Проснись и пой. Часть 15

Никита спал – ничего не чувствовал... зад Никите Андрей подмыл сам, и очко у парня было девственно чистое, – припав губами к плотно закрытому входу, Андрей сладострастно ласкал языком Никитин анус, испытывая наслаждение не только от ощущений, вызванных соприкосновением губ с зоной заветного вожделения, но ещё и от мысли, что он, Андрей, это делает... он это д е л а е т! – он взасос целует парня в очко, ласкает желанную норку языком, губами, предварительно поработав там своим членом... разве это не кайф?

Впрочем, понятие – и ощущение – кайфа у каждого своё: кому – то приятно ласкать языком зад сексуального партнёра или своего возлюбленного, делая это буквально, а кому – то не менее приятно облизывать зад вышестоящего начальника, делая это фигурально; причём, последние это делают – исполняют – публично, ничуть не смущаясь от того факта, что их безобразное поведение оказывает растлевающее влияние на припадающие к телеящику электоральные массы, – кому что нравится – у каждого в этой области свои приоритеты! Андрей видел в геевских фильмах, как парни ласкают языком друг другу анусы, и мысль сделать то же самое приходила Андрею в голову, но дело до этого никогда не доходило... и вот – случай подвернулся!

Молодой пацан – шестнадцатилетний Никита – спал непробудным сном, а ещё он был возбуждающе симпатичен и был тщательно подмыт, а ещё у него, у этого Никиты, была обалденная попка... ну, и как было не воспользоваться таким сказочным стечение обстоятельств – как было можно воздержаться от возникшего соблазна? То есть, воздержаться можно было... да только – зачем? Андрей не видел никаких причин не делать этого – и он страстно, с наслаждением ласкал губами Никитину норку, для удобства ладонями разведя врозь упруго – сочные ягодицы... член у Андрея стоял – дыбился колом, требуя к себе не меньшего внимания, – оторвавшись от Никитиного ануса, Андрей вытянулся на постели рядом с лежащим Никитой, прижался возбуждённо залупившимся членом к Никитиному бедру – полунавалился на Никиту, обняв его, спящего, за плечи...

"Никита... – прошептал Андрей, совершенно не надеясь, что Никита его услышит, и ещё раз прошептал – в самое ухо: – Никита... " Никита никак не отреагировал – он спал, ничего не слыша, ничего не чувствуя... между тем, Андрею хотелось снова, и хотелось так, как будто не было двух предыдущих оргазмов – как будто он, Андрей, в течение предыдущего часа не разряжался полностью Никите и в рот, и в зад; мелькнула мысль вставить член в Никиту спящего – повернуть его набок, пристроиться к нему сзади... но эта мысль Андрея не воодушевила, и Андрей, изнемогая от желания – плотнее прижимаясь к лежащему на животе парню, стал медленно, сладострастно тереться залупающимся членом о Никитино бедро, одновременно с этим лаская свою ладонь о Никитины ягодицы, о промежность, о внутренние стороны ног, легонько массируя пальцем влажные от слюны мышцы Никитиного сфинктера... оргазм в этот раз подкатывал медленно, постепенно, и когда в анусе самого Андрея полыхнуло сладостной щекоткой, Андрей не стал от Никиты отстраняться: кончая, содрогаясь от кайфа, Андрей излил горячую клейкую сперму на Никитино бедро, с силой вжимаясь, сладострастно вдавливаясь в бедро пахом – прижимая спящего Никиту к себе...

Блондинки, брюнетки... в плане воспроизводства без них однозначно не обойтись. А в плане кайфа? Лучше нет влагалища, чем очко товарища... это – в плане кайфа. И как бы не пыжились именуемые гомофобами сексуально ущербные индивидуумы, доказывая с пеной у рта, что однополый секс порочен или позорен, все их потуги в этом направлении не стоят ломаного гроша для любого, кто познал – ощутил и испытал – упоительный кайф наслаждения с парнем, – блондинки, брюнетки... не сегодня и не нами сказано: "женщины для долга, мальчики – для удовольствия", и если начать перечислять всех поэтов и полководцев, императоров и царей, живописцев и музыкантов, философов и прочих известных людей, кто оставил свой след в истории, то у всех гомофобов, вместе взятых, не хватит пальцев, включая пальцы ног, чтобы честно загнуть их при пересчете...

А если к сонму великих добавить бесчисленное количество парней, ничем себя не прославивших? Школьники и студенты, солдаты и матросы, гимназисты и кадеты, лицеисты и стажёры, курсанты, семинаристы, работающие и безработные, домоседы и пилигримы, наглые и робкие, прагматики и романтики, бесшабашные и осторожные, трезвенники и пьющие – и прочие, прочие, прочие... если ли вообще какой – то смысл в этом назывании – перечислении? Очевидное – очевидно! Андрей вытер принесённым из ванной полотенцем Никитино бедро, наскоро – в течение минуты – ещё раз обмылся под душем, вымывая из густых волос собственную сперму, тщательно вытерся, и, погасив свет, повалился на тахту рядом с

Никитой, удовлетворённый и счастливый, – едва обняв спящего Никиту за талию, Андрей тут же провалился в сон, и последней его мыслью, мелькнувшей в отключающемся сознании, были Никитины слова "и завтра... и послезавтра... я тебя в жопу... ты меня в жопу... ", которые произнёс пьяный Никита, подводя итог это сказочной ночи...

