Персональный ад (часть четвертая)

НА ПОВОДУ У ПОХОТИ

– Стоит разворошить едва тлеющие угли и дать огню новое топливо, как жаркие языки пламени вновь начнут чарующий танец. С Эдгардом случилось нечто похожее, – произнес Валентин Яковлевич, поправил в камине догорающие поленья и подбросил новые. – Вот только огонь не всегда является символом чего-то хорошего. Ведь он не только согревает и светит. Огненная стихия подобна дикому зверю: едва почувствовав волю, она способна вырваться из-под контроля и начать разрушать все, к чему прикоснется... Такая уж у нее природа...

Добавил мужчина и умолк, погрузившись в свои мысли.

Михаил заинтересовался историей. Ему хотелось поскорее услышать, что же случится с ее героями дальше, но торопить Валентина Яковлевича – значит проявить неуважение. Молодому человеку оставалось лишь набраться терпения и ждать, когда он сам продолжит рассказ...

***

Эдгард поднялся с колен. Подошел к двери и, выглянув в небольшой коридор, закрыл ее, словно кто-то мог увидеть его.

– Я иду к тебе, Марина, – оборачиваясь, произнес мужчина и направился к дочери...

Уже стоя возле ее кровати, его охватил трепет; задумка удалась. Карина спала, погруженная в сон дозой снотворного, и теперь он мог, наконец, прикоснуться к Марине...

Дрожащими от волнения руками Эдгард отодвинул мешающее ему одеяло. Закрыв глаза, мужчина приблизил лицо к волосам девушки и жадно втянул носом их аромат. От разбросанных по подушке локонов исходил цветочный аромат.

– Лаванда... ее любимый... – благоговейно прошептал Эдгард и прикоснулся к ним губами.

Сердце тоскливо сжалось. В памяти тотчас возник образ покойной жены. Ведь именно этим ароматом пахли ее волосы.

– Марина... – буквально простонал мужчина. – Ты явилась ко мне, Мариночка...

Все так же, не раскрывая век, Эдгард коснулся скулой щеки Карины. А затем медленно и осторожно приблизился к ее губам.

– Марина... я так... скучал... без тебя... – страстно шептал мужчина, нежно целуя дочь. – Мне так плохо без тебя, Марина... так плохо...

Его руки легли на хрупкие плечи Карины. Пальцы нащупали тонкие полоски бретелек и тут же спустили их. Оторвавшись от поцелуев, мужчина приподнял безвольное тело Карины и стянул через голову ее маечку. Трусики на первый раз решил не снимать. Уложив дочь обратно, мужчина начал спешно раздеваться. Снотворное не будет действовать всю ночь, а потому не стоит затягивать задуманное.

Вскоре Эдгард стоял голым перед полуобнаженной дочерью. Его член возбудился еще с первых поцелуев и теперь гордо смотрел вверх, почти прижимаясь к животу. Осознание происходящего, вид манящих упругих девичьих грудей возбуждал, пьянил, будоражил фантазию. Причем даже сильнее, чем мог представить себе Эдгард. От передоза адреналина его трясло так, будто через него пропустили разряд электричества. В горле моментально пересохло. Новая попытка назвать имя любимой, сказать о том, как сильно он ее хочет, вызывала лишь мышечный спазм, а вместо слов раздалось неразборчивое сипение. Впрочем, в подобной ситуации слова и не нужны...

Он лег к дочери в постель, прижался к ней телом... Своими губами нашел ее. Руки блуждали по телу спящей девушки, постоянно возвращаясь к грудям и ягодицам.

Насладившись поцелуями с воображаемой Мариной, мужчина уже не мог остановиться. Похоть требовала большего. Фантазия рисовала в сознании все новые картины близости с ожившей Мариной. И тело мужчины мгновенно реагировало на каждый подобный образ...

В какой-то момент Эдгард завыл. Давно забытое возбуждение завладело им без остатка. Член разбух сильнее обычного и, покрывшись узловатыми венами, грозил лопнуть от переизбытка крови. Вздутые жилки, казалось, пульсируют под сумасшедший ритм сердца...

Эдгард навис над телом дочери, стоя на коленях лицом к лицу. Несмотря на относительно юный возраст, тело у Карины уже довольно неплохо сформировалось. И пышные округлости грудей служили тому явным доказательством.

