Жертва и палач (4-я серия) (ФИНАЛ)

В предыдущей серии: Алена просится в личные рабыни своему мучителю, только лишь бы тот снабжал ее любимым лакомством: героином. Садист проявляет недюжую фантазию и придумывает новые изуверства для своей жертвы. По прошествии времени он понимает, насколько сильно привязывается к девушке. И вот ему уже жалко отдавать Алену на растерзание своим не менее жестоким друзьям. Заключит ли маньяк сделку со своей совестью и пустит ли это дело на самотек? Или же он решит защитить слабую девушку?..

P. S. В тексте нет призыва к насилию. Его единственная цель – развлечь читателя. Все герои и события являются исключительно плодами больной фантазии автора. Автор оставляет за собой право порицать или одобрять мысли, намерения и поступки его героев.

* * *

Стол ломится от всевозможных яств. Квартира насквозь пропахла ароматом жаренного шашлыка и бараньих ребрышек. Трое здоровенных мужиков грызут жесткое черное мясо, разбрызгивая блестящие капельки жира вокруг себя. Жир стекает по подбородку, желтеет позорными пятнами на белоснежной скатерти. Черные от специй и пряностей толстые пальцы макают куски свинины в пиалу, наполненную аппетитно пахнущим красным соусом, загребают благоухающий маринованный лучок… Сухое грузинское вино и чача, очищенная молоком, льются рекой и подогревают и без того бурлящую кровь в жилах трех мерзавцев.

Я сижу поодаль и не присоединяюсь к трапезе, наблюдая за разомлевшими от алкоголя и сексуальной эйфории гадкими рожами. Того, кто сидит в центре, мы все кличем Санта – Клаусом. Он и вправду коренастый, с необъятным пузом и молочного цвета бородой. Наша компания считает его за главного, так как дележка добычи входит в его обязанности, и он достает деньги из мешка, как Дед Мороз – подарки. Клаус ржет громче всех и, пьянея все больше, часто опрокидывает рюмки не в рот, а на голую грудь, заросшую белым мхом. Второго человека за столом мы привыкли именовать не иначе, как Крюгером. Это самый жестокий игрок в нашей команде, и выглядит он подобающим образом. Массивный череп, туго обтянутый воспаленной кожей с оспинами и перезрелыми прыщами по всему лицу, вызывает суеверный ужас у любого, кто имеет неосторожность посмотреть на него. А хищный острый, как клюв коршуна, нос довершает картину. Крюгер не притрагивается к еде, презрительно оглядывает «собратьев» и изредка попивает вино. Я чувствую немую угрозу, исходящую от этих двух сумасшедших: седого клоуна и прыщавого садиста. И только присутствие третьего гостя вселяет уверенность во мне. Его зовут Миша. И не только потому, что он огромный, мощный и неповоротливый, как медведь. Но еще и потому, что просто – напросто в его паспорте напротив графы «ИМЯ» написано черным по белому: Михаил. Он самый человечный из всей компании. И я всерьез рассчитываю, что он не даст разразиться скандалу, если что – то пойдет не так. Впрочем, в этом случае я больше полагаюсь даже не на сотрудника, а на свой пистолет, спрятанный за поясом. И мне есть, отчего волноваться. Несмотря на то, что все пока идет хорошо и приемлемо для меня, я жду, когда гости перейдут к откровенным издевательствам над Аленой…

А покуда мои напарники пируют, Алена мечется в панической спешке под столом: от одного члена к другому. То один обхватит напомаженными губками, обсосет, то другой, и про третий не забывает – дрочит его ручкой. Она старается изо всех сил, применяет все доступные ей техники минета, лишь бы негодяи кончили поскорее и пресытились ее ласками. Девушка опрятно проводит язычком по стволам, норовя засунуть его в дырочки на хуях поглубже и доставить еще большее наслаждение мучителям. Она даже не брезгует засасывать волосатые яйца. Но толку от ее прилежности никакого. Мужики хоть и сливаются Алене в рот, заставляя бедняжку захлебываться и проливать гигантские порции спермы на пол, но продолжают унижение. Они приказывают девушке ласкать их бедра, вылизывать вонючие ступни, сосать грязные пальцы на ногах. Разряженные органы мучителей лишь крепнут от этого, готовясь ко второму кругу. А Клаус окончательно разваливается в кресле и подставляет задницу девушке. Алена смотрит на меня умоляющим взглядом. Я опускаю глаза, так как не могу ничего поделать. В таком состоянии напарники способны убить и меня без раздумья, если я посмею огорчить их чем – то … Алена боязливо просовывает испуганный язычок в анус Клауса и начинает несмело обследовать новое пространство. Одна лишь щекотка не устраивает нашего главаря, и он хватает Алену за уши и с силой прижимает ее рот к своей жопе. Алена задыхается от вони и кашляет от набравшихся в горле жестких волос. А мужики гогочут. У них уже снова разгорелся аппетит. Теперь каждый хочет отведать «кусочек» Алены.

