Персональный ад (часть третья)

БЛАГИМИ НАМЕРЕНИЯМИ ПАДЕНИЕ В АД...

– Михаил, давайте, сейчас прервемся, – предложил Валентин Яковлевич. – Попьем чайку, тогда и продолжим.

– Не смею возражать, – улыбнулся молодой человек, подняв обе руки.

– Вот и славно, – произнес хозяин дома, достал мобильный и позвонил: – Оленька, голубушка, подайте две кружки чая в гостиную. Да. Да. Что к чаю? Одну минутку...

Валентин Яковлевич обернулся к гостю.

– Мне все равно, – поспешил уточнить Михаил.

– Оставляю это на ваше усмотрение, – произнес седовласый мужчина и закончил разговор.

Прошло минут десять, и в гостиную вошла женщина, толкая перед собой декоративную тележку.

На ней, помимо ароматного чая, расположились вазочки с тремя видами варенья и конфетным ассорти, а также блюдце с нарезанными дольками лимона, от которого в воздухе запахло легкой кислинкой.

– Спасибо, Оленька, – произнес хозяин дома.

К нему тут же со словами благодарности присоединился и Михаил.

– Если что-то еще понадобиться, Валентин Яковлевич, зовите, – произнесла женщина и, не задерживаясь ни секунды, покинула комнату.

***

Со дня аварии прошло три года. Много событий произошло за этот период, но мало что изменилось в жизни Эдгарда и Карины.

Девочка продолжала жить жизнью обычного подростка со всеми сопутствующими особенностями переходного возраста. Постепенно Карина принимала и произошедшие изменения своего тела: появление месячных, рост груди. А Эдгард работал все в той же больнице, жил в той же квартире и вел прежний образ жизни, налаженный годами.

И все бы ничего, если бы не одно но: отсутствие близости с женщиной.

Пару раз он пытался самостоятельно завести отношения, но безуспешно. Никому из женщин так и не удалось победить призрак соперницы.

Марина... Только она жила в сердце и мыслях Эдгарда. В сравнении с ней проигрывала любая избранница. Обычно на все про все уходила пара-тройка свиданий. А затем мужчина расставался с очередной пассией и надолго замыкался, уходил в себя, мучился угрызениями совести. Корил себя за слабость, за то, что снова предает любовь Марины и память о ней...

Сознание и тело Эдгарда разделились надвое. И у каждой половинки имелись свои потребности. Сознание цеплялось за прошлое и жило воспоминаниями. Тело требовало одного: реального секса с настоящей женщиной, а не тот суррогат в виде онанизма, что предлагал ему хозяин.

Неизвестно, чем бы закончилось это своеобразное противостояние желаний, если бы не один случай, что кардинально изменил дальнейшую судьбу мужчины.

Случилось все на пятнадцатилетие Карины.

***

Рано утром Эдгард подошел к двери комнаты дочери, чуть приоткрыл ее и прислушался. Лишь мерное дыхание девушки и ее тихое сопение нарушали тишину...

Постояв еще минутку, он все же вошел, держа в руках конверт. Хотел сделать дочери сюрприз перед ее пробуждением. Однако увиденное зрелище застало мужчину врасплох...

Тонкое одеяльце смялось, частично раскрыв спящую девушку. Сквозь тонкую ткань маечки просматривалась упругая грудь с нежно-розовыми сосками. Белые трусики подчеркивали красоту заметно округлившихся ягодиц, плавно переходящие в стройные ноги.

Расслабленное лицо Карины украшала безмятежная улыбка. Волосы растеклись по подушке подобно многочисленным протокам дельты реки.

Наконец Эдгард осторожно приблизился к столику дочери бесшумной походкой, положил на него конверт и вышел из комнаты. Тихонько закрыл дверь и только тогда осознал, что явно не с отцовским интересом разглядывал дочь.

Стало стыдно.

«Я не виноват, что она выросла такой соблазнительной красавицей... – сознание быстро нашло оправдание поступку. – Ну, подумаешь, разок увидел. Так раньше я ее вообще купал голенькой... Что с того?».

Эдгард встряхнул головой, избавляясь от лишних мыслей, и направился в свою комнату. Чтобы не опоздать в больницу, ему следовало поторопиться...

Рабочие будни проходили по давно установленному расписанию. Каждый новый день мало чем отличался от предыдущего. Все та же однообразная обстановка, действия, доведенные за годы практики до автоматизма. Разве что сами пациенты вносили какое-то оживление в серые будни.

Несколько раз перед глазами вновь появлялся образ спящей Карины: нечеткий, расплывчатый, но узнаваемый.

«Надо же, как быстро пронеслось время... И как я не заметил, что девочка повзрослела?..» – отметил мужчина.

Затем его мысли вернулись к подготовленному для дочери сюрпризу и, довольно улыбаясь, Эдгард возвратился к работе.

***

Карина проснулась, но какое-то время нежилась, лежа в кровати. Наконец сладко потянулась, открыла глаза и решилась встать.