Протянув руку, мужчина взял с прикроватного столика заранее приготовленный тюбик с кремом и выдавил его содержимое в ладонь. Затем смазал ложбинку между грудями, остатки крема размазал по члену. После чего Эдгард поудобнее разместился над телом дочери.

Мужчина закрыл глаза и отдался во власть ощущений. Волнение, трепет, тоска и сильнейшее возбуждение переполняли его, сочетаясь в гремучем коктейле, обостряя восприятие...

Положив ладони на упругие груди, Эдгард начал массировать их. Увлажненная кремом кожа усиливала ощущения от прикосновений к нежной коже. В сознании рисовалась картина: он и Марина, оба молодые и по уши влюбленные, первый раз остались наедине; желание переполняло их, и после некоторых колебаний они решились на первый в их жизни сексуальный контакт...

А наяву мужчина уже поместил свою возбужденную плоть между девичьих грудей, прижав их по бокам руками и, сдавив, таким образом, член. Дальше последовало легкое движение тазом назад. Головка члена исчезла в глубокой ложбинке. Тут же Эдгард двинул тазом вперед. Член выскользнул из нее, и, продолжая скользить между грудями, направился дальше, пока не коснулся приоткрытых губ Карины. После своеобразного поцелуя, член вновь устремился назад.

Вначале мужчина двигался нежно и плавно, смакуя каждое мгновение. В его сознании смешалось все: и воспоминания из прошлого, и откровенные фантазии, и волнующий момент близости в настоящем. Эта гремучая смесь позволяла ощущать единение с любимой женщиной... Словно она, и правда, была жива и находилась с ним...

Переполненный сексуальным возбуждением, Эдгард кончил быстро. Лишь в последний момент спохватился и догадался подставить ладонь под извергающееся семя...

Затем гигиеническими салфетками мужчина вытер грудь дочери, убирая следы крема. Одел снятую маечку. Накрыл одеялом. Покидая комнату дочери, Эдгард точно знал – ничто не выдаст дочери его ночное приключение.

Когда на следующий день Карина проснулась и вела себя как обычно, ни о чем не догадываясь, мужчину стали одолевать муки совести.

«Как я мог с ней сделать такое? Прости меня, девочка...» – Эдгард мысленно попросил у дочери прощения.

Новый день начался как обычно. Сначала водные процедуры, затем легкий завтрак. Спустя еще несколько минут, мужчина уже спешил на работу. В дороге нет места лишним мыслям. Мозг настраивается на работу, что-то анализирует, планирует, прогнозирует...

День выдался загруженным из-за двух запланированных операций, одна из которых, долгая и сложная, продлилась несколько часов.

И только поздним вечером, возвратившись домой, Эдгард позволил себе расслабиться. Некстати в памяти всплыло содеянное с дочерью...

Стало стыдно за себя, за проявленную слабость.

Карина встретила уставшего отца радостной улыбкой. Окружила вниманием, заботой. Девушка взяла за правило дожидаться отца и ужинать вместе с ним.

Дочка сидела напротив, и Эдгард краем глаза наблюдал за ней.

«Она ничего не помнит... Не помнит...» – отметил мужчина, вздыхая с облегчением.

Почувствовав на себе пристальный взгляд, Карина даже поперхнулась.

– Папа, ты так на мне дырку сделаешь, – сказала она, когда откашлялась, затем подумала и решила уточнить причину: – У меня что-то на лице? Соус размазался?

И на всякий случай вытерла рот салфеткой.

Эдгарду стало неловко. Мозг лихорадочно искал выход из неловкой ситуации. Правду же не скажешь.

– Нет, все нормально... Просто тобой залюбовался, – начал мужчина. – Вот смотрю на тебя и завидую твоему мужу...

– Папа?! – смутилась Карина.

«Лучшая защита – нападение», – пришло в голову известное высказывание, и Эдгард продолжил:

– Нет, ну а что? Посмотри на себя: и умница, и красавица. И готовишь вкусно. А путь к сердцу мужчин лежит через его желудок... Так что, как ни крути, а повод завидовать твоему избраннику у меня есть.