Шесть мускулистых рук вытаскивают девушку из – под стола и ставят на ноги. Грубые и резкие пальцы, испачканные в остром соусе, орудуют в девичьей попке. Они шуруют во всех испуганно сжимающихся дырочках, оставляют жирные обжигающие отпечатки на нежнейшем клиторе, отчего у девушки начинает зудеть между ног, а на глазах – наворачиваться слезы.

– Федя! – Это она уже кричит мне. Не выдерживает, сдается, пытается броситься ко мне в спасительные объятия. Но ее крепко держит разгоряченное мужичье. – Пожалуйста! Все, что угодно! Но только не так!

Мужики гогочут и поливают ее словесной грязью. В них не остается ничего человеческого. Огни животной похоти сверкают в их глазах. Сгорая от стыда, я поднимаюсь с кресла и, не в силах предпринять что – либо, покидаю комнату. Из извращенного чувства мазохизма я наблюдаю в зеркале за отражением происходящего в комнате.

Алену бросают спиной на диван. Пожалуй, они с большей бережностью отнеслись бы к кукле, нежели к живому человеку. Миша первым сбрасывает брюки. На волю вырывается что – то невообразимых размеров, что – то похожее на хобот слона. Это чудовище составляет где – то шесть сантиметров в диаметре. Миша с размаху вгоняет его во внутрь Алениной вагины. По лицу девушки видно, что она вот – вот сорвется на крик, но каким – то чудом ей удается взять верх над своими эмоциями. Она терпеливо молчит, решая во что бы то ни стало не разреветься и не показать мерзким уродам, что ее дух сломлен. Миша хватает Алену за шею и ебет девушку в пизду. Это длится всего несколько минут. Но этого достаточно, чтобы кровь начала сочиться из Алены. Ствол выходит из беспомощного тела почти до самой головки, а потом погружается до самого конца, и огромные яйца поистине медвежьих размеров громко бьются о сдавшуюся промежность, оставляя синяки. И вот, наконец, хуй Миши врезается в перед в последний раз, и поток лавы несется в Алену. Миша орет, как раненный медведь, затем он делает еще пару движений по инерции и без сил валится неподъемной тушей на хрупкую фигурку девушки, будто сделанную из фарфора.

– Ну – ка, тварь, покажи, чему тебя выдрессировали! – Хрипит Клаус, который тоже не стоит в стороне.

Алена не успевает ничего ответить, как Клаус грубо наматывает блондинистые волосы на кулак и начинает сношать в рот. Пока Миша приходит в себя, Клаус исследует ширину рта девушки своим членом и пытается достать до гланд своим коротким отростком, проталкиваясь вперед всем телом. Порка слишком быстра, Алена не успевает перевести дух, она задыхается. Головка залупы Клауса сильно оттягивает нежную щечку Алены. Миша, тем временем, приходит в себя. Оживает и его монстр. Миша варварски хватает девушку за бедра, переворачивает на живот и пихает свой инструмент глубже в попку. Алена, наверное, закричала бы, но ее славный ротик заткнут хреном Клауса. Боль. Дикая боль отражается на лице девушки. Однако, Мише все же удается засадить Алене, хоть он и расходует целую банку вазелина для этого дела.

Алену ебут и ебут, и кажется, что это будет длиться целую вечность. Один только Крюгер остается безучастным к процессу. Он сидит на стуле, гордо приосанившись, и с легким презрением наблюдает за работой друзей.

– Не сиди бирюком, Крюгер! – Усмехается Клаус. – Сучка зачетная, присоединяйся к празднику.

Крюгер лениво протягивает руку, берет недопитую бутылку вина со стола и вгоняет горлышко в расхлябанную пизду Алены. Спирт вливается в девушку и разъедает болячки, нанесенные тараном Миши. Вытащив литровку обратно, садист втыкает ее девушке еще глубже. Бутылка теперь торчит из промежности лишь на треть, напоминая своеобразный хвост. Крюгер методично трахает Алену таким образом. Теперь мужики дерут девушку сразу в три отверстия, при чем член Миши и имитирующая фаллос бутылка разрывают Алену изнутри, грозясь сделать из двух сладких дырочек одну.

Первым кончает Клаус. Он орет, как возбужденная обезьяна, и прудит в рот. Спермы оказывается слишком много. Она течет по губам, Алена не успевает проглотить порцию целиком, чувствуя болючие толчки в задницу, доводящие ее до изнеможения. Подходит очередь Миши, и он растекается соками внутри девушки. Его член мякнет, он вытаскивает его, и следом из Алены хлыщет водопад спермы, который заливает влагалище. Все внутри Алены размокает от выделений Миши, но бутылка продолжает приносить нестерпимую боль. Теперь она находится в вагине уже целиком.

Все кругом влажно. Весь диван залит красным вином вперемежку с кровью и выделениями. Сперма везде: на бедрах моих друзей, на диване, на полу, во рту у Алены, и в киске, и в шоколадной дырочке…

Но этого мало ублюдкам. Они изощряются и придумывают новые садистские шутки. Влитая в организм чача оказывает свое расслабляющее действие, и Клаус громко выпускает воздух. Смеется:

– Кажется, пришло время рожать негритят! Смотрите, ребята, как эта тварь будет жрать мое говно!

Он расставляет ноги, приседает над лицом Алены и только начинает тужиться, как уже не выдерживаю я.

– А ну съебались отсюда живо, дефективное сучье отродье! – Ору я, и пистолет трясется от ярости в моих руках. – Если хоть кто – то из вас еще притронется к девке, я сделаю ему в теле лишнюю дырку!

Мои друзья замирают, как вкопанные. Никто не смеет шевельнуться. Моя репутация точного и быстрого стрелка приходится мне как нельзя кстати.

– Ты это чего… Федька… убери оружие… что творишь?.. – Заикается Клаус.

Неожиданно действует Крюгер. Он бросает Алену на пол, из вагины которой продолжает торчать бутылка, и ставит ногу на низ живота. Легкое нажатие – и Алена умрет ужасно медленной смертью!..

– Я скажу, Клаус, что творит наш Федька! – Желчно шипит Крюгер, чувствуя, как инициатива переходит в его руки. – Он решил променять друзей на эту суку! Она слишком дорога ему, чтобы дать нам развлечься с ней по полной программе!

В комнате воцаряется тишина, которая вскоре взрывается матерным восклицанием Крюгера – это Миша решил разделить мою точку зрения о том, что подобное издевательство над человеком немыслимо, и с силой оттолкнул его от девушки. Повизгивая, как побитая собачонка, Алена стремглав несется ко мне и прячется за спиной, низко пригибаясь к полу. Я не медлю выстрелить в потолок. Штукатурка снегом падает на плечи голых мужиков.

– Быстро! Все! Вон!

– Погодь, ты дай нам хотя бы одеться… – Просит рассудительный Миша, и я киваю.

Мерзавцы одеваются в полном молчании и энергичной спешке, словно пожарные – на экстренный вызов. И только Крюгер плотоядно поглядывает на меня, как лев, у которого урвали добычу прямо из когтей. Чувствую, следующая наша с ним встреча будет смертельной. Для меня. Или для него. Или для нас обоих.

– Послушай… Федь… Тут такое дело… – Интимно поведывает мне Клаус. – Я уже приготовился и… В общем, говно торчит из жопы… Дашь сходить в туалет?..

– Вон! – Рявкаю я и через минуту остаюсь в квартире один с Аленой.

Чувствую опустошенность. Ведь я только что подписал себе смертный приговор. Такие люди не прощают. Ничего не прощают.

* * *

Я самолично купаю Алену в ванне. Девушка в ступоре, она парализована ужасом произошедшего с ней. Я прохожусь мыльной мочалкой по хрупким плечикам и тонким ручкам. Стараюсь вложить в каждое прикосновение всю нежность, на которую только способен, лишь бы вывести Алену из этого пугающего состояния. Я не жалею ни о чем. Я точно знаю, что, если бы не вмешался тогда, чувствовал бы себя последним куском дерьма сейчас.

