Петербург для двоих. Сонечка. Ч. 13

Петербург для двоих Сонечка Часть 13

Напоминаю читателям, что каждый из рассказов этого цикла включает короткую экскурсию по Петербургу и эротические приключения героев. Соотношение этих частей всегда разное. Иногда доминирует Петербург, иногда эротические фантазии автора.

........................................................................................

Она теснее прижалась ко мне и нежно поцеловала в губы.

– Едем домой, – спросил я её, – нужно пораньше лечь спать, завтра же рано вставать.

– Бедный, бедный Саша, – Сонечка обыграла название фильма, – двоюродная дочечка не дает ему выспаться? Днями и ночами одни «мучения» от неё!

– Ты знаешь, я готов терпеть такие «мучения».

– Тогда я предлагаю снова пойти домой пешком, а ты по дороге будешь рассказывать всё, что будем видеть.

– Ну, хорошо, только я поведу тебя по совершенно незнакомым местам.

– Веди, Сусанин! С тобой я не боюсь заблудиться!

Мы вышли с ней на Дворцовую площадь, но пошли не в сторону моста, а к Мойке.

– Сонечка, а что это за мост и здание, похожее на театр?

– Откуда же мне это знать, мы там с тобой ещё не были.

– Мост называется Певческий, потому, что на той стороне Мойки певческая Капелла. Надо будет сходить туда, если успеем до твоего отъезда.

– Ты специально меня дразнишь? – Сонечка погрустнела и чуть не заплакала, – ждешь, не дождешься дня, когда я уеду?

– Ну что ты такое говоришь, хорошая моя, наоборот, я хотел тебе предложить насовсем остаться жить у меня.

– Ладно, – она повеселела, услышав мои слова, – обсудим это потом, дома, а сейчас рассказывай дальше.

– А левее здания Капеллы, в доме 12 по набережной Мойки была последняя квартира Пушкина. Оттуда он уехал стреляться на Черную Речку, и его окровавленного, с прострелянным животом привезли домой. А отпевали его здесь рядом, в Конюшенной церкви.

– Странно, как-то, неужели в конюшне была церковь? Это не оскорбительно для Бога?

– Я не знаю, оскорбляло ли Бога такое соседство, но конюшни здесь были не простые, а царские. Представляешь, какой у царя был выезд? На парады, маневры, визиты. А у императрицы свой выезд. Балы, прогулки, гулянья. В Царское, в Петергоф... Первая железная дорога в России была построена, кажется в конце 1837 года, уже после смерти Пушкина. Кстати, ты знаешь, почему русская железнодорожная колея шире европейской на 16 сантиметров?

– Нет, не знаю. Ну ка расскажи!

– Конечно же, это анекдот, но, думаю, основанный на реальных событиях. К Николаю Первому (Палкину) пришли заморские инженеры согласовывать маршрут, то Иимператор приложил к карте линейку и провел прямую линию, но карандаш зацепился за выступающий монарший палец и получился изгиб. Так ведь так и построили, сделали изгиб в этом месте. И ещё один казус произошел. Ещё иностранцы стали уточнять ширину колеи: то спросили:

– Какую делать колею, Ваше Величество? Такую же, как в

Европе, или шире?

– Нахер шире? ответил чисто по-русски царь.

– А, почему ты покраснел, когда сказал это, – поинтересовалась Сонечка, – ты неисправимый скромник. Так бы и сказал – нахуй больше!

– Я заметил, Сонечка, что ты любишь называть вещи своими именами.

– Конечно люблю. Одно дело сказать член, хер и совсем другое ­ хуй! Это слово возбуждает, будит воображение. Так же, как и призыв женщины не трахнуть её а выебать. Трахать можно чьи-то мозги, а на просьбу выебать, следует и соответствующая реакция. Мне очень нравится, как ты меня ебешь, и я не хочу, чтобы ты меня трахал еле-еле. В слове ебешь, уже заложена сила, потенция, буйная энергия. Ну, расправь складки на лбу и улыбнись. Вот так, милый мой дядечка Сашунька.

– Она привстала на цыпочки и снова нежно меня поцеловала, а я прижал к себе это стройное тельце и ощутил прикосновение её остреньких сосочков к груди.

– Так ты хочешь сказать, что у Николая был хуй всего 16 сантиметров в длинну?

– Не знаю, я не ходил с линейкой и не измерял, но, это же легенда. Я знаю, что он был высокого роста, и любовниц у него было видимо-невидимо. Бедный Кляйнмихель замучался усыновлять его внебрачных детей. Ну ладно, об этом дома поговорим, вот она, квартита Пушкина. Правда, музей уже закрыт, но во дворе мы можем погулять.

Мы погуляли по двору, представили себе, что встретили поэта и кивнули ему, и пошли на Конюшенную площадь.

– Ну что, теперь ты видишь, сколько конюшен было у царского семейства. Мы только о царе и царице упомянули, а ведь были ещё и вдовствующие императрицы, Великие Князья со своими женами и детьми. В общей сложности полсотни карет и саней нужно было содержать, хранить, ремонтировать. Служило по этому ведомству уйма людей, так что и церковь была не лишняя. Да, при царе батюшке их было пруд пруди.

– Ну, все, на сегодня экскурсия закончена, идем к метро и едем домой, уже поздно, а нам ещё утром на экскурсию.

– А это что за красота? Церковь похожая на храм Василия Блаженного в Москве.

– Ой, чуть не забыл, это же церковь Спаса на Крови. На этом месте был убит Александр Второй, царь освободитель. Но, это долгая история. Возможно что-то нам завтра расскажет экскурсовод, а потом, я дополню. Сюда надо будет прийти специально, посмотреть кованную решетку Михайловского сада.

Мы доехали на метро до Василеостровской, и уже через пять минут были дома.

– Дядя Сашулечка, я приготовила завтрак, теперь твоя очередь накормить меня ужином! А я пока приму душ!

– Конечно, моя прелесть, сделаю, о чем разговор! А что ты хочешь на ужин? Я как-то не подумал, надо было на выходе из метро заказать пиццу!

– Ну её, эту пиццу! Салатик с кусочком ветчинки и черный кофе. Сливки, я надеюсь, ты мне добавишь! Хихи!

Я сразу понял её намек и опять покраснел.

– Вот дурачок так дурачок, никак не можешь привыкнуть быть естественным, всё время у тебя какие-то зажимы.

– Извини, я человек старой закалки, ещё советской.

– Ты же говорил, что антисоветской, дисидентской. Кто прятал в угольной котельной Солженицына? Ну не самого, а его книги.

– Ну, это совсем другое, мы боролись против засилья коммунистической идеологии, а вот что касалось секса, то мы все были советскими людьми. Иди мыться, – прикрикнул я не неё, – иначе я тебя прямо здесь изнасилую.

– Опять же скажу – дурачок, дурачок, дурачок! Зачем же меня насиловать, когда я сама тебе с удовольствием отдамся?