Переодеваясь в домашнее, девушка заметила белый конверт. Тут же схватила его и вскрыла. Вложенная открытка выпала в подставленную ладонь.

Ровный каллиграфический почерк отца она узнала сразу.

Помимо поздравления с днем рождения и всяческих пожеланий, текст послания содержал новость, от которой Карина аж запрыгала на месте. Вечером ее ожидал поход в ресторан.

Для любой дочери ее отец является значимым человеком. Вот и для Карины Эдгард представлял собой наглядный пример настоящего мужчины, любящего мужа и заботливого отца. А после трагической гибели мамы он смог стать еще и близким другом, который всегда поддержит, поможет, защитит...

Именно к нему Карина спешила за советом. С ним делилась секретами и переживаниями. И никто не мог заставить ее так звонко смеяться, как отец...

«Раз мы идем в ресторан, то мой наряд должен быть шикарным», – рассудила Карина.

А дальше, ориентируясь скорее на интуицию, нежели на стиль, девушка распахнула дверцы шкафа и заглянула вовнутрь. Осмотрев его содержимое, Карина, как истинная женщина, пришла к единственному возможному умозаключению: «Господи, да мне же надеть нечего!».

То, что шкаф ломился от всевозможных нарядов, значения не имело. Но для того образа, что уже возник в голове девушки, не подходил ни один. Оставалось еще одно место, в котором могло быть нужное платье...

***

– Я дома! – выкрикнул Эдгард, переступив порог квартиры и закрыв за собой дверь. – Карина, ты готова или мне тебя подождать?

– Нет-нет... Я почти готова, папа. Одну секундочку! Все! Я выхожу! – послышался громкий ответ Карины.

Через мгновение послышался легкий стук каблучков и...

В той незнакомке, что вышла навстречу, Эдгард не сразу узнал свою дочь. Перед ним будто стоял другой человек. Длинное в пол черное с серебристым отливом коктейльное платье с боковым разрезом до бедра, изящно сидело на стройной фигуре. В тон платью лакированные туфли-лодочки делали Карину на пару сантиметров выше, а яркий, но не вульгарный макияж на несколько лет старше. Волнистые от природы волосы девушка собрала вместе, оголив плавные изгибы плеч и шеи. Глубокое декольте подчеркивало естественную красоту девичьей груди, а вырез до основания спины подчеркивал гибкость тела бывшей гимнастки.

– Что-то не так, папа? – смущенно спросила Карина, видя замешательство отца.

А Эдгард в этот момент решал, как ему лучше отреагировать: то ли сделать замечание дочери, заставить смыть косметику и отослать переодеться в более скромный наряд, то ли сказать комплимент, восхититься созданным образом роковой красавицы и пойти-таки с ней в ресторан.

Стремительно проносились секунды наряженного ожидания. И после колебаний, наблюдая, как в глазах дочери нарастает тревога и волнение, мужчина выбрал второе.

– Ты сногсшибательна... – наконец произнес Эдгард. – Только в следующий раз предупреждай о подобном. А то я старый, больной человек, и у меня слабое сердце... С испугу и помереть могу...

– Ой, рассмешил! Ха-ха-ха-ха!.. – в заливистом смехе Карины послышался звон колокольчиков. – Ты-то старый?! Папка, ты у меня самый-пресамый! Вот ты какой...

В порыве чувств Карина подскочила к отцу и звонко чмокнула его в щеку.

Приобняв дочь, Эдгард вдохнул исходящий от нее подозрительно знакомый аромат.

«Это же... любимые духи Марины...» ¬– мысленно отметил мужчина, наблюдая в зеркале их совместное отражение.

И пусть он «знал», что возле него дочь. Но на короткий миг, который и заметить-то невозможно, он увидел себя, обнимающего Марину...

Все произошло настолько мимолетно, что Эдгард не стал зацикливаться на этом.

– Ладно, пойдем... – произнес он и уже собрался развернуться, как его остановила Карина, безапелляционно заявив:

– Папа, ты, конечно, у меня замечательный и видный мужчина, но вот в таком виде ты никуда не пойдешь...

Эдгард в недоумении уставился на дочь.

– Что не так?

– Все! – ответила Карина и улыбнулась. – Пойди, переоденься. Я тебе уже все приготовила...

Войдя к себе в комнату, Эдгард сразу заметил приготовленный дочерью для него костюм на вешалке, отглаженную белоснежную рубашку и галстук.

– Вот же, малявка... – беззлобно пробубнил мужчина, спешно переодеваясь. – И все-то ты продумала. Ведь знала, что сегодня не смогу тебе ни в чем отказать...

Вскоре Эдгард уже выходил из своей комнаты.

– Ну вот. Посмотри, совсем другое дело! – крутилась возле мужчины дочь, разглаживая невидимые складки, поправляя воротник и галстук.

После чего девушка взяла отца за локоть.