– Ой, папа... Ну, ты скажешь... Обещаю, – Карина взяла отца за руку, – я никогда о тебе не забуду. И никакой другой мужчина не займет в моем сердце место, которое занимаешь в нем ты. Так что не переживай... А вместо того, чтобы думать, лучше ешь. Остынет, будет невкусно. Думать будешь на работе...

Эдгард едва слушал дочь: Карина как никогда сейчас походила на свою мать.. ..

Внутри все снова перемешалось. Мужчину мучал стыд и чувство вины. Как он мог так поступить со своей дочерью? Ведь он отец. Он должен заботиться о ней, а не использовать ее. И тут же подавала голос похоть, нашептывая о том, как ему было здорово прошлой ночью...

«Нет, нет... Так нельзя... Это неправильно... Прости меня, Карина... Прости, моя девочка, мне мою слабость, – мужчина мысленно каялся перед дочерью. – Прости. Ты не должна расплачиваться за мою несдержанность. Обещаю, я больше к тебе и пальцем не прикоснусь...».

После чего Эдгард вздохнул с облегчением. Свое слово он собирался сдержать во что бы то ни стало...

***

Заканчивалась первая неделя второго месяца с того дня, как Эдгард решил не повторять свой ночной эксперимент со снотворным.

Вот только с каждым днем, да что там, с каждым часом его решимость ослабевала. А жесткий самоконтроль, коим он надеялся обуздать желание, трещал по швам.

Все чаще мужчина украдкой засматривался на свою дочь, чтобы не привлекать к себе ее внимание. Но в глазах Эдгарда все меньше оставалось отеческой ласки. Похоть и вожделение мужчины все сильнее давали о себе знать. И пусть пока удавалось держать себя в руках, взгляд мужчины задерживался на округлостях Карины дольше, пробуждая откровенные фантазии...

Спохватываясь, Эдгард быстро отводил взгляд, но возбужденная плоть внизу живота ныла. Боль от эрекции вновь сделалась ощутимой, а тоска по близости с Мариной заставляла душу кровоточить, как из открытой раны или глубокого пореза. Ночь же превращалась в сплошное мучение. Вместо спокойного сна, мужчину терзали красочные видения о покойной жене, в которых он раз за разом предавался с ней любви, чтобы потом проснуться в холодном поту с болезненным стояком и ощущением нежного поцелуя Марины на губах...

«Сил моих больше нет...» – простонал Эдгард, проснувшись в очередной раз посреди ночи.

– Марина... – прошептал мужчина. – Это невыносимо... Я думаю о тебе постоянно... Какая изощренная пытка: видеть тебя каждый день, но не сметь ни обнять, ни поцеловать... Почему я не могу сказать то, как сильно я люблю тебя?! Почему я должен стыдиться своих чувств? Сдерживать их, подавлять...

Глаза увлажнились.

– Ну вот, не хватало, чтобы я расплакался как девчонка...– голос Эдгарда дрогнул.

Взбив как следует подушку, выместив на ней свою обиду и злость, он попытался уснуть. К утру мужчина принял окончательное решение – на выходных он еще раз устроит свидание с Мариной...

***

Субботним утром Карина проснулась раньше обычного. Хотела поспать подольше, но видимо сработал закон подлости.

Валяться без дела в постели стало скучно, а потому пришлось вставать. Приведя себя в опрятный вид, девушка занялась приготовлением завтрака на две персоны.

Вскоре на кухню вошел отец.

– Доброе утро, папочка! –колдуя возле плиты, прокричала Карина. – Ты пока присядь, мне недолго осталось. Я почти закончила...

– И тебе утро доброе... – ответил мужчина и принюхался. – Судя по запахам, оно еще и ароматное. И, я надеюсь, вкусное...

– Ты что сомневаешься в моем кулинарном таланте? В таком случае, папуля, готовить будешь себе сам. Вот так...

– О нет! – Эдгард в шутку схватился за сердце. – Это слишком суровое наказание... Покорно прошу прощенья, миледи... Но если вы не поторопитесь, моя смерть будет на вашей совести...

– Это еще почему? – Карина выгнула бровь.

– Да потому, что я сейчас слюной захлебнусь! – произнес мужчина и засмеялся, довольный своей шуткой.

