Злоключения Юлианны. (Глава 2)

Глава вторая.

— Ну надо же как болит голова! Это же просто взрыв мозга какой-то. Нет, ну надо же идиот то такой? Девушку и палкой да по голове. Ему бы по яйцам так, посмотрела бы я тогда на него. Вот что за мужчины пошли? Раньше кавалеры были, за дамами ухаживали. Любили, лелеяли, а теперь бац и сразу по башке. Ох голова моя голова, бедная головушка... как же мне хреново то! Башка и так раскалывается, а тут еще эта отвратительная вонь. Что же так может вонять? Бомж что ли протух? – сознание медленно возвращалось в мою пульсирующую тупой болью голову, - Нет ну правда, чем так воняет? Я в бомжатнике? – медленно приоткрыв слипшиеся веки я мгновенно их сжала. - Да нет же это какой- то бред. Этого не может быть, потому что не может быть никогда. Где я?

Вспышка, но этой вспышки мне хватило что бы обледенеть от ужаса, а моему мочевому пузырю резко захотеть расслабиться.

— Да нет же, нет - это бред! Это глюк! Это просто болит голова! Это галлюцинация!

Я попробовала пошевелиться. Получилось, но плохо или скорее вообще не получилось. А вы попробуйте пошевелиться если ваши ручки и ножки крепко примотаны ремнями к перекрещенным балкам. Ага, это еще у добрых людей зовётся распятием. Вот и попробуйте пошевелиться, будучи распятым на «Х» образном кресте. Я попробовала. Хватит! Ничего не добилась. Хотя почему ничего. Добилась и еще как. Во-первых, у меня сильно заломили вывернутые в плечах руки. Во-вторых, меня окатили ледяной водой. В-третьих, по дружному хору заржавших бородатых мужиков поняла, что я здесь нахожусь не одна и даже не в двоем с тем полуголым мужчиной, который в жаровне зачем-то перемешивает клещами на длинных ручках беснующие угли. В-четвертых, от сильного удара в живот моментально прошла голова и широко распахнулись глаза. В-пятых, я перестала вдыхать в себя эту ужасную вонь, потому что от удара я вообще забыла как дышать, но это уже мелочи по сравнению с прошедшей головной болью. Вот видите сколько за раз можно испытать прелестей жизни, а стоило лишь захотеть почесать зачесавшийся от нестерпимой вони носик. От удара дыхание сперло так что... ну да и ладно. Дышать все равно не хотелось. Зато теперь глаза распахнулись, и я осмотрелась. А зря, нервных клеток мне это точно не добавило.

Мама роди меня в зад!

Застенки пыточного подвала — это совсем не курорт. Какие приятные ассоциации могут вызвать разнообразные пыточные инструменты заботливо развешанные и разложенные вокруг меня? Правильно никакие! Стоматология с гинекологией отдыхают! Нет, конечно, если вы страдаете запором, то это вас моментально излечит, но, к счастью, я этим не страдаю. С этим у меня все в порядке. Что называется регулярно. Хотя регулярно было, а как будет после этого... да и будет ли?

Отдельной благодарностью стоит отметить обслуживающий бородатый персонал в кожаных жилетах и почему-то в таких же кожаных юбках. Может я попала в закрытый клуб не традиционных представителей? Так у меня с ориентацией все нормально, ну или почти все. Каюсь был грешок, но только совсем чуть-чуть. Подумаешь разок. Ну два... Ну да, было время снимала я с подружкой квартиру. Жили дружно. А что? Я же не виноватая что она такая оказалась испорченная. А потом еще с врачихой... Ой какая она была... Все, ладно, проехали. А то начну вспоминать совсем расслаблюсь, а мне сейчас в моем положении этого делать не рекомендуется. Все равно девочка с девочкой не считово, это же не когда два бородатых мужика друг друга. Фу, даже думать о таком не хочется. Нет это не они, эти точно не такие. Эти милые, бородатые и заботливые. Вон как они заботливо окатили мое обнаженное тельце ледяной водой из той бадейки, что валяется около деревянной бочки, а теперь пялятся на стекающие по моему телу ручейки словно я об писалась. А вот об этом я зря подумала. Нет, вот мне сто раз говорили - не думай! Мысли они что? Правильно – материализуются. Вот я и жила себе и жила стараясь ни о чем не думать. И вот на тебе – подумала! Не успела подумать, как у меня потекло между ног. Ладно бы еще потихонечку, может быть, за ручеек стекающей воды сошло, так нет же – фонтаном! Да таким что до бородатых достала. Ой стыдно то как.

