Остров семи ветров. Эро-роман, глава 2.13

Закрыв за нами дверь спальни, мама спросила у папы:

— Ты хочешь при свете или в темноте? Ты хочешь, чтобы мы с Ритой были сейчас голые?

— Ваше белье сейчас настолько неприлично, что я хотел бы продолжать вами любоваться. И больше всего меня сейчас возбуждает то, что ваши лифчики и трусики совершенно одинаковы, различаясь лишь цветом ткани...

— Ну раз тебя так возбуждает одинаковость нашего одеяния, то мы с Ритой можем обменяться им. И тогда тебе будет легче представлять, что в твоей постели две твои ненасытные жены. Или, если хочешь, две твои бесстыжие дочки. Или две похотливые ведьмочки, летавшие сегодня на метле под звуки Бетховена. Это уж как тебе больше понравится твоему воображению.

— Сейчас от вас обоих можно просто сойти с ума.

— Стоп, ты нам обеим нужен адекватный. Так что все-таки держи себя в руках. Мы ведь еще даже не начинали.

— Ну что, Рита, меняемся с тобой лифчиками, трусиками и метлами? — обернулась мама ко мне.

— Меняемся!

— Тогда для начала лифчики. Только пока не целоваться. Я хочу, чтобы для пущего удовольствия папы прежде поцеловались наши нижние губы.

— Боже мой, — подумала, — и это я слышу от своей мамы, которая была всегда такая правильная. Кажется, лёд ну очень даже тронулся.

Мы обнялись, прижавшись друг к другу обнаженными сосками, и стали гладить друг друга по спине. Я просто чувственно повторяла мамины движения, мысленно войдя в образ ее зеркальной двойняшки. Мама опустила свои прикосновения с моей спины на попку — и я сделала то же самое. Она с хитренькой улыбкой чуть развела обеими руками мои ягодицы — и я повторила. Она медленно прошлась «шагающими» кончиками пальцев по копчику, чуть дотронувшись до моей задней дырочки — и я вернула ей это же притрагивание. Она расстегнула застежку моего лифчика — и я сделала зеркально. Мы спустили свои лифчики с плеч и, подав их друг другу, помогли надеть.

Теперь уже мама была в алом лифчике и светло-серых трусиках, а я — в светло-сером лифчике и алых трусиках. Мы повернулись к буквально завороженному нашим переодеванием папе и (не сговариваясь, но в один голос) спросили его, как мы смотримся вместе. Он только восхищенно развел руками. Я всмотрелась на наше отражение в большом зеркале и сказала, что пожалуй, сейчас в нас есть что-то шахматное из-за перекрестья цветов белья. Мама согласилась со мной: «В этом что-то есть». И потом озорно продолжила:

— Ну раз пошла тема перекрестья, то я предлагаю ее продолжить поцелуем наших бутончиков. Ты уже пробовала эту позу?

— Кажется, пробовала. Вообще-то, мы в доме Даши перед инициацией перепробовали, наверное, все позы, возможные между четырьмя девушками.

— Ну это мы скоро проверим полноту твоих познаний по этой теме. Только попросим папу, чтобы он сначала раскрыл наши бутончики для ласк своим язычком.

— С удовольствием, — откликнулся папа, — только я в затруднении, кого из вас выбрать первой.

— Я готова уступить первую очередь младшему поколению, — сказала мама.

Потом она подумала и поправилась:

— Впрочем, давайте этот вопрос решим по-другому. Вслепую. Мы завяжем тебе глаза. Мы с Ритой ляжем рядом поперек постели. Ты не будешь видеть, кто из нас лежит от тебя слева, а кто справа. Чей бутончик ты найдешь язычком первым, ту и ласкаешь первой. Примерно минуту, не до оргазма. Потом точно также ласкаешь язычком вторую. Но выше пояса ты касаться не должен, а то ты нас по форме груди легко опознаешь. И обонянием тоже не злоупотребляй — твой нос может приблизиться к нашим бутончикам не раньше, чем ты выберешь одну из нас.

