Заброшенный дом. Часть 3

Я уже не обращал внимания на их подколки, мне хватило унижений, мне хотелось, просто убежать от них, а дальше будь, что будет. Пока они собрались возле лежака, и что – то обсуждали, я наклонился, снял босоножки, взял их в руки и стремглав выскочил на улицу. Там я резко завернул за угол и знакомыми развалинами и кустами стал убегать. Здесь я знал каждый закуток, и погоня быстро отстала. Я пробежал еще немного и заскочил в здание бывшей котельной. Только здесь, я почувствовал, как болят ноги. Ведь я бежал, не разбирая дороги и по камням, и по стеклу, и по доскам. Только чудом не пропорол себе ногу гвоздем. Я обул босоножки. Все – таки лучше, чем босиком. И, все еще напуганный погоней, забрался в самую дальнюю комнату, которая наверное служила когда – то бытовкой.

Штукатурка со стен еще не везде осыпалась, а над местом, где когда – то стоял умывальник на стене до сих пор висел осколок от зеркала, размером сантиметров пятнадцать. Я подошел к стене и посмотрел в него. И вдруг с интересом начал рассматривать себя. То, что я увидел, мне не понравилось. Если весь макияж, который мне наложили, был в сохранности, то помада была размазана по всему лицу. Я нашел носовой платок, который был в кармане моего платья и достал его. При этом из кармана, что – то выпало еще. Я машинально поднял и начал вытираться. Минут через десять – пятнадцать мне удалось вытереть от помады свои щеки, подбородок и губы. Однако подойдя к зеркалу. Увидел, что ресницы и брови, да и щеки резко контрастируют с моими пухлыми бледными губами. В таком виде явно нельзя было идти. Я задумался, что – же делать. При этом крутил в руках предмет, который выпал у меня из кармана, и который машинально подобрал. Вдруг я остановил на нем взгляд и задумался. В руке у меня была губная помада, которую мне положили в карман и сказали, что теперь она мне еще пригодится Говоря эти слова, они, наверное, не представляли себе, как они были недалеки от истины. Я смотрел на помаду и стал понимать, что мне самому придется накрасить себе губы, что бы не бросаться в глаза на улице. Все мое мужское существо противилась этому, а предательские ноги уже вели к зеркалу, и я сопротивляясь своему мужскому Я, начал красить себе губы. Я думал, только об этом, и меня все это вдруг стало возбуждать.

Я неумело наносил себе помаду на губы, смотрел в зеркало, вытирал, снова наносил до тех пор пока не получилось что – то очень похожее на девочку. Я смотрелся в зеркало, и вдруг во мне проснулась гордость, что я умело, накрасил губы. Я стоял и гордился собой как девчонка, и сам себе нравился. И вдруг рука сама потянулась под подол платья.

Я его поднял, залез под трусики, освободил из заточения свой член и стал дрочить. Дрочил я на красивую девочку в зеркале. Я совсем запутался кто я – девочка в зеркале, или парень, который на эту девочку дрочит. Однако оргазм получился ярким, но спермы вылилось, уже значительно меньше. К этому времени и пятна на моем платье (я стал уже привыкать к мысли, что платье МОЕ) уже подсохли. На нем только остался ореол от высохнувшей спермы. Я постоял еще немного, дождался, когда стало смеркаться и постоянно оглядываясь, что бы никто не увидел, тихонько вышел (или вышла) на улицу. Огляделся, и решил идти окружным путем, через частный сектор. Там и знакомых меньше живет, да и пока дойду до дома, уже вообще стемнеет. Выбрав маршрут я не торопясь пошел (пошла). Походка была еще не уверенная, но с каждым шагом я набирался опыта. Постепенно частный сектор закончился, и я вышел к многоэтажным домам, в одном из которых жили и мы. Народу на улице было мало и я начал уже успокаиваться, как вдруг услышал знакомый голос.

Я просто обомлел, это был голос моей мамы. Я обернулся и увидел ее со своей подругой метрах в тридцати от меня. Они смотрели в мою сторону. Я понял, что она меня не узнала, и поспешил зайти в тень. Домой я идти не мог, ведь возле подъезда стояли мама с тетей Клавой. Я честно говоря в душе надеялся, что мамы не будет дома, и мне удастся до ее прихода переодеться. Однако моим мечтам не суждено было осуществиться. Мне оставалось только ждать. Наконец, минут через пятнадцать, они, пожелав друг – другу спокойной ночи разошлись по домам. Я на всякий случай подождал еще полчаса и потом тихонько пошел к своему подъезду. Зайдя в подъезд, я немного порадовался, что в подъезде темно, и в случае чего, у меня есть возможность остаться неузнанным. Я зашел в лифт и поднялся на свой этаж. Теперь предстояло главное – объяснение с мамой. Я стоял и колебался, пока в подъезде не стукнула дверь, и кто – то зашел в лифт. Я лихорадочно нажал кнопку звонка и стал ждать. Через несколько секунд дверь открылась и на пороге показалась мама. Лицо у мамы было заплаканным, в руке она держала какой – то листок:

– Девочка, тебе кого?

– Мама это я – пролепетал я.

Она удивленно смотрела на меня, а потом потрясенно спросила:

– Витя??? – сквозь слезы спросила она, при этом последний слог у нее получился скомканным, и получилось – Вита?

– Да – сказал я, не зная куда провалиться.

В это время лифт остановился на нашем этаже, и начала открываться дверь. Я стремглав бросился в квартиру. Мама закрыла дверь и зашла следом.

Я не давая маме опомниться, обнял ее и спросил:

– Мама, почему ты плачешь? Что случилось?