Когда моя рука с мочалкой опускается к гениталиям девушки, я неожиданно чувствую смущение и медлю. Алена как будто приходит в себя. Она раздвигает ножки, как на приеме у гинеколога, и поднимает глаза на меня впервые за долгое время. «Посмотри, что ты со мной сделал!» – читается укор в ее взгляде…

Окончив гигиеническую процедуру, я беру легкую, как пушинка, девушку на руки и несу в спальню. Алена доверчиво кладет светлую чистую головку мне на плечо. Боже, какое беспомощное и прекрасное создание!.. И в какой ад я превратил его жизнь… Мы в ответе за тех, кого приручили… Я обязан что – то изменить, пока бандитская пуля не прошила мне затылок.

Я осторожно возлагаю девушку на чистые простыни и чмокаю в щечку в каком – то неясном порыве. Алена глядит на меня задумчиво и с интересом, но чтобы заслужить ее прощения надобно гораздо больше... Не сразу до меня доходит, что при поцелуе девушка не осталась неподвижной, как обычно, а как бы ответила кожей на ласку. Я спешу проверить свою догадку и целую девушку в шейку. Алена отворачивается и как бы невзначай выгибается, подставляясь моим губам.

Вдохновленный этим открытием, я прижимаюсь к ее пылающей плоти дрожащими губами. Покрываю тело девушки поцелуями. Лижу каждый сантиметр ее нежной, как азиатский атлас, кожи, целую особо возбудимые места. Мои волосатые могучие руки нежно массируют шикарные груди Алены, губы сосут отвердевшие соски. Моя ласка не пропускает ключицы, плечи, руки девушки. Я сосу пальчики на руках моей жертвы, я вызываю приятную щекотку легкими прикосновениями кончика языка к открытой ладони. Девушка замирает в ожидании, что будет дальше.

Мой соскучившийся по вкусу женщины язык проводит мокрую полосу между грудей. Опускаясь все ниже, я принимаюсь целовать подрагивающий от возбуждения животик, потом лобок… Я чую долгожданный аромат киски… Но не спешу. Я намеренно перехожу к ногам, беру в руки ступни, массирую их, одновременно целуя голени. Когда я слышу первый осторожный вздох, срывающийся с губ, я принимаюсь ласкать руками под коленками, а языком лизать внутренние стороны бедер, поднимаясь все выше к

киске… И вновь я обманываю Алену и переворачиваю ее на живот уверенным движением.

Долгое время я пью аромат и свежесть ее милейших ягодиц и, напрягая язык, массирую спинку Алене. После чего поднимаю ступни девушки и принимаюсь целовать их. Я беру большой пальчик ноги в рот и сильно засасываю его, одновременно лаская бедра Алены руками и томя ее в сладостном ожидании. Я готов съесть девушку живьем – так сильно я хочу ее сейчас.

Резким движением я вновь переворачиваю девушку, и ее благодарный стон услаждает мой слух. Алена больше не может ждать. Одной рукой она уже сама теребит свои сосочки и под моим твердым соблазняющим взглядом опускается второй рукой к киске и раздвигает взмокшие губки. Я смелею еще больше, когда вижу, как сильно завожу девушку, и охотно принимаю приглашение.

Опускаюсь к волшебной пещерке лицом и жадно разглядываю клокочущее лоно, текущее сладкими соками. Я вдыхаю запах выделений моей жертвы, как пловец вдыхает воздух, когда выныривает из воды. Мой язык совершенно самостоятельно касается киски и нежно слизывает вязкие капельки росы с внутренних сторон трепетных губок. Я нежно но крепко сжимаю бедра девушки в замок, чтобы она не двигала тазом от ударов током наслаждения, беру клитор губами и посасываю его. Алена кончает впервые за долгий месяц, сладостная дрожь сотрясает ее тело, она бьется в агонии сладострастия. Влагалище больно сжимает мой язык, девушка задыхается в экстазе, сердце учащенно бьется.

Когда ее затуманенный мозг издает последний импульс наслаждения, я ловлю влюбленный взгляд. Отпрянув, я снова страстно гляжу в глаза моей жертве, резко притягиваю к себе, и вот наши губы сливаются в страстнейшем поцелуе, затмевающем все на свете. Я ощущаю любимое лицо так близко, как никогда раньше.