Папа согласился

на все эти условия. Мама достала свою шелковую накладку на глаза, которую при мне обычно использовала для дневного сна. Попутно прокомментировала, что они с папой вообще-то ценители секса с завязанными глазами, потому что «отключение» зрения во время ласк обостряет остальные органы восприятия и повышает отклик эрогенных зон. Я про себя подумала, что обязательно попробую этот прием уже сегодня.

Мы закрыли папе глаза накладкой и велели ему считать до 30. А сами немного покружившись вокруг него (чтобы запутать), легли поперек постели на спину и поджав ноги, так что наши устьица были легко доступны для поцелуя вслепую. Я была слева, если смотреть со стороны папы, а мама — справа. На счет «30» озадаченный папа сначала театрально почесал затылок. Потом он шагнул к постели, нащупал ее край и стал обеими руками одинаковыми (а точнее, симметричными) движениями, осторожно касаться наших ног. Мы с мамой переглянулись и мама приложила указательный палец к своему рту: мол, ни звука. Было заметно, что папа пока не может понять, кто от него слева, а кто справа. И он никак не мог точно уловить разницу, чтобы выбрать одну из нас. Мы с мамой смеялись одними глазами друг другу над его муками поиска.

Тогда папа стал смешно крутить носом, как бы сравнивая запахи слева и справа. На самом деле он явно провоцировал нас на то, чтобы одна из нас засмеялась. Он так выразительно вынюхивал воздух, что мы с мамой вынуждены были зажать себе рот ладонью, чтобы не попасться на его уловку и не выдать себя смехом. Наконец-папа тяжело вздохнул и удрученно продекламировал:

— Ни марша нам не надобно, ни вальса.

И раздражает самый робкий звук.

Факир был пьян, и фокус не удался

— не помогла факиру ловкость рук.

Помолчав, он объявил:

— Принимаю командирское решение — иду слева направо».

Он еще больше раздвинул мои колени и быстро нашел язычком мои набухшие нижние губы. Я почувствовала себя такой желанной, что тут же потекла. Мои ощущения нарастали с каждым прикосновением. Но как только я стала непроизвольно прижимать его голову к своему паху, папа оторвался от меня со словами «Очень вкусно!» и перешел к ласкам маминого устьица. Мама сначала тоже стала прижимать его голову к себе, а потом сняла с глаз папы шелковую накладку. Мы все трое весело рассмеялись этому моменту истины, потому что папа сделал ну очень удивленное лицо.

— Ну что возвращаемся к гостям, или еще немного понежимся тут? — спросила нас мама.

— Мне кажется, что сейчас нужно замкнуть наш семейный треугольник, — ответил папа.

— Идея замыкания треугольника мне нравится. Что именно ты имеешь ввиду? Нас трое и треугольников из нас в постели может быть несколько. Какой предпочитаешь?

— Давай мы с тобой будем целоваться, а третью сторону треугольника замкнет Рита так, как ей хочется.

Вместо ответа мама увлекла папу на постель и они легли под углом так, что образовали что-то вроде двух сторон треугольника. Пока они нежно целовались, я раздумывала о том, как же мне лечь к ним третьей стороной, чтобы замкнуть эту геометрию. Взглянув на меня, мама развернула свои ножки так, что ее лоно словно приглашало меня к поцелуям. И я воспользовалась этим приглашением, с благодарностью прильнув к месту, откуда я появилась на свет. Я играла язычком вокруг клитора, слегка и как бы случайно задевая его между мягких покусываний лепестков. Во время этих ласк я почувствовала, что папа притянул за талию к себе и начал водить своим стволом по моим нижних губам. Я рукой направила его плоть в себя и отдалась пульсирующим ощущениям. Уже ничто не существовало для меня, кроме пронзительной благодарности к двум самых родным людей, давших мне жизнь. Я забылась и улетела.