Вот потому – то, едва проснувшись – едва открыв глаза и обнаружив себя лежащим позади Никиты, Андрей уверенно скользнул рукой к Никитиному члену, одновременно с этим движением руки вжимаясь пахом, точнее, напряженно вздыбленным членом, в тёплую Никитину попку, – в отличие от Никиты, который, проснувшись, о ночи прошедшей не помнил ничего, Андрей о прошедшей ночи помнил всё; и когда Никита отреагировал на вполне естественные движения Андрея неадекватно – когда он, Никита, дёрнулся от Андрея в сторону, Андрей поначалу ничего не понял, пока не сообразил, что у Никиты, накануне изрядно выпившего спиртного, случился провал в памяти... тотальный провал, – Андрей сообразил это, вспомнив, как однажды он сам, точно так же перебрав лишку на дне рождения, испытал наутро нечто подобное – такой же точно провал... бывает!

Но то, что Никита ничего не помнил, было полдела, хотя ситуация такого беспамятства уже сама по себе была забавна, делая совершенно относительными такие понятия, как "анальная девственность" или даже "сексуальная ориентация", – ночью, трахаясь с Никитой, Андрей несколько раз менял о Никитиной ориентации своё мнение, думая – гадая по ходу траха, гей Никита или не гей... или, во всяком случае, насколько близок Никита к осознанию своего потенциального гейства. А утром вдруг выяснилось, что Никита не только не гей, а вообще, судя по всему, тема эта была ему побоку, точнее, не было вообще такой темы в его мыслях – переживаниях, в его грёзах – мечтаниях, и это делало ситуацию ещё более забавной, в чём – то даже абсурдной... трахнутый, но девственный – может такое быть?

Судя по случаю с Никитой, может такое быть... и если б Андрей после траха, натянув на спящего Никиту трусы, лёг бы от Никиты отдельно или если бы, едва открыв глаза, Андрей не потянулся бы к Никите всем телом, то проснувшийся утром Никита никогда бы не узнал, на что он способен... и не просто способен, а ч т о и к а к он делал в реале – делал конкретно... Никита "ночной" и Никита "дневной": было – и не было, – прикольно! Вот и думай после этого – гадай – угадывай, гей Никита или не гей... "А ночью мы делали тоже так – мы целовались ночью?" – спросил Никита, ничего не помня о прошедшей ночи...

– Ночью мы делали в с ё, что делают парни в подобных случаях... – проговорил Андрей, любуясь Никитой, и улыбка сама собой расплылась на его лице, отчего лицо Андрея тут же засияло, заискрилось радостным – солнечным – светом. – Но! Ты спросил меня, голубой ли ты, и я тебе ответил, что ты не голубой...

– Я сам это знаю! – перебил Никита Андрея. – Ты мне ответь на другой вопрос...

– Легко! – Андрей улыбнулся. – Но прежде... давай местами поменяемся – ложись ты на меня! Давай?

– Легко! – отозвался Никита, невольно подражая Андрею.

Андрей, обнимая Никиту за плечи, плавно перевернулся на спину, увлекая Никиту за собой – перетягивая парня на себя... впрочем, никаких особых усилий от Андрея не потребовалось: Никита с готовностью сам, своей собственной волей тут же взгромоздился на Андрея сверху, и Андрей, шире расставляя под Никитой ноги, чтоб тому было удобнее, одновременно с этим обхватил ладонями ставшие доступными сочные, упруго – мягкие половинки Никитиной попки... твёрдый горячий член Никиты вдавился Андрею в пах, и Никита – отчасти подражая Андрею, отчасти действуя по наитию – раз и другой сладострастно дёрнул бёдрами, с силой вдавливая напряжённый член в Андреево тело.

– Я тебя – как ты меня... – проговорил Никита, пряча под улыбкой невольное смущение.

– Правильно! Ты меня – как я тебя... потому что, Никита, это приятно... это – кайф! И было бы странно, если б ты сейчас лежал без движений – как бревно, – хмыкнул Андрей, ладонями лаская Никитины ягодицы. – Ты, Никита, классный парень... обалденный ты парень – без всяких глюков! Но у тебя есть один вопрос... хочешь, я отвечу тебе сразу, не слушая сам вопрос?

– Ты что – экстрасенс? – Никита, чуть заметно двигая бёдрами – скользя залупающимся членом об Андреев пах, засмеялся. – Давай поспорим... если ты угадаешь, о чём я хочу у тебя спросить, ты шалабан мне стукнешь, а если не угадаешь, стукну я тебе... давай? Спорим на шалабан?

– Спорим... только спорим не на шалабан. Давай так: если я угадаю, я тебе в попку первым вставлю, а если я не угадаю, то первым вставлять будешь ты... согласен?