– Если бы ты меня не отвлекал, то уже бы ел. Так. Дай мне еще две минутки. И не мешай, – попросила дочь.

Эдгард сидел за столом, ждал обещанный завтрак. И откровенно пялился на девичью фигуру. В голове зашевелились эротические фантазии. Вновь стало стыдно. Мужчина смотрел на дочь и готовился провалиться в Тартар или преисподнюю, или еще куда. Но гиена огненная под ним не разверзлась, а небеса не разили молниями...

Изо всех сил стараясь сохранить самообладание и никоим образом не выдать свое слегка возбужденное состояние, мужчина отвел взгляд от дочери. Карина же порхала вокруг отца яркой бабочкой, щебеча певчей птицей, но Эдгард, погруженный в свои мысли, едва слушал дочь.

– Папа...

–. ..

– Папа, ты меня слышишь?

– А?.. Что? – Эдгард очнулся от размышлений и взглянул на Карину. – Ты что-то хотела? Извини, я задумался...

«Ну вот, практически и не обманул», – успел отметить мужчина, прежде чем заговорила дочь.

– Ты что-то хотела?

– Да, – ответила Карина. – Завтра ко мне подружка придет. Можно она останется у нас с ночевкой? Папа, ну пожалуйста.... Скажи, что разрешаешь?

Мужчина задумался: «Послезавтра значит... Эх, Карина, Карина... Ты же мне все мои планы рушишь... Но я же не могу сказать ей, что хочу повторить?.. Черт, как быть?».

А девушка, не догадываясь о мыслях отца, по-своему расценила его молчание.

– Ну, пожалуйста... – повторила она просьбу и посмотрела таким взглядом, что невольно стала похожа на просящего внимания маленького щенка.

«Вот как ей можно отказать?» – мысленно отметил Эдгард и улыбнулся.

– Ладно, пусть остается...

– Спасибо, папка! – Карина бросилась на шею отцу.

– Не спиши, – произнес Эдгард. – Прежде всего, дашь телефон ее родителей. И я лично с ними поговорю.

– Конечно, конечно. Как скажешь, – согласилась Карина, чмокнув отца в щеку. – И побрейся, а то колешься как кактус, – добавила девушка и упорхнула в свою комнату.

«Ладно, придумаю что-нибудь, – мысленно отметил мужчина и на автомате, глядя в след дочери, провел ладонью по лицу. – В самом деле, нужно побриться...».

Следующие сутки для Эдгарда тянулись невыносимо долго. Все больше приходилось работать с документами. Но вот стрелки часов застыли на заветных цифрах, и рабочий день подошел к концу. Осталось пережить вечер и перетерпеть ночь...

Перед сном губы мужчины растянулись в плотоядной улыбке. Мысленно он уже планировал свои действия на следующую ночь. И никакая подруга не станет ему помехой. Он увидит и почувствует Марину еще раз.

– Мы скоро увидимся, дорогая... Потерпи... Осталось недолго... – прошептал Эдгард, погружаясь в сон...

***

Тук-тук-тук!

Эдгард стоял возле двери в комнату дочери.

– Что папа? – раздался голос Карины с той стороны.

– Девочки, я вам клубнику принес.

Послышался подозрительный шорох, падение. А следом сдавленный смех и хихиканье. Наконец возня закончилась, и дверь в комнату открылась.

Войдя в комнату дочери, мужчина заметил, что девушки скорее напоминали шкодливых мышат, притихших с появлением кота. Но стоит ему удалиться, как они тотчас возобновят свои одному богу известные проказы...

– Угощайтесь, – между тем спокойно предложил мужчина, поставив перед девушками тарелку с отборной спелой сочной клубникой.

– Спасибо... – немного смутившись, ответила подруга дочери.

– Спасибо, пап, – произнесла Карина.

– Только, чур, не объедаться А то еще аллергия будет, – поучительным тоном заметит Эдгард.

– Не, папка, не будет, – гордо заявила дочь.

– Все верно, но это у тебя, а у твоей подруги?

– Да и у меня нет аллергии, – проговорила девушка, откусывая первую ягоду.

– Что, даже на кошек или собак?

– Да...

– И на пыльцу?

– И на пыльцу...

– И на лекарства?

– Да, и на лекарства тоже нет...

