Зарисовки. Каникулы только начинаются

Паша приехал на каникулы на юг, чтобы подработать. Его дядька содержал небольшой участок с уединенным домом с виноградником, бахчой и несколькими парниками, вот за всем этим хозяйством и присматривал питерский студент на отдыхе, пока родственник разъезжал по заграницам. Работа была несложной — полить, прополоть, удобрить, что-то подвязать. В сочетании с солнцем, морем и халявным Wi-Fi это был почти рай. «Почти» — потому что не хватало женского общества.

В тот день Паша остановил старенький грузовичок в тени, чтобы искупаться. Как раз здесь дорога шла совсем рядом с диким пляжем. Песок, отсутствие народа в будний день, теплое море... Парень предвкушал отличное купание. Хорошо бы никого не было у моря, тогда можно было бы искупаться и голышом, как он делал почти всю предыдущую неделю, кроме уик-энда, когда на пляже появлялись компании из близлежащего городка.

Увы, когда потенциальный нудист выбрался из зарослей, примыкавшей к песчаной полоске, как раз между ним и морем нашлось расстеленное полотенце, на котором лежала девушка... Вот тут-то Паша и застыл как вкопанный: девушка была абсолютно голой. Стройное коричневое тело лоснилось от масла для загара, что придавало ему еще большую сексуальность, хотя этого, по большому счету, и не требовалось — девушка была стройной, с аккуратной упругой грудью, задорно торчащей крупными сосками в зенит, выпуклым голеньким лобком... Длинные ноги с маленькими красивыми ступнями, плоский живот, изящные кисти рук... Темные очки закрывали пол-лица, но и прямой точеный носик, и пухлые губки придавали завершенность сексуальному облику очаровательной нудистки, опередившей его в желании искупаться и позагорать голышом. Вид немедленно вызвал неконтролируемую реакцию в паху, шорты мгновенно стали тесными, дыхание перехватило, а ноги едва сами не понесли парня к сладкой цели. Но... Но он был не так воспитан. Смущение и неудобство от того, что ему придется находиться на одном участке пляжа с голой девушкой, очевидно не расположенной к нарушению одиночества, едва не заставили его вернуться к машине. Паша уже наметил пути к отступлению — чуть в стороне имелся незамеченный ранее проход в зарослях и, возможно, если им воспользоваться, не надо будет ломиться к грузовичку напрямую. Но тут он осознал, что была какая-то неправильность в девушке. Чтобы подтвердить свои сомнения, парень обернулся.

Так и есть! Как же он сразу не обратил внимания? На лодыжках, запястьях и чуть выше локтей имелись широкие грубые браслеты, впивающиеся в кожу с крупными карабинами. Такой же ошейник охватывал нежное горлышко. И это было не все! Чуть в стороне стояла на треноге маленькая камера, а рядом с полотенцем была воткнута в песок табличка, расположенная явно так, чтобы любой пришедший со стороны города мог прочитать крупные буквы на прикрепленном листе формата А4. Табличка находилась под острым углом, но парень сумел прочитать:

Я — рабыня Хозяина

Хозяин наказал меня

Теперь я обязана выполнить

любые Ваши желания

У меня нет имени

Я — вещь

Паша нервно сглотнул, еще не веря своим глазам. Он слышал о подобных вещах, но никогда не думал, что сам столкнется с проявлениями подобных отношений. Сначала его обуяла дикая зависть. «Вот ебет же кто-то таких девчонок! — подумал парень. — Когда, где и куда захочет... А они не то что не могут воспротивиться, а будут только покорны и ласковы!». Но потом пришла отчетливая и ясная мысль: «Это ведь мои любые желания она будет выполнять!!!», и он подошел поближе, загородив солнце:

— Привет! И за что ты наказана?

Девушка открыла глаза, хорошо видимые за не слишком затемненными стеклами. Презрительно изогнув губки, она ответила:

— Кончила без приказа.

Паша едва не забыл, как дышать: «Она настолько покорна, что даже кончать может только по приказу!».

— И ты выполнишь любые мои желания?

— В этом и состоит мое наказание, — в ее глазах, не смотря на очки, можно было увидеть смесь противоречивых чувств. Словно ей страшно не хотелось «выполнять любые желания» незнакомого парня, а она прекрасно понимала, что они состоят в том, чтобы ее трахнуть, а с другой стороны она должна покорно принять это наказание, которое вернет ей расположение Хозяина. И последнее ее, похоже, обрадовало.

— Разведи ноги, — на пробу попросил парень.

