствуя, как горячее, липкое, дающее жизнь семя наполняет ее лоно. Она рухнула на его грудь, ухмыляясь, как Безумный Шляпник, наслаждаясь ощущением горячей спермы сына глубоко внутри своей пизды.

— Столько лет я хотела сделать это, — сказала Памела, крепко обнимая Саймона, лежащего рядом с ней.

— Это было все, что я себе представляла, и даже больше, — счастливо вздохнула она, потираясь щекой о его грудь.

— А теперь, — сказала Памела, поднимаясь, — я думаю, моему ребенку нужен завтрак, так? — спросила она, с любовью поглаживая лицо Саймона.

— Я не могу допустить, чтобы мой мужчина голодал, ему нужны силы, если он собирается трахнуть меня снова, — сказала Памела, поглаживая его по щеке.

Хихикая, она скатилась с его кровати. Памела не обращала внимания на то, что его сперма стекала по ее ноге. Она и так старалась скрыть радость на своем лице, пока она не вошла в комнату, которую она заняла (которая, по иронии судьбы, была ее старой комнатой, когда она была ребенком). Она танцевала от того факта, что она наконец-то получила возможность заняться сексом со своим сыном и испытать, как его сперма выстреливает глубоко внутри нее, без того, чтобы она забрала ее у него или в гневе. Удовлетворенно напевала, когда ее шорты скользили вверх по ногам. Она хотела чувствовать его сперму весь день напролет. Улыбаясь, она смотрела, как его сперма капает на промежность ее шорт. Тихо застонала, когда ткань плотно прилегла к ее сверхчувствительным губам.

*****

— Саймон! — позвала Памела. Ее голос доносился через дверь, когда она работала на клумбе, расположенной вдоль заднего крыльца.

— Да? — ответил Саймон, стуча тростью по доскам пола. Петли двери скрипнули и застонали, когда Саймон вышел на заднее крыльцо. — Надо что-то делать с этой дверью. Бабушка не хотела бы, чтобы ее дом развалился.

— Привет, милый, — сказала Памела, опустившись на колени перед клумбой. Светло-зеленая рубашка облегала ее грудь без лифчика. Памела почувствовала, как затвердели ее соски, когда его взгляд задержался на ее небесных округлостях. Она задалась вопросом, смотрел ли он так непристойно на ее собственную мать. — Боже! Этот мальчик меня так возбуждает.

Похотливое мурлыканье пронеслось в ее сознании.

— Что ты хочешь с ними сделать? — спросила Памела, обращая его внимание на мертвые однолетники, которые омрачали эту нетронутую клумбу.

— О?! — сказал Саймон, спускаясь по ступенькам, чтобы лучше видеть клумбу. — Так не пойдет, — сказал он, постукивая пальцем по головке своей трости. — Ты знаешь, что там было посажено, чтобы я мог получить замену?

— Ну? — сказала Памела, потирая подбородок. — Нет, не знаю, но это были однолетние растения, так почему бы нам не посадить на их месте многолетние?

— Я полагаю, у тебя есть что-то на примете? — спросил Саймон, тяжело опираясь на свою трость.

— Да, есть, — сказала Памела, улыбаясь ему, — я подумала, что мы можем взять пару раеоniа "аrmаni", их красивые красные цветы будут хорошо смотреться вместе с другими, — сказала она, наклонив голову в сторону, ее волосы развевались на ветру. Она молилась, чтобы ей удалось исправить то, что она причинила, и чтобы Саймон смотрел на нее теми же похотливыми глазами, когда ей будет шестьдесят.

— Конечно, мне все равно нужно забежать в хозяйственный магазин.

— Тогда ты не против, если я пойду с тобой, малыш? — спросила Памела, желая провести с сыном каждую секунду.

— Нет, думаю, что нет.

— Ура! — хихикнула Памела, поднимая руки вверх.

— Помоги мне подняться, — сказала она, протягивая руки. Закусила губу, когда ее груди прижались к его груди, ее руки побежали вверх по рукам Саймона, ее тело нагревалось от близости к нему. Она внутренне застонала, наслаждаясь его отточенными мускулами, и остановилась на его бедрах.