– Теперь с тобой и в ресторан не стыдно пойти, – лукаво улыбаясь, произнесла Карина.

Эдгард ничего не ответил, лишь выдавил подобие улыбки в ответ.

«Эх, жаль тебя Марина не видит...» – с горечью подумал он, прежде чем они вышли из квартиры...

***

Возвращался домой Эдгард со смешанными ощущениями. И виной тому служили несколько обстоятельств.

Первое из них заключалось в том, что стоило ему с дочерью войти в ресторан, взгляды присутствующих мужчин устремились на Карину. И это несколько напрягало.

Не понравилось, что большинство посетителей приняло дочь за его любовницу. Потому что в их глазах читалось не только восхищение красотой его спутницы, но и ничем неприкрытая мужская зависть.

Карина, не искушенная мужским вниманием, просто балдела от такого интенсивного интереса к своей персоне. Поначалу, немного растерявшись, она лишь сильнее прижималась к отцу, интуитивно ища у него защиты. В то же время глаза дочери задорно сияли. Но потом немного освоилась и стала вести себя чуть рискованнее.

Странным Эдгарду показалось другое. Когда публика приняла его дочь за любовницу – он не только не разозлился по этому поводу, наоборот, принял как должное, теша свое самолюбие.

А во время танца они стали объектом наблюдений и женской половины.

Эдгард танцевал с дочерью только под медленные мелодии. При высоких нагрузках последствия травмы напоминали о себе. Карина сильно переживала по этому поводу. И за внимание к таким мелочам отец заслужил ее искреннюю благодарность.

...Музыка стихла. Танец закончился, и они вернулись к столу. И Карина с разрешения отца выпила шампанское. С непривычки игристое вино ударило девушке в голову, но на душе сделалось легко и беззаботно.

По дороге домой, опьяненная от праздника и алкоголя, Карина уснула на заднем сидении...

– Папочка, я тебя так люблю!.. – прошептала Карина на ухо отцу, пока тот одной рукой удерживал чадо уже не способное стоять на ногах, а другой возился с дверным замком.

Эдгард отнес вновь уснувшую дочь в ее комнату. Уложил на кровать.

«Господи, как же она похожа на...» – подумал мужчина, но побоялся закончить мысль.

Сейчас в полумраке стерлись последние различия, и Карина стала копией своей матери, так горячо любимой им Марины.

От осознания этого факта Эдгарду сделалось не по себе, и по телу пробежали мурашки. А в душе мужчины встрепенулись уже забытые эмоции...

Накопившаяся за день усталость напомнила о себе сильной зевотой.

– Ладно, разбор полетов оставим на завтра, а сейчас спать... – произнес себе под нос мужчина, взглянул на дочь и попытался осторожно разбудить девушку: – Карина... Ка-ри-на...

Только дочурка уже никак не реагировала на его слова.

«Ну не оставлять же ее в платье... Нужно переодеть...» – решил Эдгард.

Раздеть дочь оказалось сложнее, чем представлялось вначале. Проблема заключалась в том, что перед мужчиной то и дело мелькали оголенные участки женского тела. А нагнувшись, чтобы снять с дочери коктейльное платье жены, Эдгард поймал себя на мысли, что он представляет, что раздевает Марину...

Организм моментально отреагировал на подобную фантазию сильнейшей эрекцией. В брюках стало тесно и немного даже больно...

Мужчина пытался сосредоточиться на том, что он переодевает дочь, но любимые духи Марины, которые использовала Карина, вновь и вновь возвращали сознание Эдгарда в сладкий плен фантазии.

Он стоял под ледяными струями душа, но холод не спасал от наваждения. Образ жены не выходил из головы. Оставалась надежда на крепкий здоровый сон. Но и тут не повезло. Попытка уснуть, считая баранов, с треском провалилась на втором десятке парнокопытных.

Огонь, что вспыхнул в сознании Эдгарда, требовал выхода, а тело разрядки.

Обреченно вздохнув, мужчина опустил руку себе между ног. Нащупать окаменевшую плоть не составило труда. Затем, обхватив пальцами крайнюю плоть, он оттянул ее, после чего рука двинулась обратно к головке члена.

Телесные ощущения Эдгард дополнял воспоминаниями былых любовных утех. Вот только если мысленно мужчина ласкал грудь жены, то на кончиках пальцев ощущалось прикосновение к груди дочери.

При всем понимании «неправильности» подобного, сильнейшее возбуждение уже доминировало над здравым смыслом. И чем сильней становилось возбуждение, тем больше размывалась грань, разделяющая образы Марины и Карины.

Различие между желанием и похотью также стерлось. Зажмурив глаза от нахлынувшего удовольствия, Эдгард жестко мастурбировал. Резко. Сильно. На грани физической боли, но кайф от этого становился лишь острее...

От напряжения тело мужчины покрылось капельками пота. Взмокшие волосы прилипли ко лбу. Дыхание то ускорялось, заставляя Эдгарда жадно ловить ртом каждый глоток воздуха, то резко останавливалось. И тогда, стиснув в зубах край подушки, мужчина громко стонал, пребывая в состоянии дикого экстаза.

