Воспитание стервы Глава вторая.

Воспитание стервы Глава вторая.

Ужасное облегчения я испытала став ступнями на пол. Ноги дрожали, не слушались, всё происшедшее казалось дурным сном. Страх наказания переполнял душу. Живот, грудь, ноги покрывали ярко-красные полосы, оставленные ремнем.

— «У вас есть в ванной бритва?», - обратился он к Марине.

— «Да, она бреет ноги и под мышками»

— «Возьми ножницы», - произнес он, беря меня под руку и не говоря ни слова, ведя в ванную комнату.

Зайдя в неё, он приказал залезть в ванную, я безропотно выполнила приказ. Он начал водит руками по воспаленному телу, словно оценивая его:

— «Первый раз вижу такую испорченную суку. Тебя надо ещё воспитывать и воспитывать, думаю, что только внешне ты изменилась, а внутри осталась такая же. Это Марина была хорошей ученицей, после первого раза стала умницей! А какая была упрямая и не покорная, сразу видно в кого. Ты хорошая ученица, изменилась?»

— «Я хорошая ученица, … поверьте, … господин … я изменилась …», - пролепетала, сгорая от стыда и страха.

— «Давай брей, а то страшно смотреть», - хохотнул он, потянув за волосы на лобке.

В ванную зашла Марина и протянула мне ножницы.

— «Камеру, почему не взяла? Снимешь, как она наводит красоту»

И через мгновение я позировала перед камерой.

— «Сядь на край ванны, ноги разведи, чтобы хорошо было видно процесс», - улыбаясь, произнес он.

Послушно сев на край ванны, бесстыдно расставила ноги, обнажив пучок черных, курчавых волосиков, стараясь не думать о Михаиле и включенной камере. А Марина, как назло старалась фиксировать каждое моё движение, не давая возможности полностью отключиться от ужаса происходящего.

Я взяла ножницы, посмотрела в последний раз на лобковые волосы, и начала тщательно обрезать их, с жалостью смотря, как, пряди густых, черных, кучерявых волос падали на дно ванной.

Когда осталась только щетина, обильно намазав лобок и промежность кремом для бритья, взяв в руки бритву, стала старательно, чтобы не порезаться начала удалять её.

Это было ужасно стыдно и оскорбительно, но после того, что случилось, я понимала, что висеть обнаженной, подвешенной за волосы и терпеть унижающие удары, намного страшнее.

Сбрив всю щетину, я собиралась положить бритву, но он остановил меня:

— «Ноги расставь шире»

Я безропотно повиновалась, стараясь как можно шире развести их. Он посмотрел, провел рукой по лобку, промежности, ухватился за волосок, растущий около анального отверстия, потянул:

— «А на жопе, кто будет брить, дядя Вася?»

Не произнеся ни слова в ответ, я попыталась, удалить их, но ничего не получалось.

— «Разреши, я побрею её там», - вдруг, неожиданно произнесла Марина.

— «Стань раком, повернись, разведи руками ягодицы. Помоги, а то с непривычки не может нормально побриться», - скомандовал он.

Я развернулась к ним спиной, наклонилась, сгорая от стыда, развела руками половинки, а Марина, намылив задний проход, взяла в руки бритву, собираясь его тщательно выбрить. Шок охватил меня. Ради развлечения своего друга девчонка собирается брить у меня анальное отверстие!

— «А вдруг тут щетина Вам будет неприятна?», - неожиданно произнесла она.

— «Молодец, я не хочу, чтобы там была щетина», - согласился он, и она выбежала из ванной комнаты, возвращаясь с пинцетом.

Смыв пену, ухватив пинцетом за волосок, она с силой дернула. Резкая, нестерпимая боль в анальном отверстии, пронзила тело, вырвав из груди мучительный стон. Волосок за волоском покидал меня, а я стояла, наклонившись с разведенными ягодицами, с ужасом понимала, что Марина получает огромное удовлетворение от моих страданий, унижения надо мной.

Когда она закончила, он приказал мне лечь на дно ванны, поднять высоко ноги, оперившись на плечи, поддерживая руками бедра.