— Позволь мне надеть лифчик, и я отвезу нас, раз ты еще не принял таблетки. Что тебе и следует сделать, пока я одеваюсь, — сказала Памела, видя, что он переносит вес на трость вместо здоровой ноги.

— Я не могу допустить, чтобы мой ребенок страдал, — сказала она, слегка поцеловав его, и повела его обратно к дому.

Никто из них не заметил машину, выезжавшую за ними, когда Памела съезжала с подъездной дорожки, и не видел, кто сидел за рулем. Мелоди была полна решимости увидеть этого зверя. Ощутить его толщину. Почувствовать, как он раздвигает ее рот, когда она сосет член своего пасынка. Она хотела, чтобы каждый мужчина в ее семье был под ее контролем. Именно поэтому она продолжала заниматься сексом с Робертом, и именно поэтому она позволила Полу думать, что ребенок его. На самом деле ребенок принадлежал Роберту. Зловещая улыбка появилась на ее губах при мысли о том, что Саймон наконец-то падет перед ней и будет обслуживать ее, когда она того пожелает. Все, что ей нужно было сделать, это оказать нужное давление. Облизнув губы, она притормозила за ними, когда они свернули на парковку Lоwеs. Она точно знала, как будет давить на своего пасынка. Остановившись на месте через два ряда от их машины. Мелоди подождала, пока они удалятся от нее, прежде чем решиться пойти за ними. Ее руки прикрывали живот, а ноги торопливо несли ее через двери.

— Мы снова встретились, — проворковала Мелоди, поразив их обоих, когда они стояли перед рядами WD-40.

— Мелоди! — прошипела Памела, с ненавистью глядя на женщину.

— Единственная и неповторимая, — с ухмылкой ответила Мелоди. Ее бедра соблазнительно покачивались, когда она приближалась к Саймону. — Теперь, я думаю, пришло время дать мне попробовать, не так ли, Саймон?.

— Ад уже замерз?! — Саймон с отвращением сплюнул.

— Ну-ка, ну-ка, разве можно так разговаривать со своей мачехой? Нет, когда я могу просто сказатьть, что ты трахаешь свою собственную мать, — сказала Мелоди, пробежав глазами по телу Памелы. То, как она вела себя, как стояла так близко к Саймону, она знала, что они трахались раньше. — Я надеюсь, что ты — Саймон — не захочешь, чтобы твою мать посадили за решетку. Все, что тебе нужно сделать, это позволить мне увидеть его. Тогда, может быть, — сказала Мелоди, ее пальцы скользили по металлической поверхности полки, когда она приблизилась к пасынку

— Я немного пососу, — сказала она, щелкая языком по зубам.

— Кто знает, может, ты захочешь засунуть этот член в мою тугую дырку, — сказала Мелоди и провела пальцем по груди Саймона.

— Иди... — Саймон начал говорить, но был остановлен хваткой матери.

— Саймон? — прошептала Памела.

— Мы не должны устраивать сцену, — сказала она, оглядываясь вокруг.

— Видишь, даже старая карга права, — жестоко ухмыльнулась Мелоди.

— Старая карга! — прорычала Памела. Саймон не остановил свою мать, набросившуюся на Мелоди.

— Саймон?! Останови ее или проведешь ночь в тюрьме за то, что трахаешь эту сучку, когда должен был трахать меня, — бурчала Мелоди, пытаясь сбросить с себя Памелу.

— Мне все равно! Саймон, дай мне задушить эту сучку ее волосами! — сказала Памела, хватая когтями воздух, когда Саймон встал между ней и Мелоди.

— Сейчас, — сказала Мелоди, прочищая горло.

— Ну что, Саймон, пойдем? — спросила она, проводя руками по его спине и чувствуя, как напряглись его мышцы.

— Обещаю, если ты это сделаешь, тебе понравится, — дунула Мелоди ему в ухо.

— Вряд ли, — усмехнулся Саймон через плечо. — Неизвестно, что ты подцепила от всех хуев, которые ты, должно быть, сосала.

— Я не шлюха, Саймон! — сердито зашипела Мелоди.