* * *

Ночь. На улице сплошной стеной идет ливень. Струи воды врезаются в крышу автомобиля визгливо и напористо, как непрекращающиеся пулеметные очереди. Гром отгрохотал канонаду из своего извечного репертуара и теперь ворчит где – то за горизонтом, грозясь выступить «на бис». Вокруг шумит улица, но шумит мрачно – под стать настроению неба; неба черного и бездонного, как угольная шахта, ведущая прямиком в ад.

Время от времени бесноватый осенний ветер отбрасывает тяжелые брызги в закрытые наглухо окна, ведущие в погруженный во мрак зловещий салон.

Время от времени огни встречных автомобилей освящают наши напряженные лица: грубое, будто вырезанное из дерева, лицо водителя и нежный овал лица пассажирки. Желтая, блестящая и мокрая, как луна, машина проплывает затопленные кварталы, мимо нарисованных стен картонных домов, и бросает якорь у подъезда жилого дома напротив общежития института.

Переглянувшись, мы выходим в мокрую, проклятую тьму, и я нервно закуриваю. Дом погружен во мрак, и только одно несчастное окно тоскливо прорезает ночь сигналом бедствия. Мы пробираемся туда в полном молчании. Изредка я бросаю косые взгляды на Алену из – под хмуро опущенных бровей. Всем своим видом Алена выражает полное безразличие к происходящему. Это заставляет насторожиться. Неужели я и в самом деле лишил девушку разума и сжег ее способность мыслить во всепожирающем огне героина?..

Квартира выглядит так же затхло и грязно, какой я и оставлял ее месяц назад. Ничего не изменилось. Даже использованные шприцы мертво синеют на дне мусорной корзины, как свежевыловленные утопленники. Я и девушка идем на свет и попадаем в просторную комнату. Посередине стоит щуплый дедок с хитроумной бородкой, в шляпе и вечернем костюме. Он напоминает мне Зигмунда Фрейда, портретов которого я вдоволь насмотрелся в интернете. Человек, похожий на основателя психоанализа, выглядит очень растерянным. Когда мы появляемся, он медленно оборачивается и обалдело уставляется на нас. Его зрачки расширяются еще больше, толстые линзы очков не могут скрыть этого.

– Алена.. ? – Фрейд не верит своим глазам.

– Именно. – Отвечаю я. – Алена Петровна Соколик, имеющая временную прописку по адресу улица ***********, дом 4, корпус 1, квартира 95. Кем Вы приходитесь гражданке Соколик?

Фрейд теряет дар речи от неожиданности. Да мне и не нужно слушать его волнующийся голос. Я заранее знаю, передо мной стоит «папик», законный хозяин квартиры и прелестей Алены.

– Патрульная машина обнаружила Соколик валяющуюся на земле на остановке. – Цежу сквозь зубы я. – Мы не стали мучить девушку формальностями и привезли ее по указанным в документах адресу. Однако, мы должны предупредить вас. Судя по многочисленным следам от уколов, а также по состоянию здоровья, Алена Соколик страдает от героиновой зависимости. Вам следует немедленно вызвать «неотложку» и отправить девушку на госпитализацию. Возможно, наркотик вводился ей против ее воли.

– Алена?! – Задыхается от возмущения Фрейд, а Алена глупо улыбается, поигрывая пояском от пальто, как беспечная кошка – хвостиком. С чистой совестью, но тяжелым сердцем я собираюсь покинуть квартиру. Но меня останавливает робкий и в то же время приставучий, как банный лист, «папик».

– Погодите… Секундочку… А вы кто такой?.. Уж не следует ли мне вызвать полицию?..

Я резко стучу каблуками и разворачиваюсь на триста шестьдесят градусов. Не проходит и секунды, как я тычу в ослиную морду ксивой:

– Оперуполномоченный уголовного розыска Санкт – Петербурга лейтенант полиции Федор Меркулов! Если у вас имеются ко мне еще вопросы, то милости прошу проследовать за мной в отделение! И немедленно!

– Нет, конечно… Не горячитесь… Я ж так… Из любопытства… Спасибо, что нашли Аленушку… Наша полиция нас бережет!..

Так – то!

* * *

Хреново. Слишком хреново, чтобы пережить это. Я не понимаю, почему моя душа исходит слезами, мучается и страдает, как кусок живого мяса на раскаленной сковороде. Поэтому принимаю единственное верное решение в данной ситуации. Покупаю бутылку полюбившегося мне рома и гоняю по городу на предельной скорости, часто присасываясь к горлышку. Хмель и острое чувство опасности помогают мне забыться на некоторое время. Но когда я чувствую, что все больше теряю контроль над собой и рискую врезаться в первый попавшийся столб, то отбрасываю бутылку, сбавляю скорость до черепашьей и медленно качу домой.

