Любимые женщины. Часть 8

– Любовник! Любовничек! Миленочек!

Сама засмеялась своим словам и сказала:

– Давай спать, миленочек, завтра нужно быть в форме. А утром можно еще разочек! – и отвернулась от него, сладко согнувшись и выставив к нему попу. Он прижался бедрами к ее ягодицам, просунул руку под ее руку, забрав в ладонь грудь с пропущенным между пальцами сосочком, притиснул ее к себе. Им стало тепло и они уснули.

Утром они проспали. Пришлось быстро вскакивать, умываться, стуча зубами, наскоро завтракать и бежать на работу. В административном домике, где они сдавали ключи от коттеджа, Сергей пожаловался администратору на холод в домике. Администратор, миловидная женщина, сказала:

– Ребята, извините, пожалуйста. Вы просто вчера поздно приехали и наши слесари уже ушли. Не волнуйтесь, вечером у вас будет тепло. Вам как отрегулировать: чтобы было средне или жарко?

– Как можно теплее! – в один голос простонали они.

– Все сделаем, холодно больше не будет! – пообещала администраторша.

День на работе прошел быстро. Сергей изучал соблюдение технологии, Людмила занялась документацией. Первый день никаких результатов не принес. Вечером директор фирмы вручил им объемистый и увесистый пакет:

– Сергей Васильевич, не сочтите за взятку. Это вам ужин и завтрак – не будете же вы сейчас по такому морозу бегать по магазинам.

Они пришли в свой коттедж, как будто совсем в другое место. Было не просто тепло, было настолько жарко, что они поскорее открыли все форточки. Первым делом они с наслаждением вымылись в душе. Сергей порывался потереть ей спинку, но она его не пустила:

– Уйди, Сережка.

Пришлось уйти в свой номер, где Сергей искупался и тщательно выбрился, после чего вернулся к ней. Она была уже в своем халатике, явно на голое тело, и разбирала пакет с ужином:

– Как хорошо быть ревизией – комиссией, – говорила она, раскладывая продукты на столе. – Так и привыкнуть можно! Смотри, какая роскошь!

Там были фрукты, буженина, батон хлеба, сливочное масло, баночка красной икры, сыр, сырокопченая колбаса и бутылка красного вина. Они плотно поели, причем, еще осталось на завтрак. Сергей снова сделал чай и, прихлебывая, любовался Людмилой. Она допила чай, поставила на столик пустую чашку, призывно посмотрела на него, сладко потянулась, откинувшись в кресле и закинув вытянутые руки за голову, потом подняла ноги, поставив ступни на сиденье кресла и раскинув колени – трусов на ней не было. Его как подбросило: он мигом оказался около нее, поднял ее с кресла, впился поцелуем в ее губы, проводя рукой по халатику, натянувшемуся на ее груди. Она замерла под его поцелуем, взяла его руку и просунула за отворот халатика на свою нежную грудь с уже затвердевшим соском, он расстегнул и снял с нее халатик. Она выгнулась грудью навстречу его губам, он целовал ее груди, лаская руками талию, бедра, ноги. Она расстегнула его брюки, они упали, спустила с него трусы, они тоже упали.

Она взяла его рукой за напрягшийся член и повела к кровати. Он быстро сбросил остатки одежды, уложил ее в постель, сам сел у ее ног и широко раскинул их по обе стороны от себя. Она выхватила из – под головы подушку и подсунула ее себе под попу, отчего ее губки широко раскрылись. Он уже не мог сдерживаться, придвинувшись ближе, присел на свои пятки и вошел в нее на всю глубину. Было так чудесно: ему была прекрасно видна ее промежность, видно, как ее отверстие сладким колечком облегает его член, вот из – под него выбилась маленькая струйка ее соков. Он вынул член и потер им ее набухшие губки и клитор, раздувшийся капюшончиком. Но она сделала нетерпеливое движение ему навстречу и он снова всадил ей до отказа. Она уже стонала и из нее лило все больше. Он поднял ее ноги руками и развел их пошире, затем не выдержал и лег на нее.

Теперь он доставал ей еще глубже и начал движения резкие, сильно прижимаясь к ее лобку своим. В ее влагалище хлюпало, с каждым его толчком оттуда выбрызгивалась теплая влага прямо ему на мошонку, от этого он заводился все сильнее, и это передавалось ей. Однажды даже брызнула короткая тугая струйка не снизу, а сверху. Он тогда заработал часто – часто, всаживая как можно глубже и сильнее, она от этого уже не застонала, а взвыла, и в такт его толчкам из ее горла вырывалось "А – а – а – а... ". Наконец, стенки ее влагалища начали конвульсивно сокращаться, она еще сильнее выгнулась навстречу ему, и тут он тоже стал кончать, рыча и содрогаясь.

После последней конвульсии он бессильно сполз с нее и лег рядом. Отдышавшись, она пробормотала: