Луиза Дормьен: Причуды секса - Ч. 2-3

III

РУБИКОН

Итак, по всему Парижу, на любой работе, повсюду… повсюду женщины должны быть преданы пороку и прихотям тех, кто их нанимает. Луиза де Беске ходила в двадцать учреждений и перепробовала много работ. Ни разу ей не попалось место, где бы симпатичную сладкую молоденькую девочку хотели целомудренно.

Попадались и организации, возглавляемые женщинами. Вокруг неё спонтанно рождался софизм. Она-то верила, что обнаружила землю обетованную, населённую старыми девами, набожными и невинными. Увы! Их эротизм был ещё свирепее. Бедный ребёнок, в огромном торговом доме ей попалась спиритуозка, теософ, которая получала удовольствие, когда шлёпала по заднице своих сотрудников. Нужно, однако, внести поправку, то был эротический тур. Сцена была, соответственно, наполовину публичной, она предполагала, что жертву, поставленную перед витриной, заставляли индифирентно наблюдать за прохожими и улыбаться в то время, как внутри апартаментов по оголённой заднице старуха хлестала острыми розгами, сдирая эпидермис.

Луиза встречала аптекаря, которому ничего не нужно было, только периодически заниматься тем, что втыкать иголки в зад. Всё бы ничего, да он требовал взаимности…

Она знала модистку, которой хотелось мужчин, но природа наградила её в качестве клитора отростком длинною с палец, твердеющим, когда охватывала страсть. С таким инструментом модистка насиловала своих работников, но не естественным путём. Ей нужно было действовать в анус. Только использование этого канала приносило ей удовольствие от мужчин.

В доме моды Луизе нашли такое применение: босс требовала, чтобы сотрудницы ставили спектакль Фрикарель (лесбийская любовь) тщательно и страстно. Чтобы подросток выходил не имитировать удовольствие на потребу этой местной султанше. А чтобы реально испытывала наслаждение, и та проверяла, выделяет ли девочка соки, сопровождающие оргазм, что не просто сымитировать.

В кондитерской Луиза работала продавщицей после обеда. Хозяин заявился в шесть часов с намерением изнасиловать её среди пирожных и кексов в раскалённой печи перед ванной со взбитыми сливками.

У ювелира сексом с ним они должны были заниматься на пару с другим ребёнком. Тот брал одну по очереди, но свободная не должна была оставаться без дела, пока вторая трудилась над удовлетворением мужчины. Её функцией было щекотать гибкими пальчиками между ягодицами для его услады.

Литератору требовалась секретарша. Луиза пошла туда, но нужно было сделаться лесбийкой для собачки, которая была особо одарённой и умелой, способной вылизывать вульву тридцать пять минут без устали гораздо щедрее, чем, обычно, человек.

Писательница, тоже искавшая секретаршу, требовала от Луизы гораздо более сложного. Ей нужно было ласкать ртом интимные места, пока настоящий любовник в должности записного подхалима предавался радостям содомизма. У этой писательницы любовниками назывались мужчины, мучившие секретарш.

Художнице и, боже мой!, При де Ром требовались работники, чьи обязанности были определены туманно. Что было определено конкретно, так это способность доставлять удовольствие двум мужчинам одновременно вульвой и задним проходом в то время, как рот был бы занят половыми органами художницы. Мужчинами были муж звезды изобразительных искусств и его педераст.

Воистину, целая империя наёмников вынуждена сносить столь изнурительные акты. Хотя заявляется, что их дюжины. Здесь юная девушка, попавшая в лучший из миров, раскинувшийся по берегам Сены, безрассудно выбирает из трёх путей, ведущих в рай.

Таким образом, осваиваясь в парижском обществе, Луиза де Беске удостоверялась, что над всем главенствует похоть. В мире секс возведён в идола, и для женщины нет другого закона, кроме вожделения.

Проституция потеряла тот ореол, что знаменитый Аспаси воспел две с половиной тысячи лет назад. Не было больше проституции в том смысле, что порядочная женщина выставляет на показ исключительные пороки и намеревается обрести наслаждение в желанной случке вдвоём или впятером, используя все отверстия тела, предпочитаемые в сексе, и сопровождает эту практику развлекающими аксессуарами, порой страшными, жестокими и комичными.

Луиза де Беске констатировала удивительные вещи. Мужчины передавали друг-другу имя женщины, одарённой каким-нибудь редким талантом либо умением, типа плавно двигаться, искусно волновать своих любовников, владеть своим половым органом или анусом качественно, чтобы сочетаться восхитительной теснотой с формами мужского полового органа, либо, наконец, умением находить губами деликатные точки на мужском члене, доводя ртом до вершин небывалого наслаждения. Найдя такую редкую птицу, они имеют небывалый успех в своей компании. Надо отметить здесь и самодовольство собственно членом.