Стоят. Молчаливо смотрят. Другие бы давно уже ржали, а эти нет. Эти с пониманием относятся к распятой ими же самими молодой женщине. Радуются, за меня ожившую. Вот просто умнички!

Благодарностью? Да ты с ума сошла скажете вы, но я с вами не соглашусь. Люди же старались, заботились обо мне. Возвращали мое тельце к жизни после удара по башке. Вернули. И еще обмыли, предварительно заботливо раздев меня до гола что бы одежду не намочить. На просушку развесили в том числе и меня саму. Реанимационные действия провели посредством кулака. Только промахнулись, наверное. Хотели сердечко запустить, а попали мне в животик. Но за это я их не виню. Вы только посмотрите какие у них у всех кулачища! Как таким в мое сердечко попасть, вот и попали в меня всю. Зато сразу очнулась! А теперь право, как дети радуются за меня разглядывая мои сладенькие сисички-писички. Другие бы по башке дали и мимо прошли, а эти нет. Эти заботливые! Благодарность им за это от меня огромная! Особенно тому у которого рука как две мои ляжки, в кожаном переднике с голой жоп... Прошу прощение - задом. Он вообще больше всех старается. Вон какой огонь развел. И все для меня любимой. Что бы мое мокрое тельце не замерзло. Уже дышать нечем, а он все жарит и жарит. Не то что эти. Окружили меня толпой. Пальцами тычат и гомонят. А чего гомонят ничего не разобрать. Вроде бы и речь понятная, а ни одного слова не понять. Все как на подбор - крепыши квадратные. Что в вдоль что поперек и весят, наверное, не мало. Бородатые и радостные радостные. Умнички! Смотреть приятно! Не то что вон тот недоросль за столом сидит со свечей в какой-то мешковатой хламиде. Ножичком зачем-то перья гусьи стругает. А что пойти и купить себе ручку или карандаш в ближайшей палатке вера не позволяет? Любим трудности? Ну флаг тогда тебе в руки! Идти не хочет, наверное, по тому, что тут я такая красивая вишу голышом. Молодой! Вон как зырит то зырит то на меня. Изнасиловал меня уже всю глазами раз десять, а то и одиннадцать. Все насмотреться на меня никак не может. Что баб голых не видел? А может и не видел. Особенно таких хорошеньких как я, да еще и распятых! Все прелести мои просто повылезали на показ. Ну что же смотри, мне не жалко. Только руки потом в мозоли не сотри. Кстати, а чего это я все и висю и висю. Тельце то мое уже давно просохло, а я все висю. Меня уже давно снимать пора. Усохну же ведь!

А бородатые все стоят и радуются. Смотрят на меня и радуются. Опять о чем-то болтают. Вот просто не мужики, а бабы на базаре. Чего болтать то? Снимать меня надо. Высохла я! Ну наконец -то. Сообразили! Вон один бородатый ко мне подошел, уставился. Разглядывает меня. Сосков что ли не видел? Ладно тот молодой, но ты то уже дед. Насмотреться уже должен или бабка не показывает? Сочувствую! Я-то тут при чем. Да смотри ты смотри, только сними меня. Руки скоро отваляться висеть. Какой же ты старый и вонючий! Фу... и зубы у тебя гнилые.

— Что уставился? Давай, снимай меня уже и вообще зачем вы меня сюда повесили? – устав чувствовать себя распятым манекеном вежливо поинтересовалась я у чернозубого.