Девчонка, приподнявшись на локте, отчего ее грудь призывно вздрогнула, выудила из сумочки крохотный пультик и, направив его в сторону камеры, нажала красную кнопочку. А потом снова улеглась и широко развела ноги. Парень снова задохнулся: аккуратные нижние губки, чуть разошедшиеся, словно в призыве, были пробиты в двух местах золотыми колечками, к которым были прикреплены длинные цепочки, змейкой струящиеся на полотенце.

Паша быстро разделся, не смущаясь своей эрекции даже с учетом того, что его с девчонкой сейчас снимает камера. По правде говоря, он в этот момент вообще забыл о ней, так близко была цель, аппетитно приковывающая взгляд сладкими складками.

— У тебя будет незабываемая ночь, — сказал парень, указывая на свое восставшее достоинство, а когда услышал презрительное хмыкание, подумал с содроганием: «Черт, что я несу? Белый день на дворе!». Но остановить его уже не могло даже смущение, от которого в другой ситуации он поджал бы пальцы ног.

Паша бухнулся на колени между раздвинутых ног и жадно набросился на беззащитные губки ртом. Впрочем, ни одно из действий — ни просовывание языка глубоко внутрь щелки, ни посасывание бархатистых губок, не произвело на девушку ни малейшего впечатления. Лишь один раз она, когда парень случайно потянул зубами цепочку, вздрогнула и глубоко вздохнула на грани тихого стона.

Тогда Паша навис над покорно распростертым телом и ввел член во влагалище. Девчонка чуть вздохнула, но продолжала оставаться безучастной, словно в ней был не крупный член умелого, горячего и симпатичного мужчины, к кругу которых Паша себя причислял, а вагинальное зеркало, введенное гинекологом на плановом приеме. Процедура не слишком приятная, но обыденная и не несущая никаких особенных эмоций, кроме одной — скорей бы это кончилось.

«Ах, так? Я все равно найду, как тебя расшевелить!» — подумал парень, склонившись и посасывая то один мягкий сосок, то другой. Нежно, но страстно, так же, как и продолжал входить в туго охватывающее его член влагалище. То, с какой покорностью отдавалась незнакомка, как она терпеливо и старательно раздвигала перед ним бедра, заводило страшно, но девчонка не отвечала ни на одно ухищрение — ни на ласки сосков, ни на нежное сжимание упругих ягодиц в уверенных пальцах, ни даже на поглаживания губок, растянутых на его мерно ходящем поршне — когда его голова ткнулась лбом в полотенце, и руки освободились для конструктивных действий.

p>

Не помогало ничего, девушка по-прежнему безмятежно лежала под ним, закинув руки за голову и глядя в небо поверх его головы. Ее грудки волнующе подрагивали, когда в нее загонялся член на всю глубину, маленькие ступни елозили по мужским бедрам, но даже от резиновой куклы можно было ожидать больше эмоций. Но тут под пальцы снова попалась цепочка... И Паша в сердцах ее дернул. Сначала он испугался, что причинил боль. Еще бы! Тонкое кольцо наверняка могло причинить сильную боль, впившись в чувствительные губки. Но женское тело дернулось, пухлый ротик приоткрылся, обнажив ряд белых зубов. Это можно было принять за признаки неприятных ощущений, но пяточки в этот момент пришпорили парня, вошедшего от неожиданности резко и грубо, что вызвало новую реакцию — стон и прогнувшееся тело, сосками прошедшееся по груди.

«Она — вещь, рабыня! — ударила мысль. — Это не ее должны ублажать, а она!»

Паша встал и коротко приказал девчонке, кинувшей на него удивленный взгляд:

— Соси!

Ему показалось, что за темными стеклами появилось одобрение? Оценить до

конца эмоции нежданной партнерши он не успел, девчонка шустро перевернулась, и ее пухлые губки сомкнулись на нетерпеливо подрагивающей плоти. Отсасывала она умело и безумно приятно, но как-то механически. «Всегда хотел это сделать... Когда, если не сейчас?»? — подумал Паша и, собрав в кулак шелковистые волосы на затылке, принялся размашисто трахать услужливый ротик, с размаху засаживая член прямо в узкое горлышко. Сначала девчонка протестующе замычала, но после пары таких грубых ударов ее глаза закрылись, словно она, наконец, стала получать удовольствие от безжалостного минета, которым ее угощали. Солнечные очки сразу съехали на кончик носика, но взгляды, бросаемые иногда вверх, были определенно благодарными. Больше того, девчонка расставила пошире колени, а ее рука поползла между бедер и зашевелилась там, лаская чувствительные складки.

— Не смей кончать! — вспомнил Паша предысторию появления на пляже рабыни.

И снова ему удалось уловить в поднятых глазах не только сожаление пополам с обидой, но и, если не обожание, то готовность слушаться и преданно выполнять все приказы. Эта покорность, с которой девушка убрала руку и принялась ласкать его яйца, едва не шлепающие по нижней губе, возбудила настолько, что парень не удержался и с ревом выплеснул сперму прямо в ротик.