Не описать мне моего ужаса и удивления, когда я застаю Алену на квартире. Гигантский пес Рекс насилует Алену в задницу. Его когтистые лапы разорвали мною подаренное в знак благодарности платье ко всем чертям. Его вонючая пасть держит Алену зубами за подбородок, чтобы та не смела убежать… Грязная ублюдская собака испортила мое любимое, прекрасное лицо!

Недолго думая, я стреляю собаке в башку. Но я пьян, потому и промахиваюсь. Однако, мне удается нанести смертельную рану Рексу. Я опускаюсь на пол, по – дружески обнимаю пса. Он издыхает у меня на руках. Алена плачет навзрыд. Она снова попала в «замок».

Итак, «папик» Фрейд решает избавиться от сожительницы, превратившуюся в нарколыгу. Оставшаяся в целом свете одна, Алена возвращается ко мне, в единственное место, где для нее раскрыты двери. Девушке остается рассчитывать только на меня. И я понимаю, что не могу подвести ее в очередной раз.

* * *

Санта – Клаус имеет шикарнейший особняк в элитнейшем районе мегаполиса. Однако, Клаусу не хватает мозгов, чтобы снарядить особняк достойной охраной. Его излишняя самоуверенность играет мне на руку. Поэтому бесшумно и бесследно расправившись с последним «молодчиком» Клауса, я направляюсь в главный кабинет.

При виде моей грозной и смертоносной фигуры Клаус подпрыгивает на стуле. Я вижу по глазам, как его голову посещает шальная мысль выхватить пистолет из ящика стола, но он тут же отбрасывает ее. Моя репутация отменного стрелка прекрасно известна ему. Жирные руки продолжают лежать на поверхности стола. Барабанная дробь пальцев о крышку выдает его нервозность. Я слышу сдавленный крик и перемещаюсь в угол комнаты. Напротив меня лежит на диване голый женоподобный мужчина и испуганно прикрывается простыней.

– Федя! Чего творишь – то, а? Федя, ты переходишь границы! Слушай, это тебе с рук не сойдет! – Клаус краснеет, пыхтит, ворчит, накидывает шелковый халат на обнаженные участки плоти, старается придать себе солидный вид и вернуть в этой ситуации былой авторитет. Только ничто ему не поможет… Я кидаю спортивную сумку.

– Набей ее баблом до отказа. – Приказываю я. – Твоя щедрость послужит залогом моего милосердия.

Клаус кидается выполнять поручение. Однако, рот его не закрывается никак, что служит ему плохую службу. Он говорит:

– Зря ты, Федька! Ведь тебя теперь точно убьют! И все из – за чего?! Из – за бабы?! Из – за бабла?! Послушай мудрое слово, ни одна баба не стоит настоящих друзей!

– Я позволю себе перефразировать тебя. – Перебиваю я его. – Ничто на свете не дороже свободы человека.

Некоторое время Клаус сверлит меня взглядом, пытаясь вызвать у меня сердечный приступ. Когда это не удается ему, он бросает сумку к моим ногам.

– Будь по – твоему. Я готов к смерти. Я всегда был к ней готов. Еще с того момента, как мы организовали дело, я знал, что ко мне однажды придет человек с намерением убить меня. Правда, я не подозревал, что этим человеком окажется близкий друг… Но так мне старому дураку и надо… Нечего в этом мире полагаться на честность и справедливость!.. Стреляй, Федька! Только сделай последнее одолжение: убей быстро. Чтобы без боли и страданий… А вообще, Федька, бедовый ты фраер. Уж слишком мягкотелый ты с бабами. Всегда такой был, таким и останешься. Сгнобят тебя бабы, Федька, угандошат… Уж больно ты с ними цацкаешься…

Если его первые слова вызывают во мне ряд приятных ностальгических воспоминаний об операциях, что мы проворачивали когда – то вместе, и заставляют сомневаться в том, что собираюсь сделать, то окончание его речи выводит меня из себя. Я поднимаю ствол на любовничка Клауса и коротко говорю.