Чернозубый ничего не ответил, но бородатые дружно замолчали, уставившись на меня как на куклу, которая еще и говорить может. Где-то за моей спиной звякнул клещами голожопый. Уронил, наверное. Но в его сторону я даже не посмотрела. Очень надо!

В полной тишине бородатые подступили ко мне ближе окружив со всех сторон.

— И чего молчим? Чудики вы бородатые, ау! Вы меня понимаете? Снимайте меня быстрее, а то хуже будет! – кому будет хуже я уточнять не стала. Возможны, знаете ли варианты.

Бородатые, очнувшись загомонили. Я было вновь попыталась вслушаться в речи сеих достойных мужей, но тщетно. Нет, такие слова как девка, ботает и пиздна я даже разобрала, но не более.

Внезапно гомон прекратился, и все тот же чернозубый дед решительно потянул ко мне свою огромную лапищу с черными полосками под ногтями.

— Э дед ты чего? А ну не тронь меня или хотя бы руки свои иди помой, а то под ногтями скоро жуки навозные заведутся. Кому говорю не тронь меня! – нет ну вы только посмотрите на него, я такая вся из себя тут висю с бархатистой кожей, а он меня собирается трогать своими грязнущими руками. Нет, ну вы представляете какая наглость. Ладно бы еще принц на белом коне, а то старый вонючий дед, которому бабка своя через раз дает. Офигеть! Я же только вчера в спа-салон ходила красоту наводила для директора своего, - А ну брысь! Я кому говорю брысь! – я зашипела дикой кошкой.

Но то ли дед был глух на оба уха, толи он не знал зачем шипят кошки или знал, но ни чуточки их не боялся... Одним словом его пальцы осторожно коснулись моего соска. Зачем-то поцарапали его ногтем. Оттянули-отпустили, сосок упруго вернулся на место. Деду понравилось, он повторил. Игрун то же мне великовозрастный. Ну ну, играй играй. Когда ни будь и я до твоего Ваньки-Встаньки так же дотянусь. Поиграю! Дед же тем временем забавлялся одновременно уже с двумя сосками. Надо же, а я и сама не знала какие они у меня пружинистые... особенно ежели на кресте меня подвесить. Наигрался? Ну и хорошо, плохо что задумался. Это не к добру. И точно! Две огромные заскорузлые ладони буквально поглотили под собой мои, не такие уж и маленькие груди. Как никак второй размер. Полный! Моя гордость!

— Ау дед! Какого хера, старый ты пердун, зачем же так их жмякать то! Это же мои грудки, а не вымя у твоей старухи. Поэтому тебе она их и не дает. Обращаться нужно с ними трепетно и нежно! – нет, это я так пишу, а на самом деле я конечно же была сама вежливость. Меня еще в школе научили быть со старшими вежливой, - Если синяки останутся козел ты старый я тебе под корешок оторву все то, что у тебя в штанах, тьфу ты под юбкой!