— О? Ты изменяла мне с моим собственным отцом. Если это не делает тебя шлюхой, то я не знаю, что делает.

— Саймон, — сказала Мелоди более мягким тоном, — мне жаль, что так получилось, я была глупа. Я должна была поступить по-другому, но что сделано, то сделано, этого не изменить. Может, ты хотя бы дашь мне шанс извиниться? — спросила она, нежно поглаживая рукой член Саймона. Она сузила глаза, когда Саймон промолчал. — Я действительно не думаю, что у тебя есть выбор.

— Хорошо. Давай покончим с этим, — сказал Саймон, вздыхая от раздражения.

— Поверь мне, Саймон, когда у тебя буду я, тебе никогда не понадобится эта старая карга.

Саймон держал свои мысли при себе. На данный момент она выиграла этот бой. Он не мог втянуть Эми, свою мать или Кэролайн в отношения с заносчивой, высокомерной, безумной своей бывшей подругой. Это была его проблема, которую он должен был решить:

Дурацкие гормоны, — ругал себя Саймон.

— Пойдем, Саймон, я знаю идеальное место, где мы с тобой сможем заново познакомиться, — сказала Мелоди, глядя через плечо на Памелу.

— Почему бы тебе не пойти с нами, — сказала она, и на ее губах появилась лукавая улыбка. — Мамочка не хотела бы, чтобы ее сына поймали, не так ли?

— Сука! — низко прошипела Памела.

— Ты слышала что-нибудь о своем брате в последнее время? — спросила Мелоди, еще глубже вонзая кинжал в грудь Памелы.

Отвращение наполнило его глаза, когда Мелоди повела его в отдаленные районы магазина. Его мать кивнула ему, стоя в дверях одной из множества маленьких импровизированных витрин с предметами домашнего обихода в различных комбинациях, чтобы покупатели могли их рассмотреть.

— Поторопись, чем меньше времени у тебя будет на моего сына, тем лучше, — проворчала Памела.

— Не натягивай свои бабушкины трусики, — ответила Мелоди, откидывая волосы на плечо.

— Саймон, почему бы тебе не отдохнуть на стойке, — сказала она, подвигая Саймона к полированной раковине.

— Я бы не хотела, чтобы ты напрягал ногу, — сказала Мелоди, мило улыбаясь.

Саймону не терпелось покончить с этим, даже если она и сделала милое лицо. Змея есть змея, он знал, что, в конце концов, она его укусит. Ему просто нужно было побыстрее придумать что-то, чтобы притупить ее укус. Наблюдая за тем, как она опускает молнию на его брюках, Саймон старался не вздрогнуть от ее прикосновения.

— Саймон, — сказала Мелоди, ее рука нежно поглаживала его член.

— Позволь своей новой матери позаботиться о тебе, — сказала она, краем глаза заметив руки Памелы, крепко сжатые в кулак.

— Они тебе никогда не понадобятся, когда у тебя буду я, — сказала Мелоди, украдкой целуя его.

— Видишь, я же говорила тебе, что я нравлюсь этому хую, — сказала она, торжествующе улыбаясь, когда у Саймона встал во весь рост в ее руке.

— О боже! Твоя сестра не лгала мне! — сказала Мелоди, облизывая губы, глядя на этот толстый стержень.

— Он намного больше, чем у твоего отца или Роберта, — сказала она с благоговением.

— Да, я знаю, теперь просто займись этим, — сказал Саймон монотонным голосом.

— Да, я же не могу допустить, чтобы мой сын попался, не так ли? — сказала Мелоди, опускаясь на колени.

— Ммм, — стонала Мелоди вокруг ствола Саймона. Ее глаза затрепетали, когда его сперма окрасила ее язык. Это было так не похоже на сперму его отца или Роберта. Но она хотела большего. Она хотела, чтобы его густая сперма всегда текла по ее горлу.

— Мне жаль, что я так и не рискнула насладиться этим членом до этого момента, — сказала Мелоди, проводя языком по венцу его члена.

— Хорошо, ты закончила! — сказала Памела, отпихивая Мелоди с дороги.

— Не волнуйся, детка, мама позаботится о том, чтобы ты забыл про рот этой сучки, — сказала она, вытирая слюну Мелоди с члена Саймона и убирая его.