Такие женщины-эксперты обогащались мгновенно. А если волею случая один или два пациента умирали от их практики, то мужчины с лихорадочной надеждой на такую прекрасную смерть падали к их ногам и предлагали руки и судьбы. Можно упомянуть герцогинь и принцесс, женщин английских лордов и великих князей, дам высшего света, которые добились своего привилегированного положения, подставляя попки или ротики ценителям, которые потом долго пускали слюни от удовольствия.

Луиза не прекращала наблюдать за обществом с возбуждёнными слизистыми. Когда она шла по улице, она угадывала за стенами во всех номерах соития любовников. Из двадцати проходящих крытых автомобилей во многих невинно приспущены шторки, и в десяти любовники демонстрируют, как получать удовольствие на публике. В Булонском лесу по вечерам прибежище сотен пар, жаждущих разврата, бегающих, как собаки во время течки, за вульвой или пенисом.

Этот кошмар окончательно убедил юную Луизу, что единственное честное и порядочное ремесло — это проституция.

Она думала: я работаю здесь или там, у мужчин или у женщин, у стариков или больных, поскольку везде надо подставлять свой низ живота или свой зад для погружений, не лучше ли сделать эти контакты профессией?

Она, кстати, уже пятый месяц испытывала растущую нужду. Все представления морали пришлось отбросить. Ей пришлось вновь неоднократно пострадать, как тогда в Ла Тур де Несле, как у Хоку, от раздражительных игр в уплату за приём на работу, от которых она никогда не получала удовольствия. Хорошо! Вместо того, чтобы бояться этих мерзостей, пусть они станут её бизнесом.

. . .

В то утро она решилась. Накануне был ужасный день. Была осень, Париж окутывала тоска, группы иностранцев останавливали каждую женщину на улице и предлагали противоестественные занятия. Луиза неизменно отвергала их, но голод взял верх. Вернуться к Беске было невозможно, как воскреснуть из мёртвых. Она не увидит снова замка де Беске, как если бы в один день его богатства вернулись.

Увы! К чему эти предположения о богатстве, которые могли бы достаться грустной и несчастной девушке. Сутками она плохо ела, плохо спала, сопротивление бушующим вокруг страстям в конце концов истощило её. В то утро было принято решение: я буду торговать собой.

Луиза в тот момент жила в кривом отеле на авеню де Клиши. Она продала почти все предметы, приобретенные когда-то, когда она верила, что ее десять тысяч франков неисчерпаемы. Но остался еще солидный кожаный чемодан и два элегантных туалета, подходящих для соблазнения мужчин. Она оделась, как лучше, и вышла на улицу. За последние пять дней она ела не более трёх раз. За десять дней ей не удалось найти ни часа работы хоть за какую плату.

Голодная девушка пошла вниз по авеню де Клиши и свернула на бульвар Батиньоль. Она думала заработать на Римской улице или даже на бульваре Мальзерб и спустилась к центру. Её взгляд упирался в мужчин с дерзостью, но высокая худая девочка с горящими глазами на суровом, энергичном, при этом жаждущем лице, сильно отличалась от проститутки.

Всё же какой-то старик начал бродить вокруг. Выглядел он достойно и прилично. С тяжёлыми седыми бровями и неподвижным беспокоящим взглядом. Наконец он пошёл за Луизой, затем резко подошёл и сухо сказал:

— Пошли?

Она посмотрела на «клиента» и кивнула. Краска залила её лицо. Она думала, что за семь месяцев парижской жизни это стало невозможным. Он посмотрел с горечью в упор, затем продолжил:

— Это здесь. Мои апартаменты на второй улице, туда.

Одна улица, вторая, Луиза по роскошному ковру вошла в лифт с лифтёром и спустя пять минут оказалась в просторной гостиной, завешенной картинами. Мужчина сказал:

— Раздевайтесь.

Она дерзко ответила:

— Отдайте мой гонорар.

Он скривился от этого слова, потом достал бумажник.

— Возьми, сто франков. Вторую получишь после.

Луиза, пожав плечами, сунула билет в чулок и начала раздеваться. Мужчина смотрел с любопытством. Не проронив ни слова, она закончила и повернулась к старику. Голая, кроме чулок, очень прямая, пятки вместе, дебютантка сделала знак, который мог означать: к вашим услугам. Мужчина насмешливо сказал:

— У тебя военные манеры.

Она усмехнулась:

— Я считала наоборот — привычки совсем гражданские.
Он подошёл рассмотреть хорошенькое обнажё

нное тело

— Ты давно этим занимаешься?

— Сегодня первый день. Ты — мой первый клиент.

— Почему?

— Кто мне даст поесть?