Но фантазировать о том, что я сделаю с его причиндалами я могла лишь только до тех пор, пока он не сжал свои ладони. Вам когда-нибудь сиськи в тисках зажимали? Вот и мне никогда до сейчас. Мне как-то еще в детстве один знакомый мальчик рассказывал, как это больно получать по яичкам футбольным мячиком. Не знаю как, они у меня так и не выросли, но груди зажимать тисками это... Это пипец как больно! Это просто ну очень больно! Я же культурная женщина, я не выражаюсь на людях, я все храню в себе, но тут я не выдержала. Я взвыла благим матом объясняя этому милому дедушке что ему нужно на кузне подковы гнуть, а не хорошенькие сисички трогать. Ох как же я объясняла! Объясняла громко доходчиво и, как мне казалось, на разных языках которых я знаю ровно два. Родной и родной матерный! И о боги! Милый дедушка понял меня, выпустив из своих не мытых клещей моих посиневших красавиц. Я облегченно вздохнула и захлебнулась в новом любвеобильном крике к дедуле вспоминая всех его родственников до сотого колена. Ну это же разве можно так? Так то зачем? Ну ладно нравиться тебе сиськи в тески зажимать -зажимай. Я что разве была против? Да нет же никогда, да ни в жисть! Играй, играй мой милый дедушка! Потом еще и свою бабушку научишь, может быть ей это даже понравиться садист ты хренов. Какие яички? Какие сиськи? Вот вам когда-нибудь соски выкручивали клещами? Это я вам скажу еще то удовольствие. Это удовольствие для настоящих ценителей! Он что дожил до старых мудей, а не знал, что соски у женщин не выкручиваются? Ох, как же я орала! Но за то я теперь знаю точно - дед глух как пень! От такого крика кто угодно оглохнет. Действительно способностям человеческого тела нет придела и это подтвердил второй подошедший бородач, который без всякого стеснения и разрешения запустил свои заскорузлые палицы мне в мое раскрытое лоно. Не знаю, возможно, он очень таланливый учитель пения. Возможно! Возможно, это у меня были хорошо скрытые таланты певицы, но си восьмой октавы я взяла моментально только лишь его пальцы зашевелились в моем влагалище. И как им такое удается? Вот как так сразу, всего за пару минут научить петь оперные арии женщину, у которой с рождения толпы медведей по ушам гуляют. Ах как я пела, я пела и пела, пела и пела, пока, не захлебнувшись в своем восторженном крике лишилась сил. От пелась голубушка!

Ага как же от пелась! Мне еще петь и петь, петь и петь! Какой же идиот столько арий написал то? Я это сразу поняла, как только ледяной душ в очередной раз взбодрил мое тельце. Ух хорошо! Вот только зачем этих милых дедушек сменил тот милый мужчина? Милый, конечно же милый, вон как сочувственно смотрит на мои синевато разбухшие груди. И на том спасибо! Понимает. Только сказать ничего не может. Ан нет сказал что-то голожопому. Тот оставил свои клещи и подошел к каким-то веревкам. Развязывает. Неужели меня отпускают?

Мысль слабой надеждой пронзила мою вылечившуюся от боли голову. Ага как же, отпускают, опустили только частями. Оказывается, крест состоял из двух половин. И вот теперь я стою, низко склонив голову, но зато высоко задрав свою раскрывшуюся задницу. И ладно бы только задница раскрылась, вся моя промежность как на витрине, моя – как они там говорили? Пиздна — вот! Словно цветок орхидеи раскрылся перед сосредоточенно наклонившимся над ним консилиумом бородатых мужчин. Интересно что они там увидели? Лопочут что-то по-своему не иначе что-то вновь задумывают. Я своей жопой буквально чувствую это. Да и еще как чувствую! Это же мой индикатор! Я всегда все неприятности на перед своей попой чувствовала. Вжик! В воздухе что, тонко прожужжав осой и впилось мне в жопу! Простите...попу. Хотя какого хрена... Впилось так что я сама взвыла громче роя ос и мне уже было абсолютно до лампочки как называется то место, в которое меня поцеловало это дикое животное. Вжик! Вжик! Вжик! О... блять ну как же это больно! Извините, но я, потеряв контроль над собой от боли не сдержалась и выругалась еще более откровенно.

Какие осы? О чем это я? Это милый дяденька, достав все из той же бочки с водой прутик ласкает им мой зад. Ласкает сука такая! Как же это больно. А эти мужички все смотрят и смотрят мне в попу, смотрят так настойчиво что их кожаные юбочки задрались и из-под них повылезали... Нет... только не это! Что это? Нет таких не бывает даже у актеров порно студий. У актеров то и то один приличный на десяток будет, а тут у каждого и такой что не в сказке сказать не пером описать. Вжик! Ой мамочки... Да за что же мне это все? Если даже один попытается в меня всунуть, то второму уже достанется моя мертвая тушка, разорванная пополам. Вжик! Да блять таких не бывает! Хотя как не бывает вон они торчат кабачки красноголовые. Какой интересный сорт у них выращивают? Выживу, на огороде посажу. Вжик! За что? Главное, за что меня порют то? Что я такого сделала? Спросили хотя бы сначала. Я и так сама все рассказала бы. Даже того чего не знаю. Я вот ни разу ни партизанка и тем более ни шпионка. А меня вот так как сидорову козу! Вжик... Ох... Вжик... Ох... Вжик... Вжик... Вжик...Вжик... Вжик... Ох...