— «Так мы на уроках физкультуры в школе делали «березку»», - пронеслось в голове.

— «Марина, покажи шлюхины прелести»

И она развела мои ноги, стала показывать их. Сердце разрывалось от её действий. Она разводила половые губы, ягодицы, стараясь показать меня своему другу всю, в малейших подробностях. Так меня не осматривал даже гинеколог! Так на базаре смотрят рыбам жабры!

— «Хорошо девочки, мне нравятся лысые девственницы. Марина, помой её, а то она вся в волосах, и возвращайтесь в комнату, я вас жду», - произнес он, выходя из ванной комнаты.

— «Девочка,… что ты делаешь? Кто этот… монстр?», - зашептала я, когда он оставил нас двоих.

— «Тетя Галя, ты ничего пока не понимаешь. Скоро скажешь спасибо. Он очень хороший, тебе с ним будет хорошо, как и мне. Я тоже сначала не хотела всего этого, но сейчас не могу без него жить», - говорила она, смывая душем с тела волосы.

— «Пошли, а то мы и так долго. Не надо его злить», - выключив воду, произнесла Марина, вытирая меня полотенцем.

Он сидел в кресле, когда мы зашли в комнату. Посмотрев на нас, приказал Марине, чтобы и она разделась.

Совершенно не колеблясь, девочка скинула с себя одежду. Её тело было прекрасным. Стройные ножки, бедра, выдававшую в ней уже сформировавшуюся женщину, небольшая, стоячая грудка, с бугорками на которых возвышались сосочки, гладко выбритый лобок, с расщелиной, поднимающейся на него.

Я не видела её тела, совершенно не обращая внимания, что рядом со мной живет женщина. Для меня был шок, осознать это, особенно при таких обстоятельствах.

Мы стояли рядом друг с другом, а он любовался нами:

— «Вы, как две сестрички! Могли стать отличными лесбиянками! Удовлетворять друг друга. Почему ты не трахала свою тетку?»

Марина пожала плечами, глупо улыбнулась:

— «Я говорила, что она холодная сука. Никогда не видела её голой. Я хочу, чтобы Вы её трахнули в задний проход»

Михаил посмотрел на неё:

— «Глупая сука, куда её трахать, я сам решу! Ей нужен, сильный человек, который обучит её, подчинит своей воле. После воспитания, она будет прекрасной самкой для любого мужчины, который захочет её»

Он поднял камеру, направил на нас, начал снимать:

— «Медленно поворачиваемся, показываем шлюхи тело. Надо показать друзьям, может они тоже захотят вас»

Мы поворачивались, показывая себя со всех сторон, а он снимал, грязно комментируя наши тела.

Закончив съемку, он подошел, стал напротив меня. Я стояла, опустив глаза, боялась посмотреть ему в лицо.

— «Смотри сука мне в глаза»

Но я не могла их поднять, страх, стыд, ужас охватил меня, тупо уставившись в пол.

— «Ты что сука забыла, что мне говорила? Эта такая ты покорная! Надо тебя наказать опять! Непослушная тварь!»

Дрожь пробежала по телу, как только он упомянул о наказании. Я подняла глаза и сбивчиво произнесла:

— «Нет, господин, не надо, … пожалуйста, … прошу Вас. Я не забыла, … я помню. Я буду послушной, простите меня. Я обещаю, … больше не буду, …простите …»

Он ухмыльнулся, посмотрел, не веря, что я буду послушной, что сдержу слово. Вырвись из этой ситуации, я ещё не знала, как поступить, но то, что я не буду для него шлюхой, это точно. А сейчас всё тело горело от ударов, и что-то подобное не в силах была перенести, не оставляя право выбора в поведении.

— «Знаешь, сука, какое-то сомнение у меня в тебя есть. Ладно, задам тебе несколько вопросов, посмотрю, какая ты, … если соврешь, … пеняй на себя …», - с большим скептицизмом, произнес он, проведя пальцем по кровоподтеку на груди.

Это была достаточная угроза, что он со мной сделает, если я солгу. Михаил прекрасно знал это, видя животный страх в моих глазах.

— «Сколько мужчин у тебя было? Трахали тебя?»