Она вдруг прижалась ко мне, обняла и расплакавшись протянула листо

к. Я взял его одной рукой, и прижимая рыдающую маму к себе начал читать. Это было письмо от отца, в нем он сообщал, что нашел себе в Москве другую женщину, и будет жить с ней. Просил подать на развод, и обещал помогать деньгами. Я понял, почему мама была вся в слезах. Я аккуратно довел ее до дивана и мы сели. Она продолжала плакать, при этом гладила меня по волосам и приговаривала – "Что же мы теперь делать будем, на что жить?". И вдруг я тоже расплакался. Мы сидели с ней на диване и ревели как две дурехи целый час. Потом постепенно стали успокаиваться. Мама посмотрела на меня и сказала:

– Ну, все хватит плакать, а то посмотри, у тебя вся тушь потекла.

Все это получилось так буднично, как будто я каждый день ходил в платьях и красился. Я подошел к зеркалу и увидел, что действительно все лицо в подтеках. В первую очередь я направился в ванную и умылся. Потом я захотел пойти в свою комнату и наконец переодеться. Однако, придя в комнату, я обнаружил, что без посторонней помощи мне это сделать не удастся. Я крутился ужом, но ни до пуговиц, ни до застежек на спине дотянуться не мог. И я вынужден был обратиться за помощью к маме. Я вышел в комнату и весь красный от стыда попросил:

– Мама помоги мне, пожалуйста, снять платье.

И только тут мама как очнулась. Внимательно посмотрела на меня. Я стоял перед ней в платье, на каблуках, под платьем явно проглядывался лифчик, волосы заплетены, на голове обруч. Она сказала повернуться, пройтись, потом подойти к ней. Я молча выполнил все ее указания. Она внимательно рассмотрела платье, остановила взгляд на моей груди, которая выделялась под платьем, и под лифчик явно ничего не было подложено. Потом спросила:

– Витя, это что? Почему ты в платье? Ты разве девочка? Где ты научился ходить на каблуках? Почему у тебя косичка и обруч? Почему ты накрашенный?

Вопросы сыпались как из рога изобилия. Я ничего не мог вставить. А когда вопросы закончились и мама посмотрела на меня в ожидании ответа, и я заливаясь слезами все ей рассказал. Не рассказал, только, как меня заставляли вылизывать влагалища моих мучительниц. Мама внимательно слушала при этом, продолжая меня рассматривать. А когда я закончил, спросила:

– Ты все мне рассказал? Тебя только били и переодели, и все?

– Да.

– Тогда ответь мне, пожалуйста, а почему у тебя все платье спереди в сперме? Над тобой, что поиздевались и в сексуальном плане?

– Нет, мама, что ты.

– Так ответь, почему платье в сперме? – настаивала она. Я стоял и не знал, что ответить. Правду стыдно, а придумать ничего в голову не лезло.

– Или это твоя сперма? Тебе понравилось быть переодетым в девочку, и ты занимался онанизмом?

– Да – выдавил я из себя, подразумевая, что занимался онанизмом. Но это был ответ только на вторую половину маминого вопроса, а она восприняла его как полный ответ.

– Ну, что же в твоем возрасте это случается. Многих мальчиков тянет к женским вещам. И я предлагаю тебе не скрывать от мамы ничего. И мама тебе может помочь в разрешении твоих проблем. Тем более, что сейчас отец от нас отказался и мы с тобой предоставлены сами себе.

Я стоял красный как рак.

– Ну, все пошли заниматься хозяйственными делами – сказала мама.

– А ты разве не поможешь мне снять платье?

– А зачем? Разве тебе не удобно в платье? Ну и раз уж так случилось, то побудь сегодня не сыном, а дочкой. Заодно и по хозяйству поможешь.

– Ну, мама, мне стыдно.

– Ничего, ведь мы дома только вдвоем. И о НАШЕЙ тайне никто не узнает. А сегодня я буду звать тебя Витой, тебе это имя нравиться?

Я не стал говорить маме, что так же меня нарекли и девушки в том заброшенном доме.

– Хорошо, только обещай, что не будешь смеяться.

– Что ты глупенькая, конечно я не буду смеяться.

Так мы переговариваясь на различные темы провели остаток дня. Кроме этого она попросила помочь ей на кухне. Повязала мне передничек и надела косыночку, как это носила и сама. Мне почему – то понравилось и овощи резать и посуду мыть. Просто волшебство какое – то. То, что я ненавидел делать теперь делал с удовольствием. Видимо женская одежда не только внешний облик меняет, но и подавляет мужские привычки, и делает мужчин безвольнее и нежнее. Мама болтала без умолку на различные темы, а потом мы пошли в комнату и, вместо телевизора она стала мне показывать журналы мод и восторгаться нарядами, при этом периодически спрашивая:

– А ты хотела бы себе такое?

Я только краснел и смущался.

В конце концов день подошел к концу и мы начали готовиться ко сну. У меня снова возникла проблема с раздеванием, и мама на этот раз мне помогла, и платье снять и лифчик расстегнуть. При этом она слегка погладила меня по груди и улыбнулась:

– Иди мойся.

В ванной я снял трусики, бросил их в корзину и принял душ. Потом обмотался полотенцем и пошел к себе в комнату. Мама в это время была у себя в спальне. Я зашел в комнату и хотел одеть свои трусы, но увидел, что на кровати лежит ночная рубашка. Я растерялся, но вдруг услышал шага мамы, и что бы не стоять голым быстро надел ночнушку. Она обволокла меня приятностью своего материала и в это время в комнату заглянула мама:

– Ну, что ты уже сама оделась? Молодец! А теперь спать – сказала она уложив и поцеловав меня на прощанье.