Холодные процедуры! Ах как хорошо! Аж пар от жопы пошел! И что дальше? Устал бедненький, взмок! Пот на лбу выступил? Конечно, попробуй помахай так усердно хворостиной, от этого кто угодно вспотеет. Бедняжки вы мои заботливые опять заботятся обо мне. Приподняли меня, наверное, для того чтобы я во время водных процедур не захлебнулась. Вот теперь я точно вишу, согнувшись на балках. Руки перестали болеть или скорее я их просто уже не чувствую. Бородатые болтуны опять о чем-то судачат. Пиздну вспоминают. Не к добру это. Думала просто помучают, всыпят и отпустят, но нет как же без этого то. Перед ними девка в растопырку все свои прелести наружу выставила кабачки торчат и что бы отпустили? Да от моего вида сейчас у столетнего импотента встанет как у молодого! Кстати, как там мой молодой любитель гусиных перьев? Все заточил? Как же точит он. У самого карандаш торчит хламиду оттопырил. Руки греет. Ну-ну грей, грей. Нет, все-таки все мужчины предсказуемы. Чувствую, что будут, ох... и ещё ох как будут меня еба... ммм... иметь со мной многочисленные половые сношения. Думать не хочу даже как. Накликаю ведь. Вот что-то доброму голозадому мужику говорят. Тот понятливо кивает головой и зачем-то на полку полез. Фу пыли то пыли. Под самый потолок. Какую-то хрень тащит. Груша грушей только ржавая какая-то и с бантиком на конце. Интересная конструкция. Для чего только интересно? В бочку макнул пыль смыл и тряпкой грязной заботливо обтер. Домовитый! Бантик покрутил. Заскрипело и неожиданно груша раскрылась на четыре лепестка. Ой что-то мне это напоминает. Где-то я такое видела. Ага вспомнила в музее инквизиции в Испании. Отдыхала я там с одним знакомцем как-то давно вот он меня и затащил меня в него. Бр-р... Такую грушу пихали женщине в... НЕТ! Меня бросило в жар, и я резво исполнила на бис несколько арий, хотя меня в этот момент никто и не слушал. Мои благодарные поклонники были увлечены другим. За время моих сольных выступлений они успели засунуть ржавую грушу в крынку после чего та маслянисто заблестела и теперь о чем-то споря прижали ее конец как раз к моему трепещущему лону. Вот и все, было лоно станет лоханка! Все на «Л». Обледенев от ужаса, я взвыла. Бородачи азартно вскричали. Лоно вскрылось. Груша погрузилась. Пауза! У кого пульт кто звук выключил? Тишина. Внезапно половина бородачей радостно закричала с уважением смотря на меня или в меня, другая же половина, недобро блеснув глазами фыркнула. Интересно на что они ставили? И сразу второй вопрос, а что я, собственно, так выла? Ну да груша, инородный предмет. Ну да вставили его мне туда, где он отродясь быть не должен. Но ведь вошел так что я даже не заметила. А все почему? А потому что у меня мама была целеустремленная. С рождения меня по разным секциям таскала. Танцы, гимнастика, снова танцы. Все звезду из меня лепила, но звезда так из меня и не вылепилась, зато ммм... пиздна моя слепилась на славу! А потом повзрослев я уже сама довела ее до совершенства полернув ее разным всяким. Был любитель-полировщик у меня как то, полировал всем чем только нафантазирует. Это его заводило так что вы даже представить не можете как. А вот просто взять меня и отрахать не любил. Я вот и говорю мужчины все извращенцы. Сидит смотрит как я себя той же бутылкой из-под конька, который мы только что допили пользую и дрочит. Тьфу... И эти такие же! Нет что бы меня разложить по всем правилам вон на том столике с кучей непонятных веревочек и как следует отъе... ан нет же. Суют в меня всякую гадость и еще удивляются чего это я петь перестала. А чего мне петь то раз вы все равно не слушаете. И так голос сел. А вашу грушу я даже не почувствую. Вот!