Эдгард застыл, словно пораженный ударом молнии. В промежности возникла приятная пульсация, а из члена начало обильно извергаться семя. Образы Марины и Карины слились, став единым целым...

Его дыхание, наконец, выровнялось, а в голове появилась ясность.

Пережитое ощущение не шло ни в какое сравнение с тем, что мужчина испытывал ранее. Единственное, с чем он мог провести параллель – это полноценный секс. Ну, почти. Во всяком случае, максимально близко к нему.

Окончательно придя в себя, Эдгард вновь направился в душ смывать с тела следы спермы.

– М-да... Перестарался... – усмехнулся мужчина, убирая испачканную простыню.

Затем постелил новую.

И вот, избавившись от компрометирующих «улик», Эдгард позволил себе расслабиться.

Засыпал мужчина с улыбкой на лице, привычно обняв подушку жены...

***

На следующий день мужчина проснулся в прекрасном настроении, что стало большой редкостью в последнее время. Карина еще спала.

– Пусть отоспится после вчерашнего, – решил Эдгард и не стал ее будить.

***

– Прости, папа, я больше так не буду, – простонала Карина, расплачиваясь за вчерашнюю несдержанность. – Кто же знал, что после «так хорошо», будет настолько плохо?

– Я знал. И честно предупреждал, – ответил Эдгард. – Тебе напомнить, что ты мне ответила?

– Нет, не нужно... – тяжко вздохнула Карина. – До сих пор стыдно... Капли больше в рот не возьму...

– Ну не стоит горячиться, а также впадать в крайности и давать несбыточные обещания. Просто слушай, что тебе старшие советуют...

– Договорились... – произнесла девушка, и вяло ковыряясь вилкой в тарелке, поинтересовалась: – Пап... а какие у тебя планы на сегодня?

– Да, никаких... – честно ответил мужчина.

Потом задумался. Настроение, как и погода за окном, отличное. Просиживать такой день в четырех стенах не хотелось. Решение, как поступить, напрашивалось само.

– А знаешь, что? – обратился отец к дочери. – У меня к тебе такое предложение: мы сейчас одеваемся и идем гулять в город. Устроим продолжение твоего дня варенья. Что скажешь?

– Папка, ты гений! – Карина так резво вскочила со стула, что чуть было не опрокинула его.

На мгновение прижалась к отцу, а затем звонко чмокнула мужчину в щеку и буквально выпорхнула с кухни.

– Я знаю! – крикнул вдогонку Эдгард.

«Вот же неугомонная егоза», – с усмешкой подумал он, убирая со стола...

***

Возвращались они поздним вечером. Прогулка в парке закончилась катанием на катамаране на парковом озере. Много и долго общались. Остаток дня они провели в парке аттракционов, весело развлекаясь и ни в чем себе не отказывая. В глазах Карины читалось безмерное восхищение отцом, а счастливая улыбка не сползала с лица.

Полученные впечатления вытеснили из памяти мужчины недавние фантазии. И только роковая случайность напомнила ему о сходстве дочери с женой...

Уже дома Карина поспешила принять освежающий душ:

– Девочки идут первыми, – безапелляционно заявила она, исчезая за дверью в ванной комнатой.

Эдгард лишь снисходительно улыбнулся в ответ, прошел в гостиную, удобно расположился на диване. Включив телевизор, мужчина стал искать что-нибудь интересное.

Сигнал с пейджера застал расслабившегося мужчину врасплох. Разуваясь, он положил его вместе с ключами на тумбочку в прихожей. Вскочив с дивана, Эдгард со всех ног бросился в коридор. Как назло именно в этот момент Карина вышла из ванной комнаты.

Столкновение отца и дочери стало неизбежным...

Вот только Карина, налетев на Эдгарда, отскочила от мужчины как мяч от стенки. И не сумев сохранить равновесие, приземлилась на попу. В фильмах подобные ситуации выглядят комично. Но это в кино. Падая, девушка рефлекторно развела руки, стремясь найти опору и смягчить падение. Ничем не сдерживаемое банное полотенце легко соскочило, представив свою хозяйку в неглиже.

Эдгард застыл каменным истуканом, забыв, что искал. Перед ним обнаженная дочь сидела на полу, чуть раздвинув ноги. Взор мужчины невольно блуждал по интимным местам на теле девушки, переходя то на грудь, то на девичий лобок, покрытый темной порослью волос, то на розовые лепестки половых губ...

Покраснев как вареный рак, Карина нервно схватила лежащее рядом с ней полотенце, прикрылась им, громко ойкнула и нырнула обратно в ванную комнату, сверкнув напоследок светлыми ягодицами.

Мгновение спустя мужчина уже находился в коридоре и читал сообщение с пейджера.

А через минуту домой уже позвонили из больницы.