Я очень гордилась, что к мужчинам относил

ась с ненавистью, не подпускала их к себе. Да, по молодости и глупости было три раза, но я об этом старалась даже не вспоминать, и такой вопрос обескуражил меня. Ужасно не хотелось отвечать на этот вопрос, тем более, при девочке, стыдливо опустив глаза.

Он взял за подбородок, поднял голову:

— «В глаза сука смотреть!»

На меня смотрели жесткие, злые глаза, пронизывая насквозь. Если бы не страх наказания, весь ужас, связанный с ним, я бы никогда не ответила на такой вопрос, унижающий, позорящий женщину.

— «Один, господин, … больше никого не было …», - соврала я.

— «Лжешь сука! По глазам вижу, что лжешь!», - произнес, больно хватая сосок, выкручивая его.

— «Три, … три, … простите, … я обманула, … была с тремя …»

Он засмеялся:

— «Ты что не поняла? Я спросил, сколько мужиков тебя трахали? Трахали, а не «была с мужчиной» или что-то в этом роде»

Я никогда не употребляла такого слова, как «трахаться», чувствуя, как покрываюсь густой краской. Мой взгляд встретился с взглядом Марины. Она засмеялась и произнесла:

— «Тетя, ты не знаешь слово «трахаться»? Это когда член, вводят во влагалище, и начинают им там двигать. Конечно, ты трахалась не очень часто, но трахалась. Это те редкие случаи, когда ты снимала трусы, разводила ноги, принимая мужчину между ними, а он вводил во влагалище член, полный благодарности, что допустила к своему телу. Да, конечно, ты не трахалась, а издевалась над ними»

С глазами полными ужаса я смотрела на Марину. Как она могла такое говорить? Как она вообще может произносить такие слова?

Помолчав немного, через силу произнесла:

— «Только … трое … мужчин … меня … трахали, … господин»

Ему было смешно смотреть, с каким трудом я выговариваю эти слова.

— «Ладно, пошли дальше. Сколько членов ты сосала?»

От одной мысли ответа на этот вопрос, всё внутри сжалось. Как он может такое спрашивать у порядочной женщины. Пауза затягивалась, но пересилив себя, я произнесла:

— «Я, … я … никогда … не сосала … член, господин. Один раз, … в молодости, … я поцеловала его, … хотела сделать … приятно. Он меня … сильно просил, но я, … я … не смогла … сосать. Я … ненавижу … это, это … так … противно …»

Он засмеялся:

— «Глупая сука, это не противно, это приятно! Может ты забыла, какой он? Я хочу, чтобы отвечая на вопросы, ты держала мой член в своих руках! Расстегни джинсы и возьми его в руки, может это освежит твою память?»

Михаил стоял совсем рядом со мной, и я смотрела вниз, видела выпирающий бугор на его штанах. Протянула руку, коснулась ширинки, нащупала молнию. Под толстой тканью, ощущалась напряженная плоть. Дрожащая рука задержалась, со страхом начала медленно расстегивать их, а он стоял, усмехаясь, смотря, как я выполняю его приказ.

Ещё молния не была полностью расстегнута, как член начал немного вываливаться из ширинки, удерживаемый тканью трусов. Закончив с молнией, я судорожно стала расстегивать пуговицу. Джинсы медленно поползли вниз, обнажая трусы.

— «Смелей, сука», - начал он подгонять меня.

Приспустив резинку трусов, вместе с джинсами, я увидела огромную, лоснящуюся головку. Обхватив член за ствол, извлекла его из трусов. Он был огромен, несмотря на то, что ещё был недостаточно тверд. Словно огромную змею, я держала в руках.

Я бросила взгляд на улыбающуюся племянницу. Стало страшно, как такой огромный член, мог поместиться в её хрупком теле? У неё же такие узенькие бедра.

Она словно поняла мои мысли:

— «Не бойся, ты скоро примешь его в себя с благодарностью. Привыкнешь к нему, как привыкла я! Будешь рабой его члена, просить, чтобы лишний раз он трахнул тебя»

Михаил улыбнулся и произнес:

— «Марина права. Но меня интересует другой вопрос. Член у других был, такой же, как у меня?»