— Я еще не закончила, — сказала Мелоди, отталкивая Памелу в сторону.

— Теперь, Саймон, я знаю, что тебе это понравилось. Как насчет того, чтобы продолжить, а? Я знаю, что моя пизда может ублажить этот хуй гораздо лучше, чем эти шлюхи, — сказала она, бросая на Памелу злобный взгляд.

— Почему бы тебе не снять номер в отеле, и я покажу тебе, насколько хорошо я могу заставить тебя чувствовать себя, — сказала Мелоди, ее руки пробежали по его груди, прежде чем она прижалась всем телом, насколько позволял ее живот, к его груди.

— Обещаю, что когда эта ночь закончится, ты захочешь быть во мне при каждом удобном случае, — чувственно сказала Мелоди.

— Я позвоню тебе вечером, чтобы назначить нашу встречу на завтра, — сказала она. Ее глаза дразнили Памелу, а поцелуй длился гораздо дольше, чем хотелось бы Памеле. — До встречи, красавчик.

— Нам придется что-то делать с этой женщиной, — сердито проворчала Памела, скрестив руки.

— Я знаю, — сказал Саймон, чувствуя себя использованным и грязным.

Он задался вопросом, не питает ли его старый друг все еще страсти к Мелоди, потому что он никогда не собирался вставлять свой член в эту сучку. Греховная ухмылка расплылась по его губам от мыслей, пронесшихся в его голове.

— Я полагаю, у тебя есть план? — спросила Памела, не зная, нравится ли ей выражение лица сына.

— О да, но пойдем, возьмем то, что нам нужно, — сказал Саймон, беря мать за руку.

— Х-х-о-орошо, — смущенно сказала Памела. Она почувствовала, что ее щеки накалились до ярко-красного оттенка. Ее сердце бешено колотилось, пока они шли обратно к проходу, где лежала WD-40. Памела придвинулась ближе к сыну, любуясь тем, что они выглядят как пара, а не как мать и дитя.

— Эта штука должна нам помочь, ты так не думаешь? — спросил Саймон, беря с полки баллончик.

— Угу, — кивнула Памела. Ее глаза изучали лицо сына.

Она смотрела, как он читает инструкции. Ее сердце расплавилось, когда Саймон балансировал на одной ноге, а другой рукой изучал конкурирующую марку.

— Малыш? Я знаю, что вся эта ходьба тяжела для твоей ноги, может, тебе нужно немного присесть?

— Нет, я в порядке, — сказал Саймон, ставя банку конкурента WD-40 обратно на полку.

— Спасибо за предложение. Таблетки начали действовать. Мам, ты покраснела? — спросил он, глядя на нее.

— Может быть. Разве это плохо, что я люблю своего сына? Он наполняет меня таким желанием, какого я не испытывала уже очень давно, — сказала Памела, проведя пальцами по щеке Саймона.

— Возможно, — сказал Саймон с лукавой ухмылкой.

— Тогда я собираюсь прижать тебя к себе, — хихикнула Памела, прижимаясь телом к Саймону.

— Саймон, я люблю тебя. Я знаю, что ты можешь не любить меня так, как я люблю тебя сейчас, но я надеюсь, что со временем ты полюбишь меня так, как когда-то любил мою мать, — сказала она и поцеловала его в щеку.

— Однако я могу подождать этого дня, — удовлетворенно вздохнула Памела, прислонившись щекой к его плечу.

— А пока у меня есть ты, и это все, что для меня важно. Ну, эта сучка бывшая подружка будет проблемой, но об этом мы побеспокоимся позже.

— Я уже придумал, как с ней справиться, — сказал Саймон, протягивая руку матери.

— О боже! Разве ты не джентльмен? — спросила Памела, широко улыбаясь.

— Возможно, — ответил Саймон, пока они шли к садовому центру.

Однако его матери пришлось быстро отстраниться, когда он увидел знакомого человека. Старый друг, с которым он общался, когда учился в школе.

— Саймон! — крикнул мужчина, когда увидел их.

