Западня. Часть 10

Марина познакомилась с Игорем случайно, на свадьбе, и из последующей переписки по электронной почте как – то незаметно выяснилось, что Марина интересуется связыванием, а Игорь занимается организаций вечеринок подобной тематики и ему периодически нужны, как он сказал "живые декорации" – связанные девушки, служащие украшением интерьера. Причем сразу оговорился, что по правилам клуба – никакого "ню". Марина отнеслась сначала к этому предложению насторожено, но Игорь предложил встретиться на "нейтральной" территории и все обсудить – оплату, гарантии итп. Показал ей несколько фотографий таких "декораций", на которых лица девушек были довольно искусно "зашоплены", чтобы их нельзя было узнать. Он сумел ей доказать, что это совсем не опасно и она ничем не рискует. И что фото с ее лицом никто в Интернете распространять не будет. На практике все действительно было довольно сносно. Она приехала в клуб, там ее встретил Игорь, передал ее довольно приятному молодому человеку в униформе клубного персонала. Тот объяснил ей, как ее зафиксируют – на вертикальном деревянном кресте кожаными браслетами и ремнями, что будет подставка под ногами. Он также объяснил ей, что во избежание узнавания "декорациями" клиентов клуба, им всем на глаза надевают контактные затемненные линзы с очень большими диоптриями, и поинтересовался нет ли у Марины аллергии на мягкие контактные линзы и какое у нее зрение, чтобы правильно выбрать эти самые линзы. В раздевалке ей выдали по ее размеру бикини с символикой клуба, линзы, и сказали, что выход будет через 15 минут и выходить надо будет босиком. Перед выходом на сцену Марине завязали глаза черной повязкой, пояснив, что это такой ритуал. Ее вывели на сцену и там два работника клуба очень аккуратно, как и было обещано, зафиксировали ее на кресте. Когда с нее сняли черную повязку в зале раздались аплодисменты. Сквозь туман линз Марина видела, что мимо нее провели еще 2 "декорации", которые также были удостоены аплодисментами зала.

Марина отстояла без особого труда три оговоренных контрактом часа, к ней подошел работник клуба, освободил ее и сказал, что вечеринка не закончилась, поэтому линзы она сможет снять в раздевалке. В раздевалке Марине вручили конвертом с гонораром. – А где Игорь? – поинтересовалась Марина. – Он, обычно, после начала уезжает, – заметил служитель. Так что все прошло гладко, и Марине даже понравилось.

Марина решила, что и на сей раз подобное развлечение будет нелишним.

Однако, в это воскресенье с самого начала все пошло не так. Выходя из дома, Марина забыла мобильник, вспомнила об этом, когда уже довольно далеко отъехала, и ей пришлось возвращаться. При заезде на стоянку клуба охранник долго не хотел ее пускать, так как ее машины почему – то не было в его списке, пришлось звонить Игорю, он долго не отвечал, после его команды ее все же пустили. Вместо Игоря и приятного молодого человека, ее встретил мужик с очень неприятным взглядом и манерой говорить как бы сквозь зубы. Как ее будут фиксировать, он не объяснил. В раздевалке помимо бикини ей выдали совершенно новые открытые босоножки по ее размеру на очень высоком каблуке с ремешком вокруг лодыжки и тонкой кожаной перегородкой между большим и остальными пальцами. Именно такие босоножки не любила Марина. После надевания линз и завязывания глаз последовал еще один неожиданный сюрприз – ей завели руки за спину и надели наручники.

– Это тоже ритуал, чтобы не сбежала? – весело спросила Марина.

Неожиданно последовал грубый и раздраженный ответ:

– Ты, сучка, сюда пришла работать или задавать вопросы?

От такого грубого ответа Марине стало как – то не по себе. – Вот что значит день не задался – подумала она. Работник взял ее за цепочку наручников и слегка приподнимая ее скованные руки вверх вывел на сцену. Подвел ее к спиной к прямоугольному в сечении стальному столбу, освободил одну руку и тихо скомандовал – Руки вверх! – Марина послушно подняла руки и служитель быстро пропустил наручники через кольцо, закрепленное на столбе, защелкнул браслет на Марининой руке. – Расставь ноги – скомандовал он, грубо взял Маринину ногу, отставил ее чуть назад и защелкнул браслет кандалов. Так же он поступил со второй ногой. Браслеты кандалов за одно звено цепи были закреплены за стальную распорку, укрепленную не спереди, а за столбом, то есть Маринины ноги оказались сбоку от столба. Стоять так было очень не удобно – с расставленными чуть назад ногами, да еще на высоких каблуках с поднятыми руками. Дальше – больше. На шее Марины оказался широкий, стальной ошейник, от холодного прикосновения которого Марина вздрогнула. Этот ошейник был жестко закреплен на подвижном приспособлении, с помощью которого его выставили точно по Марининому росту.