– Папка не будь занудой... Кончай допрос, – произнесла Карина, а затем обратилась к подруге: – Вот, что бывает, когда твой отец врач...

Все дружно посмеялись.

– Хорошо девочки, если вам еще что-то захочется... – начал фразу Эдгард.

– То мы обратимся к тебе, – закончила Карина.

– Тогда не смею вам мешать... – И мужчина вышел из комнаты.

Девушки провели в комнате почти весь день. Частенько из нее доносился задорный хохот.

Эдгард, как паук, разложивший ловчую сеть, терпеливо ожидал наступления вечера.

Он даже ужин организовал немногим раньше обычного. Наконец за окном стемнело. И ночь вступала в свои права...

Эдгард вновь стоял возле комнаты дочери.

– Что, папа? – спросила Карина, после того как Эдгард постучал в дверь.

– Пить не хотите? Я вам тут воды принес...

Через минуту дверь открылась. Мужчина сделал самое невинное выражение лица, но Карина все равно немного хмурилась. Она молча забрала стаканы и прикрыла ногой дверь.

Эдгард отнес пустой поднос на кухню. Вернувшись в гостиную, взглянул на пузырек со снотворным. Он так и не решился его подсыпать. Не стал рисковать.

«Ничего, подожду до завтра», – решил Эдгард и ушел к себе.

***

Следующий день прошел для мужчины в напряженном ожидании вечера.

Ничто не помешало удачно подсыпать дочери снотворное во время ужина. Оставалось дождаться, когда оно подействует...

Прошло около часа.

В гостиную вошла Карина. Немного вялая, с затуманенным взором и без конца зевая.

– Папка, спокойной ночи... Я спать... – все так же зевая, произнесла девушка, поцеловала отца и шатающейся походкой возвратилась в свою комнату.

– Спокойной ночи! – прокричал вдогонку Эдгард, а про себя отметил: «Подействовало...».

Выждав, пока дочь крепко уснет, мужчина, сгорая от нетерпения, подошел к двери комнаты.

– Карина, ты уже спишь? – спросил он.

Ответа не последовало.

– Карина? – мужчина немного повысил голос.

И все равно ему никто не ответил. Тогда он приоткрыл дверь и спросил, уже не таясь:

– Дочка, ты спишь?

Тишина стала командой к действию.

Эдгард решил не торопиться. Для начала он смял тонкое одеяльце, под которым спала девушка, и убрал в сторону. Сбросив одежду, мужчина прилег возле неподвижного тела Карины.

Вот то мгновение, которое он так долго ждал.

Эдгард прикрыл глаза, выровнял дыхание и прошептал заветное имя:

– Марина...

Стоило его произнести, как пламя страсти, тлеющее в груди последнее время, вспыхнуло с новой силой...

И уже не дочь он видел перед собой. В затуманенном сознании Эдгард смотрел на улыбающуюся Марину.

Припав к ее губам, он смаковал долгожданный поцелуй с любимой. И пусть она ничем не могла ответить, фантазия с лихвой компенсировала бездействие.

Продолжая целовать воображаемую жену, возбужденный мужчина запустил руки под маечку дочери и стал ласкать молодые упругие груди. Эдгард едва сдерживался. Однако страх, оставить подозрительные синяки на губах и теле дочери не давал потерять над собой контроль. Хотя, пару раз он прошелся по грани...

Эрекция давно достигла максимума. Возбужденная плоть ныла внизу живота. Но мужчина не спешил переходить к финальным действиям. Ему хотелось оттянуть этот момент. И прежде чем все случится, решил насладиться вкусом женского тела...

– Марина... Я так рад, что мы снова вдвоем... – шептал Эдгард, прерывая поцелуи. – Позволь мне сделать тебе приятно...

С этими словами он переместился вниз тела. Не стыдясь, стянул нижнее белье с дочери, обнажив ее полностью.

После чего сел между широко разведенных бедер и уставился на влагалище.

– Я помню, как ты любила мой язычок... – почти простонал Эдгард. – Давно я тебя не баловал подобным... Сейчас все исправлю...

И мужчина прильнул к половым губам в нижнем поцелуе...