— Привет, Адам, — сказал Саймон, передавая матери баллончик WD-40, чтобы пожать Адаму руку.

— Иди сюда! — сказал Адам, обнимая Саймона.

— Думаю, мы попадем на неисследованную территорию, если ты меня не отпустишь, — пошутил Саймон, похлопывая друга по спине.

— Здравствуйте, миссис Уинтерс, вы, как всегда, прекрасны, — сказал Адам, глядя на женщину, которая стояла рядом с его другом.

— Теперь я мисс Этуотер, Адам, — сказала Памела, тепло улыбаясь молодому человеку.

— О?! Как вы смотрите на то, чтобы потусоваться с молодыми парнями, — сказал Адам, его глаза непристойно пробежались по телу Памелы.

— Эй! — он подпрыгнул, когда Саймон легонько ударил его тростью по ноге.

— Боюсь, что в данный момент я не на рынке, — извиняюще сказала Памела.

— Жаль. Я знаю много парней, которые убили бы за... За очень жаркую ночь с вами, — сказал Адам, отступая из зоны досягаемости Саймона.

— О?! Все эти молодые, крепкие, энергичные мужчины жаждут развлечь меня, — размышляла вслух Памела.

— О да. Не думаю, что вы уйдете неудовлетворенной, — сказал Адам, одарив Памелу похотливой ухмылкой.

— Как жаль, что ты не нашел меня месяц назад. Я не думаю, что ты стал бы возиться с этими маленькими девочками, когда попробовал бы женщину постарше, — сказала Памела, глядя на сына.

Интересно, задело ли его ее поддразнивание. Она быстро опустила глаза. Возможно, у нее уже не было практики, но она все еще знала, когда у мужчины наступает эрекция. Ей нравилось заставлять молодые упругие члены вставать — в частности, член ее сына, — но Адаму не нужно было об этом знать.

— Наверное, нет, — усмехнулся Адам, — Нет, если бы у меня была такая прекрасная леди, как вы, чтобы развлечь меня.

— О боже! Ты просто очаровашка, — сказала Памела, игриво коснувшись плеча Адама.

— Пока меня не пожурили за то, что я просто стою без дела, — сказал Адам, оглядываясь по сторонам в поисках своего начальника.

— Вам нужна помощь? — спросил он, стараясь не смотреть на трость своего друга.

— О, мы как раз идем в садовый центр, — сказала Памела, напуская на себя шарм. — Мне нужно заменить пару растений в доме моей матери для этого пропавшего мальчика, — поддразнила она Саймона.

— Эй, я не пропадал. Бабушка прекрасно знала, где я был, — сказал Саймон, задрав нос.

— Иначе откуда бы ее адвокат знал, как со мной связаться, — сказал он в ответ на поддразнивание матери.

— О?! Есть идеи, какие растения ты ищешь? Я поищу их здесь, чтобы вам двоим не пришлось бродить вокруг, — сказал Адам, приглашая их следовать за собой. — Итак, Саймон, что это за трость, и что случилось с тобой после окончания школы?

— Мое тельце требовало развода, поэтому после долгого судебного разбирательства оно и моя нога расстались, — сказал Саймон в шутку, — Хотя это гораздо лучшее объяснение, чем то, что твою ногу искалечило СВУ.

— Вау. Хорошо. Вот уж чего я не думал, что ты сделаешь, — присвистнул Адам, — Так тебе ампутировали ногу?

— Нет. Подумал, что будет слишком больно иметь дело с одной из этих фальшивых ног. Хотя я действительно переосмысливаю свое решение.

— Можно посмотреть?

— Конечно! Это отвратительно, — засмеялся Саймон, задирая левую штанину.

— Черт. Это просто... — сказал Адам, стараясь не обидеть своего друга.

— Я знаю, — мрачно сказал Саймон. — Посмотрел на это! — сказал он, отвращая своего друга. — После армии я пошел работать в фирму там, где я раньше жил.

— Так ты вроде вернулся насовсем? — спросил Адам, набирая название растения, которое шепнула ему Памела. Он старался не обращать внимания на то, как грудь матери его друга прижимается к нему, и как сладко пахнут ее духи.

