Список порно рассказов про Максима

Настя решила поджарить рыбу и сварить молодую картошку. Разумеется, у плиты возилась она, а я сидела на кухне так, за компанию. Мы оживленно обсуждали школу, вспоминая учителей и одноклассников. – Наши мальчишки такие вредные, – шутливо пожаловалась Настя, – Везде подсматривают: в раздевалках, туалетах... – И не говори, – с улыбкой согласилась я, – Я б их, как Сашу, с таким удовольствием превратила в ясельных малышей. – Зачем в ясельных? –...

– Ого! Может ну его на фиг, этот ужин? – её глаза загорелись и выжидательно уставились на него. – Нет – нет, мы с тобой совместим полезное с приятным. Пока один будет готовить на кухне, другой будет флиртовать в интернете. Потом наоборот. Наша цель будет – свести двух незнакомых людей друг с другом. Ты будешь искать девочку и говорить с ней от имени мальчика, а я буду искать мальчика, представляясь девочкой. В конце концов, они должны сегодня в...

"Как он боится щекотки" – с улыбкой подумала я, заметив, как дрожит мальчишка. – Чья это писулька – свистулька? – ласково спросила Настя, приподняв пальцами тонкую мальчишечью палочку, – Сейчас мы ее тоже как следует обмажем. Быстро помазав Сашин писюнчик, Настя задрала мальчишке ноги вверх. – А теперь займемся попочкой, – объявила она, сильно прижав Саше ноги к животу. Настя плеснула Саше в попу щедрую порцию детского масла и принялась вод...

Мария уже была на седьмом месяце, когда нас пригласили на свадьбу к знакомым. Мы собирались пойти вместе, но жена в самый последний момент отказалась, сославшись на усталость. Мне хотелось остаться с ней, но она и слышать об этом не хотела. Поэтому мне пришлось отправиться на торжество в одиночестве скорее не для того, чтобы повеселиться, а чтобы угодить жене. *** Зал, снятый для свадьбы, впечатлял своей помпезностью. Он был по краям уставлен...

"Надеяться всегда лучше, чем отчаиваться", – говорил великий немец Гете. А другой великий немец, Ницше, считал, что надежда – "худшее из зол, ибо удлиняет мучение людей". Хорошо, что есть философы... Они иногда помогают нам не так остро перенести боль, вонзающуюся острой иглой в душу и разъедающей наше "я" подобно ржавчине. Но иногда даже философы бессильны. Ведь боль своя, личная, может не утихать еще долгое – долгое время. И на вопрос "за ч...

После чего Ира и Виктория начали стягивать с меня брюки не забывая при этом целовать где только им заблагорассудиться и когда я остался в одних трусах они символически потянули меня за руки и я понял что мне надо встать. Когда я встал, Вика взяла меня за член и я пошел за ней в просторную ванную. Там уже была набрана вода с пеной и я залез в джакузи. Вика не снимая с себя трусиков так же залезла туда и мы слились в едином поцелуе. Правда когда я...

Включив запись я снова повернулся к маме – да, компенсация достаточна – проговорил я. Ну тогда спокойной ночи сыночек – мама наклонилась чтобы поцеловать меня, при этом ее сиси отвисли вниз и я практически уткнулся носом в ложбинку между ними. Приятных тебе снов – мама чуть задержалась в наклоне, она не могла не чувствовать моего сопения прямо на свои сиси – и тебе мамочка – проговорил я и решившись чуть качнул головой вниз. Мой нос уткнулся в мя...

Игорь, оторвав взгляд от настежь распахнутого окна, за которым густо синеют майские сумерки, наклоняет круглую, "под ноль" стриженую голову над чистым листом бумаги и, не зная, с чего начать, невольно задумывается: впечатлений так много, что написать обо всём не представляется возможным... да и надо ли это – писать обо всём? До отбоя остаётся не более получаса – время ничтожно малое, и нужно... нужно за эти полчаса не в подробности вдаваться, а н...

– Майн ю нот андэрстэнд... получается полная чушь. – Э – э – э, бля, не умничай! Что за манера – показывать своё превосходство там, где заведомо знаешь, что собеседник твой будет в однозначном проигрыше, – Макс, говоря это, недовольно морщится. – А кто виноват? Я тебе зимой предлагал: давай вместе учить язык... а ты что мне тогда ответил? – То же самое, что отвечу сейчас: на хрена мне язык твой нужен! Я, в отличие от тебя, патриот... но...

– Долбоёб ты, Макс! Понял? Лапал – щупал я взглядом в бане голого пацана... я что, по – твоему, голубой? В бане, да будет тебе это известно, я смотрел на всех одинаково, и – ни о чём таком я не думал и не помышлял... в отличие от тебя, извращенца хуева! – Да ладно тебе! Отрицаешь, словно есть в этом что – то ненормальное... не думал он, как же! – отзывается Максим, никак не реагируя на последние два слова, сказанные Андреем в его адрес. – Г...