— Глотай все! — рычал он, продолжая удерживать головку за волосы и стараясь запихать член как можно глубже. — Ни капли не пролей!

Но спермы было слишком много, и, не смотря на судорожное глотание, часть потекла по подбородку, какая на высокую грудь.

— Что же ты проливаешь?

— Простите! — виновато сделала бровки домиком девчонка, когда член забрали из плена ее сладкого ротика и цепких пальчиков. — Накажите меня!

И Паша не придумал ничего лучше, чем приняться увесисто шлепать все еще стоящим членом по красивому лицу. Самому это, может быть, и не доставляло особенного удовольствия, но возбуждало то, с каким блаженством жмурилась девчонка, придерживающая очки, приоткрывшая ротик и высунувшая широкий язык, по которому и приходилась львиная доля смачных шлепков.

— Раком встала! — приказал парень, когда утомился.

Девчонка поспешно и сноровисто повернулась и приглашающе вздернула попку. Она проделала это с таким усердием, что очки отлетели в сторону... Паша приставил багровую головку к увлажненным и раскрывшимся складочкам:

— Сама давай!

Рабыня сразу поняла, что от нее требуется: ее пальчики цепко обхватили ствол и направили внутрь, и парень без церемоний принялся наяривать беззащитное, жалобно всхлипывающее, влагалище, грубо забивая член по самые яйца. Благодарные стоны не замедлили показать ему, как нравится партнерше такое обращение. Но ему и этого было мало. Подхватив концы цепочек, он принялся дергать их при каждом ударе, словно объезжая сноровистую кобылку, позволившую себя обуздать. Девчонка каждый раз сама поддавала бедрами, насаживаясь на член. Ее стоны превратились в крики, пока красивое лицо, искаженное похотью не повернулось:

— Пожалуйста, позвольте мне кончить!..

Паша немного отпустил «поводья» и, сняв с руки часы, положил их перед девушкой:

— Через три минуты!

Девушка залепетала слова благодарности, но мощные удары возобновились, как и рывки за цепочки, и нежный голосок вновь захлебнулся криками, перешедшими в вопли через три минуты. Оргазм девчонки был мощным и ярким, Паша почувствовал, как сокращаются мышцы влагалища на его раскаленном члене. Не выдержав сладкой пытки, он выбросил новую порцию спермы прямо тесную щелку, а когда девчонка перед ним перестала биться в сладких конвульсиях, приказал:

— Убери свое рабочее место!

Девчонка, еще потряхиваемая в последних отголосках оргазмах, удивленно повернула мордашку, но увидев все еще приличных размеров эрекцию, порывисто прильнула к нему ртом, принявшись нежными касаниями язычка и губ слизывать остатки спермы и собственных соков.

— А ты — милый... — подняла девушка довольное лицо, когда чистый член окончательно увял...

Эпилог. Паша смотрел, как девчонка собирает вещи, убирает камеру, потом одевается. Не девушка, а грациозная статуэтка! Почувствовав прилив нового желания, он вдруг приказал:

— Трусики не надевай, — и, увидев, как послушно девушка положила крохотный предмет нижнего белья в сумку, едва не набросился на нее снова. Впрочем, он поднялся с песка и, подойдя к табличке, достал маркер для пометки деревьев и вывел сбоку на свободном месте:

Извини, приятель, твоя рабыня — теперь моя

До конца лета, по крайней мере

Затем он подошел к девчонке, заинтересованно на него поглядывающей возле уложенных вещей. Две цепочки по-прежнему качались между стройными коленками. Паша нагнулся и, намотав концы на палец, попросту направился к проходу в зарослях.

— Что ты делаешь? Но мой хозяин... — девчонка пискнула, когда цепочки натянулись, но потом парень почувствовал, как натяжение ослабло — не больно-то посопротивляешься, если колечки впиваются в чувствительные половые губки, едва не отрывая их.

— Я еще не опробовал твою попку.

— Попку?... — охнули сзади то ли от того, что натяжение вновь возобновилось, то ли от заманчивости перспектив.

Паша сковал девушку в кабине грузовичка, оценив браслеты на руках и лодыжках — она теперь была полностью обездвижена. Заглянув в широко распахнутые глаза, он увидел там страх и надежду, обожание и предвкушение, робость и вызов, покорность и строптивость... А потом, вернувшись на пляж, чтобы забрать вещи, он остановился возле таблички и дописал:

А может на всю жизнь

PS. Дорогой читатель, если ты добрался до конца зарисовки, не сочти за труд — поставь оценку моему рассказу.