— Насовсем, только надо перевезти вещи из моей квартиры, — сказал Саймон. Он последовал за Адамом, как только тот сказал, что у них есть в наличии растение.

— Так Коди и Мэтт все еще здесь, или они куда-то уехали? — спросил он, размышляя, не добавить ли ему унижения Мелоди. Он знал, что она никогда не обращала на них внимания еще в школе, и знал, как они втроем хотели Мелоди.

— Да, но ты не поверишь, что Мэтт теперь зовется Бриттани, — усмехнулся Адам.

— О? Частично или...

— До конца, чувак, — сказал Адам, понизив голос, чтобы мать Саймона не услышала.

— Коди, не знал, что она была Мэттом, когда оправилась после операции. А я знал. Мы подумали, что будет забавно, если она за ним приударит, но это еще не самое интересное. Коди выкрикивал кошачьи призывы, когда она подошла. Как мы смеялись, когда Коди напрягся, когда она его пощупала, — сказал он, удваиваясь от смеха.

— Хотя в защиту Коди скажу, что у Бриттани действительно классное тело. Она даже позволила мне потрогать ее сиськи. Чувак, какие они классные. Она сказала мне, что после того, как она их сделала, она не может перестать их трогать. Вот, посмотри сам, — сказал Адам, доставая свой телефон и прокручивая фотографии их преображенного друга-подруги.

— Ну, молодец, — сказал Саймон, зная, что его друг всегда хотел быть девушкой.

Даже он должен был признать, что если бы он не знал, то не догадался бы, что это Мэтт.

— Эй! — сказал он тихим шепотом, взяв Адама за руку. Он наблюдал, как его мать передвигает контейнеры с растениями. — Тебе ведь все еще нравится Мелоди?

— В смысле? — скептически спросил Адам.

— В том смысле, что вы с Коди все еще хотите ее трахнуть?

— Я слышал, что она переехала. Ты хочешь сказать, что она вернулась?! — спросил Адам, удивляясь, почему он задает такой странный вопрос. — Конечно. Не обижайся, Саймон, но я пытался трахнуть ее еще в средней школе.

— Ничего подобного, — сказал Саймон, ухмыляясь при мысли, что его план может сработать.

— И, возможно, у меня как раз есть для тебя возможность сделать это. Не здесь, — сказал Саймон. Быстро взяв ручку, которая была прикреплена к фартуку Адама, он записал номер своего мобильного телефона на ладони Адама.

— О чем вы, мальчики, говорите? — спросила Памела, положив руки на бедра. Ее левое бедро слегка выгнулось. Пунцовый накрашенный ноготь постукивал по внутренней стороне бедра, направляя взгляд Саймона на ее сладкий персик. Левая рука нежно провела по ее животу, ладонь "поцеловала" ее грудь, глядя на них обоих.

— Черт, — сказал Адам тихим шепотом.

— Говори громче, дорогой. Женщинам нравятся четкие, ясные слова, когда ты говоришь им комплименты, — сказала Памела, одарив их обоих греховной ухмылкой.

— Конечно, я прошу прощения, если вы когда-нибудь бросите того, с кем встречаетесь, — сказал Адам, оставив Саймона.

— Как насчет того, чтобы мы с вами сходили куда-нибудь, поужинали, послушали музыку в павильоне, а потом я покажу вам, чего такой красивой женщине, как вы не хватает в жизни, — сказал он с высокомерной ухмылкой.

— О Боже, Адам, я знаю тебя с тех пор, как Саймон привел тебя домой, когда учился в четвертом классе. И все же, если ты желаешь женщину, похожую на твою мать, то когда этот день настанет, тогда..., — тут Памела наклонилась вперед, позволяя Адаму почувствовать изгиб ее груди, ощутить ее упругость, ее щека прижалась к его щеке, — мой непослушный юный друг может обнаружить, что это больше, с чем он может справиться, — сказала она, устремив взгляд на Саймона.

— О? Вы думаете, что можете сделать это лучше, чем она? — Адам прошептал туманный намек, который оставил Памелу в недоумении.

— Знаете, если вы двое хотите... я могу уйти, — сказал Саймон, размышляя, как далеко его мать собирается зайти.