Максим дурачится, и Андрей, подыгрывая ему, дурачится тоже – скорбно кивает головой: – Выходит, что так – что вы, товарищ сержант, начиная свою доблестную, как вам сейчас кажется, службу, были в тот полный заблуждений период своей молодой жизни слишком наивны... нет, мы, конечно, можем кое – что... ещё как можем! Но мы – обычные парни в камуфляже, и не наше дело – ломать замшелые стереотипы в отдельно взятой воинской части... – говоря это, Анд...

Сержанты гурьбой появляются в казарме – аккурат в тот момент, когда дневальный, стоящий у тумбочки, громко и вместе с тем неуверенно, срываясь на фальцет, кричит, глядя перед собой оловянными глазами: – На вечернюю поверку – становись! Из канцелярии бесшумно выходит капитан – командир роты молодого пополнения. – Первое отделение... второе отделение... третье... на вечернюю поверку... становись! – дублируя прозвучавшую команду, упруго бьют...

– Рота, подъём! – тут же, подмигивая Артёму, командует Юрчик. – Строиться в расположении! Форма одежды... – Изверг, – глядя на Артёма, возмущенно шепчет Максим, кивая головой в сторону Юрчика. – Птенчики только – только, одеялами укрывшись, руки в трусы позасовывали, чтоб по – тихому компенсировать тяготы ратного дня, а он им – "подъём"... маньяк, бля! Скрытый садист! Ты запомни это, Артём! И об этом тоже, когда книгу свою будешь писать, напиш...

Игорь, думая об Андрее, сам не замечает, как проваливается в сон – и спустя мгновение он уже крепко спит, как спят, укрывшись одеялами, все остальные стриженые пацаны – будущие солдаты, вымотанные бесконечно длинным днём начала своей службы... после отбоя прошло уже около часа, и парни в казарме спят все, как один, включая стоящего у тумбочки дневального, который хотя и не спит в буквальном смысле слова, но тоже то и дело закрывает глаза, провали...

О, этот сладкий, обжигающе сладкий кайф – кайф проникновения! Головка, обильно смазанная вазелином, разжимая мышцы сфинктера, вскальзывает вовнутрь, и Андрей, на мгновение остановившись – содрогнувшись от наслаждения, тут же скользит твёрдым, как скалка, членом дальше... кайф! охуительный, ни с чем не сравнимый кайф! – член, скользящий впритирку, входит в обжигающую глубину Максова тела медленно, сантиметр за сантиметром, доставляя Андрею, неволь...

Каптёрка, где всё это происходит – где, привычно наслаждаясь, сержанты – дембеля поочерёдно натягивают друг друга в зад, расположена в дальней части казарменного помещения, что относительно удобно – для занятий подобного рода, которые в силу сложившихся традиций, но никак не по причине здравой логики никаким образом не предназначены для посторонних глаз... впрочем, в жизни всё относительно, и хотя местоположение каптёрки относительно других помещ...

– Стоп! А почему же тогда... почему возникает агрессия тогда, когда гомосексуальный импульс реализуется – трах осуществляется? Скажем... зазвал "дедушка" салабона в каптёрку и, преодолевая со стороны салабона сопротивление, конкретно имеет его в зад. Кайф для "дедушки"? Кайф! Казалось бы, он должен быть благодарен салабону за полученное удовольствие – должен сказать салабону "спасибо", потому как "спасибо" сказать и в самом деле есть за что... эт...

– Макс... ты что – хочешь ещё? Об этом можно было не спрашивать – это было понятно и так. – А ты что – не хочешь? – отзывается Макс, выдавливая из тюбика на голову своего возбуждённо торчащего члена вазелин. И об этом можно было тоже не спрашивать... такое не каждый раз, но время от времени у них случалось – происходило: "отстрелявшись" по разу, разрядившись друг другу в зад и, словно ныряльщики, не достигшие дна, не испив до донышка сладк...

Андрей, содрогаясь от толчков нависающего над ним Макса, вновь закрывает глаза... они, Андрей и Макс, в течение полутора лет с наслаждением натягивая друг друга в зад, лишь несколько раз за всё это время говорили на тему однополых отношений; но каждый раз при этом их разговоры были отвлеченными – каждый раз они говорили не о себе лично, не о своих сексуальных контактах друг с другом, а говорили "вообще"... Осенью прошлого года, находясь в увольне...

Трах "по второму кругу" всегда получается чуть дольше... но кайф от этого – ничуть не меньше! Молодой, упоительно сладкий кайф... какое – то время они лежат, не шевелясь – приятно опустошенные, лёгкие, сексуально удовлетворённые... не хочется ни шевелиться, ни разговаривать, ни даже думать, – на исходе своей службы они лежат на матрасе в каптерке пустой казармы, оба голые, оба умиротворённые... и даже мысли об Игоре у Андрея на какое – то время р...