В автобус въехала фура. Трое погибших. Множество пострадавших, которых развезли по ближайшим больницам. Эдгарда вызвали как опытного специалиста. Мужчина и девочка подросток получили особо тяжелые травмы и нуждались в незамедлительной операции.

«Так даже лучше...» – подумал он, закончив разговор.

– Карина, меня срочно вызывают на работу! – прокричал Эдгард дочери. – Когда вернусь, не знаю. Остаешься одна. Будь умницей!

– Хорошо, папа... – прозвучал в ответ голос дочери.

«Вот и удалось избежать неловкой ситуации с объяснениями, а завтра все забудется», – мысленно произнес мужчина, собираясь покинуть квартиру.

– Меня нет! – бросил он и захлопнул дверь.

***

Эдгард вернулся домой только под утро. Он практически всю ночь провел в операционной, борясь за жизнь пациентки. Теперь же измотанный бессонной ночью мужчина желал одного – спать.

– Привет, пап! А я тебе тут оладьи испекла... Завтракать будешь? –спросила Карина, как только отец вернулся.

– Привет, родная... – Эдгард поцеловал дочь в щеку. – Извини, не сейчас. Вот проснусь, обязательно поем, обещаю.

И мужчина усталой походкой прошел в спальню. Разделся, лег и отключился...

Эдгарду снился сон. В нем он очутился на тропическом острове посреди океана. Плотные заросли, оплетенные лианами, делали лес похожим на непроходимые джунгли Амазонки. Зелень радовала всевозможными оттенками зеленого. Высоко в небе светило солнце, а в воздухе смешались ароматы цветов и растений. Жужжали насекомые. В густых кронах деревьев, скрываясь от посторонних глаз, обитали птицы, и каждая пела свою песню...

Издалека доносился шум падающей воды. Недолго думая, Эдгард направился на звук водопада. Спустя какое-то время мужчина вышел к небольшому водоему. В кристально чистое озеро с отвесной скалы ниспадали сверкающие на солнце струи чистейшей воды. Ударяясь о камни, они поднимали облако мелких брызг, в которых застыла радуга.

В центре озера на большом и плоском камне спиной к лесу, будто наяда, сидела обнаженная девушка. Плавные изгибы тела приковывали взгляд. На нежной матовой коже бриллиантовой россыпью сверкали капельки воды. К ним так и хотелось прикоснуться...

Из-за укрытия Эдгард мог беспрепятственно наблюдать за незнакомкой. В ее красоте ощущалась особая магия. Но, сосредоточившись на обнаженном теле девушки, стало не до размышлений о высоких материях. Созерцая красоту незнакомки, мужчина возбудился. А когда пробуждается желание, мозги отключаются.

Эдгард решил не торопить события и ждать. Вскоре терпение вознаградилось. Окончив купание, девушка вышла на берег. К сожалению, ее лицо скрывалось за мокрой прядью волос, и увидеть его так и не получилось. Но тело удалось рассмотреть во всех подробностях.

Между тем незнакомка легла животом на горячий песок, подставив под солнечные лучи свою спину.

А Эдгард буквально сходил с ума от охватившего его дикого желания. Возбужденная плоть требовала свободы.

«А... Была не была... В конце концов, это мой сон, моя фантазия... а значит, мои правила...», – пронеслось в голове мужчины.

Этот простой вывод послужил сигналом к действию. Сбросив одежду, он выскочил из-за укрытия подобно хищнику из засады и набросился на девушку.

Мужчина придавил собой тело жертвы в песок. Одной рукой схватил ее за шею, другой уперся в ее спину. Ногами раздвинул девичьи бедра и буквально вонзил свой окаменевший член в лоно незнакомки...

Это чувство, когда головка члена раздвигает нежные лепестки половых губ, проникает в узкое влагалище, сводило с ума. И Эдгард, ощущая во сне полную свободу и безнаказанность действий, ничем себя не ограничивал, а потому трахал грубо и жестко.

Девушка под ним извивалась и стонала. Что-то в ее стоне показалось знакомым так же, как и в ней самой. Но понимание этого постоянно ускользало от сознания мужчины, охваченного возбуждением.

И вот когда мужчина, находясь на пике сильнейшего наслаждения собирался кончить, девушка обернулась...

– Что?! – произнес шокированный Эдгард.

Девушка, которую он насиловал – его дочь Карина...

Мужчина проснулся в холодном поту с сильной эрекцией, от которой внизу живота сделалось больно.

– Чушь полнейшая... Я... Карина... Бред... – проговорил Эдгард, вытирая ладонью испарину со лба.

Однако то сладкое ощущение необузданного и неудержимого секса никуда не ушло...

***

Последующие дни незаметно сменяли друг друга. Прошла неделя. Другая.

Вот только Эдгард так не смог обрести прежний душевный покой. Мысли то и дело возвращались к странному сну, от которого становилось не по себе. В то же время, терзаемый внутренним противоречием, он все чаще начал украдкой засматриваться на дочь, будто в ней скрывался ключ к его спокойствию.