— Но…

— Заткнись! Я пришла не в поисках морали. В данном случае я — поставщик, ты — плательщик. Я пришла сделать тебе удовольствие. Как ты хочешь?

Он спросил:

— Сколько раз у тебя был любовник?

— Десять.

— Это всё?

— Может быть девять.

— У тебя в сердце есть любовник?

— Ни в сердце, ни в другом месте.

— Это хорошо. Возьми!

Он протянул второй билет в сто франков.

— Одевайся и уходи. Ты холодная. У тебя не будет успеха в этом деле. Оно требует мягкости и лжи, ласки и нежности…

Она надела бельё, потом платье, в конце ответила:

— Когда я просила работу, меня никто не спрашивал, что я умею делать, просто хотели, чтобы я раздвинула ляжки. Поэтому я решила жить на свои раздвинутые ляжки.

— Уходи! — Сказал мужчина. — Я люблю женщин. Но если я с тобой побуду ещё десять минут, я стану целомудренным. Вот, возьми ещё!

И он протянул ей ещё билет.

Луиза ушла. Гордясь обманом. Шесть месяцев она искала безрезультатно работу. И вот злато и серебро обрушились на неё после стольких напрасных усилий. Этот старик, который и работы-то не мог ей дать, не причинил ей ни позора, ни насилия в какой-либо непристойной форме. Какой урок! Она дошла в размышлениях до площади Клиши. Тут к ней причалил симпатичный молодой человек.

— Мадемуазель, хотите, я прогуляюсь с вами за компанию?

Луиза ответила холодно, ощущая уверенность в завтрашнем дне:

— Сто франков!

Он, дурачась, вывернул карманы и достал бумажку:

— Вот они! Но я задержу вас до шести вечера.

— Хорошо. Только прогуляться. Интим — ещё двести.

— Идёт! Однако за такие деньги я буду делать с вами, что захочу.

— Нет, только интим. Я раздеваюсь, а вы смотрите на меня, как на Венеру Милосскую.

— Но тогда… А потрогать?

— Плюс десять луидоров.

— А если я не захочу, вы мне вернёте?

— Те же десять луидоров.

— Можно получить абонемент на неделю?

— Конечно! Но платить вперёд. Полторы тысячи франков.

— Всё, подписываюсь. Вы женщина, каких я никогда не встречал. Вы меня поразили. А я смею вас уверить, что меня не легко поразить.

С парой рядом всё время шёл старик. Он бросал на Луизу злобные взгляды. Юноша поклонился ему.

— Что это за старикашка? — Спросила девушка.

— Для меня Алтмитц — это министр Искусств и Мануфактур и президент Центрального банка.

Луиза де Беске сделала резкий жест, глаза метнули молнии. Её спутник спросил, смеясь:

— Вы его знаете?

— Он просто делал мне предложение, но мы на том и остановились.

— Ах! А я его кузен. Может вы знаете: Леон Шилхак.

— Лётчик?

— Он.

— Тогда, — говорит Луиза, — будет дороже. Подписка увеличивается до двух тысяч.

Он ответил, пристально глядя на неё так, как не мог понять, всерьёз ли всё это:

— Вы знаете, у меня есть страсть?

— Можете не говорить, я приму условия.

— Вы не хотите знать, почему?

— Ничто не заставит меня отступить.

— Вы будете стричь мои пёрышки три раза в день там, где я укажу, например, в телефонной будке, в ванной, в карете.

Она тихо сказала:

— На улице…

— Нет, но в месте, которое будет удобным, когда меня разберёт охота.

Она аккуратно подсчитывала:

— Так, это двадцать, стрижка перьев пятьдесят в комплекте, остальное бесплатно. Это вам выгодно!

Он смотрел недоуменно, не понимая, рассмеяться или разозлиться. Она продолжала:

— Вы должно быть еврей. У вас зловредная привычка торговаться. Вы закончите очень богатым.

Он лопнул от смеха.

— Нет. А вы закончите тем, что заставите платить головой.

Я совершенно серьёзно. В наше время с ценами на жизнь, удорожанием продуктов… Пятьдесят франков за стрижку — это ничто. И я вас уверяю, я делаю это впервые. Причины… Порядочный мужчина аннулирует контракт, чтобы не оказаться мошенником. Но вы непреклонны.

Он сказал:

— Стоп, моя крошка! Я ловлю вас на слове. В момент, когда я подошёл, вы меня поддели. Хорошо! А я согласился на условия. Это ясно. Правильно? Так вы будете стричь с меня перья?

Она холодно кивнула:

— Я состригу! Если вы платите, как договорились, вы получаете абонемент за две тысячи франков, и сделка заключена. В противном случае…

Он окликнул крытое такси.

— Садитесь! Так мы договорились?