Но самое неприятное было заготовлено напоследок. К промежности Марины подвели горизонтальную трубу относительно большого диаметра, покрытую для смягчения слоем пористого материала. Подбирали высоту так, что Марину сначала чуть – чуть приподняли на этой трубе, чтобы ее ноги не касались пола, а потом опустили трубу вниз до касания пола каблуками. Талию Марины притянули к столбу широким ремнем, не давая Марине возможности сместить талию ни влево ни вправо. В голове Марины пронеслась мысль – как же я это все это вынесу 3 часа? Меня что, пытать собрались?

Она могла стоять на ногах, или если уставали ноги, присесть верхом на эту трубу. Можно было еще чуть – чуть привстать на "цыпочки", но только чуть – чуть, так как каблуки были очень высокие. Труба была точно в промежности и сидеть на ней, мягко говоря, было не совсем удобно. Когда с Марины сняли повязку зал отозвался бурными аплодисментами и одобрительными возгласами. Через несколько секунд, когда стало относительно тихо, раздался громкий голос:

– В этой композиции совершенно не хватает красивого и правильного шарика во рту у очаровательной девушки!

Марина сразу не подумала, что это про нее. Рядом с Мариной появился этот пренеприятнейшей служитель и тихо сквозь зубы сказал ей:

– Открой рот, сука!

У Марины сердце ушло "в пятки", и она послушно открыла рот. Служитель в него тут же с силой затолкал шариковый кляп со словами

– Язык вверх, блядь, я сказал, а то захлебнешься собственной слюной, сука!

Марина послушно подняла вверх язык подумав при этом, – за что он меня так ненавидит? – После чего опустить язык ей уже мешал шарик кляпа не совсем гуманных размеров. Когда ей запихивали в рот этот кляп Марине показалось, что из – за большого размера шарика у нее тихо хрустнул челюстной сустав как при сильном зевании. Кляп был типа сбруи – то есть с ремешком под подбородком, двумя ремешками сходящимися к кольцу над переносицей, крепежным кольцом на темени головы и двумя ремешками, фиксирующими всю конструкцию на ремешках, которые застегивались на затылке. Служитель очень бы

стро застегнул все застежки, чувствовался большой опыт. Для полного Марининого "счастья" верхнее крепежное кольцо кляпа он привязал веревкой к скобе над головой Марины, так что она не могла наклонить голову вперед. Уходя служитель тихо процедил через зубы:

– Теперь ты точно влипла. Ты не сможешь попросить, чтобы тебя досрочно сняли с "кобылы", сука!

Марине стало как – то совсем не по себе. Стоять было страшно не удобно. Ноги быстро устали, но долго сидеть на трубе тоже не получалось – было больно, поэтому приходилось то вставать, то садится. Можно было еще ухватившись скованными руками за кольцо или встать на "цыпочки". Марина почувствовала, что у нее изо рта медленно вытекает слюна на грудь. – Я же вся буду мокрая от моих же слюней! – неприятная мысль поразила Марину – хоть был "слюнявчик" подвязали.

Марине показалось, что прошла уже вечность – ощущение времени нарушилось из – за крайне неудобного положения – тот же громкий голос вдруг предложил:

– Господа, давайте устроим аукцион за право снять босоножки с нашей очаровательной девушки! – Зал ответил одобрительным гудением.

– Господа, господа! Позволю вам напомнить, что по правилам нашего клуба посетители не имеют права прикасаться к живым "декорациям" и мы к тому же не должны подвергать их интенсивному воздействию без их истинно добровольного информированного согласия! Помните, Safe, sane, consensual! – раздался чей – то другой голос.

– Тогда давайте пообещаем отдать половину суммы аукциона девушке, если она согласится, добровольно и информировано, без нажима с нашей стороны, что победитель аукциона снимет с нее босоножки – не унимался тот же голос. Зал одобрительно загудел.

– Да, в порядке исключения и с согласия, можно – неохотно разрешил второй голос.

Аукцион был стремительный – после нескольких не очень высоких ставок, первый голос назвал сумму от которой зал охнул и замолчал. В зале установилась полная тишина. К Марине подошел служитель и очень тихо, практически не разжимая рот сказал:

– Если ты, ебанная сука, откажешься, то ты даже до дому не доедешь! – Громким же голосом служитель спросил:

– Согласна ли ты, о прекрасная леди, чтобы победитель аукциона снял с тебя босоножки? Если ты согласна – кивни три раза головой! – Марине ничего не оставалось, как послушно кивнуть три раза, насколько ей позволяла подвязка кляпа. Зал взорвался аплодисментами. На сцену вышел, как смогла рассмотреть Марина через свои линзы, бритый мужик крупного телосложения, который позвал служителя и тихо попросил перевести руки Марины за столб. Служитель вынул из кармана какую – то конструкцию со словами:

– Айриш8, как просил!

