Остров семи ветров. Эро-роман, глава 2.5

Горячий глинтвейн понемногу действовать. Мама сказала: «Что-то жарко становится!», и сняла пиджак, расстегнув при этом еще и верхнюю пуговицу блузки. Все сразу же замолчали, глядя на нее. Потому что она не надела лифчик и ее набухшие соски явственно проступали под тонкой тканью блузки. Костик так и уставился на мамину грудь. А она сделала вид, что не замечает его откровенно раздевающего взгляда. Зоя предложила тост: «За нашу Деву!» и прочитала в честь мамы стихотворение:

«Я знак загадочный и сложный,

Другому знаку невозможно

Всю глубину мою постичь

И всех высот моих достичь!» —

Так Дева мыслит про себя,

Себя, любимую, ценя...

Ну что же, песня не нова,

Но в чём-то ведь она права!»

Мама просто зарделась от всеобщего внимания. Чокнулась со всеми нами, а с Зоей выпила на брудершафт под восторженные возгласы мужчин. Потом воскликнула:

— Я требую продолжения банкета и танцев до упаду!

Папа поставил романтическую музыку и зажег на столе свечи. Но мама выбрала не его и даже не Алексея. Она стала танцевать с Зоей, не обращая на нас ровно никакого внимания. Я же пригласила Алексея, а папа с Костиком так и остались за столом зрителями. Мама с Зоей улыбались в танце друг другу, иногда шепча что-то на ушко. Причем в первом танце вела Зоя. Во втором танце я пригласила папу, а мама и Зоя по-прежнему танцевали вместе, но вела уже мама. По окончанию мелодии мама взяла Зою за руку: «Пойдем немного поболтаем!» и повела ее в родительскую спальню.

Я аж несколько растерялась от такого поворота событий.

— Ну пусть поболтают себе вволю — не будем же мы им мешать, — сказал папа внешне спокойно.

Я же восприняла произошедшее несколько по-другому. Меня тревожило, что мама фактически и сегодня продолжала игнорировать папу, хотя уже и в более мягкой форме. Но поскольку я за хозяйку осталась одна в комнате, то для начала стала убирать со стола посуду. Попытки Костика помочь мне я пресекла и велела ему поискать что-нибудь интересное по телевизору. Сейчас за дверь родительской спальни решалась судьба нашей семьи и нам с папой оставалось только ждать.

Это мамино «немного поболтаем» растянулось надолго. Хорошо еще, что по телевизору пошла «Ирония судьбы, или с лёгким паром», позволившая скоротать время и отвлечься. Все-таки, удивительно завораживающий фильм. Где-то через полтора часа из спальной к нам вышла обнаженная Зоя, молча достала планшет из своей сумки и снова ушла в спальню. Мы недоуменно переглянулись.

Потом позвонила и поздравила меня с Новым годом Женя. Услышав ее голос, папа спросил, кто это. Я ответила, что это моя подруга Женя.

— Понятно, - улыбнулся папа, - легендарная Женя.

— Почему легендарная? – удивилась я.

— Для меня легендарная. Потому что я единственный в нашем доме, кто ее не видел. Кстати, маме твоя Женя понравилась. Она сказала про нее: «Милая девочка».

— А мне она ее никак не комментировала…

Прошел еще примерно час. Они вышли из спальной нагие, держась за руки, словно школьные подружки. Пройдя к столу, мама налила себе и Зое морса. Они со смехом выпили за здоровье друг друга. После ч

его мама критическим взглядом осмотрела нас и сказала:

— А вы что тут все такие официальные? Раздевайтесь. И кому нужна ванная для смыва грехов года уходящего, милости просим. Я думаю, мы сейчас досмотрим «Иронию судьбы» — как никак все таки это обязательный новогодний ритуал — и начнем провожать старый год.

После разоблачения от одежд мы устроились вокруг монитора телевизора, словно маленькие дети, уже который Новый год и как в первый раз переживая за романтические отношения Нади и Жени. Мама и Зоя сидели в своих креслах, полуобняв друг друга. Когда пошли заключительные титры фильма, все шумно встали и стали нести с кухни заготовленное к новогоднему столу.

— Только давайте рассядемся по принципу «мальчик-девочка-мальчик-девочка-мальчик-девочка. А то я терпеть не могу застолья, на которых садятся как на армянской свадьбе — женщины в своем углу, а мужчины в своем, — сказала Зоя.

— Да садитесь как душе угодно. Лишь бы хозяйка сидела так, чтобы ей было удобно выходить на кухню, — ответила ей мама.

В итоге на дальней стороне стола оказалась я с Костиком, на боковой стороне — Зоя и папа. Третью, ближнюю к кухне сторону заняли мама и Алексей. Ну а четвертая сторона была обращена к монитору телевизора на стенке. Только мы выключили у телевизора звук, чтобы он не мешал застольным разговорам. Папа наполнил бокалы и стопочки, предложив тост: «За уходящий 2015 год, познакомивший наши семьи!» Оживленные разговоры за столом текли своим чередом. Тостующие произносили речи. Содержимое блюд медленно, но неуклонно убавлялось.

Когда очередь тоста дошла до мамы, она сказала:

— Говорят, что хороший муж — это мужчина, имеющее собственное мнение, совпадающее с мнением его жены. Я предлагаю выпить за успехи мужчин в понимании нашей женской логики!

Все за столом радостно присоединились к сказанному. Помолчав немного, мама продолжила:

— Знаешь, Виктор, я была на тебя эти дни очень зла. Даже хотела изменить тебе, чтобы мы с тобой были квиты. Чтобы тебе было так же больно, как было больно мне. Изменить с первым попавшимся под руку. Но в итоге всех своих злобных метаний я решила остаться... (тут ее голос чуть дрогнул) верной тебе женой. И доверяющей тебе женой. Я хочу, чтобы между нами было доверие.

Мама посмотрела на Зою:

— То что у тебя произошло с Зоей, то уже произошло. Сейчас Зоя для меня — родная душа. И это совершенно все меняет. Я разрешаю тебе близость с женщинами, которые для меня стали родной душой. Если, конечно, их мужья не против такой коллизии отношений. Я не буду считать такую близость твоей изменой мне, если я сама признала эту женщину родной душой. И я хочу, чтобы вы с Зоей сейчас поцеловались, раз уж по гороскопу Венера сегодня ближе к Марсу, чем к Юпитеру.

Зоя добавила:

— Ну тогда и Алексей должен поцеловаться с тобой в знак своего одобрения того, что ты разрешила нам

— Ах, что только не сделаешь по просьбе публики, — рассмеялась мама, обняла Алексея, чуть смущенно и недолго поцеловав его в губы.

А потом сказала ему:

— Уж прости меня за консервативность.

— Да я все понимаю. Не стоит извинений — дело житейское, — ответил Алексей.