Что ты! Грушу свою ржавую вынули и всей толпой мне туда уставились. Ну да, большая у меня девочка выросла просторная. Выросла так выросла! Хоромы! Зря я что ли её растила. Зрите и завидуйте!

Похоже насмотрелись. Дед чернозубый опять впереди толпы лезет. Юбку свою первым сбросил и теперь кабачком своим раскачивает. Кабачок, конечно, знатный вырос. Год задался -урожайный! Дубина! Ну как дубина, так бита бейсбольная. Биту пробовала и не раз. Для настоящих профессионалов это не размер, а я уже давно в любителях не значусь. Правда выступала я все больше для собственного удовольствия, а у этих, вон как глаза горят... Сразу видно, не затрахают так замучают. Лишь бы только попу не тронули, но похоже, что нет. Не принято это у них что ли? Вот изрубцевать – это сколько угодно, а вот что так как в большом кино – нет. Может вера не позволяет, а может не знают про такое. Деревня, глушь. Благи цивилизации до них еще не дошли. Ох дед! А твоя дубина правда дубина. Как ты ловко то ей в меня вошёл. Бедная бабка! Я и то почувствовала своей какой он... прямо ох и ах! Дед, а ты хорош! Если бы не твои руки-тиски и твои вонючие черные зубы я бы тебе сама дала. Ох...ах... как глубоко то. В длину – это глубоко, а как будет в ширину? Да плевать... Ой мамочки как же хорошо! До сердечка прям достал окаянный!

Но блин нельзя же так женщину разочаровывать то! Гад ты старый! Что раз- два, туда-сюда-обратно и что все? Слился? Да со мной одноклассники так быстро не кончали. Как минимум до трех я успевала досчитать. Раз-два-три... Ну да ладно, там уже следующий кабачок свой в меня тычет, посмотрим на сколько его хватит. Раз-два-...

Нет ребята пулемет я вам не дам! Двоих мужиков обслужить за десять секунд!? Расскажи кому, так не поверят. Я уж размечталась что меня сейчас по полной программе, а это что? Сколько вас там? Ну ладно, восемь с половиной... Прям как фильм тот известный эротический который мы с подружками на видео зырили. Восемь бородатых и тот еще в хламиде который все смотрит, но правда теперь уже не стесняется показать. Дрочи Емеля, твоя неделя. Ну так вот, восемь на три... ладно на пять... вставить вынуть то же время нужно. Так вот, восемь на пять- это всего ммм... меньше минуты получается даже если я ещё половинку добавлю и того голозадого которого забыла посчитать. Не мальчики, не мужики бородатые вы ни разу, а козлики или даже точнее кролики. Сунул-вынул и пошел. Я пока в уме пять на восемь умножала да половинку прикидывала меня еще четверо успели осеменить. Нет, а вот с этим у них как раз все нормально. Семя рекой льется или фонтаном бьет. Это уже у кого как. Мне скрюченной не видно, но зато видно, как подо мной уже лужица заблестела. Ладно потерплю. Поскучаю. Еще трое и все! Вон один, второй остался, третий...

Эй дед! А ты чего это опять пристраиваешься? Ты же уже вроде как... И ты, и ты и тебя рыжебородый я запомнила. У тебя головка как факел, огнем от жаровен отливала. Э братцы кролики так не пойдет! На раз-два вы кончаете, а на раз встаете? Это ж... да вы ж меня... Ой мамочки! Верните в меня ржавую грушу.