Наблюдая за Кариной, Эдгард все чаще замечал изменения, произошедшие с ней. Это относилось не только к телу, которое становилось все более женственным и привлекательным, но и к тому, что не сразу бросалось в глаза. Например, Карина копировала некоторые жесты своей матери. При внешнем сходстве подобное поведение еще больше усиливало этот эффект.

В такие моменты Эдгард ловил себя на том, что перестает замечать разницу между покойной женой Мариной и дочерью Кариной. И чем сильнее размывалась эта грань, тем труднее становилось контролировать себя, а в чувства и эмоции вносились смятение, путаница и хаос.

***

На душе Эдгарда царил полнейший раздрай, а длительное физическое воздержание лишь усугубляло и без того непростую ситуацию.

Мужчина пытался самостоятельно решать эту проблему. Несмотря на очередные угрызения совести из-за чувства измены покойной жене, он предпринял еще пару самостоятельных попыток познакомиться с представительницами противоположного пола. Однако его растерянность, нервозность, а в результате скованность и нерешительность, портили первое впечатление у женщин. А одной мужской красоты для налаживания отношений явно недостаточно.

Тотальное невезение не могло не ранить мужское самолюбие и не вызвать обиды и ответной озлобленности...

Время не стоит на месте. День сменяется ночью, за ночью начинается новый день. Жизнь продолжается...

Эдгард по-прежнему мучился болезненной эрекцией по утрам, а во сне ему снились жена и дочь. Обе прекрасные и все чаще обнаженные...

Стиснув зубы, мужчина старался взять свое тело и сознание под контроль. Но, как назло, эффект от усилий был обратный.

***

Эдгард сидел в своем кабинете. Очередное дежурство хоть и проходило спокойным, но мужчина ощущал себя разбитым и подавленным.

– Да как мне после этого дочери в глаза смотреть? – вполголоса произнес мужчина, обращаясь к самому себе.

В памяти всплыли события предшествующего дня.

Карина вместе с классом ездила на природу отдохнуть в живописном местечке на берегу реки, что синей лентой оплетала лес. Эдгард уже побывал там в одну из подобных поездок. Воспоминания остались двойственными.

С одной стороны, он смог в тайне полюбоваться телом дочери, представляя Марину. С другой – он сам стал объектом назойливого внимания классного руководителя Карины – молодой и достаточно эффектной женщины. Ее привлекла мужская красота Эдгарда, а отсутствие жены давало пространство для маневров. Однако вдовец категорически не замечал ее стараний, и план по соблазнению отца своей ученицы претерпел крах. Впервые ее женские чары не подействовали на мужчину...

Эдгард с дочерью вернулись домой уставшие, но довольные, с целым багажом впечатлений и фотографий. Но Карина стала жаловаться на сильную боль в голове и колене.

Для таких случаев, когда последствия полученной в аварии травмы напоминали о себе, Эдгард хранил целый набор лекарств, начиная от обезболивающих до снотворного. Их он и предложил дочери. И спустя некоторое время она тихо и мирно уснула, сидя перед телевизором в гостиной в своем любимом кресле

Отцу не хотелось будить Карину. Просто взял на руки спящую дочь и отнес в ее комнату. Уложил на кровать, но не торопился уходить.

«Не будет же она спать в одежде...» – шепнул сам себе мужчина.

Внутреннее колебание продлилось недолго. Вскоре Эдгард начал раздевать дочь. Свободную майку с коротким рукавом он снял первой. Взору мужчины предстали упругие груди с двумя горошинками сосков в розовом ореоле. Следом за майкой отправились и спортивные штаны.

Бедная девушка так сильно умаялась, что даже не проснулась в процессе раздевания. А Эдгард не спешил ее одевать...

Он смотрел на свою полуобнаженную дочь и боролся с внутренними демонами.

Раздевая Карину, мужчина вольно или невольно касался ее тела. И каждое прикосновение, словно глоток алкоголя, туманило рассудок.

«Боже мой... – мысленно простонал Эдгард. – Я уже и забыл, каково это быть с женщиной, ощущать под ладонью упругую, но податливую грудь, ощущать кожей как твердеет сосок, ласкать ее бедра, проникать в горячее, истекающее влагой лоно...».

Взгляд мужчины спустился ниже. Прошел по плоскому животику дочери и остановился у нее между ног, где под тонкой тканью нижнего белья отчетливо проступали контуры половых губ и ложбинка между ними.

На мгновение Эдгару опять показалось, что перед ним лежит Марина. Наваждение продлилось недолго, но мужчина очень сильно возбудился.

Поддавшись искушению, он расстегнул ширинку домашних брюк и высвободил из тесного плена белья свой член. Тот потемнел от притока крови. Покрылся вздутыми венами. А на кончике головки появились капельки смазки.

«Нет! Так нельзя! Она же моя дочь!» – отчаянно кричало сознание, но рука мужчины уже жила собственной жизнью...