— А... извини, парень, — сказал Адам, потирая затылок и жеманно ухмыляясь Памеле. — Мы с вашим сыном просто вспоминали старые времена, мисс Этуотер.

— Ах да, давно не виделись. А как остальные двое? Ты пытаешься заманить моего сына в очередное приключение? — неодобрительно спросила Памела с материнской интонацией в голосе.

— Эй, эй, мне было восемь, вы не можете держать на меня зло так долго! — воскликнул Адам, посмотрев на Саймона, и произнес: — Правда? — он вздохнул, когда Саймон кивнул. — Так мы идем?

— Конечно. У меня есть идея, которую я хочу предложить вам троим, так что позвони мне, когда освободишься, — сказал Саймон, приглашая мать к кассе.

— Хорошо, — сказал Адам, кивая в знак понимания, — Я сообщу им, что ты вернулся.

— Так может, расскажешь мне, что происходит на самом деле? — спросила Памела, помахав на прощание Адаму, когда они проезжали мимо входа в садовый центр.

— Привожу в действие свой план, — сказал Саймон, потирая ногу.

— О! — Памела навострила уши. — Я могу чем-нибудь помочь?!

— Пока не знаю, — ответил Саймон, глядя вниз и наблюдая за рукой матери, проходящей по его коленям.

— Ну, ты дай мне знать, хорошо? — сказала Памела, сжимая внутреннюю часть бедра Саймона. — Так как насчет того, чтобы угостить тебя обедом, и мы сможем обсудить этот твой план, — сказала она, проведя пальцем по его паху.

— Как я понимаю, ты возбуждена? Адам тебя возбудил?

— Не-а, — ответила Памела, качая головой, — Это потому, что я наконец-то смогла быть непослушной для тебя, — сказала она, сжимая его руку.

— Так ты не против того, чтобы не заниматься сексом, когда мы вернемся? — спросил Саймон с коварной улыбкой.

— Я никогда такого не говорила! Но мы можем?

— О, я так и планировал, — сказал Саймон с коварной ухмылкой.

— О боже! — Памела громко стонала, пока они сидели и ждали зеленого света. Она извивалась на своем сиденье, пока пальцы Саймона танцевали по её едва прикрытой щели.

— Малыш?! Я не могу вести машину..., — сказала она, прикусив губу, пока Саймон теребил ее клитор.

— Блядь! — Памела зашипела, ее руки опустились на руль, чувствуя прилив соков, когда ее сын только что возбудил ее. Ее тело вздрагивало, когда Саймон продолжал свою атаку.

— О, Саймон! — стонала она, прижимаясь спиной к сиденью, в то время как ее бедра бились о его пальцы.

— Да, малыш, заставь эту сучку кончить для тебя, — сказала Памела с дрожащим дыханием.

— О-о, а моей маме нравится, когда ее мальчик так развратно прикасается к ней средь бела дня?

— Мммм, — чувственно стонала Памела. Она вздохнула, когда свет стал зеленым, и когда Саймон снова убрал руку. Однако ее рука метнулась вниз, схватив его за запястье. — Не-а-а, положи руку обратно на киску, — сказала она, улыбаясь Саймону, когда он вернул руку к ее пизде. — Мой мужчина может трогать мою киску сколько захочет.

— Кажется, кое-кто жалеет, что на ней нет шорт, — сказал Саймон, чувствуя, как материал ее шорт становится влажным, чем дольше он дразнил свою мать.

— Д-да... — Памела низко шипела, когда очередной оргазм затопил ее тело. — С...аймон? Ты был таким с мамой?

— Довольно много, обычно мы занимались сексом три-четыре раза в день, — сказал Саймон с дьявольской ухмылкой. — Вы все хотели увидеть эту сторону меня.

— Т-три? — потрясенно сказала Памела, сжав бедра вместе.

Саймон продолжал терзать ее пульсирующие сверхчувствительные половые губы.

— Я не знала, что ты будешь таким..., — тяжело вдохнула она, давая мужчине в машине рядом с ними беспрепятственный обзор ее груди, когда они сидели на очередном красном светофоре, а ее спина выгнулась дугой.