Дура я! Дура и снова дура! Размечталась я, минута и все. Как же все. Рыжий пенис уже по второму десятку пошел и то, потому что я его запомнила, а остальные? Я уже сбилась со счета. У меня онемело там уже все. Может хватит? Братцы кролики вы так свою крольчиху в доску... загоните. Голожопый уже дважды трухи какой-то подсыпал, лужицу засыпал. Стоять им, видите ли, на мокром не хочется. А мне то как? Вы обо мне то подумали? Ведь этот мутный фонтан из меня вытекает. Подумали. Умнички! Заботливые! Сняли меня с креста и на столик заботливо положили. Ножки-ручки мои к веревочкам привязали и теперь за веревочки дергают и моему тельцу разные позы придают. Забавляются! Шутники! Душа радуется! А ведь когда-то я о таком мечтала. Дура была – восьмиклассница! И вот сбылось! Осторожнее надо было мечты свои выбирать. Сбываются! Ой... Ох! Нет, я, конечно, тоже кончила уже и не раз, но стараюсь даже вида не подать этим кроликам, а то подумают, что я тащусь и ещё чего-нибудь на придумывают. Пусть так стараются. Нечего баловать. Молчу, терплю, сдерживаю себя, но надолго ли меня хватит? Вот еще столько же выдержу, а больше нет. Кончу и это в прямом смысле. Кончу совсем! Я уже думала об этом, скорей бы уж. Сил моих девичьих уже совсем не осталась. Думать то думала, но мечтать боюсь. Мечты они что? Сбываются... А вдруг выживу? Ух я тогда этих кроликов всех на корм для кошек пущу. Пусть хвостики полакомятся. Ох... пиздец как глубоко... опять, наверное, в матку засадил тот с тонким, но длинным!

Внезапно наступила тишина, только был слышен впрыскивающий в меня семя член и легкое потрескивание углей в жаровнях. Мои братья кролики как-то моментально подобрались и встали по стойке смирно уставившись все в одну точку. В точку — это забавно. А где эта точка? Я попыталась сломать себе шею, но взглянуть в ту самую точку. Взглянула и обмерла. Я что уже померла? Я что уже на том свете и ко мне спускаются по лестнице предвестники вечности? Белый и красный? Белый это мужчина, правда обтянут как женщина в какие-то лосины и средневековый кафтан, но за то спускающаяся за ним женщина... Красная или рыжая? Да мне в моём состоянии уже не до оттенков её волос. Красива! Прекрасна! Да и ладно. Я даже не сомневаюсь откуда она. Хочу к ней! Там откуда она горячо и постоянно всех сношают. Зато просто и не затейливо. Нет, ну какие же у неё ноги! В красном длинном кожаном платье, в красных сапожках, доходящих до её острых коленей, а вот далее открыто все на распашку вплоть до проколотого пупка сверкающего кроваво красным камнем. Лобок... Ах бесстыдница! Я-то же так хочу ходить что бы все видели мои... да ладно покрашу... густые кровавые заросли. О чем я думаю? Бред! Какие заросли? Мне жить то осталось на одну затяжку. О чём я думаю? Но меня перестали сношать вот и ладушки. Может быть так и до второй затяжки до тяну.

Спустились. Встали. Белый слева, красная с права. Смотрят на меня и что-то говорят. Говорят, громко- назидательно. Больше говорит та в красном. Белый лишь иногда что- то подтверждает. Я ничего не понимаю, но тут любая женщина поймет. Интонация! Ругают за что-то моих кроликов. Это я понимаю и без слов. Вон как побледнели и хвостики свои руками стыдливо прикрыли. Так их так, а то трахать распятую женщину каждый может. А ты вот попробуй пойди заслужи что бы она сама тебе дала с превеликим удовольствием. Нет, точно третью затяжку я переживу. Что-то мой дедуля совсем поник. Жалко мне его чисто по-женски. Ведь какой орел был еще пару минут назад и всё, орел то карманным оказался. Стоит бледный и кабачок его сморщенный висит, даже отвечать не пытается. Бедный поплелся куда-то в сторону лестницы, а за ним и остальные кролики потянулись! Так вам раз так! Ах обожаю женщину в красном! Я теперь её должница, да я и сама сопротивляться не буду... лучше уж с ней всю жизнь чем с этими кроликами. Женщина улыбается и что-то говорит мужчине в лосиных. Тот ухмыляется и какой-то палочкой ворошит мне губы между растянутых веревками ног. Хочешь меня? Уж тебя то одного я точно теперь переживу. Нет не хочет. А почему? Мне то это обидно.