— Ах, вы становитесь занудным! — С нетерпением произнесла Луиза де Беске. — Когда я говорю «да», это всегда «да».

Они сели в машину, и мужчина весело приказал: «В лес!». Затем, подняв тент, продолжил:

— Ну, я жду!

Она опустилась перед ним на колени и резко сказала:

— Две тысячи франков на сиденье позади меня, чтобы я смогла их взять, когда вы мне справите свою нужду.

Он отложил деньги в сторону. Ошеломлённый, он сомневался, что эта потрясающая женщина действительно сделает то, о чём она говорила с такой надменной иронией.

— Достаньте, наконец, ваш объект. Я не люблю и вряд ли знаю, как вытащить его на свет. Я не из тех, кто доставляет удовольствие любовнику, не выкладывая штуковину из штанов.

Он сказал:

— А Принцесса Сплигарси делает так со своим любовником финансистом Зани де Беске.

Она забыла, где она.

— Как вы узнали?!

Он посмотрел на неё с изумлением.

— Что-что? Вы знаете этих людей? Но кто вы?

Луиза пожала плечами:

— Я — женщина, зарабатывающая две тысячи франков. Достаньте вашу вещицу. Я бы побоялась сломать, вытаскивая сама.

Он хотел остановить и освободить её:

— Хватит! Прекращаем эти игры. Вы — …

— Я ничего. Ах, раз вы не хотите эрегировать, я рискну сама.

Она запустила руку в ширинку и достала член.

Как будто стыдясь, он хотел прекратить этот акт. У неё уже был такой позор с доктором де Лайзе. Она с нетерпением оттолкнула руки мужчины:

— Дайте мне заработать мои деньги!

Она бережно положила его член в рот, нащупала кант чувствительных точек, замеченных во время приключения с Хоку, и потёрла там языком и зубами.

Сразу же с первыми касаниями этих центров удовольствия брызнула сперма. Пять секунд прошло с момента введения члена между её красивыми яркими припухшими губами. Луиза, внимательная к вздрагиваниям горячего члена, гладкого и слюнявого, собрала жидкость во рту и поднялась только, когда всё закончилось. Она не знала, что правила этих актов требуют всё проглатывать. А воспитанные девушки не плюются. С закрытым ртом из любопытства она всё же проверила вкус пресного белкового фосфористого продукта, зарождающего жизнь. Она повернулась, взяла две тысячи франков с сидения, достала из сумочки кружевной носовой платок и аккуратно без отвращения выложила в него всё.

Ошеломлённому мужчине она сказала:

— Решительно, мой дорогой, я не поняла. С вами так легко. Оно у вас приходит, как свет с выключателем.

Он страстно обнял её:

— Я с наслаждением вручу вам свою жизнь. Но мне стыдно.

— А что, красивые любовники сентиментальны?

— Вы на самом деле выполнили … это. Вы насмехались, я думал унизить вас, но вы проявили высший поступок, как те восточные монахи, что ежегодно омывают ноги больным. Вы мне доказали, что самая большая гордость в том, чтобы пройти через все унижения. У вас огромная. Надо, чтобы…

— Состричь пёрышки…

— Ах, не говорите так, я расплачусь.

— Ну, что вы так заволновались, мой дорогой? Он милый, половой член у мужчины, можно рассмотреть ваш вблизи. Он изящный. Кроме того, кожа для губ мягкая и судороги, которые проходят между зубами, придают неповторимое ощущение власти. Это сама душа мужчины… и мира, в котором я верховная госпожа, одно касание языка, или вдруг одно движение зубами, и я бы могла сразу откусить. Что касается спермы, уверяю вас, она приятна во рту. Я представляю себе, что существуют женщины, для которых этот акт сам по себе удовольствие. Во истину, это не плохо, это нужно.

Он ошеломлённо повторил за ней:

— Это не плохо?

— Нет! Я не знаю, может я потеряла восприимчивость, или у меня сменился вкус, но смею вас уверить, что эта вещь — а я сначала согласилась делать это за деньги — мне была практически приятна у вас. И потом, у вас был всего вдох и…, оргазм наступил настолько неожиданно, что…

Он прошептал:

— Вы сводите меня с ума. Я… я бы хотел… Ой, я не смею сказать…

— Она лукаво засмеялась:

— Чтобы я начала снова…

— Да! Я не успел понять своего удовольствия, но вы снова потрогайте меня, я всё получу, и тогда вы сразу же целуйте меня так, чтобы я тоже попробовал.

И он сильно покраснел.

Она наклонилась. Член всё ещё оставался твёрдым. Минуту она нежно облизывала край, после чего заглотнула всё. Выстрелила сперма. Луиза собрала этот необычный ликёр, потом поднялась и прильнула к губам юноши. Он потерял сознание.