Длительное воздержание, пробудившийся сексуальный голод и адреналин необычной ситуации делали ощущения яркими, сильными, умопомрачительными.

Очнулся Эдгард, когда с протяжным стоном обильно кончал в подставленную ладонь. И все равно несколько крупных капель спермы попали на пол.

Мужчина выскочил из комнаты дочери как ошпаренный. В ванной комнате привел себя в порядок, но ему еще предстояло вернуться на место преступления.

Запоздало пробудившаяся совесть и чувство вины терзали разум Эдгарда, заставляя ненавидеть самого себя. И в то же время часть сознания самодовольно улыбалась, вкусив запретный плод.

Мужчина перевел дыхание и, наконец, нашел в себе силы переступить порог комнаты. Карина повернулась набок, частично укрывшись покрывалом, и сопела в такт мерного дыхания.

Эдгард шел, будто по раскаленным углям. Каждый шаг давался невероятным напряжением сил. Мужчина почти не дышал, чтобы случайно не потревожить дочь. Не представлял, как будет оправдываться, если та проснется. Но был уверен, стоит Карине увидеть следы на полу, она сразу же все поймет, и тогда их отношениям придет конец. Этого мужчина допустить не мог. Жену он потерял. Потерять дочь из-за такой мелочи? Да ни за что...

Эдгард вернулся к себе. Его трясло как в лихорадке. Сказалось сильнейшее напряжение. Но засыпал мужчина уже с улыбкой на лице, испытывая приятное облегчение внизу живота...

И вот, стоило войти к себе в кабинет и остаться наедине с собой, как битва с внутренними демонами началась с новой силой, однако семена похоти уже упали на плодородную почву. И как бы Эдгард не переживал о случившемся, часть его хотела повторить подобное еще раз. Ради тех чувств и эмоций, что он испытал, ради того мимолетного чуда, способного оживить Марину...

***

Дни продолжали сменять друг друга. Таяли листочки отрывного календаря. Копились внутренние противоречия Эдгарда.

Как не любил он свою дочь, а любовь к жене не становилось слабее. Тут даже время оказалось бессильно. Мужчина по-прежнему устраивал длительные промежутки воздержания. И только, когда желание начинало сводить с ума, прибегал к мастурбации. Вот только с недавних пор Эдгард стал замечать, что она не приносит прежнего облегчения. Механика заученных движений больше не приносила желаемого удовлетворения. Мужчина и не понимал, что виной тому похоть, что отравила его сознание, пустив корни в его рассудок.

Эдгард постепенно начал замыкаться в себе, надолго погружаясь в бесполезные раздумья. Время и силы тратились впустую, не принося результата. И все потому, что отсутствовала конечная цель. Размышления ради самих размышлений. Бесконечный цикл, перегружающий мозг, но не приносящий ни пользы, ни облегчения...

Невозможность разрешить внутреннее противоречие на фоне неудовлетворенной потребности в качественном сексе привели к участившейся раздражительности. Порой мужчина терял чувство времени. Забывал вовремя поесть, чем сильно огорчал дочь.

«Ну почему так? – в очередной раз спрашивал себя Эдгард, возвращаясь домой. – В чем дело? Почему я чувствую Марину только возле Карины? Ведь это же неправильно... Так не должно быть...».

А в ответ вспоминались те эмоции и ощущения, что он пережил, раздевая Карину, а потом рассматривал ее полуголую. И ведь не дочь он видел перед собой, а жену. Это ее тело манило его к себе. И руки касались не Карины, а Марины... И только тогда он снова ощутил себя живым...

«Но это же дочь!» – кричал здравый смысл.

«А ради нее ты готов забыть жену?» – вопрошало сознание.

«Я люблю Карину и не причиню ей вреда», – не сдавал позиции рассудок.

«И готов забыть любовь к Марине?» – звучал новый вопрос, на который следовало найти ответ.

«Я никогда ее не забуду. Никогда не предам!».

«Но ведь Карина – это плоть от плоти Марины, а значит ее часть, разве нет?» – звучал новый вопрос.

«И что с того?».

«Так признай это. Признай и то, чего ты хочешь...Ведь хочешь? О да, я знаю... Ты хочешь вновь испытать тот миг, когда понял, что смог оживить для себя уже почти забытые чувства и эмоции... Разве нет?.. Признай и ты... поймешь, что должен сделать дальше», – рассудок, пораженный похотью, искал повод и возможность получить желаемое и заранее все оправдывал.

На мгновение Эдгард застыл, едва не столкнувшись с прохожим.

«Но если Карина обо всем узнает...» – начал сдавать позиции здравый смысл.

«А если не узнает?» – И эта простая мысль изменила все, снесла последние нравственные барьеры.

Похоть и вожделение вырвались на свободу, подчиняя сознание, подавляя благоразумие...

***

В последующие дни Эдгард ломал голову над задачей: как вновь пережить ощущение близости с Мариной? Ответ находился буквально под носом, но осознал его мужчина не сразу...