— «Нет, Вы что! Они … меньше, … намного … меньше …», - почти шепотом, произнесла я.

— «А какого примерно размера, если конечно, помнишь сука?»

Я растянула пальцы свободной руки, стараясь показать его длину:

— «Вот … такой, … примерно…»

— «А толщина?»

Указательный и большой палец образовали кольцо, показывая, какой толщины член у моего бывшего мужа:

— «Примерно … такой…»

Он засмеялся, довольный своим превосходством:

— «Понятно, почему тебе не нравиться трахаться. У тебя не было во влагалище настоящего члена. Но, а в жопу они тебя трахали? С таким маленьким трахать только в жопу таких неженок, как ты! Словно мизинчик засовываешь в анальную дырочку»

У меня даже мыслей никогда не было, чтобы использовать задний проход для таких грязных целей. Как он мог такое спросить?

— «Нет, … они … даже … не просили … меня … об этом. А если бы … попросили, … я бы не позволила. Для этого … есть …влагалище, а туда, … грязно, … мерзко, … больно», - прошептала, ещё больше краснея.

Я стояла, опустив голову, плотно обхватив рукой член, ждала следующего вопроса. Он взял мою руку и заставил медленно двигать ей по стволу. Она медленно начала двигаться, лаская плоть, с полунамека поняла его желание.

— «Если тебе мужики не нравятся, может тебе нравятся женщины? Не занималась ли ты с ними лесбийской любовью? Может ты лесбиянка? Хочешь женщину трахнуть?»

Я замотала головой:

— «Нет, … что Вы, господин! У меня … даже мыслей таких … не было! Это грязно, … отвратительно!»

— «Так нельзя говорить, не попробовав этого. Ты можешь испытать это прямо сейчас, проверить на своем опыте. Я люблю смотреть, когда бабы лижут друг другу влагалище, тем более родственницы. Это будет очень забавно, тетка трахает племянницу, а потом – наоборот»

Комок, подкатил к горлу. Только одно мысль, что меня, сейчас он заставит, заниматься сексом с Мариной, привела в бешенство, но страх наказания умерил мой пыл. Пусть лучше он меня избивает, убьет, но такое сделать … никогда. Я стояла, тяжело дыша, полная решимости умереть, но не позволить дальше глумиться надо мной. Нет, такого от меня он не дождется!

Михаил с любопытством смотрел на меня. Я чувствовала, что он играет со мной, пытается, завладеет не только волей, но и чувствами, быть во всём покорной. Сломить не только физически, но и морально. Хочет, чтобы я по своей воле перешла все моральные принципы. Нет, этого не будет никогда!

Его плоть в моей руке стала тверже, но не от медленного массажа рукой, а от моих внутренних переживаний, выражения лица. Он прекрасно понимал, какая буря страстей разыгрались в моей душе, и это приносило ему наслаждение, возбуждало низменную плоть.

— «Ладно, последний вопрос сука. Лизал ли тебе кто-нибудь влагалище?»

Я задрожала с новой силой. Возмущение закипело внутри. Как он может спрашивать такое? Один пытался, намекал на это, но я не позволила. Это оскорбительно, отвратительно не только разрешить, но даже думать об этом.

Сама мысль, что влагалище может быть у чьего-нибудь рта, приводило в ужас. Сволочь, как он мог такое спросить, подумать обо мне, что я допущу такое! Я ему это никогда не прощу! Он считает меня за животное, у него нет никакого даже, маломальского, уважения ко мне! Животное, скотина!

— «Нет, господин. Никто мне не лизал … влагалище!», - выпалила, поднимая глаза и смотря на него в упор.

А он, улыбаясь, смотря на меня, не произнеся ни слова, начал медленно расстегивать рубашку. Он был сильный, широкоплечий, мускулы так и играли под ней. Медленно сняв, он бросил её на кресло.

— «Давай, сука, раздевай свой подарок. Ты и не думала о таком счастье! Я разрешаю меня раздеть», - смеясь, произнес он, беря мои руки и кладя себе на талию, заставляя меня снимать с него джинсы и трусы.

Конец второй главы