Женщина в красном задерживается что-то говорит понятливо кивающему голожопому. Затем поворачивается и участливо смотрит на меня.

— Девочка моя не переживай. Все теперь будет хорошо! - отворачивается от меня и не торопливой походкой покачивая обтянутым красной кожей задом начинает подниматься по лестнице. И тут меня осеняет- я поняла каждое её слово! Это как? Я пытаюсь собраться мыслями, но в этот момент начинают скрежетать блоки. Веревки ослабевают и мои задранные ноги падают на пыточный столик заставив меня застонать.

— Не бойся дочка. Теперь все будет хорошо. Сама Эльвира взяла тебя под свою защиту, - я смотрю на голожопого мужчину, который суетится вокруг моего изможденного тельца отвязывая от него веревки и ничего не понимаю.

— Кто такая Эльвира? Где я? Воды..., - мои растрескавшиеся губы тихо шепчут, но заботливый мужчина слышит меня, а главное понимает.

— Да дочка пей-пей, - его руки заботливо приподнимают мою голову, и живительная влага втекает в моё изнасилованное тело, - Пей не бойся. Эльвира это... Эльвира! Она Великая! Ты все узнаешь... Все будет хорошо!

Дав мне напиться, мужчина бережно опускает моё тело. Отходит. Вновь гремят железом пыточные причиндалы и жутко шипят затухающие угли в жаровнях. Но мне уже не так страшно, я почему-то верю этому голожопому мужчине.

— Дочка ты как? – глаза на его наводящем ужас лице горят заботливостью.

— Спасибо вам! - я проникаюсь к этому доброму человеку доверием. А к кому ещё? Только он да красная женщина пока ещё мне ничего не сделали плохого.

— Дочка я сейчас тебя отнесу на верх. Там ты отдохнешь... Только это можно тебя попросить, - этот огромный человек стыдливо замялся. Ну надо же! Он что умеет стесняться? Это смотрится даже как-то забавно.

— Да конечно... что? – что бы он не попросил сейчас, мне все равно. Хуже мне уже не будет, а за добро меня приучили платить добром.

— Дочка пососи мне пожалуйста, - ещё больше смущаясь просит меня этот милый мужчина. Сдергивает с паха кожаный передник, и я вижу торчащий вполне наш обычный среднестатистический орган, - Пососи пожалуйста. Мне уже давно никто не сосал. Местным это нельзя, да они и не умеют. А ты только что оттуда... Пососи пожалуйста.

У меня моментально вспыхивает в голове куча вопросов.

Откуда это я оттуда? Оттуда это где? Где я? Кто он? Кто такая Эльвира? Кто такие местные? А главное, что или кто запрещает им сосать?

Последнее глупость. Страшная глупость, но почему- то этот последний вопрос в данную минуту меня больше всего и зацепил.

Горячая головка его напряженного члена с трепетом проникает мне в рот и стоит мне сомкнуть губы вокруг неё как крупная дрожь начинает колотить тело этого громадного мужчины. Мой язычок скользит, но гладкой поверхности и... мой рот наполняется густой терпкой спермой. Вот же! Ещё один кролик. Хотя долгого минета я бы не выдержала сама своими распухшими потрескавшимися губами.

— Дочка, дочка... мммммммммм! - мой рот наполняется густой слизью. Глотаю.

Устало откидываюсь на отполированные чужими телами доски стола. Я, наверное, отключилась, потому что следующее что я вспомнила была уже я бережно завернутая в какую-то овчину, которую бережно нес по каким-то солнечным переходом этот самый голожопый мужчина на своих руках. Потом провал и долгая-долгая темнота.

И наконец свет! Солнечный обычный свет, озаряющий светлицу и милую женщину с огромным декольте на груди из которого буквально вываливались на меня её огромные груди. Мило!

— Она очнулась! Передайте Эльвире что она очнулась!

Словно сквозь сон я вновь слышу это имя и смутно припоминаю женщину в красном.

Я очнулась!