Тут он дал себе большую свободу действий, не боясь оставить следы своей страсти. Тишина комнаты то и дело нарушалась причмокивающими звуками, когда Эдгард увлекался особенно сильно.

Запах тела, его вкус сводили мужчину с ума. Только тонкая грань сознания не позволяла сорваться с тормозов и не войти в увлажненное лоно Карины, что для него стала Мариной...

– Теперь твоя очередь...– произнес Эдгард, любуясь красотой влажных лепестков невинного цветка...

Мужчина вернулся к изголовью кровати. Встал на колени сбоку от головы и коснулся потемневшей головкой члена рта дочери. Удерживая ее голову неподвижно, он подал тазом вперед. Легкое трение о сомкнутые губы отозвалось в теле мужчины волной экстаза...

Удерживая голову неподвижной девушки, Эдгард продолжил тереться членом о губы дочери, представляя на ее месте ее мать.

С каждой секундой мужчина возбуждался все сильнее. Ствол члена вздулся бугорками жилок. Головка стала темно-красной, почти бордовой. А наслаждение пьянящим...

Случайно его отвердевшая плоть проскользнула между губ, и головка попала в чуть приоткрытый рот девушки. Волна старого, уже почти забытого кайфа захлестнула сознание мужчины. Поддавшись ему, он отодвинул рукой нижнюю челюсть Карины и стал осторожно тереться головкой члена о внутреннюю сторону щеки, прислушиваясь к ее дыханию.

Увлекшись, Эдгард едва не потерял над собой контроль, когда захотел засадить член в горло по самые яйца, но понимал, что эта мечта для него так и останется невыполнимой. Для спящего человека подобное действие чревато удушьем. Посему оральные ласки ограничились трением о губы и неглубоким проникновением в рот спящей девушки...

Оргазм не заставил себя долго ждать. В самый последний момент Эдгард нехотя оторвался от дочери и подставил салфетки, что захватил с собой.

Постанывая от удовольствия, мужчина кончал, извергая обильный поток накопленной спермы.

«Как знал, что одной будет мало...» – облегченно выдохнул мужчина.

Промежность приятно пульсировала. По телу растекалась блаженная нега.

Тяжело дыша, как лошадь после скачки, Эдгард, кряхтя слез с кровати.

Придя в себя, он отер лицо и промежность дочери влажными гигиеническими салфетками.

– А раздевать куда как проще, – недовольно ворчал мужчина.

Ему пришлось основательно повозиться, чтобы вернуть трусики и маячку на свои места.

После чего, мужчина накрыл спящую девушку одеялом. Пожелал сладких снов и, прихватив с собой салфетки, вышел из комнаты.

Смыв в унитаз улики, Эдгард, расслабленный и умиротворенный отправился спать.

«Похоже, жизнь налаживается...» – самоуверенно подумал мужчина, погружаясь в сон...

***

Шли дни, проходили недели. Заканчивался очередной месяц. И чем больше отматывало время срок, тем сильней забывались угрызения и муки совести, тускнели душевные переживания.

Однако, вытерпев от силы пару месяцев, похоть, вкусившая запретный плод, все чаще проявляла себя, ожидая продолжения, требуя его. Эдгард терпел. Боролся с соблазном. Со слезами раскаяния клялся и божился, что все было в последний раз. Но проходило еще немного времени, и мужчина срывался. Подсыпал снотворное в еду или питье дочери. После чего погружался в мир своих грез, насилуя дочь.

Дабы скрыть воздействие таблеток, мужчина придумывал различные прикрытия: то отводил дочь в бассейн, то они вдвоем совершали долгие пешие прогулки, то ездили за город устраивать пикники на выходные. И каждый раз Карина так или иначе утомлялась. А потому охватывающая ее сонливость воспринималась как вполне естественное проявление усталости.

Только похоть с каждым новым разом требовала новую порцию впечатлений. Вседозволенность и безнаказанность лишь подстегивала азарт. Простых ласк уже не хватало, пропала острота ощущений, захотелось большего.

«Большее» подразумевало полноценный половой акт с полным погружением. Однако осуществить желаемое мешало одно весьма существенное препятствие. Причем как в прямом, так и в переносном смысле. Карина была девственница...