А Карина терялась в догадках, не понимая, чем вызвано резкое изменение в поведении отца. Она переживала, когда почувствовала, что папа от нее отдалился. И причину девушка искала в первую очередь в себе. Переживала. Нервничала.

Хотела поговорить с отцом, но разговор по душам все время откладывался. То отец задерживался допоздна на работе и приходил уставший. То его мрачный и задумчивый вид отбивал у Карины всякую охоту к общению...

***

Последняя учебная неделя месяца пролетела незаметно.

Все предыдущие дни Карина интенсивно готовилась к городской олимпиаде по химии и большую часть дня проводила с учительницей в школе. Приходя домой, она спешно готовила ужин, после чего вновь погружалась в волнующий мир формул, реакций и расчетов.

Потраченные силы и терпение окупились сполна. Возвращаясь домой, Карина несла с собой ценный трофей: почетную грамоту победителя этой самой олимпиады.

Окрыленная заслуженным успехом, девушка не шла, парила, едва касаясь асфальта. Жизнь – прекрасна, мир – добр, настроение отличное...

Уже находясь в доме, Карина представляла, как похвастается своим успехом перед отцом, строила планы на выходные.

У Эдгарда на конец недели имелся свой тайный план. Мужчина долго его обдумывал и не менее тщательно подготавливал. Победа дочери оказалась весьма кстати, и ускорило воплощение задуманного.

Под благовидным предлогом Эдгард организовал торжественный ужин.

***

Карина искренне радовалась за отца. Наконец-то, он стал похож на себя прежнего. А то ходил угрюмый. Почти не разговаривал, словно специально избегал общения... Визуально даже состарился.

Теперь отец вновь улыбался. В его глазах читалось восхищение. И пусть изредка от его мимолетного пристального взгляда Карина смущалась и испытывала некоторую неловкость, заострять на этом внимание не хотелось...

В разгар вечернего застолья Карина почувствовала сонливость и начала безудержно зевать.

– Кажется, я опять не рассчитала силы... – запинаясь, выговорила девушка.

– Если устала, иди спать, – произнес Эдгард и добавил с улыбкой: – Тебе помочь или сама дойдешь?

– Сама, – ответила Карина и встала из-за стола. – Спасибо, папа... Спокойной ночи...

– И тебе спокойной ночи...

Мужчина остался один.

– Что я творю? – прошептал Эдгард.

Он нервничал и сильно волновался. Дрожащие пальцы отбивали по столу барабанную дробь.

«А может не стоит?..» – робко подал голос здравый смысл.

«Поздно! Рубикон перейден, да и мост я уже поджог...» – возразил внутренний голос, что с недавних пор шел на поводу у похоти.

Эдгард взглянул на настенные часы.

«Почему мне кажется, что секундная стрелка движется медленнее обычного?» – пронеслось в мыслях мужчины.

Так...Так... Тик... Так...

Секундная стрелка двигалась по кругу.

Тук-тук... Тук-тук...

В такт с часами билось сердце...

Прошло полчаса...

«Она уже должна крепко спать...» – подумал Эдгард, разглядывая в руках стеклянный пузырек с белыми таблетками.

Он умышленно не назвал дочь по имени, боялся, что не сдержится и передумает...

***

Эдгард стоял перед комнатой Карины. Удары сердца оглушали. Никогда еще в своей жизни ему не приходилось испытывать столь сильное волнение. Даже проводя свою первую самостоятельную операцию, он был куда спокойнее.

Но стоило открыть дверь и сделать шаг вперед, как все сомнения и угрызения совести остались позади.

– Карина, ты спишь? – прозвучал в тишине негромкий голос мужчины.

Ответа не последовало.

– Спишь? – Эдгард чуть громче повторил вопрос.

И снова ничего не услышал.

Тогда осмелев, он наклонился и потряс дочь за плечо. Карина не проснулась.

Отсутствие какой-либо реакции сорвало последний предохранитель в сознании мужчины. Его взгляд изменился. Что-то новое появилось в нем. Не отец так смотрит на дочь, а мужчина на свою любимую...

– Ну, здравствуй, Марина... – опускаясь на колени, произнес Эдгард. – Мне так не хватало тебя...

Скупая слезинка серебряной капелькой скатилась по щеке. Смахнув ее, мужчина прильнул к губам дочери в поцелуе. И вложил в него всю нерастраченную страсть к жене. И пусть ответа не последовало, но адреналин и собственная фантазия кружили голову ничуть не хуже.

– Мариночка... – голос предательски дрожал. – Я так скучал... Так... хотел... тебя...

Руки сами потянулись к неподвижному телу дочери, но в последний момент мужчина отдернул их.

Поднялся с колен. Подошел к двери и, выглянув в небольшой коридор между комнатами, закрыл ее, словно кто-то мог увидеть его.

– Я иду к тебе, Марина, – произнес Эдгард, направляясь к дочери...