— Таким раскрепощенным?

— Д-да, — заикнулась Памела, чувствуя, что ее шорты намокли. Она прижалась затылком к подголовнику, ее грудь вздымалась, когда она отходила после восьмого за сегодня оргазма. Хотя да, она была удовлетворена сексуально, но ей хотелось большего, если ее сын еще не был удовлетворен. Она задавалась вопросом, сможет ли она поддерживать его либидо. Она знала, что как только они окажутся дома, ей понадобится еще один душ. Памела хотела, чтобы ее пизда была свежей и чистой к тому времени, когда ее сын снова попробует ее сладкий сок.

— О да, я дрочил по пять раз в день, когда жил дома. Странно, что ты этого не знала. Учитывая, как ты подбрасывала мне эту киску в течение половины выпускного класса, — сказал Саймон, надавливая на вход в ее щель. Он чувствовал, как открывается это влажное отверстие, но не мог этого сделать из-за ткани, которая не позволяла его пальцам почувствовать ее горячие сливки.

— "Burnеr Bоy" тебя устраивает? — спросила Памела, не в силах больше терпеть. Она никак не могла сосредоточиться на дороге, когда ее сын так сочно дразнил ее пизду.

Она быстро заехала на парковку ресторана. Заглушив передачу, она прижала его руку к своему щели, пока пальцы Саймона доводили ее до девятого по счету оргазма.

— Да, Саймон, заставь меня кончить, пожалуйста, — умоляла Памела, расстегивая шорты в надежде, что он поймет намек. Сын не подвел ее.

— Ммм... да, Саймон, трахни мою пизду своими пальцами, — стонала она, мурлыкая от желания.

— Так что у тебя за план? — спросила Памела, когда они сидели в кабинке и ждали свою еду. Ее киска все еще гудела от десяти минут, в течение которых сын держал ее в своей власти. Ее знойные зеленые глаза смотрели на сына, пока она тянулась за соломинкой.

— Пусть Мелоди думает, что я ее трахну, — сказал Саймон, помешивая соломинкой кубики льда в своем стакане.

— О? Ты же не собираешься этого делать?

— Конечно, нет, — фыркнул Саймон.

— Отлично, — сказала Памела, проведя ногой по ноге Саймона.

— Только мы нужны тебе для того, чтобы доставлять удовольствие тебе и этому твоему херу, — сказала она, проведя голой ногой по его паху.

— Вопрос в том, как я собираюсь доставить туда папу? — спросил Саймон больше для себя, чем для матери.

— О, твоя сестра, вероятно, могла бы помочь с этим. Ты знаешь, что он звонит ей без остановки с похорон? Я все время говорю ей, что как только она позвонит ему, он побежит как ищейка, почуявшая запах. А она всегда говорит мне: — У меня теперь есть Саймон, зачем мне идти к человеку, которому нет до меня никакого дела, кроме того чтобы я отсосала у него? — сказала Памела, одарив сына забавной ухмылкой.

— О, помяни дьявола, — усмехнулась она, когда зазвонил ее телефон. — Привет, милая, — радостно сказала она в трубку.

— Привет, мам. Как дела у Саймона? Тебе понравилось проводить с ним время сегодня утром?

— Саймон в порядке, он сидит напротив меня, пока мы разговариваем. Сегодня у нас было небольшое приключение. Нам нужно было зайти в Lоwеs за цветами, и ты никогда не угадаешь, кого там встретили?

— Кого?!

— Мелоди, — сказала Памела холодным монотонным голосом.

— Блядь! Я ненавижу эту суку! Она ведь ничего не сделала Саймону?

— К сожалению, да... она сделала.

— О нет, — вздохнула Эми, — Где вы сейчас?

— Собираемся пообедать в "Burnеr Bоy" на Williаm Dr. вниз по дороге от Lоwеs, — сказала Памела, улыбаясь своему сыну.

— Ну, закажи мне куриную тарелку с барбекю, и я скоро буду. Я не могу допустить, чтобы ты все время задирала Саймона, — сказала Эми, поддразнивая свою мать.

— Хорошо, дорогая, увидимся, когда ты приедешь, — сказала Памела и положила трубку.