Марина не смогла хорошо разглядеть приспособление, которое не была похоже на привычные ей наручники. Через мгновение служитель снял с изрядно затекших Мариных рук наручники, завел их за столб, развернул их ладонями наружу и надел на них конструкцию в форме "восьмерки" из двух жестко скрепленных без зазора сплошных браслета овальной формы. Развернуть в нем руку ладонью внутрь было невозможно. Правда края у этих наручников были округлые, поэтому они совсем не давили краем браслета на кожу запястий.

Когда руки Марины оказались за спиной, лысый мелено провел руками от бедер до ступней Марининой ноги и очень медленно расстегнул ремешок на одной ноге, медленно, как бы наслаждаясь процессом, стянул с Марининой ноги босоножку, чуть – чуть пощекотав пальцами ступню Марининой ноги. Когда Марина отдернула ногу – она сильно боялась щекотки, он переключился на другую ногу. Когда Марина опять попыталась отдернуть ногу от щекотки, он встал, отошел в сторону, осматривая результаты своего труда. В результате Марина оказалась стоящей на пальцах без возможности опоры на пятку. И тут она с ужасом поняла, в чем суть затеи. Стоять на "цыпочках" можно очень недолго – ноги моментально устают, икры ног сводит боль. В результате она вынуждена будет все оставшееся время сидеть на трубе. Через 15 минут довольно частого подъема – опускания на пальцах, ноги окончательно отказались спасать Маринину промежность от трубы. Руками ухватиться было не за что. Еще через 10 минут Марина почувствовала, что сидеть действительно стало больно. Зал наблюдал за ней, периодически подбадривал каждое ее вставание – приседание одобрительными возгласами. У Марины в голове была только одна сверлящее сознание мысль – когда же закончится эта пытка. Шальная мысль в начале мероприятия, что ее фиксируют для пытки, неожиданно обрела очень конкретное воплощение. Наконец, она услышала долгожданную фразу о закрытии клуба и уже подготовилась к избавлению от мучений. Но выключили главный свет, провели мимо нее других девушек, а про нее как будто забыли. Марина громко подала голос мычанием через кляп. И тут же получила пощечину от служителя. После чего он ей тихо сказал

– А за эти деньги, сука, в программе положено небо в алмазах!

С этими словами он расстегнул пояс, снял с ее рук жесткие наручники. Потом он немного покопался с трубой, снял с трубы смягчающую накладку вместе с внешней трубой, грубо приподняв Марину за подвязку кляпа. Марина решила, что ее все – таки, хоть и грубо, но "демонтируют", однако опустившись ниже на плохо держащих ее пальцах ног она почувствовала, что оказалась сидящей на овальной и значительно более узкой стальной перекладине, как раз узкой стороной овала ей в промежность. Не говоря ни слова, служитель снова завел Маринины руки за столб и надел, наручники с подозрительно длинной, примерно по ширине столба, цепочкой. Потом служитель неожиданно разблокировал распорку для ног, поднял ее так, что Маринины колени оказались согнуты под углом чуть меньше 90 градусов. В результате Марина оказалась совершенно без опоры на ноги. В довершении ко всему, служитель отодвинул Маринин ошейник от столба. Тело Марины наклонилось вперед, голова из – за подвязки кляпа запрокинулась назад, часть давления узкой овальной перекладины перешла на клитор. Из – за длинной цепочки наручников руки оказались разведены точно на ширину столба и не ограничивали наклон корпуса вперед. Похоже, что все было рассчитано на максимальное воздействие. Марина взвыла от боли. Из ее глаз слезы потекли ручьем, она пыталась спросить – За что? – но из – за кляпа донеслось только невнятное мычание. Мерзкий служитель прошептал Марине на ухо:

– Вот когда уберем после гостей весь зал и будем закрывать клуб на ночь, вот тогда может и снимем тебя с жердочки, птичка моя – и мерзко хихикнул. С этими словами он несколько раз обмотал широкой серой армированной изолентой заткнутый кляпом Маринин рот, чтобы дополнительно заглушить ее стоны и усилить ее страдание, затруднив дыхание через рот. Служитель неожиданно двумя пальцами зажал Марине нос. Марина стала задыхаться. Когда Маринино лицо сильно покраснело, он разжал пальцы.