– Трахни его…

Далее следует слезливая сцена, в которой Клаус умоляет не насиловать его, не петушить, не опускать перед смертью. Женоподобный любовничек настроен более решительно. В нем просыпается жажда мести. В конце концов, никто не смеет долго противостоять аргументу, сжимаемому в моей руке в черной лакированной перчатке. Клаус отобрал себе жеребчика, что надо. Его дрын оживает, как по команде. Он имеет Клауса в жопу, и я дивлюсь, каким талантом площадной брани обладает Клаус. В конце любовничек отходит от старика, а Клаус, сломленный душой и телом, просит меня убить его. Что я с удовольствием и делаю. Я вставляю дуло в разодранное очко и спускаю курок. Женоподобный парнишка любуется смертью своего мучителя, потом обращается ко мне.

– И что мне теперь делать?

Я забираю сумку и открываю дверь. На пороге бросаю:

– Беги. Никто не будет преследовать тебя. Забудь. Ты отомстил старику за то, что тот превратил тебя в героиновую шлюху.

* * *

На следующие сутки.

Раннее утро. Пасмурная, спокойная погода. С неба стучит пальцами по крыше автомобиля дождь. Осень дает приятный, романтический концерт. Капли мягко и нежно выхватывают из тишины таинственную мелодию души, не так, как день назад, когда струи воды вреза́́лись в мокрый асфальт визгливо и напористо, как непрекращающиеся пулеметные очереди. Плавно шурша шинами, машина останавливается у здания аэропорта.

На Алене – новая одежда, свежая косметика. Никто не заподозрит ее в том, что она пребыла героиновой шлюхой у озабоченного маньяка больше месяца. Она выглядит любимой папиной дочкой. Лицо светится красотой так сильно, что солнце убегает за свинцовые тучи, не в силах тягаться с ним в яркости.

Я кладу компактный чемоданчик на колени девушке. Некоторое время мы молчим. Даже больше. Мы боимся взглянуть друг на друга. Я курю и сосредотачиваю взгляд на тлеющем кончике сигареты. Наконец, я говорю.

– Здесь ты найдешь билет до ****** и семьсот тысяч. Лети домой и, в первую очередь, найди врачей, чтобы тебя излечили от наркомании. Я специально не даю тебе с собой героин. «Голод» будет стимулировать тебя действовать быстрее в этом направлении. Больше не приезжай в столицу. Этот город ломает людей. А ты слишком слабая.

Алена молчит. Девушка заливается краской. Ее губы шепчут что – то неслышное. Она будто порывается сказать что – то, но не решается. Я не могу выдержать эту пытку. Срываюсь на крик.

– Иди! Не забудь чемодан! И не беспокойся о нем! Деньги обернуты специальным материалом, их не обнаружат при осмотре! Главное, не сдавай его в багаж, а бери с собой, как ручную кладь! Ну же!

Привыкшая подчиняться, Алена пугается моего крика, ее губки принимают форму беззвучной буквы «о», и девушка выскакивает из машины. Но вот она останавливается, медленно оборачивается и подходит к дверце.

– Федя, – ее голос дрожит, – полетим вдвоем?.. Вместе…

Тут меня словно обдает горячая волна, я словно просыпаюсь ото сна и понимаю, что именно этих слов я ждал сейчас больше всего!..

Но…

Я тут же вспоминаю, как насиловал ее, как издевался над ней, каким чудовищем я являюсь. Мой пыл остужается. И уже иначе мне слышатся слова Алены… Она просто боится. Боится, что ее могут убить в аэропорту. Лишь из соображений собственной безопасности она предлагает лететь вместе…

– Не дури. – Грубо отвечаю я. – Твое убийство – лишние хлопоты. Никто не будет преследовать тебя. Им нужен только я.

Завожу мотор. Отъезжаю. Возвращаюсь обратно. Жду, пока Аленин рейс не отправится, жду, пока ее самолет не растает в небе. Приглядываюсь. Прислушиваюсь. Все спокойно. Ничего не произошло.

Возвращаюсь в квартиру. Выхожу на балкон с сигаретой и бокалом рома. Гляжу в унылое небо. И вспоминаю… это лицо.

Невозможно далекое от моих губ и невозможно близкое моему сердцу лицо Алены.

Лицо моей последней жертвы.

Лицо моего палача.

Самое восхитительное лицо, которое я встречал когда – либо в своей аморальной, алогичной, короткой жиз(…)

…

THE END

Пишите, добавляйтесь в друзья: http://vk. com/id267684097 – буду рад отзывам и письмам!