К тому же девушка еще не стала совершеннолетней. Что тоже сдерживало Эдгарда. Половой акт с девушкой, не достигшей восемнадцати лет, им расценивалась как педофилия, а себя к этой категории он не причислял.

Словно затаившейся под камнем скорпион в ожидании своей жертвы, мужчина терпеливо дожидался своего часа, довольствуясь ласками и подобием орального секса.

Прошедшие дни складывались в недели, недели – в месяцы, месяцы – в годы. Эдгард уже придумал, как перейти на новый этап отношений. Оставалось дождаться благоприятного стечения обстоятельств.

Когда дочери исполнилось восемнадцать, благоприятный момент настал...

***

Погода зимой выдалась не по сезону холодной, и Карина заболела. Высокая температура, ноющая боль по всему телу и огонь в груди мучали девушку. Душили приступы сильного кашля.

– Так, моя хорошая, – объявил Эдгард после ухода врача. –Ты сама все слышала – две недели постельного режима, если не хочешь осложнений.

– Да, папа... Две недели... так две недели, – сиплым голосом ответила Карина, укутываясь в теплое одеяло.

Девушка расстроилась. Две недели провести в кровати далеко не лучшее время препровождения. Как назло ко всему, у нее начались особенно болезненные месячные.

«Нельзя упустить этот шанс!» – похоть и вожделение встрепенулись от спячки и требовали действий.

Подсунуть таблетку сильнодействующего снотворного типа среди прочих лекарств труда не составило. Карина полностью доверяла отцу и не могла представить, что тот воспользуется ее беспомощным состоянием...

К предстоящей «операции» Эдгард приготовился заранее.

Убедившись, что снотворное подействовало, мужчина оголил нижнюю часть тела дочери и с помощью хирургических инструментов аккуратно удалил девственную плеву. После чего вколол девушке дозу обезболивающего, чтобы скрыть возможный дискомфорт.

«А если капли крови все же случайно и покажутся, то все легко можно списать на менструацию. Поскольку при такой дефлорации влагалище не расширялось мужским членом, то ощущение проникновения должно отсутствовать» – рассудил Эдгард.

Дальше он занялся подготовкой узкого влагалища к половому акту. Каждую ночь мужчина массировал лоно дочери, погружая в него пальцы, и постепенно растягивал его.

Чтобы не рисковать, последующие дни вплоть до самого выздоровления Эдгард держал дочь на уколах, оставляя ее сознание слегка затуманенным, чтобы та не могла концентрироваться на своих ощущениях.

Постоянно находясь в полусонном состоянии, Карина не могла адекватно воспринимать новое изменение своего тела.

Наконец пришло выздоровление. К тому времени Эдгард уже добился нужного ему результата. Однако мужчине пришлось повременить с оценкой на практике своих трудов. После длительного применения снотворного требовалось сделать продолжительный перерыв.

Несмотря ни на что, Эдгард по-прежнему любил свою дочь и вреда ей не желал...

***

Ожидание. Нет более трудного и выматывающего занятия, чем ожидание. И чем ближе долгожданное событие, тем труднее терпеть. Но порой ничего другого и не остается.

Именно этим и занимался Эдгард. День за днем ему приходилось сдерживать свое желание немедленно овладеть Кариной, чтобы испытать полноценное воссоединение с Мариной.

Наконец вынужденный карантин закончился. К тому времени Эдгард уже наметил план на ближайший выходной. День, а вернее ночь, когда волнительное событие должно будет случиться.

С утра мужчина потащил дочь на пешую прогулку в парк. Маршрут выбирал заранее, чтобы Карина не скучала. Постоянно забавлял ее разговорами и шутками, всячески развлекал и подбадривал.

После долгого лежания в постели, которое изрядно надоело, Карина обрадовалась прогулке как ребенок. Впечатлений набралось целое море и еще небольшое озерцо. Настоящим подарком судьбы для нее стала возможность опробовать конную езду. И пусть покладистую лошадь вели опытные инструкторы, девушка ощущала себя в качестве эдакой бесстрашной амазонки. Правда, за такой аттракцион пришлось платить неприятной растяжкой в области паха и дискомфортом в промежности.

Вечером, когда отец с дочерью вернулись домой, девушка основательно устала. Ее ноги гудели и ныли. А тело после свалившейся на него нагрузки требовало покоя.

– Папа, я спать... – сказала Карина и направилась к себе.

– Спокойной ночи! – пожелал Эдгард ей в след.

– Спокойной ночи, папа... – не оборачиваясь, ответила девушка.

Через несколько минут к ней в комнату постучал отец.

– Я тут подумал, что от стакана теплого молока ты не откажешься. Да и спать после него ты будешь как младенец. Обещаю, – Эдгард улыбался.

– Спасибо, папа, – прозвучал ответ дочери.

– Ну, вот и славно, – произнес Эдгард, забирая пустой стакан.

Поправил свободной рукой одеяло и, уже стоя в дверях, добавил:

– Спи...

Когда мужчина вернулся в комнату Карины, та уже находилась под действием снотворного.

– Мариночка, прости, что заставил тебя ждать... – звучал в тишине голос Эдгарда.

Сильнейшее возбуждение и не менее сильное волнение смешались в гремучую смесь. Мужчину била крупная дрожь. Ему невольно вспомнился первый акт любви, разделенный с Мариной.

В его сознании опять все перемешалось. Воспоминания прошлого далекого и недавнего, а также бурная фантазия вытеснили из сознания адекватное восприятие реальности. И вновь вместо дочери виделась жена.

С ней он и собирался сойтись в долгожданном танце любви....

– Как же долго я мечтал об этом, – прошептал мужчина, сбрасывая халат.

Другой одежды на нем не было.

Неспешной походкой Эдгард приблизился к кровати. Небрежно сбросил на пол одеяло

– Марина... – с его губ слетело заветное имя, и мужчина слился в поцелуе с той, что владела его мыслями, кого он не в силах был позабыть...

Вскоре Карина лежала голая с приподнятыми и разведенными в стороны ногами. Между бедрами хрупкой девушки пристроилось тело мужчины.

Эдгард находился поверх своей дочери, но одержимый своими иллюзиями уже не контролировал себя. Его телом и сознанием управляла похоть...

Когда головка члена раздвинула нежные лепестки половых губ и погрузилась во влагалище девушки, Эдгард издал протяжный громкий стон. Неописуемый кайф кружил голову похлеще любого наркотика, пьянил сильнее, чем алкоголь. И мужчина полностью отдался во власть нового ощущения...

Эдгард нашептывал в ухо дочери признания в любви, адресованные ее матери, а сам все глубже проникал в ее тело.

– Марина... Как долго я ждал... Теперь мы всегда будем вместе...– твердил мужчина в паузах между поцелуями.

Слезы радости текли по его щекам, но он их даже не замечал.

Однако все пошло не по плану.

Едва член погрузился на всю длину, и без того возбужденный мужчина уже не мог справиться с охватившим его тело наслаждением.

«О черт, я сейчас кончу!» – вспышка озарила сознание, а следом пришло понимание, что он все еще внутри дочери.

Извлечение члена, заставило его вновь тереться о ребристые стенки женского лона, лишь усиливая ощущения.

Первая струя спермы вылетела из головки, едва та оказалась снаружи.

Мужчину опять трясло. В этот раз непосредственно от оргазма, причем настолько сильного, что у Эдгара резко потемнело в глазах, закружилась голова, и на пару секунд он потерял сознание.

– Фууух! Пронесло... – пробормотал мужчина, придя в себя и с облегчением увидев, что вся сперма попала Карине на живот и лобок.

Мысленно он корил себя за беспечность: «Вот же болван! Все продумать, тщательно подготовиться и забыть самое главное – купить презервативы...».

– Вот я осел... Не хватало еще, чтобы Карина залетела от меня... – приговаривал мужчина, вытирая с тела дочери обильные потеки спермы.

Закончив, Эдгард заново одел дочь и заботливо укрыл одеялом.

– До скорой встречи, любимая, – многозначительно произнес он, покидая комнату...

Засыпал мужчина с блаженной улыбкой на лице, как всегда обнимая подушку

Теперь, когда он мог регулярно проводить ночи с женой, не только в мыслях, но и испытывать вполне реальные ощущения от близости с ней, жизнь казалась прекрасной как никогда.

«Главное, удержать Карину возле себя как можно дольше и любой ценой...» – решил Эдгард.